Посланец Града-Китежа

Взяв однажды в руки в зрелом уже возрасте сборник совершенно неизвестного мне поэта, и наугад прочитав первые попавшиеся строки -

Сапоги мои скрип, да скрип под берёзою,
Сапоги мои скрип, да скрип под осиною,
И под каждоё берёзой гриб подберёзовик,
И под каждой осиной гриб подосиновик…,

 я расхохотался. Помню, подумалось – какой примитивизм! И это поэзия. Да такое кто угодно напишет. И всё-таки что-то заставило меня читать дальше. Прочитал всю книжку, не отрываясь, под конец испытывая необыкновенный восторг. Какая ясность, простота и, вместе с тем, глубина! Как всё совпадает с моими чувствами и мыслями!  Это была книжка «Подорожники», автор - Николай Рубцов.
Так совершаются чудеса! В моём сознании, в душе вдруг очнулось, запело что-то радостное, щемящее, давно забытое.
Увлечённый этой красотой и кажущейся простотой я и сам вскоре попробовал писать стихи. И теперь-то знаю, насколько это непросто, какой требует самоотдачи, и если хотите, жертвенности, на которую способны, увы, только единицы….
О чём же пишет Рубцов? В чём секрет проникновенности его строк? За что его так любят сегодня, и, я уверен, будут любить всегда?
Об этом можно говорить бесконечно, как о творении любого настоящего художника, каждый мазок, каждая строчка которого есть открытие, продолжение и сотворение мира.
Так вот, о простоте. Не смотря на широкое всенародное признание поэзии Рубцова, по мнению некоторых «знатоков» она даже не проста, а примитивна, безыскусна, привязана к одной «деревенской» теме... С этим  нельзя согласиться. 
Буквально все его произведения поражают изысканностью формы и содержания, редкой гармонией и красотой, психологизмом, исповедальностью, умением проникать в самые сокровенные уголки нашего сознания. Даже ранние и те, которые он характерными для себя не считал.
Вот один из шедевров – «Старая дорога». Я назвал бы это стихотворение для поэта программным. В нём, как в любом настоящем произведении искусства, присутствует и прошлое, и настоящее, и будущее. По неприметным явлениям бытия поэт угадывает присутствие вечности. Здесь, рядом с нами, и те, кто прошёл, и те, кто проходит, и будущие поколения. Все они соединяются и живут в духе –

Здесь русский дух в веках произошёл,
И ничего на ней не происходит.
Но этот дух пройдёт через века,
И пусть травой покроется дорога,
И пусть над ней печальные немного
Плывут, плывут, как мысли, облака.

Под пером поэта  мир чудесным образом оживает, одухотворяется, приобретает смысл и красоту. В словах для внимательного читателя всегда угадывается и первый, и второй, и третий планы…. Никакой зауми, никакой мути, и, тем не менее, всегда присутствует какая-то тайна, что-то заставляет душу сопереживать и удивляться. Не это ли и было ещё одной из задач, которые поставил перед собой поэт? Помните –

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что выплыв на лодке повсюду достану шестом,
Что всё понимая, без грусти пойду до могилы….

Утвердилось мнение, что поэзия Рубцова – это чистая лирика, нежная, чувственная. И это действительно так. Но давайте посмотрим, как он этого добивается. И окажется, что по используемым приёмам его скорее можно бы назвать человеком суровым. Но, тем не менее, тем не менее…. Позиция, жест, ракурс, поза создают неповторимый задушевный мир доброго, хорошего человека. И этой позиции он не изменяет никогда!

Доволен я буквально всем,
На животе лежу и ем
Бруснику, спелую бруснику…,
 или
Приуныли в поле подорожники,
Потому что плача и смеясь,
Все прошли бродяги и острожники.
Грузовик разбрызгивает грязь.

