Глава 4. О Квазимодо. Максимально серьёзная и стра

За 20 лет до того как происходили события, описанные в первой главе, возле собора парижской богоматери раздавался плач грудного ребёнка. Молодой тогда ещё Фроло нашёл корзинку с овощами и фруктами. В ней было всё, кроме капусты. Капусту замещало верещащее дитя. «Проклятые америкашки, - думал Фроло, - гуманитарная помощь называется». Фроло поднял корзину, распихал по внутренним карманам помидоры, яблоки и американский пирог и уже собирался уходить, как вдруг дитя заговорило человеческим голосом: «Вы-вы-гарк». Фроло вернулся к корзине и посмотрел на младенца. Подслеповатые глаза Фроло видели маленькое существо, издали похожее на кисть руки, показывающей фигу. Священник долго рассматривал мальчика (большой палец фиги был явно не нос), не понимая, что же в нём не так. Взяв младенца на руки, Фроло ужаснулся – у него не было головы… Ой, это опять из Майн Рида… Заново… Взяв младенца на руки, Фроло ужаснулся – это был ребёнок-урод. Маленькие кривые ручонки потянулись к лицу священника, личико малыша гримасничало неумелой улыбкой. «Ква…зим…од…оо», - было всё, что смог выдавить из своего внезапно пересохшего горла Фроло, увёртываясь от цепких ручек. Эта болтовня и стала именем маленького уродца.  Обычно в фильмах после такого вступления камера снимает героя со спины, медленно продвигаясь вперёд. Кажется, из Квазика вышел бы неплохой актёр, так что дадим волю извращённому воображению.
Без этого, что называется  arriere-pensee отметим: прошло 20 лет. Аминь.
На самой вышине, на колокольне имени святой мученицы Греты Гарбо, а так же всей её съёмочной группы, стоял пре… (ой, чуть не сказала слово « прекрасный»), стоял ну просто лошадь Пржевальского ни фига себе урод Кваз (как звал его Фроло, когда этот самый некрасавец щекотал ему пёрышком в носу). Горб в те времена был очень популярен среди всякого рода людей с различными физическими отклонениями, он, что называется, «катил». Так вот, его горб непонятной формы располагался где-то на северо-востоке спины – с шеи плавно перетекал в заднюю часть плеча и распространялся на всю правую лопатку (ужасное зрелище, скажу я вам)… Подождите, с видом сзади ещё не покончено. Его ноги были кривы до безобразия, встречались они только в коленях, и то в редких случаях. Пятки отличались от носков разве что количеством пальцев… Ну, а руки спускались до мест выше означенных как «колени». Ах, да, голова, или нечто её замещающее, была страшна, как и всё остальное.
«(с)Сущий урод!» - сказала проходящая мимо уборщица, плюнула и перекрестилась.
То был вид сзади. Представляю вашему вниманию анфас. Там ничего особого нет, потому что дряблая кожа живота Квазика тянется до к… колен. Говорил Фроло: «Квазичек, не садись на диету, садись на жопу и не дёргайся». Фроло, конечно, не был услышан, так как Квазимодо Пржевальский Нотр-дам де Парижский потерял слуховой аппарат ещё в младенчестве и притворялся, что ничего не слышит. И была профессия у Кваза – был он ударником; так как тогда перкуссию и прочие ударные инструменты не ввели в мировое творчество и массовую продажу, то ударял Кваз в чугунные колокола. когда Квази только начинал это занятие, его называли стукачом. Потому что аж уши в трубку, блин, сворачивались, кости рассыпались, Джон Бонем пару раз воскресал от Квазькиного раздолбайства. Ну его нафиг, придурка. Короче, не музыкальный он был.
Увидал звонарь Эсмеральду, кожа его пуза приобрела новую форму, - теперь Квазимодо был двугорбым, как верблюд. Подумал Кваз тогда: «оба! круто! Она похожа на мою любимую чугунную Марию… Интересно, а у неё под юбкой тоже язык болтается чугунный?»
Захотел Квазо познакомиться с Эсмеральдой: «Чё вечером делаешь, bitch?» - как реальный репер прохрипел Квазинем. Но цыганка не услышала, потому что она вообще не знала про слуховой аппарат.
Кто-то хочет грубого секса? – промелькнуло в голове у горбатого. «Я» - заорал Кваз, как бы отвечая на свой полоумный вопрос, да так заорал, что серные пробки Эсмеральки не стерпели и пали.  Она услышала этот дикий вопль и отшатнулась (видимо, поняла, что пахнет здесь не чисто). опять пришлось юной цыганке второпях собирать свои монатки, благо, ей хватало удовлетворения, получаемого от калек во Дворе Чудес. И не верьте Виктору, который провозгласил Эсмеральду председателем партии «девственницы Франции в борьбе за легализацию проституции». Он, как всегда, уклоняется от фактов: не могла, просто не могла 16-илетняя девушка остаться целёхонькой среди сексульно-невостребованного мужского потенциала!
Опустилось всё у Квазимоды при виде убегающей красотки, он отвернулся и поплёлся обратно совершать непристойности где-то высоко на колокольне… - как же прозаична жизнь! – куда уж прозаичнее Bell’я.
-Вы находите, мой друг?
-Нахожу и обследую – чистая работа.