Картинка в стиле соц. реализма

 
 Это рассказ из жизни эпохи развитого брежневского социализма.

   Главный герой рассказа Юрий – весьма характерная и яркая фигура шестидесятых – начала семидесятых годов.      
  В то время мы с Юрием были соседями по дому. Его квартира была рядом. В 1969 году Юре было тридцать три года, но он уже кандидат наук, поэтому выглядит человеком опытным, умудрённым. Мы по-соседски познакомились и почти подружились. В процессе общения мне стало ясно, что  Юрий и правда был весьма искушён в играх, формирующих карьеру советского человека. Он ещё с институтских времён приятельствовал с сыном одного министра, (фамилию которого я из скромности не озвучу). Наличие такого приятеля позволили моему соседу успеть в двадцать восемь лет стать главным конструктором какого-то секретного предприятия в Подлипках. Правда, он быстро слетел с этой должности. Но, тем не менее, остался в номенклатуре ЦК и к моменту нашего знакомства занимал должность зам.главного в каком-то секретном НИИ… Он доходчиво объяснил мне, что человек, попавший в номенклатуру ЦК, никогда из неё не выпадет, даже если совершит какой-нибудь промах. И как только понадобится человек на маломальскую руководящую должность, то кандидатуру ищут среди этой номенклатуры.
   Его открыто-рьяная карьерная целеустремлённость была мне несколько неприятна, но… Но к тому времени я уже научился реально смотреть на мир. К тому же, в общем-то, Юра был очень неплохим человеком. Общительный, весёлый, доброжелательный, отзывчивый, в меру циничный, любитель выпить и закусить… короче, истинный жизнелюб! Он проповедовал почти христианскую мораль: «Живи и давай жить другим», «Сей – и вернётся тебе!» Видимо поэтому он уговаривал меня перейти к нему в НИИ, обещая мне более высокую зарплату и поддержку при написании и защите кандидатской диссертации. Правда, за это я должен буду написать раздел в его будущую докторскую.
      В то время у Туполева мне платили оклад сто рублей плюс двадцать шесть процентов премии. (Что гораздо больше, чем в других фирмах!) Но всё равно, сто двадцать шесть рублей минус подоходный налог – итого сто девять рублей шестьдесят копеек… Это было маловато для молодого семейного инженера. И, каюсь, я всерьёз задумывался над предложениями соседа. Правда, меня смущало то, что я мало разбирался в тематике его НИИ. Но Юра говорил, что их НИИ тоже работает на авиацию, что надо мыслить масштабно и не вдаваться в частности и мелочи, что «выпускнику МВТУ всё по плечу!»…  А я всё оттягивал принятие решения, хотя на моём финансовом фронте становилось всё тяжелее.
    Вечерами Юрий частенько зазывал меня  к себе в гости, щедро угощал, вёл разговоры о жизни, интересовался моим северным прошлым. Наверно ему в те моменты был нужен собеседник (не сказать бы – собутыльник).

  Кстати, из подобных разговоров выяснилась одна интересная подробность, имеющая отношение к дальнейшим событиям: оказалось, что мой (туполевский) начальник является институтским однокурсником Юрия, что они, будучи студентами, крутились в одной весёлой компании…

    И вот, во время одной из вечерних посиделок, Юрий вдруг предложил мне: «Давай-ка прошвырнёмся со мной в командировку в Ленинград! С нами ещё поедет мой приятель, мой тёзка, ты его знаешь…»
 Да, конечно я знал второго Юру и его жену, т.к. часто встречал их в гостях у соседа. Это были очень приятные, простые, милые, люди. Второй Юра работал начальником отдела одной московской газеты. Как я понял, он специально оформит командировку в Ленинград, в какую-то редакцию. 
Вот и мне предлагалось оформить командировку на какое-нибудь ленинградское предприятие, чтобы совместить приятное с полезным.

