День Рождения

Где-то далеко-далеко, может быть, в другой галактике, может в другой звёздной системе, может на другой планете, или в другом городе, а, может быть, в соседней квартире, жил да был один маленький принц, может, и не принц, а просто молодой человек, парнишка, мечтающий о любви, дружбе, подвигах или просто о том, чтоб его кто-нибудь когда-нибудь хотя бы разок в этой его, столь короткой, жизни мог понять. И жил этот маленький принц, в то время, как ему казалось, когда не осталось в мире злобных драконов, высоченных замков, охраняемых бесшабашной удалой стражей, лесов, кишмя кишащими различными бандитами всех мастей и пород, не жил этот маленький принц, по его мнению, во время смут, революций, бурь и воен, когда можно проявить себя как герой. А жил он, по его мнению, тогда, когда вымерли последние мамонты и вывелись все настоящие принцессы, свершились все мировые революции - в мире, стальных чудиш и мобильных технологий, когда совсем не остается времени любить, а саму прекрасную  и многогранную жизнь в грош не ставят, меря ее деньгами да властию.
Сначала правота нашего принца ничего не стоила, натыкалась она на вымерзшие души старших, но потом, когда принц перестал быть маленьким, а стал юношей, сумевшим собрать около себя верных, храбрых друзей – весёлая компания, прошедшая огонь, воду, а что ещё можно пройти до 19 лет?
Но вот не встретил наш принц ни одной принцессы, а встречал он одних лишь ведьмоподобных барышень, совсем не принцесс, а дочерей купеческих да боярских.  Был принц наш просто весёлый, компанейский парнишка, за друзей готовый на всё. А что же ждала принцесса? Да и вообще была ли такая принцесса, способная полюбить, да что там полюбить, просто понять этого нашего принца? Наверное, не было, да  хотя бы потому, что принц сам себя понять не мог, он не знал, чего он хочет. Но раз он был рожден принцем, то должна была родиться и принцесса, и решил принц наш отыскать эту свою единственную на весь шар Земной принцессу, понимая, что он  рожден для битв, но битв не было, он был рожден для любви, но что знал он о ней? Он стремился к большому, чистому и светлому, прокладывая себе путь через мелкое да темное, скользкое да неприятное, а окружающие его люди называли принца «хулиганом».  Ну что же, и наш принц смерился и с этим. И стал он первым принцем-хулиганом. Но хулиганом с большой буквы, хулиганом с положительной стороны. Принц-хулиган – человек, желающий жить по совести, совести, которой давно уже ни у кого не было, совести, которую невозможно купить или продать. И стали к нему тянуться люди, разделяющие его взгляды на жизнь. И таких людей, на удивление принца, оказалось не мало. И понял принц: он должен быть сильным и стойким, способным выдержать ветра любой силы, расправить паруса и плыть по морю житейских бурь и невзгод. Но принц-хулиган должен быть сильнее вдвойне, ведь он ни кто-нибудь там, а принц и хулиган. Он был принц, но у него не было трона, который он занял бы, а был у него мотоцикл, старенький компьютер да пара боксёрских перчаток. Он был хулиган и у него были верные друзья, любимый двор да пара дел, закрытых за отсутствием преступления, в районном отделении милиции. Но однажды стало принцу скучно среди друзей, среди родных стен, среди знакомых правил, понял принц, что пришла пора отправляться в далёкое-далёкое путешествие на поиски принцессы, путешествие, из которого он не сможет вернуться. Путь назад - закрыт, но и впереди - ничего интересного. И напала на принца хандра и тоска.
И очутился принц наш на промозглой кухне да за одним столом с Тоской. И пили они. И рассказывала тоска принцу-хулигану очень интересные и забавные истории, только принц наш был больше хулиганом, чем принцем и знал он, с кем он водку пьет, и не верил ни одному слову Тоске-зелёной…
А где-то, может, в соседней галактике, а может, в похожей кухне, а все кухни чем-то друг на друга похожи, сидела принцесса в компании Тоски да Скуки. Одиноко и тускло горела лампочка, освещая часть пустой кухоньки, давая новые силы Скуке да веселя Тоску. А принцесса была лишь принцессой, и верила принцесса рассказам Тоски своей зеленой, а Скука все больше заползала в душу принцессе. И думала принцесса думу горькую за жизнь свою пресную да однообразную. И мечтала принцесса встретить принца. Не было у принцессы дефицита в кавалерах, но была принцесса умна, и  было ей скучно среди всех своих знакомых, которым надо было лишь тело юной принцессы, и нисколько не интересовала их душа ее, а принцесса имела душу, широкую и красивую, душу настоящей принцессы, а не девчонки, выросшей в этом грязном запущенном мире, многие жизненные «красоты» не коснулись взгляда принцессы и жила она, не зная многих вещей на Земле, не снимая розовые свои очки. И лишь последнее время стали стека в этих очках трескаться, пропуская свет от черно-белого мира; и открылась дверь в квартиру юной принцессы и вошла в неё Тоска, и пустила принцесса эту Тоску к себе на кухню, а в след за Тоской объявилась и Скука, и Скуку пригласила принцесса, разделить скорбную компанию, и завели Тоска со Скукой свои речи длинные, свои речи страшные.
