Дым

      Часто ли вы смотрели на дым? Я живу в центре города, и  каждый раз, с балкона, мне виден он. С самых низов ползет к верху, долетит до облаков и рассеется,  да и я, пока наблюдаю, тоже пускаю дым, из сигареты, никогда не брошу курить… Зайду в комнату и зажгу свечу, жаль, что не костер, а то и от него дым бы был, варится что-нибудь в кастрюле, и там пар, почти дым, только ему не дано до улицы, до ветра. Машины по дорогам, из них выхлопы, как из под земли. Я сходил на улицу и набрал желтых, уже опавших листьев, затащил в квартиру и разбросал, а желтый цвет мне всегда напоминает ту комнату, Анечки из Достоевского «Преступление и наказание», вроде её Анечкой звали, не помню точно, она ещё проституткой была, но с честью.  Я давно уже сломал телефон в квартире, и все средства связи выкинул. Всю мебель вытащил, осталось в 2-х комнатной квартире только стул, плита, стол, и только. Как маминой рукой, я собираю крошки со стола, на котором ем. Ещё мне видна церковь с балкона, я всё думаю зайти, но никак смелости не наберусь. Ко мне иногда приходит Дурочка, она сама себя так назвала, при нашей первой встрече. Она странная немножко, постоянно провоцирует меня на выход из дома, либо на выпивку. Она никогда не здоровается, и постоянно говорит, видимо, свою любимую фразу «Кости склеены, выведет по трубам». Я совершенно не понимаю, что это значит. А вот, она пришла.
- Привет, – говорю я. Как вы уже знаете, она не ответила.  Я не обращаю на неё в такие моменты внимания, или пытаюсь это делать, она направилась в другую комнату, я остался на месте.
- Арбузы. - Сказала она.
- Что?
- Арбузы говорю.
- Что арбузы? -  после этого, молчание продолжалось несколько минут, я опять ни хрена не понял.
- Как на счет скрепок? - она произнесла официально.
- А что со скрепками?
- Они у тебя есть?
- Нет.
      Я пошел на балкон курить, дым меня успокаивал. Она вошла за мной и сбоку уперлась глазами в лицо. Но я уже привык. Потом она скользнула в воздух и летала рядом с балконом. Пируэт вниз…
- Не летай туда, соседей испугаешь. - Крикнул я.
- Кости склеены, выведет по трубам. - Опять. Вот увидят её соседи, и что подумают?             Девушка летает, разве нормально?
- Ну-ка давай обратно. – И полез через парапет, встал с другой стороны, в смысле держался руками за балку, и ногами, выждал момент, и прыгнул.
     Почему-то не полетел. Благо у моих соседей, ниже этажом, очень буржуйская лоджия, широкая, вот я на неё и приземлился, полежал минуту и встал. Никто не высунулся, значит, дома никого нет. Я огляделся, Дурочка стояла на моём балконе и ржала, очень так по свойски, жизнерадостно, как будто захлебнулась веселящим газом. Я полез обратно.
- Смешно? - спросил я. Кое как она смогла выдавить это своё:
- Кости склеены, выведет по трубам.
      Такое ощущение, что мне на голову летят кирпичи, ещё перед глазами мелькает червяк из «Дрожь земли», и всех жрёт. Я вышел из квартиры и вызвал лифт, Дурочка начала говорить,
- Ну своё, прими, спой, греешься же под солнцем,  и воешь на луну ночью, и из глаз слёзы, и вода в стакане, и водка под вечер, ну?.
      Через пять минут я был в магазине и решил шикануть вином. Я ходил пить только на улицу, дома допивал обычно, делал и делаю это всегда один. Иногда приходил монах, и говорил речи, из псалма, или из чего ещё, не знаю. Сегодня его вроде нет. Вино это трудно было  назвать напитком богов, я бы даже не назвал его напитком архимандритов. У меня на руке есть шрам, который мне напоминает об одном дне. Я служил, на подводной лодке плавал, правда, был там поваром, ничего интересного там не было, всё как обычно. Но однажды к нам заглянул полковник, там марафет, все дела, и тут ко мне подходит капитан, и дает записку. Я, запершись в туалете, читаю, там значит так, отрави полковника, не сделаешь, в море сброшу, сделаешь – домой отправлю. Я долго думал, сначала какого простите…? Потом вообще был в шоке, но меня быстро подняли, сказали надо ужин прощальный полковнику. Ко мне подходит через пару часов капитан, и говорит.
