Святой Афон для одного и для всех - 3 часть

Монахи шутят. У нас преимущественно бытует мнение, что монах - это человек сосредоточенный, печальный (с оттенками: от мизантропии до шизофрении), что люди эти - либо беспросветные чудаки, либо высокого-высокого духовного состояния, понимаемого в миру как-то уж слишком абстрактно...
Во-первых, начнем с главного. Монахи - это люди. И они такие же разные, как и мы с вами. Только мы, в миру, распыляемся на службы - от Бога до мамоны, от семьи до партии или производства, а монах пытается отказаться от всего, кроме Бога. Конечно, они, по сравнению с нами, премного преуспели в сражении с грехом, со злом - они светлы, добры, улыбчивы; они не скажут лишних и глупых , слов, слов злых и хитрых от них я тоже не слышал... Это во-вторых. А в-Главных:
"Будьте просты, как дети, - учил Христос. - Будьте кротки, как голуби, и мудры, как змии". Монахи, вся их жизнь и душа суть стремление к этому идеалу.
... В келью к отцу Филарету постучали. Филарет открыл дверь:
- Отче, дай бутылочку, - слышим мы голос монаха.
- Какую еще бутылочку? - настораживается отец Филарет.
- А какая есть?
- А какую тебе надо?
- Хорошую...
- Хм. Проходи.
В келью заходит иеромонах Николай. Высокий, красивый (на службе в храме его выправка показалась военной), умный. Ему лет 30-35. Мой ровесник. Позже он расспрашивал меня про Север, про духовную жизнь у нас, в Коми, о политике, упоминал о Стефане Пермском со знанием вопроса. Несколько фраз, которыми мы перебросились, и отрывочные разговоры позволяли угадать в отце Николае человека с действительно Высшим образованием.
- Такая бутылочка тебе сгодится? - выходит из хозяйственной комнатки отец Филарет и выносит полуторалитровую капроновую пустую бутылку, в каких у нас продают подсолнечное масло.
- Хорошая бутылочка. Храни тебя, Господи, отче. Но, может, ты помоешь ее, а?
Отец Филарет опять хмыкает и спрашивает:
А куда ты с бутылочкой собрался?
-В Уранополис.
- А благословения у игумена попросил?
- Попросил. Да он не дал благословения...
- А как же ты пойдешь?! Соблазны будут. Вот точно я тебе говорю: соблазны будут. Попадешься в соблазны и все! - кипятится о. Филарет.
- А я сейчас пойду благословения у святого Пантелеймона попрошу...
- А игумен на что?
Иеромонах Николай смотрит на нас (так, чтобы не видел Филарет) строгим лицом и брызжущими от смеха глазами.
- Может, ты благословишь, отче? А? Но о.Филарет уже угадал шутки иеромонаха Николая и теперь подыгрывает ему.
- Ага. Раз такое дело - я тебе пробку от бутылочки не дам. С благословением вернешься, а там как раз бутылочка подсохнет, -он устанавливает бутылочку кверху дном, и в интонациях его проявляются нотки кота Матроскина из мультика "Каникулы в Простоквашино". - А нет, так проси пробочку тоже у святого Пантелеймона...
* * *
Шутки монахов случаются вольные и невольные. Порою сама ситуация бывает комической в силу бытовых недоразумений или несовпадений. Но специально монахи не хохмят. Это грех. Другое дело: хохма - как проявившаяся радость, как многогранность виденья бытия.
...Таскаем посуду и сундуки с утварью и одеждой. Несколько послушников, иеромонах и я берем ящики и - по ступенькам в монастырь. Не тяжело, но по жаре хождение туда-сюда не самое приятное. Каждый раз, когда возвращаешься к ящикам, в голове мысль: "Сейчас вернусь, а там братия уже последние подняла..." В наказание за такие мысли как раз последний сундук и последний ящик выпадает мне и одному из послушников. Сундук можно тащить только вдвоем, взяв за ручки с кованых боков. Один-единственный неполный ящичек тоже оставлять не резон. Ставим ящик на сундук, одной рукой придерживаем с разных сторон, другой - поднимаем сундук. Тащим нараскорячку. Неудобно ужасно.
Прямо у ворот в монастырь на нас выскакивает здоровенный послушник. С радостной улыбкой -дескать, вот, а мне уже ящичка не досталось. Как-то он бедный не заметил, что мы-то прем поклажу в два этажа! Мы же от радости, понятно, тоже не молчим.
- Помоги, Христа ради! А то ведь посуду, не дай Бог, побьем...