    Я прибалдел… Помилуй Бог, как же я поеду в командировку неизвестно куда, неизвестно зачем? Кто меня пошлёт и кто отпустит?
    И тут Юра преподнёс мне урок, показав, что для людей его уровня и размаха нет ничего невозможного.
   Он тут же позвонил домой моему начальнику и радостно заорал в трубку: «Привет, старик! Как жизнь?! Слышал, ты уже отделом управляешь! Кстати мой друг ВС у тебя работает… Ты им доволен? Так премируй его поездкой в Ленинград, он там никогда не был. Придумай ему какое-нибудь  дело на каком-нибудь П.Я. и пошли его туда на недельку, лады? …….»
На другой день мне дали задание и оформили документы…

     И мы поехали в командировку. То, что в поезде мы «маленько» выпили, можно и не говорить. Рано утром, по прибытии в город нашей революционной славы мы с некоторым трудом добрались до гостиницы, где я с ужасом выяснил, что забыл дома паспорт, предписание и справку-допуск. Даже без одной из этих трёх бумаг не пропустят ни на одно режимное предприятие.  На руках у меня из всех необходимых документов только командировочное удостоверение (где ставят отметки-печати «прибыл убыл»).
    Горюю: как без паспорта поселят в гостиницу? Но эта проблема решилась на удивление легко. Подумаешь, нет паспорта! «Ну забыл человек паспорт! Сразу видно москвичей! Они тут в Питере себя забывают, не то, что паспорт!» Администрация отнеслась ко мне весьма лояльно. В качестве наказания (или компенсации) за забывчивость меня поселили в шикарный  одноместный «Люкс». В командировочные расходы «Люкс», конечно, не входил, но Юрий сказал, что это не мои заботы… Забегая вперёд доложу, что в «Люксе» я не жил ни дня из тех, что мы провели в Ленинграде. Жил в этом «Люксе» сам Юра, а я жил в двухместном номере с его другом.
 Итак, ранёхонько утром мы устраиваемся в гостинице и обсуждаем свои планы. Попьём кефиру в буфете, потом один Юра поедет в свой НИИ, другой Юра поедет в редакцию, а я поеду в свой п.я. и попытаюсь встретиться с нужным человеком в переговорной комнате, не проходя на территорию. (Может, удастся уговорить его отметить мне командировку?)   
    Потом  обязательная  культурная  программа: Эрмитаж, Русский музей…