 - какие тут вроде бы нежности!?
Мне думается, не бывает поэзии городской или деревенской, но есть, пожалуй, поэзия живая и книжная. Как есть люди, которые не мыслят себя без природы (их, я думаю, у нас в России абсолютное большинство) и те, которые как-то приспособились обходиться без неё. У Рубцова, как и всех великих русских поэтов, природа – это одно из главных действующих лиц, но редко у кого в литературе мы находим такое отношение к природе как у него. Не просто любование, созерцание, а слияние с ней, растворение в ней. Помните:

Я так люблю осенний лес,
Над ним сияние небес,
Что я хотел бы превратиться,
Или в осенний жёлтый лист,
Иль дождевой весёлый свист….

И это, по-моему, одна из определяющих черт, особенностей русского мироощущения.
Особый разговор о словаре Рубцова. Для поэта характерно использование слов живых, народных,  духовно содержательных.
В последнее время я всё чаще смотрю на стихи с точки зрения того, есть ли у поэта запретные темы, слова, «герои», то есть некая граница, которую он ни при каких обстоятельствах не перейдёт. Увы, приходится чаще видеть совершенную неразборчивость. Берутся за любой материал, хватаются за любые слова, любые образы лишь бы «зацепить». Это сразу отталкивает. Первая же несуразность, или нескромность, или неподходящее сравнение, или упоминание святых имён всуе подрывает доверие к автору.
По большому счёту, эта граница и разделяет поэзию, как высокое, духовное, в высшей степени достойное человека занятие, и убогое досужее стихотворчество; поэтов и просто любителей поиграть в слова. 
Судя по публикациям в СМИ и половодью малотиражных, изданных на средства спонсоров книг стихов и прозы, сегодня кто-то очень заинтересован, чтобы об этой границе забыли, но она существует.
Удивительно то, что при всей своей, вроде бы, бесприютности, видимой трудности существования, сиротстве и отсутствии аристократического воспитания Н.Рубцов в творчестве своём оставался исключительно гордым, самостоятельным, совестливым, скромным, и, наконец, счастливым,   человеком.
А какое сюжетное разнообразие! Вот поэт скачет на коне по холмам  задремавшей Отчизны, а вот гуляет в ресторане в компании друзей, а здесь собирает грибы в осеннем лесу, уходит в море, марширует на плацу, гуляет в старом парке, ночует один в избе в буранную ночь.… Но сюжет для него не самоцель, а только средство выявления новых и новых свойств окружающего мира и человеческой души.
Поэзия Рубцова не придуманная, а найденная на нашей милой и грешной планете, буквально поднятая с земли, принесённая из северных русских лесов и полей, из деревень и городов. Она органична, в ней не сомневаешься. Она как живая вода, как глоток чистого воздуха.
Слышал где-то, что есть определённый ген счастья, которым наделены не все. У Рубцова он был! И никогда не поймут его творчества люди, у которых он отсутствует. Ну, где же им понять такие слова как,

За все хоромы я не отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем,
Как миротворно в комнату мою,
По вечерам заглядывало солнце…,
 или
То полусгнивший встретится овин,
То хуторок с позеленевшей крышей,
Где дремлет пыль, и обитают мыши…,

  или

И всей душой, которую не жаль
Всю утопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром.

