Наши, или Миф о лучшей жизни

Длинные змеевидные очереди у ворот посольств стран СНГ 
в Кыргызстане, помимо грусти, вызывают некое беспокойство. 
Возникающие тут же вопросы типа: “Куда стремятся стоящие у ворот, среди коих и дети малые, и старики нетранспортабельные, с насиженных мест? Какой такой лучшей жизни ищут они в далеких чужих государствах?” — как правило, не имеют однозначных ответов. А значит, лучший способ удовлетворить журналистское любопытство — наглядный.
А поезд чух–чух–чух...

Случилось так, что нынешним летом мне довелось отправиться в долгое путешествие. Цель поездки не была конкретной. Но и не сужалась до рамок знакомства с большими и малыми городами России (а именно в ту сторону лежал мой путь). В первую очередь интересовали люди — бывшие кыргызстанцы, попросту “наши”, проживающие теперь на территории этой страны. И встречи состоялись, разговоры говорились в городах–гигантах, на полустанках, в селах и даже в купе поезда, который, три раза в неделю следуя сообщением Бишкек — Москва, вот уже более десяти лет неустанно увозит моих сограждан в ближнее зарубежье.
 
Вот он — поезд ленивый и неуклюжий, из добротных советских сплавов, медленно подплывает к перрону. И ты отчетливо понимаешь, что время мешочников и челноков кануло в Лету. Контингент отъезжающих делится как минимум на три категории. Номер один — командированные. Во второй категории — начинающие горе–бизнесмены. (Две женщины, например, везли в Самару тридцать ящиков с помидорами. На вторые сутки томаты загнили. На третьи — дам вместе с ящиками сняли с поезда российские таможенники.) К третьей категории, численно весьма внушительной, относятся те пассажиры, которые навсегда покидают Кыргызстан. И данный поезд является коридором между их прошлым и будущим. 
К вечеру первого дня следования обитатели отдельно взятых вагонов перевоплощаются в жителей “коммуналок”. Начинаются застолья, переходящие во всеобщее братание. Спиртное льется рекой, уже не запрещают курить, и не только в тамбуре. Все говорят на высокоидеологические темы. Мыслят глобально: “Петь, вот ты зачем в Россию едешь?” — “Вася, Родина моя там!” — “Сорок лет Родина твоя была здесь, а теперь значит там?”. И — понеслась душа в рай. Про депортацию дедушки, про душманов, про то, как по исторической родине соскучился... К утру конкретные беседы достигают конкретного апогея. Томимый похмельем Петя пугает всех такой–то матерью, жалеет себя и мучается единственным вопросом: “Кому ж на Руси жить хорошо?”. Далее сомнения перерастают в депрессию, которая становится попутчицей на оставшемся отрезке пути. Это — наиболее распространенный тип пассажиров, отъезжающих на ПМЖ. 

Есть другой. Обычно они едут семьями и занимают полностью купе. Такие не вступают в дебаты. Не пускают на свою “территорию” посторонних. Держатся особняком. Им плевать на чье–либо мнение. Они точно знают: куда и зачем едут, ну или почти точно. Кстати, 90 процентов граждан, оформляющих документы в посольствах, не могут вразумительно сформулировать причину и цель выезда из страны. (Почерпнуто из неофициального разговора с работником консульского отдела.) Теперь мы оставим наших попутчиков. Им предстоит нелегкий путь. Дай Бог, чтобы все задуманное не разочаровало их. 

Здравствуйте, гости!

А у нас первая остановка — старинный русский город Самара. Здесь в пригороде живет семья Котовых, все члены которой — уроженцы Иссык–Кульской области. Они считают, что десять лет, прожитых в России, дают им право называться россиянами. Только вот соседи по дому при встрече как–то ехидно приветствуют их: “Здравствуйте, гости!”. 
Как выяснилось, Котовы живут в так называемой малой Самаре. Этот небольшой городок приютился в лесу между Самарой и Тольятти.