      Но не успели мы обсудить культурную программу, как в номере раздался телефонный звонок… и я понял, что такое ПИТЕРСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТОВО.
  Не буду растягивать сюжет, а расскажу как можно короче.
    Это звонил ленинградский приятель Юры, директор какого-то секретного, очень крупного радиозавода. То, что они сговорились о встрече заранее – очевидно. Приятеля этого тоже звали Юрой! Он сразу разрушил наши рабочие и культурные планы, объявив, что у подъезда нашей гостиницы нас ждёт чёрная «Волга», которая начнёт нашу культурную программу, отвезя нас в ресторан, где третий Юра нас уже дожидается, чтобы вместе культурно позавтракать!
   В результате мы поехали в ресторан. В мои планы ресторан уж точно не входил, но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не суйся. Меня буквально приволокли в это гнездо желудочного разврата. Завтрак плавно перешёл в обед, после которого неминуемо следовала финансовая расплата. Всех наличных денег, которые у меня были с собой на неделю, едва хватило бы покрыть одну только мою часть трапезы, т.к. на столе были белая и красная рыба, грибы, шашлыки из осетрины, салаты из свежих овощей (и это зимой!), коньяк, водка, вино… Когда принесли счёт я полез в карман, решив умереть, но не сдаться… Тут мой Юра незаметным жестом остановил меня: «Тебя пригласили, ты в гостях… Деньги – не твоя забота…»
     Я постараюсь избежать соблазна описать каждый день нашей командировки, тем более они были, в основном, похожи. Мы каждый вечер честно собирались завтра же поехать на предприятия, а потом пойти в Эрмитаж или Русский музей, но каждое утро у подъезда гостиницы нас ждала чёрная новенькая (ГАЗ-24) «Волга», и три Юры (а с ними и я ) ехали в очередной ресторан на «завтрако-обед». Вечерние программы несколько разнообразилась.
     Вот мы едем в цирк, где главный режиссёр – друг нашего друга. Половину отделения мы сидим в директорской ложе и смотрим на очаровательную красавицу-акробатку… Прямо в ложе открывается бутылка коньяка… Чуть позже вся компания оказывается в цирковом буфете вместе с акробаткой и главным режиссёром. Коньяк, шампанское… Потом все едут в гости к акробатке… Коньяк, шампанское… Акробатка не ест и не пьёт, за неё трудятся остальные.
      На другой день, после ресторанного «завтрако-обеда» уже в компании с нашим цирковым режиссёром, мы попадаем в музей циркового искусства, но не надолго, т.к. опять едем к кому-то в гости и так продолжается каждый день. Наш ленинградский хозяин – Юра (директор завода) лишь изредка покидает компанию, причём ненадолго. Он выходил из-за стола и, приказав нам оставаться на местах, уезжал на важное совещание. Возвращался назад часа через два-три, чтобы спокойно продолжить пирушку. На моё робкое напоминание, что не решён вопрос с командировкой Юра-директор ответил, что всё будет хорошо…
    Мы уже стали уставать от ресторанов и поэтому просились отпустить нас в Эрмитаж или в Русский музей. «Ах, конечно же, надо-надо сходить и в Эрмитаж, и в Русский музей!», успокаивал нас Юра-директор завода, но вёз в очерёдной ресторан.
        Наконец, под занавес, в последний день, сидя в каком-то заведении, мы решительно объявили нашему хозяину-другу, что нам просто необходимо выполнить культурную программу, изучив Эрмитаж и Русский музей! На этот раз директор препятствовать нам не стал, а наоборот горячо поддержал: «Да, да! Конечно же! Сейчас мой шофёр отвезёт Вас в Русский музей. Надеюсь, полчаса на осмотр музея вам хватит? А через полчаса мой шофёр привезёт вас в ресторан «Кавказский», где я буду ждать вас с одним нашим общим давним другом Р…»
        И мы действительно вихрем пронеслись по Русскому музею. В памяти у меня осталась только картина Айвазовского «Девятый вал», что несомненно обогатило мой культурный кругозор. (С той поры я твёрдо знаю, что эта картина – находится именно в Русском музее! Я даже как-то раз выиграл пари на эту тему!)
       Новый член компании, с которым Юра-директор ждал нас в ресторане «Кавказский», оказался директором овощной базы. Поэтому после ресторана поехали к нему на базу. Вот уж не представлял я себе, как может жить директор овощной базы! Кабинет его напоминал музей, был обставлен по-царски, и угощение было царским. (Жаль, что желудок у человека один и нельзя наесться впрок.)
       Этот день был последним днём нашей командировки, а мы ни разу не были там, куда собственно были командированы. Уже было часов девять вечера, (а наш поезд уходил в полночь), когда стали решать проблему: как отметить наши командировочные удостоверения. Надо сказать, что Юра-директор ещё с утра обещал наш вопрос решить, и вот мы ему это в который уже раз напомнили. И директор всё обеспечил: он послал своего шофёра на завод, дав по телефону соответствующие указания. Если учесть, что уже был поздний вечер, то гладко решить проблему сразу не удалось. Юра-директор несколько раз куда-то звонил, кого-то крепко ругал, кому-то грозил…
  Но результата добился. Перед самым отъездом в наших командировках появились штампы: «Прибыл в г. Ленинград», «Убыл из г. Ленинграда».
   С этим мы и убыли из города Ленинграда. А ещё директор овощной базы дал каждому по огромному пакету со свежими помидорами и огурцами. Это сейчас никого этим не удивишь, а тогда мне и не снилось, что зимой привезу детям свежие овощи.
    Наверно, кто-нибудь осудит эту историю и её участников. Может быть даже будет в этом прав, ведь мы прожигали рабочее время и приехали в командировку на государственные деньги. Не собираюсь никому доказывать, что любую историю надо рассматривать в контексте своего времени и на фоне событий тогда происходящих.
   Единственно, что хочу сказать в своё оправдание: на пару вечеров мне удалось ускользнуть от этой весёлой компании, т.к. основные темы, которые изо дня в день муссировались за столом, касались проблем сугубо материальных и карьерных. Помню, долго обсасывался вопрос, как достать новую «Волгу», причём именно чёрного цвета… Они чувствовали себя хозяевами положения, что и было на самом деле…
    И эти темы, и эти люди становились мне всё более неинтересными, чужими, а общение с ними всё тягостней. А ведь они прекрасно отнеслись ко мне, кормили, поили, учили меня жить: какими приёмами делать карьеру, как доставать тот или этот дефицит. Мой Юра был уверен, что по приезде, я перейду к нему в НИИ и мне показывали, какая жизнь меня ожидает. Но было абсолютно ясно, что основной  платой за такое отношение ко мне должна стать моя беспрекословная преданность им (хозяевам), т.е. полная потеря независимости. Мне чётко давали понять, что любому начальству нужны только свои, абсолютно преданные и за это приближённые к ним люди. Смысл подобных намёков был очевиден: «Будь преданным нам и будешь с нами, как сейчас, а со временем станешь таким, как мы.»
      Пожалуй, именно тогда я окончательно понял, что это не моя среда, и что я не хочу и не буду своим в подобных компаниях и никогда не буду ручным у любого начальства. Правильно ли это – не мне судить. Но я так жил всегда и ничуть об этом не жалею.   
     Я практически ничего не рассказал о третьем Юре. Этот «Юра из газеты» произвёл на меня тогда очень хорошее впечатление. Он несомненно был интеллигентнее своих тёзок, и мне он очень понравился. Таким приятным человеком он и остался бы в моей памяти, если б не случайная встреча несколько лет спустя, когда мы с Юрой-соседом уже разъехались и давно не встречались.   

