Весеннее обострение

 Гроза налетела внезапно. Первая этой весной, в этом мае, она бурлящей темнотой собралась за пыльным стеклом окон. Те, вторя свету и грохоту, задрожали, запрыгали, почти зазвенели и через мгновения встретили натиск воды, косые струи, бьющие все сильней, все прицельнее, все свободнее…
 Сердце застучало, от жуткого и сладостного предчувствия грядущего, чего-то непонятного, неопределенного, даже невидимого, идущего за вспышками молний, за ударами грома, за ливнем… Сломанная щеколда поддавалась плохо, но вот не выдержала, и в уши ударил грохот воды, в ноздри – терпкий, жадный дух прибитой пыли. А глаза не видели ничего – лишь вспышки молний и невнятное, равное шевеление тьмы…
 Наверно, на балконе было холодно, и где-то на границе сознания мелькнула мысль о куртке, которая так хорошо бы легла на плечи. Мелькнула и пропала, смытая брызгами холодной воды, летящими в лицо…
 Достигнув апогея, гроза начала понемногу стихать, медленно, очень медленно сдавая свои позиции безмолвию и свету. Но подступающая, набирающая силу тишина, стала, вдруг, наполняться звуком. Слова? Стихи? Песня? Разобрать было трудно, почти невозможно…
 Но жажда услышать, понять этот мотив превратилась из праздного любопытства в необходимость, в приказ, и вот уже перила испугано заскрипели, под тяжестью опершегося на них грузного и не слишком молодого тела. Впрочем, напрасно – звук ускользал, вмести с шумом дождя и уходящим за горизонт громом…
 Тоска ударила внезапно. Еще секунду назад казалось, что ответ совсем рядом. Достаточно сосредоточиться, достаточно замереть – так, чтобы остановилось и дыхание, и сердце. И придет понимание. И эти слова, эти стихи, эта песня зазвучит. И границ больше не будет…
Но нет. С легким, каким-то призрачным смехом накатывала скука, за ней спешило равнодушие – отстраненное, холодное, убивающее даже самое страшное страдание и самую великую радость. Нет. Не было. И не будет.
 Почти автоматически рука сжалась в кулак, и, неуверенно разбежавшись, столкнулась с серой, скалящейся зубами камешков стеной. Боль вспыхнула, весело и сильно, на миг даже показалось, что она одолеет пустоту, засадит ее смыслом и веселым, неудержимым смехом. Эта надежда обманула. Как всегда.
 Пора было возвращаться. Последние капли осторожно касались рук, гладили украдкой лицо. Печальное сочувствие? Злая издевка? Не все ли равно…
 Дверь поддалась неохотно, будто советуя еще чуть-чуть подождать, еще хоть миг не торопиться. Бессмысленный, глупый совет…
 - Иди! – яростный женский визг настиг на пороге, на самом последнем шаге. Ошалевшей птицей в уши влетело и продолжение – «ты», но оно не имело уже никакого значения.
 Мир будто взорвался, расцветая миллионами слов, мыслей и чувств. Закачался потолок. Закружились в хороводе стены. Еще что-то кричала память, но опоры небесного свода уже трещали как спички и небо – быстрее и быстрее – падало в голову.
 Нет!