Кроме четырехкомнатной квартиры, семья из шести человек владеет дачным участком и автомобилем “Жигули”. Чтобы заиметь все это, Сергею и Марине Котовым пришлось попотеть. Оба работали на заводе. Туда же разнорабочим пришел их старший сын, закончив девятилетку. Все вместе зарабатывали на квартиру. А пока местные власти, которые, кстати, были заинтересованы в Котовых–специалистах, думали и гадали, где расселить приглашенных, пришлось два года обитать в неотапливаемых солдатских казармах. Шутка ли в сорокаградусные морозы южному человеку? Но мосты уже были сожжены, имущество в Киргизии распродано. Возвращаться на потеху соседям совсем не хотелось. Когда Котовы все–таки получили служебную квартиру, тут же уволились с завода. Они так были увлечены обустройством нового жилья, что не заметили, как к ним прилипло странное прозвище “гости”. 

— Вот уже десять лет, как в городке живем, а все “гости”, — говорит Марина. — А ведь у нас внучка здесь родилась, и сноха из местных. Никому покоя не дает, что мы, приехав из Средней Азии, в России квартиру получили. И вообще, знаешь, все тут как–то не так. Мы хоть и русские, но какие–то другие. Любого принять у себя дома рады, обогреть, накормить. За это нас странными считают. 
— Не пробовали обменять квартиру на жилье в другом месте? 
— Да мы бы с удовольствием, но не имеем права. По сути, квартира не наша: как была служебной, так и осталась. Сколько мне еще придется такую жизнь терпеть и за 90 километров на работу каждый день ездить — понятия не имею. К тому же в этом году наш младший сын в институт в Тольятти поступил, если в общежитии мест не будет, придется и ему ежедневно километраж наматывать...

Семья Котовых в городке живет обособленно. Дом, работа, по выходным — дача. Из соседей общаются только с бабой Пашей. Она из Бишкека. Пять лет назад старушку сын забрал, чтобы пенсию приличную получала. Пенсию–то она получает, да только распоряжаться деньгами ей не позволяют. Сидит Прасковья Николаевна в четырех стенах и понятия не имеет, что ж это за страна такая — Россия, где ей до конца дней своих жить придется. 
Узнала баба Паша, что к Котовым гости из Киргизии приехали, так от радости сама не своя была. Завалила старушка вопросами. Вспоминала, плакала, корила себя, что поддалась на уговоры сына. Да только не изменить теперь ничего. Котовы же на мой вопрос: “Не хотели бы назад в Киргизию? Хотя бы погостить...” — только вздыхают:
— Не по карману нам, да и ехать не к кому. Передавай привет Иссык–Кулю (грустно смеется). Такого озера, как у нас, нигде нет!

Пятнадцать лет просвета нет

Едем дальше, видим больше. И в российских поездах не только туристы разъезжают. Люди кочуют из одного города в другой, из Орловской области перебираются в Ярославскую, Тамбовскую, Московскую в поисках работы и лучшей жизни. Суета, в общем. 
Еще пятнадцать лет назад, в разгар перестройки, мой знакомый убежал из Бишкека от долгов и “счетчиков”. Объездил добрую половину Подмосковья, осел в ста километрах от столицы. Уже и кредиторов его нет в Киргизии, а он все мыкается с семьей по подмосковным квартирам. Потому что привык: нет у него ни кола ни двора. И вряд ли теперь появятся. 
Будучи оптимистом, Дмитрий Ф. и сейчас от души веселится, рассказывая, как он приобрел московскую прописку. Способ самый что ни на есть банальный — фиктивный брак. 
— Если честно, — рассказывает Дима, — теперь уже не до смеха. Ведь я в Бишкеке был достаточно обеспеченным человеком. Черт попутал с этими кредитами. Теперь все чаще прихожу к выводу: лучше бы отдал долги и остался дома. Я все продал в Бишкеке — дом, машину, мебель. Здесь этих денег мне хватило ровно на полгода. А я ничего не приобрел, я их проел. Чтобы заработать на квартиру в Москве или около, мне, например, жизни не хватит. 
— Вернуться не пробовал? 
— Смеешься? Какой я теперь кыргызстанец? Даже не представляю, что я в Бишкеке делать буду. У меня сыновья уже взрослые. Теперь они о родителе должны позаботиться. Да все путем на самом деле. С голоду не помираем. А что квартиры нет, так и на улице не ночуем.
Железная мужская логика. Хотя, конечно, лукавит. Дом, в котором Дмитрий живет с семьей, непригоден для суровых подмосковных зим. А значит, не сегодня завтра проблемы с поиском нового жилья возникнут сами собой. 