   А встреча состоялась так: в метро я столкнулся с женой «Юры из газеты». Мы и раньше были с ней в хороших отношениях, и сейчас встретились очень тепло. Как подобает – вопросы, ответы… Она и говорит: «Хочешь прямо немедля повстречаться с Юркой? Мы с ним сейчас встречаемся на Старой площади, чтобы поехать в воскресный дом  отдыха ЦК.  Юрка  теперь  работает в ЦК зав.отделом наглядной агитации. Вы с ним успеете поболтать, пока машины не подадут»
   И надо же было мне поддаться на сентиментальные воспоминания! И я вышел с Юриной женой на «Дзержинской», и действительно увидел «Юру из газеты». От прежнего общительного, весёлого, открытого человека ничего не осталось. Он стоял с каким-то «кексом» и внушительно беседовал. Оба разодеты в роскошные дублёнки и пыжиковые шапки… Мне он лишь вальяжно кивнул и тут же отвернулся, продолжая внушительную беседу. Меня и мне подобных для него уже давным-давно не существовало…  Я, как дурак, постоял минуту рядом с беседующими «мэнами» и тихо удалился, чего, собственно, никто из «мэнов» и не заметил…

      Какое время, такие и песни? Вольно мне сейчас судить-рядить!
      В моей памяти сосед Юра остался добрым малым, жившим по известному (и не самому плохому) правилу: «Живи сам и давай жить другим!» В уплату за свой карьерный рост и благополучие он неукоснительно соблюдал правила номенклатурной игры, установленные вышестоящими, и сам устанавливал эти правила для нижестоящих. В этой ситуации он чувствовал себя вполне комфортно и достиг почти всех своих целей. Высокий министерский пост, шикарный кабинет, служебная «Волга», новая квартира…
Надо признать, что нет ничего дурного ни в подобных целях, ни в методах их достижения. Ради этого очень многие становились «номенклатурными приближёнными», и подобное положение их устраивало.
Но не меня.