В одну секунду на лице здоровяка-послушника состоялось несколько спектаклей: шекспировские страсти -от досады, трагедии и ужаса до благоговейного смирения и печали... (о нас).
- Храни вас, Господи, - говорит он нам - Даст Бог, донесете. Совсем чуток осталось...
Мы загибаемся от смеха. Он, кажется, тоже; мелко семенит, удаляясь от нас, и крестится...
В русском кунаке (представительстве) в Карее -административной столице Афона - отец Иаков занимался отбором каких-то хозяйственно необходимых вещей для монастыря св. Пантелеймона. Ждала машина.
Подошел пожилой монах с тремя молодыми монахами. Попросил о. Иакова оказией подбросить их на машине до какой-то горной развилки. Отец Иаков согласился. Погоди, говорит, немного, через полчаса поедем...
Мы не поехали ни через полчаса, ни через час, ни через три часа. Печально и смиренно подходит этот пожилой монах (кстати, по тяжести походки и какой-то вздутости одежд мне показалось, что под одеждами надеты вериги). Подходит и говорит о. Иакову:
- Отче! Что же ты?! Мы же изнемогли. Ты не едешь и не едешь... Может, мы уж лучше пойдем?
Иеромонах Иаков, человек сосредоточенный и по-крестьянски тщательный в делах и в сборах на дорогу (родом он из Донбасса, бывший шахтер), сокрушенно говорит:
- Планида твоя сегодня такая - сиди и жди. Я же не сказал тебе: сиди на солнце... Вот, в тенечек сядь. Помолись, чтобы я тут не забыл ничего...
- Да ну, Господь с тобой, Иаков. Мы пойдем, с Богом...
- Ну, тогда иди. Храни тебя, Господи. Не серчай. Вишь, как получилось...
- Обиделся, - сказал, глядя в спину уходившему монаху, один из послушников.
- Он не обиделся. Он опечалился. Этот бардак с вещами не я ведь придумал. Прости, Господи, - прокомментировал ситуацию о.Иаков, весь в поту от хозяйственного хождения, таскания вещей и, видимо, чувства неловкости. В русском кунаке шел капитальный восстановительный ремонт.
Сказанное здесь о "планиде" и о "бардаке", вроде бы, шутка, но и не шутка - порядок заданности. Если посмотреть нашими мирскими глазами: те четверо монахов могли помочь о. Иакову, но сидели на солнце и в молитвах изнемогали - это была, действительно, их планида в этот час. Разобраться по-хозяйски в порядке вещей (в бардаке) - это планида о. Иакова. Помощь друг другу - только через молитву. А если что-то не получается - на то воля Божья. Не правда ли - за внешне комической и нелепой ситуацией видно очень четкое - "Пироги печь пирожнику, сапоги тачать сапожнику". Повторюсь - внешне сценка длиною в три часа видится смешной и даже немножко издевательской.
* * *
В келье иеромонаха Филарета в первый вечер нашего знакомства он, чтобы занять нас, предложил посмотреть альбомы, которые стояли на столике. К слову будет сказано: видимо, в силу того, что послушание о. Филарета -это встречи и провожания паломников, его келья изрядно отличается от других, виденных мною. Состоит она из двух комнаток, коридора, кухоньки и еще какого-то закуточка. Все это, конечно, очень маленькое, в целом не превышающее размеры, например, двух комнат типичных сыктывкарских студенческих общежитии.
Так вот, на столе около 30 альбомов. Я не успел перелистать все, но сидя в сумраке, в свете керосиновой лампы, я подивился необычности подбора картинок, фотографий и видов. Здесь маленькие репродукции картин русских художников, портреты святых старцев, фотографии и картины храмов и монастырей Русской Православной Церкви. Альбомы - это увлечение о.     Филарета. Но согласитесь - какое странное увлечение! Это так не похоже на коллекционирование или на собирание семейных альбомов. Не похоже это ни на каталог, ни на хронографию. А за каждой страницей видится тихий и глубокий русский патриот, сын земли русской - любящий, помнящий ее и гордящийся Родиной - Россией.
Здесь есть и грустные картинки, и лица великих старцев, покинувших этот мир, есть березовые пейзажи. И есть фотографии, сделанные на самом Афоне. А еще... Еще есть одна добрая и великая тайна в таких альбомах - они воспитывают нас, каждого паломника, оторвавшегося от мира и от Родины. Они заставляют взглянуть на мир и на Россию как бы вне времени, на других высотах, по основам основ...
Привычные репродукции привычных, знакомых картин - Боже, как по-новому это здесь видится!

* * *(материал написан в 1994 году)