И катились дни от зари утренней да к закату вечернему. Менялось небо синее небом черным с бусинками - звездами. И наступило темное время суток и менялось светлым временем. А люди под звездами занимались своими людскими делами, и некогда было людям поднять головы от забот своих гнетущих вверх да увидеть, как две маленькие кухоньки превращались в высокие башни, охраняемые бесшабашной стражей, стражей, пугающей злых драконов, пытающихся проникнуть под своды башен и завести в них свои порядки.
- А встретится принц-хулиган с юной принцессой? – спросил внук своего дедушку.
- Не знаю, не знаю, время покажет, время рассудит, а пока послушай про скитания принца по земле огромной, по земле родной, по земле под небом ясным да небом ненастным, да опасным, по земле, где день меняется ночью, лето осенью, осень зимою…
Однажды зимою, небо, которое весь вечер было каким-то черным, неприглядным, да  и вдобавок затянутым облаками, прояснилось за один миг. После своего заточения  на нем появилась красавица луна. Она встряхнулась, поправилась, преобразилась. Вслед за луной преобразилась и скучная улица со скучными домами и безрадостными деревьями. Луна, только выйдя из своего заточения, тотчас решила устроить танцы – званый бал, чтобы развеять пустоту и безжизненность улицы. Луна сказала: «Пора танцевать!» И протянула руку этой безжизненно-скучной улице, руку своим лунным светом. И в лунном свете начался бал, бал маленьких, чистых и белых снежинок, бал в лунном свете. Вслед за снежинками, приняв их раздор, в бал вступили дома. Танцевать они не могли, очень прочно вросли в землю, но они очень хотели принять участие в этом бале. Поэтому стали подмигивать друг другу своими окнами, не имея возможности танцевать самостоятельно, они стали выделывать сложные танцевальные фигуры своими глазами. И видит Бог, танцевать у них получалось не хуже, чем у снежинок в свете луны. В перепляс вступили фонари, и у снежинок добавилось место для их бала. Луна с неба смотрела на свое создание, и ей нравился этот бал.
Все это великолепие зимней ночи можно увидеть через стекло квартиры, если не зажигать свет. А если хочется грустить, искусственный свет не нужен, он не настоящий. А смотреть на луну лучше, сидя на подоконнике с чашкой хорошего кофе. Смотреть на луну, пить кофе и мечтать, мечтать, наблюдая за раздельной жизнью домов и их обитателей, и, может быть, ощущать тоску по тому, что ушло или по тому, что еще не случилось и тосковать, зло тосковать по тому, что могло случиться, да вот не случилось.
Этой ночью, приготовив себе заранее несколько чашек кофе, на подоконнике сидела девушка и мокрыми от слез глазами смотрела на великолепие зимней ночи: хоровод снежинок, огней домов, фонарей и фар машин в ее любимом городе. Она смотрела на луну, на дорогу, на дерево, что напротив и тихонько плакала. Сегодня был ее день рождения, а человек, которого она любила и ждала в этот вечер, про нее просто забыл – не пришел, не позвонил, не прислал SMS, он просто исчез, а когда она ему позвонила сама, сказал, что занят, а из трубки донесся женский смех. И она поверила всем сплетням и словам подруг, а сейчас сидела на подоконнике и плакала. Она ни о чем не хотела думать, а за окном продолжался снежный бал. Луна, казалось, заметила обиженную девушку и подмигнула ей. Подмигнула и усилила снегопад – мигом стало сложно что-либо разглядеть дальше своей руки, а луна продолжала и продолжала сыпать на землю серебро снежинок. Как можно было грустить, сидя внутри такого снегопада? Девушке, хотя она и считала себя достаточно взрослой и познавшей жизнь, стали видеться за пеленой танцующих снежинок шпили сказочных замков, в которых живут сказочные добрые существа и в которых не бывает грусти, тоски, а все слезы тут же превращаются в цветы – не даром же люди рассказывают о таких местах. И как раз в момент, когда слезы на глазах стали высыхать, несчастная именинница увидела ДТП. Что именно произошло, девушка не разобрала – все было очень быстро, но она хорошо увидела последствия: белая «восьмерка» вылетела на тротуар, уткнулась носом в фонарь. Девушка вскрикнула и, как была в тапочках и в халате, выбежала на улицу…
В машине весь в крови и стеклах был один лишь водитель. Он уже приходил в себя, когда девушка начала пытаться открыть дверь, парнишка-водитель попытался оторвать голову от руля, но это было непросто, у него не получилось; он завалился на бок, и, если бы девушка не поддержала его за плечо, вывалился из машины. Парень какое-то время полежал на руле, а после с помощью девушки попытался вылезти из своего автомобиля – опять не получилось. Наконец он вывалился из салона на сугроб и в нем сел на четвереньки, уткнувшись головой в свежий снег, оставив на нем красный развод. Парень обхватил голову руками, что-то выплюнул, после перевалился на спину и с приглушенным стоном, разрезая пальцы на руке, вытащил из предплечья другой руки кусок стекла, который ухитрился прорезать кожаную куртку. Девушка взвизгнула, она боялась крови, а тут салон в крови, на тротуаре кровь, на стеклах кровь, на лице парня и его одежде – кровь. Парнишка, почти беззвучно перебирая губами, попросил ее затянуть шарф на руке. Девушка, затягивая узел, брала себя в руки. Взяла. Спросила:
- Идти можешь?