 ***

 Иди.
 Часы отчаянно затикали, прося, почти умоляя остановиться. Они кричали о сделанном и несделанном. О мечтах. Об обещаниях. О встречах и разлуках. Тщетно! Их время кончалось.
 Куртка нашлась сразу. Замок, поняв бесполезность сопротивления, раздраженно щелкнул. Коричневое, податливое дерево двери, вздохнув, уступило, и в ноги ударили ступени лестницы. Звук шагов звучал непривычно, подчеркивая, усиливая близость ответа. Обиженное сознание прошептало о шлепанцах на ногах, о необходимости вернуться, одеться, а главное подумать. Но слушать его было некогда. Вниз. Вниз.
 Свет, только что ютившийся в пыльных дырах окон, в узких щелях дверей, вдруг метнулся навстречу, творя необъятный, яростный простор. Пронизанный дрожащими тенями ветерков, терпким ароматом сирени, шумом машин, он запутал взгляд, заставил его испуганно метаться и щуриться, отчаянно искать укрытия от пустоты и ясности. Но лишь на миг, до короткого, как удар хлыста слова. Иди.
 Мокрая и пустая лавочка у подъезда. Огромная лужа посреди тротуара. Какие-то кусты и деревья, в тумане свежо-зеленых, крошечных листьев. Брызги травы. Снова вода, затем грязь. Асфальт. Бачки, полные воскресного мусора.
 Движение вдруг растерянно замерло, сошло на нет. «Иди» по-прежнему было приказом, не признающим ни своеволия, ни слабости. Но – куда? Должно быть еще что-то. Знак. Указание. Намек.
 Глаза воровато забегали, надеясь пропустить, не заметить, сделать цель недостижимой, но и они не могла противиться и после бесконечных секунд исканий ударились в стрелку. Три следа красного мелка на асфальте. Кривые. Размытые водой.
 Вперед!
 Дома бросились навстречу. Бесцветные, усталые пятиэтажки, неотличимые друг от друга и сильные в своем единстве. Аляповатые новостройки, кичливые, но лишенные даже имени. Истрепанные жизнью, ко всему равнодушные бараки.
 Дурной пример заразителен – сытыми, грузными змеями поползли тротуары. Тяжело, с чувством собственного достоинства запрыгали деревья, стараясь не отставать от юрких как блохи кустов. Даже фонари не устояли на месте.
 Лужи. Ларьки. Светофоры. Быстрее и быстрее. И пусть бесятся сердце, не зная ругаться ли всеми нецензурными словами или просто плакать, теряя последние силы. Пусть наливаются грязно-серым, унылым свинцом ноги. Пусть рвется дыхание, превращаясь в неодолимый кашель. Быстрее. Быстрее…
 Обиженная невниманием, закутавшаяся в мокрую траву земля вдруг кинулась прямо в лицо. Руки ударили навстречу, в отчаянной попытке остановить… Тщетно. Пришла боль, неторопливо, со вкусом выбирая, где бы устроится.
 Должно быть еще что-то. Бежали секунды.
 - Иван! Что с тобой! – голос другой, но тоже женский, мягкий, будто даже знакомый, или просто старающийся им казаться. Кожа лица прощается с влагой, собирается в улыбку, поворачивается…
 В глазах девушки родилось удивление. Потом страх. «Ой, простите!». Ее фигурка вдруг стремительно уменьшается, прячется в неопределенности перекрестков. Исчезла. Лишь след дешевых духов пощекотал на прощание ноздри. Жаль.
 Иван. Иван. Иван… Слово непонятно на вкус, в его банальности, обыденности просвечивает что-то другое. Но не разобрать. Разум неохотно приходит на помощь. Иван. Иван. Иван…
Нави! Конечно же – «нави». Навь. Новь. Навь-новь…
 Разум доволен. Ободренный успехом, он пытается сказать что-то еще. Объяснить. Проанализировать. Впрочем – втуне, радости нет дела до причин и следствий, она ставит на ноги и ведет дальше. Уже без бега. Без крика. Без падания. Вперед. Спокойно и методично.
 Глаза напряженно ищут. Пространство разрывается, жадно выхватывая куски окружающего. Люди. Автомобили. Собаки. И снова смыкается. Не то. Взгляд бежит дальше. Замер.
Узорчатая решетка, паутиной оплетающая тяжелые столбы. Покосившаяся усмешка входа. Истертая надпись. «Марьина роща». Да.
 Ворота заперты. Руки и ноги пытаются сопротивляться, вновь и вновь скользят с мокрого железа. Мозг – как всегда – обосновывает невозможность и намекает украдкой на последствия. Глаза косятся на собирающихся вокруг людей.
 На мгновенье слабость берет верх – прочь, прочь отсюда! Первые шаги. Любопытные взгляды.
 - Иди, иди… Нечего тут…
 Иди! Приказ наполняется новой силой, новым смыслом, и слабость ломается, прячется в самую глубокую из нор сознания.
 Три коротких шага.
 Подпрыгнуть. Подтянуться. Вырваться из цепких, тянущих вниз пальцев. Вот и все.
«В милицию надо…», «… сторожу…», «…да ну его – без нас разберутся…». Гул за спиной становится все тише и тише, и замирает среди деревьев.
 Остаются кресты и ограды. Столики. Иногда – памятники. И надписи.
 Имена. Цифры. Глаза скользят по ним, выхватывая из наползающей вечерней синевы. Выхватывая и отбрасывая прочь. Не то. Не то. Не то…
 Взгляд ищет все растерянней, все напряженней. Сердце сбивается, теряет ритм и не может совладать с сомнением. Разум что-то недовольно бубнит. Где же?
 Оказывается, тоска не ушла – она снова здесь. Довольно смеется, напевает, но так, что не разберешь. «Хватило?». «Хи-хи-хи».
 Нет! Дальше, дальше. Сквозь синюю темноту. Сквозь ограды и ветки. Сквозь заползающие за шиворот, прячущиеся там капли… Дальше. Дальше.
 «Иван Марий». Гнилой, покосившийся крест. Табличка. Больше ничего не разобрать. Да. Именно. Иван Марий.
 Здесь.
 Ноги – как будто потерявшие стержень – склоняются на колени. Глаза плутают во мгле. Уши слушают, но не слышат. Сердце ждет.
 - Иван Марий!
 Темнота глотает слова, ничего не давая взамен.
 - Отвечай!
 Молчание.

 ***

 Незабудками цветами.
 Серо-бурыми листами.
 Расписными головами.
 Дождь по городу идет.
 В сердце мрака и молчанья.
 В налетевшей вдруг печали.
 В позабытой кем-то дали.
 Пробежал который год.
 Без ответа на вопросы.
 Без набитой папиросы.
 Без веселого заноса.
 Перекресток. Поворот.
 Снова ветреное пламя.
 Да изорванное знамя.
 И далекими богами
 Предначертанный исход.