Обаяние слов

Обаяние слов

В 90-е годы в России возник культ успеха. Человек, который сделал карьеру, а в особенности, ставший любимым персонажем светской хроники масс-медиа, ВИП-персоной, превозносился до небес. Это был образ Героя Нашего Времени. И на людей юных наивных, еще не вполне понявших, в чем суть постперестроечного «бандитского» капитализма, это производило колоссальное впечатление. Сказки, которые эти Герои рассказывали о себе, читатели газет и журналов и телезрители воспринимали очень серьезно, искренне веря, что можно прийти «с улицы» и стать звездой, если есть определенные данные и желание работать. Конечно, многие допускали, что говорят ВИП-персоны о себе далеко не все, но все-таки по большому счету, в чем-то Самом Главном им хотелось верить своему кумиру.
«Незвездная» жизнь теряла всякое значение в глазах провинциальных барышень, и даже не самые глупые из них были очарованы зарождающейся музыкальной индустрией, само выражение «шоу-бизнес», которое тогда было в новинку, уже пленяло их слух. Все свободное от учебы время было посвящено просмотру клипов, передач, чтению газет и журналов и собиранию сведений о герое своих грез. А поскольку Настя получала музыкальное образование, совпадение с миром интересов кумира казалось ей невероятной удачей.
Цену уровню интеллекта очень многих, даже самых лучших, исполнителей она знала прекрасно, потому что знакомые и родственники ее еще в советские времена работали в Москонцерте. Поэтому никогда не обольщалась насчет, собственно, эстрадных звезд. И даже в страшном сне не могла бы ей присниться возможная влюбленность в певца. Но поскольку восприятие у нее было мыслительным и абстрактным, увлечься журналистом, пишущим красноречивые заказные статьи и вообразить, что их внутренний мир полностью совпадает, ее угораздило.
И зря она свысока смотрела на тех, кто увлекался смазливыми лицами, чего с ней самой практически никогда не происходило. Очень серьезно ошибиться в человеке, высказывающим суждения, близкие к ее собственному мироощущению, как оказалось, тоже было возможным. Позже она очень долго пыталась понять, в чем была не права? Он, безусловно, не глуп, никогда не скрывал, что мечтает о славе и материальном достатке. Она и сама об этом мечтала, считала, он полностью прав, была заражена вирусом «звездности» и вне этого просто не представляла себе существования на земле. Но ее представления об этом мире были телевизионно-газетными, рекламными, он был обернут к ней только красочной наружной стороной. Потом она поняла, что не смогла бы стать там «своей» никогда, даже если бы была дочерью олигарха, и все перед ней заискивали бы. Не тот у нее был характер. Но в юности люди не знают себя.
Тогда она не поняла, что дочь денежного мешка он и ищет. А вовсе не глупенькую поклонницу, хотя и не бедную, но не обладающую нужными ему возможностями и связями. Потому что хотелось верить его интервью и статьям с пространными рассуждениями о любви и поисках второй половинки, которой наивная и тогда еще обладающая головокружительной самоуверенностью юности Настя вообразила себя. Ничто не имело значения – ни ее внешние данные, ни внутренние. Что могла ему дать в карьерном или имиджевом плане связь с такой, как она? Хорошо, что вообще она осознала это. И не наделала больших глупостей.
Самым тяжелым за все эти годы страданий, иссушивших и опустошивших ее, не оставив камня на камне от некогда здоровой психики, было отсутствие точной информации. Приходилось теряться в догадках, думать, права она или нет, такой ли он человек, каким кажется, или это – лишь имидж? Настя морально готова была бы принять любую правду, такой у нее характер, эти черты и в юности проступали. Но именно постоянные сомнения и тревоги, состояние неуверенности и подвешенности, оказались самым разрушительным для нее.  Хуже самой жестокой, но отрезвляющей и исцеляющей как горькое лекарство, правды.
У нее и так был тревожно-сомневающийся тип психики, а усиление этих природных черт доводило ее до паники, истерики, неврозов, психозов, которые она тщательно скрывала от окружающих за благоразумной уравновешенной маской. А таким людям всегда нужна ясность, пусть самая худшая, – только она может их успокоить.
Рухнуло все – мечты о карьере, славе, огромных деньгах и любви. Мировоззрение разлетелось вдребезги, жить было нечем. А главное – она поняла, что не разбирается в людях и доверять себе просто не может. Это было, пожалуй, самым болезненным и мучительным. А то, что происходило в стране, просто ставило ее в тупик. Профессионализм, приобретенный ценой тяжких усилий, ничего не стоил по сравнению с блатом, связями и возможностями – тем, чем она обладала в советские времена, а в нынешние уже далеко не в той мере.
Если повлиять на политическую обстановку она никак не могла, то разобраться в себе ей, спустя некоторое время, оказалось по силам. Она придавала излишнее значение каждому сказанному слову, потому что произносила их или писала не просто так, для нее они много значили, и она полагала, что для других – тоже. Не допускала и мысли, что люди могут с легкостью прирожденных ораторов «сотрясать воздух», занимаясь словоблудием, или изображать эмоции, которые если и испытывают, то совсем иначе – подобно актерам-импровизаторам, входящим «в раж».
Обаяние слов – вот что имело над ней колоссальную власть. И «выздоровев» словно после тяжелой, казавшейся неизлечимой, болезни, она со всей ясностью осознала старую истину: судят людей по поступкам. Хотя в некоторых ситуациях ими могут быть и слова.
Для нее найти нужное слово – колоссальное напряжение, усилие, мука. И Настя ошибочно полагала, что для других тоже.
Чего ей стоило расслабиться, «отпустить» ситуацию и начать жить одним днем, одним часом, минутой, секундой, знала одна она. Никаких грандиозных планов, воздушных замков, упоительных грез – с нее хватит. Мечты мечтами, можно вполне безболезненно позволить себе уплывать в мир фантазии, но возвращаться в реальность, которую Настя нехотя приняла как данность и не без любопытства стала ее изучать совсем под другим углом.  Не как фантазер, а как созерцатель.
Она начала собирать себя «по кусочкам», отстраивать заново. И со временем обнаружила, что ей нравится этот процесс.