В Москву, в Москву!

Минуя сто с лишним километров, электричка притормаживает на Казанском вокзале. А это значит, что я в Москве. Москва — как много в этом слове... Москва — цитадель России... Эх, только ленивый в советское время не стремился завоевать Первопрестольную. И у многих получалось. Теперь все иначе, да и Москва другая. Обороты темпа жизни увеличились в энное количество раз. Зазеваешься, сметут как пылинку. Напряжение в воздухе “висит” двадцать четыре часа в сутки. Надо быть бдительным и не поддаваться панике. На реплики типа “Опять тротил в метро (в здании вокзала, в редакции газеты и т.д.) заложили” лучше реагировать адекватно. Иначе никаких нервов не хватит. 
Но как бы там ни было и что бы ни происходило, народ едет в Москву вагонами, летит самолетами, идет пешком. Как и много лет назад, она манит, она греет, она привлекает. Парадокс какой–то. 

Попасть в Москву проще простого — копи деньги на билет! Обосноваться в ней — другое дело. Чтобы провинциалу утвердиться в столице, смелости, обаяния и желания маловато будет. Даже талант не в счет. Авантюризм, “понты”, деньги — при наличии оных компонентов ты уже и не провинциал вовсе. А купленная прописка мгновенно превращает тебя в коренного москвича. Но главное, чтобы запал не исчерпался да рублики не закончились. 
Что там делают “наши”? (А их в Москве больше, чем я ожидала.) Живут. Все по–разному. Кто как устроился. Рабочие из Бишкека туда на заработки не ездят, там своих девать некуда. Опять же Украина с Молдовой исправно экспортируют маляров, штукатуров, каменщиков. А “наши” — они приезжают культуру и информацию в российские массы нести, политику делать. И, знаете, кое–кто небезуспешно “несет и делает”, но кое–кто...
Например, один артист из “наших” просек быстро, что на актерскую зарплату в Москве и ноги протянуть можно, переквалифицировался в продюсеры. Он хоть и спит два часа в сутки (иначе ничего не успеть), зато в собственной квартире. Без семьи до сих пор, так трюфелями балуется. Другой тоже просек, но таланта не хватило перевоплотиться в кого–нибудь еще. Забомжевал, его теперь родная мать не узнает. “Уж лучше быть первым парнем на деревне”, — вздыхает он. Только вот до “деревни” ему не на что доехать. 
Подобных примеров множество. Художники, журналисты, астрологи, певцы — обо всех не расскажешь. Да и надо ли теребить души родственников и друзей. Ведь все типажи так узнаваемы... Единственное, что стоит сделать всем нам, ныне живущим здесь, — выводы. 

P.S. “Поезд N 18 сообщением Москва — Бишкек отправляется...” Я еду домой. Полупустой поезд–увалень медленно, но верно возвращает меня к размеренной жизни. В проходах не суетятся, командированные спят. А значит, я могу спокойно все проанализировать. Удовлетворила ли я свое любопытство? Вряд ли. Вопросы остались. Но в памяти надолго застряли встречи с “нашими” в России и их тоскливое: “Ну, как там, дома?”.