Парень не ответил, попытался встать – и встал.
- Пошли ко мне, - сказала девушка.
- Не надо. Я должен идти. Здесь недалеко.
- Что? Некуда я тебя не отпущу. Пошли ко мне.
Она сама себе дивилась – забрала из машины ключи, документы, телефон и, поддерживая молодого человека, повела в свою квартиру.
В уютной прихожей на пол упала куртка, вся в запекшейся крови, кое-как слезли ботинки. Зал, диван. Голова закружилась бешено, как когда-то в кольцах центрифуг, бросало из стороны в сторону, от пола к потолку, от потолка к полу, выкидывало за пределы какого-то круга, а боль при этом распространялась по всему телу, даже в момент удара было не так больно, как сейчас на диване. Открыл глаза – прекрасное личико: неужели уже умер? Провалился снова вглубь, все кружится, ноет, гудит, нестерпимая боль. Снова открытые глаза – тоже личико, изучающий взгляд. Снова все закружилось.
Силы к парню начали возвращаться, и он заговорил:
- Извините, пожалуйста. Мне так неловко. Я дойду, тут недалеко. Спасибо Вам, ангелочек мой, огромное.
- Да не стоит. Останьтесь. Скучно одной в день рождения. Может, скорую вызвать?
- Я Вам праздник испортил. Мне, правда, так неловко.
- Все нормально. Я уже чайник поставила.
- Да без подарка как-то…хотя, - он собрал все силы и сел на диван. Голова уже почти не кружилась. Он встал. Слегка затошнило, но уже было терпимо. Он дошел до своей куртки, смог нагнуться, голова закружилась, тошнить стало сильнее, но парнишка упорно достал из бумажника серебряную цепочку, думая о том, что пальцем в кончик носа он сейчас не попадет и с открытыми глазами – плохо дело, не попадает он на соревнования, ну да ладно – живой, и на том спасибо. Кто бы что ни говорил, а к сотрясению мозга привыкнуть нельзя: каждый раз больно и немного страшно.
- Вот. Это Вам, ангелочек мой.
Она улыбнулась.
За окном уже был не бал снежинок, а какое-то их массовое паломничество на землю.
Парень снова упал на диван.
- Я Игорь. А Вас, извините, как зовут?
- Наташа.
На соревнования Игорь, действительно, не попал, а вот в больнице он оказался. И каждый раз, как он только закрывал глаза, видел прекрасное личико своей спасительницы. Думал о ней почти ежеминутно, усиленно старался этого не делать, но куда там! И в день выписки он набрал ее номер.
- Наташенька, привет. Ты чем занята?
- Привет. Телевизор смотрю.
- Нам можно будет как-нибудь увидеться?
- Ну, знаешь, у меня парень есть, - как-то нерешительно проговорила Наташа.
- Ты его любишь?
- Да, - ответила Наташа и добавила неуверенно, - наверное.
- А он тебя?
Наташа вспомнила последние месяцы: забыл поздравить с днем рождения – с этого все и началось, не появлялся неделями, к телефону подходит через раз, и т.д. и разговоры подруг и т.п.
Встреча состоялась. Затем вторая, а потом стали они регулярными.
