Литературный минет

ЛИТЕРАТУРНЫЙ МИНЕТ

Как много нас, писак и графоманов!
И я не чужд скрипучего пера…
Как много нас, которых жажда славы
На суд литературный позвала!
Пришли. Расселись. Во главе стола
Сидит ареопаг литературы:
Тот описал французов шуры-муры,
Другой привёл учёного кота.
Всех перечислить, право, невозможно,
Эй, новенький, здесь осторожно!
Затронешь одного слегка,
Другие враз намнут бока.
Вот юноша принёс на суд
Своё великое творенье,
Из многих строк стихотворенье,
Всё про любовную нужду,
Иного от него не ждут.
Скривился русский эфиоп.
 России толоконный лоб
Ему уже давно претит,
Что не юнец, точь-в-точь пиит!
Он вспомнил чудное мгновенье
Своей несбывшейся мечты
И вымолвил: «Коты, коты!»,
Чем вызвал общее веселье.
От страха перед ним дрожа,
Скользя по лезвию ножа,
Несёт стихи младая дева
(и где накраситься успела?)
В стихах розарий, соловьи
И слёзы от большой любви.
Чего же ты ещё хотела?
Не женщина ещё ты - дева!
Скучает наш ареопаг
( плохой для стихотворцев знак),
Они в любви познали толк:
Жена – овца, мужчина – волк!
«А где гражданский, мощный стих,
К которому я так привык!?», -
Державин громко восклицает.
А кто его, учитель, знает!
Ты оды для царей писал,
Победы россов восхвалял.
Теперь уж нет побед российских,
Везде бардак, разруха, сиськи…
Смотри, Пелевин вон бредёт,
Очередной рассказ несёт
Про насекомых и банкиров,
Про голубых и сизокрылых.
Сорокин с салом голубым
Во след бежит нас удивить,
Успев шедевры натворить,
И всех на матерок сподобить.
Не возмущайся, дед Щукарь,
Паши-ка целину в колхозе,
Почили Шолоховы в бозе,
Ты нас лягушками не парь!
Устал ареопаг судиться -
Чай, не пришедшая девица!
Идут года, спешат года,
За ними слава…Ты, куда?
Есть у кого роман душевный,
Чтоб слёзы на глазах росли,
Чтоб страсти жгли, но не кипели,
И трупы в морги не везли?
Да, это - женские романы,
В них страсть, любовь, аперитив,
Любовь – обман, страданья, Канны,
Конец счастливый, но один.
Вздохнул Жюль Верн: «Оставьте, Остин!
Как вы подумать так могли?
Романтике сломали кости
И на помойку унесли.
Фантастика и та опухла
От чародейского бабла,
Очкастый мальчик тихо пукнет -
Вонь, как  от старого козла».
Вот Горький, наконец, проснулся:
«Мать», «Буревестник», - произнёс,
Руки Марининой коснулся:
« А у тебя, мой друг, понос!»
Усатый классик дна не ищет,
Считает, мы уже в пи…де,
«Камыш шумит…», - повсюду слышит,
Кто водку приравнял к воде?
Что ж, лучше истину в вине
Глушить стаканами по утру,
Чем нам на мозги сыпать пудру,
Держа голодными в узде.
Как много их, редакторов,
Сидят в журналах, бронзовея,
Была когда-то эпопея,
Сегодня - скучные стишки,
Про человечества грешки.
Ты постарёл, мой милый мальчик,
И что же сделалось с тобой?
Костюм, как будто плат цыганский,
А галстук, словно носовой.
Другой прошёл огни и воды
В далёкой юности своей,
Но сохранил до наших дней
Все показатели породы:
Чужих к кормушке не пускать,
Своих – до смерти заласкать!
Работай, братец, над ошибкой,
Не напрягайся только шибко,
Другой придёт вслед за тобой,
А жизнь останется такой!
Кто там пытается подняться
Желая трезвым показаться?
Есенин, пьяница, поэт!
Как денди лондонский одет,
Спешит домой, к кабатской драке,
Ему здесь скучно, забияке.
Здесь всех успели причесать
И научили х...й сосать.
Постой, Есенин, брат, постой!
Ты всё же парень холостой,
Заглянем с горя в Интернет,
Какой там делают минет?
Там всё, в натуре, виртуально,
И до смешного всё банально:
Сливай туда свои стихи
И печь не надо пироги.
Толпа писателей сразила?
Все образованы – беда!
И лезет всяка лабуда.
Все пишут, мало кто читает,
Тебя, и то уже не знают,
Шарп, Вернер… Ну ка, помоги,
Я тоже встал не с той ноги.
Подраться хочешь по-старинке?
Здесь не получится без pin-ки,
Ты там король, а здесь – пароль,
Логин, пожалуйста, изволь!
Не мат здесь нужен, а формат!
Гейтс всё придумал, а не гад!
Слабо к порталу подключиться?
Учиться надо и учиться!
Иначе скоро пропадёшь…
А, может, спонсора найдёшь?
Талант сейчас ничто без денег,
Без дворника не нужен веник.
Нет, лучше, ты иди домой
Своей дорогой столбовой
И прихвати с собой коллег,
В серебряный двадцатый век!