- Ну что? - я ему,
- А это секретно всё, да?
- Конечно
- Тогда ладно. Он дает мне флакончик и говорит 10 капель в чай.
      Ну всё, подвоха не будет, я всё сделал. Единственное, я когда в чай жидкость из флакона капал, в это же время хлеб резал, и как только вылил 10 капель, так пластанул себе по руке ножом, весь рукав забрызгал кровью.  Полковник не умер, уехал, улыбающийся, я ничего не понял. Меня высадили на первой же остановке,  отдали военник, деньги и вещи.
      Надо мной сразу начала летать стая ворон, аж неба видно не было. Весь день преследовали меня, потом на вокзале. В поезде, выглядываю в окно - там они. Я не знал что делать.
      Через пару месяцев это прошло, я пил всё это время, очень плохое время было. Потом я подсел на Интернет, там же деньги зарабатывал, очень даже не плохо, кстати, после ЭТОГО даже, до сих пор на них живу.
- Что же видиши сончец в оце брата твоего а бревна еже есть в оце твоем не чуеши. Пришел опять этот дед… Надо уходить.
 До самого дома  пятился этот старик за мной,
- Ли кто есть от вас чловек егоже ащте просит сын свои хлеба еда камен подаст ему ли ащте рыбы просит еда змыйон подаст ему. – у двери начал доставать ключ, нет в карманах, обернулся, старик этот его в протянутой мне руке держит. Я выхватил, открыл дверь и хлопнул. До шестого этажа пока шёл, всё это бормотание слышал, думал, что до сих пор за мной идёт, повернулся – дым, и нет старика.
      Захлопнув входную дверь. Прошёл в комнату, достал ещё бутылку вина, открыл, и выпил залпом половину.
      На балконе, стою, курю. Бабочка ночная летает вокруг меня и говорит,
-От меня не уйдешь, от неё не уйдешь, буквы совпадают, цифры пишутся ровно, разве не тебе говорили, что на клее держится только бумага, и ничто другое.
-Да отвали ты. – Но бабочке, плевать с высокой колокольни, на голову мулу.
-Говорю я тебе, и говорила, огня не бойся, голову отрезай, глазами по воде води. – Я выпил вторую половину бутылки, и бросил в бабочку, - она вместе с бутылкой отправилась вниз, кому-то на голову.
      Я на кухне, включил газ, выключил, включил, выключил, включил, выключил. Развернулся, сел на пол перед батареей, закурил, достал ещё бутылку, сделал глоток, по животу растеклась всепоглощающая жижа, дышу ещё. Через минут 15 я уже не лежал –не стоял, сходил в туалет, слегка полегчало. Жалко нет телека, сейчас бы посмотрел рекламу, позлился, разбил бы к черту этот телек, и лёг спать.
      Пошёл к столу, собрал тетради, кинул на пол, начал орать свои некогда написанные стихи, мысли, и всякую прочую чушь. Вырывал почти не глядя листочки, читал наугад, начал размахивая руками собирать в кучу свою писанину и осенние листья, из рук выскальзывало всё, но, кое-как, собрал кучу, в треть моего роста,  напротив неё, положил вокруг себя сплошной линией эти листья, как в астральный круг, сел. Допивая последние глотки, уже доставал спички и сигарету, бросил бутылку в угол, зажёг спичку, подкурил, и бросил в кучу.
      Я начал гореть, впервые за 38 лет, я по-настоящему горел, я смеялся, как псих, мне жгло всё тело, загорелся стол, я начал бегать по квартире, а мой огненный хвост всё время увеличивался, трудно дышать, я упал, всё желтое, как огонь, как осенние листья.

      Больно, нос болит, сильно. Веки тяжеленные, открываю левый глаз, всё белое, потолок, о, знакомое всё место, больница. Открываю правый глаз, надо мною дурочка, улыбается, и я говорю,
- Кости склеены, выведет по трубам.