И во время этих встреч, Игорь сидел совсем на себя непохожий: боялся сказать слово, боялся не так посмотреть – совсем, как школьник на первом своем свидании да не с кем-нибудь, а со студенткой-практиканткой, за которой вся школа волочится, а она согласилась на свидание с ним. Куда девался бесстрашный Игорь – гроза ночных улиц, на свиданиях с Наташей. Она порой рассказывала о похождениях своего парня – Коли. Игорю хотелось помериться с ним, Колей этим, силами. Игорь никак понять не мог, как можно забывать про такого человека, как Наташа. Он молчал, не говорил, что он мастер спорта международного класса по боксу, а сейчас выступает в боях без правил, он молчал про свои уличные драки, про своих друзей, а говорил лишь, что он посредственный биолог – это была правда – он отличный географ. Первый раз в жизни Игорь понял, что такое страх. Боялся сейчас он одного – потерять Наташу, сделать какой-то неловкий шаг, сказать неуместное слово и потерять ее. Ему ведь было достаточно сидеть рядом, видеть ее, и он при этом робел и терялся, но он не стеснялся своей робости – ему было хорошо рядом.
А каждый раз после встречи он лежал на кровати в своей маленькой комнате, смотрел в низкий потолок и неспешно думал о чем-то. Мысли текли спокойно и ровно, сами собой, их можно было даже увидеть, закрой глаза, но Игорь глаз не закрывал.
Почему? Почему я умею ненавидеть больше, чем любить? Меня, кажется, с самого детства учат ненавидеть: драки в школе, девушки, у которых отсутствует понятие измены как таковой, драки – одни драки, а кроме драк и девушек, коих девушками можно назвать лишь потому, что они не юноши, ничего в этой жизни не видел. Я знаю, как себя вести с ними, но абсолютно не знаю, как с Наташей. Она, кажется, из другого мира, не из серого, мокрого, гниющего, знакомого мне мира, а из чистого и светлого. Как мне хорошо рядом с ней! Сколько бы я не был рядом с ней – всегда не хватает времени сказать самое главное. А вот ненавидеть времени хватает всегда. Кажется, здесь все построено на ненависти, но если есть место ненависти – должно быть и место любви!
Не поймешь, что такое быть с любимым человеком, смотреть ему в глаза, слушать его голос. Это надо почувствовать, а само чувство трепета перед любимым не растратить на мимолетные связи и пустяковые интриги.
Он засыпал, а просыпался с мыслью о новой встрече. И катились дни от зари утренней да к закату вечернему. Менялось небо синее небом черным с бусинками - звездами. И наступило темное время суток и менялось светлым временем. А люди под звездами занимались своими людскими делами, и некогда было людям поднять головы от забот своих гнетущих вверх да увидеть всю прелесть неба звездного, неба бездонного.
Однажды, уже в мае, сидела Наташа с Игорем в парке, и вдруг из-за угла появился злой, что некормленый пес, Коля.
Наташа беспомощно переводила глаза с одного на другого: наглый, заносчивый Коля – любитель и мастак подраться, приближался, свирепея на глазах, но и кроткий, стеснительный Игорь, за которого Наташа очень сильно испугалась, расправил плечи, во взгляде проскользнуло что-то для Наташи не знакомое – не боялся он Коли, он даже как-то повеселел, как человек, попавший в привычную и знакомую обстановку после приема, где он не знал как себя вести, как поставить руки, что говорить, а тут сразу – ясный взгляд, точные движение – ожил Игорь. Лицо его стало серьезным, появились шрамы, которых Наташа раньше не замечала. Кулаки его тоже увеличились в размерах. Коля кричал, приближаясь к Наташе. Игорь стал ему на пути.
- Не ори. Обороты сбавь. Закипишь ведь.
Наташа всю жизнь избегала драк, старалась не смотреть их даже по телевизору. Ей стало страшно.
- Да ты…Кто ты такой?
- Игорь!
- Че-е-е?
- Меня Игорем зовут.
- А я сам прихожу, когда надо. Пусти.
- Может при девушке драться не будем, Самприхожукогданадо? – съязвил Игорь, и будь на его месте кто другой, то получил бы боковой в ухо, но Игорь не получил. «Сам напросился», - выдохнул он, уходя от удара и выкидывая руку в ответ.
Игорь не попал, но увеличил дистанции ровно на столько, чтобы ударить ногой. Коля не сразу сообразил, почему стало трудно дышать, как перед глазами оказалось небо, каким образом вырос Игорь до гигантских размеров. Потом понял, но встать не получилось.
- Слушай меня здесь внимательно, - часто дыша, сказал Игорь, - пусть девушка сама решит, как и с кем, ей общаться. Я думаю, это будет справедливо.
- Справедливо, - согласился остывший Коля. Последние лет пять в драках он не проигрывал и всегда диктовал свои условия, а сейчас приходилось слушать чужие правила, а пропустил он всего один удар – один за пять лет.