Паровоз, пыль и яичница

Самым приятным моментом дня было рано проснуться и еще долго лежать в кровати, прислушиваясь к стуку, шороху и голосам за окном. А, наслушавшись вдоволь – смотреть на занавески, которые меняли свой цвет: от дождя, до солнца; от темно-фиолетового, до блестяще-лилового.

Но сегодня утром Владимир сразу же распахнул глаза, чтобы посмотреть на просвет между занавесками. Серо. Спустя много лет в одной книге он прочитает о том, как один мальчик почти сто лет назад делал так же. Непонятное волнение будет вновь и вновь охватывать его, когда он будет перелистывать страницы в успешных поисках новых сравнений между собой и этим мальчиком из книги (мальчика звали также как и его, что не могло не прибавлять дополнительного волнения). Но сейчас он смотрел на серую полоску между шторами и понемногу разочарование (совсем не такое, когда, разворачивая подарок, обнаруживаешь не ту модель или цвет машины, о которой мечтал) ухало чем-то тяжелым в груди.

Владимир повалился на кровать и зарылся в одеяло. Полежав так пару минут, он ногами откинул одеяло и задумался. Речка в его мыслях перетекала в море, в шторм, затем в штиль и полотнище - полощется опущенное в ветер руками флагштока. Потом он стал глядеть на стул напротив окна и двигать его взглядом, смотря по очереди то правым глазом (зажмурив, левый), то левым (зажмурив, правый). Попробуйте так перемигивать и увидите, как вдали стоящие предметы двигаются.

Зашла мама. Он зажмурился, но претвориться спящим не удалось. Совершив таинство утреннего поцелуя (причем это было не ритуалом – не чем-то имевшим ничего кроме внешней формы) мать принялась подметать в комнате.

– Ма-ам – протянул Владимир – на улице холодно?

– Не очень, но свитер одень.

Тут из-под шкафа вылетел серебристый паровоз. Получив ускорение маминой шваброй, он пролетел полкомнаты и, ударившись от стенки под окном, остановился на боку. Вылезать из кровати совсем не хотелось, и Владимир стал рисовать на потолке.
«Фаэтон поднимался на колеснице все выше и выше, пока не достиг самой высокой точки на небе...»

Вдруг как будто моргнуло небо и показалось солнце. Оно оставило на полу широкие полосы желтого и полосы видимого света (пыль, поднятая при уборке, еще не успела осесть). Очнувшись от дремоты, которая стала одолевать Владимира во время дремоты, он посмотрел в окно (уходя, мама раздвинула шторы). Большая серая туча (чем-то напоминавшая ворону) порвалась, и в прореху появилось солнце. Ветра не было, и туча почти не двигалась. Владимир смотрел на солнце внутри тучи. Солнце походило то ли на глаз, то ли на яичницу и чувствовал покалывание в висках и за ушами.

За окном пролетела птица, вместе с этим проскользив черным силуэтом сквозь желтые полосы на полу.
У окна на солнце блестел серебристый остов паровоза.
«И все-таки Яичница, а не глаз» - прошептал Владимир.

июнь 2008.