Не этот ли «ген счастья» и имел в виду А.С.Пушкин, говоря о магическом кристалле, сквозь который поэт смотрит на мир!?
Да и в жизни Н.Рубцов не был обделён ни мужской дружбой, ни любовью женщин, ни вниманием читателей, ни восторгом слушателей. Что ещё нужно для счастья!? И не нам его судить.
Не помню, кто из поэтов  вспоминает, как Рубцов задал ему вопрос:
«Вот я пишу о Руси уходящей, а ты о какой?» Примерно так. Русь уходящая, вот что, оказывается, вдохновляло поэта.
Так что же такое по Рубцову «Русь уходящая», только ли избы, овины, погосты, поля, леса, монастыри…? Или поэт говорит о чём-то другом?
Уверен, говорит он, конечно же, не только и не столько об этой «уходящей натуре», а о самом светлом, любящем, сострадающем внутри нас, в нашей душе. Тема души, её рождения, её истоков,  её жизни, радостей и горестей, её гибели и спасения вот что волнует поэта.
Далеко и далеко не все люди, причисляющие себя к  поэтам (будем этим словом обозначать всех творцов),  являются таковыми. Их, подлинных творцов, очень и очень не много. Их появление, признание народом, их судьбы – великая тайна есть!
Почему-то Н.Рубцова часто изображают неким плакальщиком, нытиком.  И даже отдавая должное популярности поэта, большинство авторов не очень-то стремятся вникать в суть этого феномена. Один «друг» придумал для него специальный термин  – «поэт русской резервации». Это выражение, наверное, имеет какой-то смысл в социально-политическом плане, особенно если судить о России по нынешним передачам центрального телевидения, но к замечательной поэзии Н.Рубцова ни какого отношения не имеет.
 Давайте же вдумаемся. Давайте сравним. И окажется, что поэзия Рубцова насквозь героична, в лучшем смысле слова духовна, жива, полнокровна, активна, и её место в русской литературе рядом с творениями А.Пушкина и С.Есенина!
 Народ, в отличие от критиков и «друзей», это тонко чувствует и отдаёт поэту должное – свою любовь! И не может быть иначе! Возьмём, к примеру, стихотворение «Тихая моя Родина». Для большинства оно является символом его «тихой лирики». Но так ли уж там всё тихо, если разобраться?

Купол церковной обители
Яркой травою зарос…

С каждой избою и тучею,
С громом готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь!

Кто ещё в 60-е годы смог так ярко, прямо, мужественно отразить в слове самую сокровенную суть русского, а значит православного мировоззрения, или точнее мироощущения?
Вот это и есть геройство. Тихий, не кичливый, не крикливый подвиг гордого, мудрого поэта.

Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей.

Россия, Русь – куда я не взгляну…
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы.
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шёпот ив у омутной воды.
Люблю навек, до вечного покоя.

Из того же ряда.
Именно Рубцову выпало на долю преодолеть возникший в ХХ веке трагический разрыв русской  литературы и сознания со своими корнями. И сделал он это блестяще. И потому он явился поэтом долгожданным, и потому стал всенародно любимым.
Многие теперь повторяют его слова –

Россия – Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они –
Иных времён татары и монголы.

При этом каждый понимает их  по-своему. По-моему «татары и монголы», о которых идёт речь, мы сами и есть, оторвавшиеся от своей культуры, от своих истоков, забывшие о своих святынях.
Помню, в перестроечные годы кто-то сравнивал Россию с самолётом, который, взлетев, не знает, как и куда приземлиться. За долго до этого Рубцов создал другой, но не менее выразительный образ  несущегося к бездне поезда. Стихотворение заканчивается словами «…и какое может быть крушенье, если столько в поезде народу!?». Но крушения, как известно, мы не избежали, и сегодня только-только  начинаем из этой бездны выкарабкиваться.
И ещё об одном - русский дух не измеряется  туесами, пестерями, и коробами. При всей сегодняшней моде на старину, матрёшек, лапти, кокошники, балы, гусаров, кивера… внимания к человеку, подлинной заботы о нём в литературе мало. А это, в свою очередь, не имеет ни чего общего с гражданской позицией поэта Николая Рубцова, в центре творений которого находится живой современный человек со всеми его радостями и бедами. Звезда  поэта «горит,  не угасая, для всех тревожных жителей земли».


*    *    *

Не благодарное это дело - говорить о том, за что ты любишь поэта. В читательской этой любви, как и в самой поэзии, есть ведь всегда тайна, при чём у каждого своя. Но уж больно мне не нравятся эти многочисленные статьи,  в которых без конца обсуждаются подробности личной жизни поэта, а  до поэзии дело так и не доходит.
Да, нам дорого каждое мгновение жизни поэта, все, что с ним связано, но давайте же будем поделикатнее, давайте не будем путать средства массовой информации с академическими изданиями.
Такими писаниями «специалисты» разоблачают и дискредитируют только  самих себя. А поэт Николай Михайлович Рубцов, свершив свой жизненный подвиг, давно и навсегда занял место в наших душах, в пантеоне славы и почёта Русской литературы.