Анка и пустота. Перечитывая Пелевина...

-Где я? – спросил меня раненый псих, уже командир эскадрона, в революцию должности раздавались быстро, но не надолго, приподнявшись на локтях с кровати.
- Ты в постели, - задумчиво уставилась я на урода, неизвестно где подобранного Чапаем, в какой-то Золотой Табакерке, где тот читал свои стихи и расстреливал потолок из маузера. – Лежи и не шевелись, ты очень тяжело ранен под Лозовой, тебе шашкой отсекли ухо.
- Хрен с ним, - псих даже не расстроился. – А где Чапай?
Я поправила на нем одеяло и долго молчала. Собираясь с мыслями.
-В жопе твой Чапай, уехал и не возвращается. Вызвали к самому товарищу Ленину, обещали людишек подкинуть, воевать некому.
-А мы где?
-Тоже в жопе, Петя, в красной, а вокруг белые круги.
Больной огляделся, но никаких таких белых кругов не заметил и странно так усмехнулся. На соседней койке только два офицера без пагон ласкали друг другу члены. В смысле – жали друг другу руки после долгой разлуки. Похоже…  Здороваются, догадался он сразу. Потом полезут целоваться… Медсестра в халате но без ничего под ним стояла со шприцом над одним из них, собираясь уколоть.   
             -Штабс-капитан Овечкин, - представился один и потянул вверх подбородок. – Касательное осколочным в шею, - пояснил свой жест, - от красной сволочи.
-Ротмистр Голубойхер, - кивнул ему с кровати другой, который уже лежал с открытой для укола задницей весь в предвкушении…
-Блюхер, - поправила его тонко медсестричка, нацеливаясь иглой на ягодицу, ротмистр. В этом времени голубых еще нет. Есть только белые и красные… Так бы и всадила в ее довольную морду всю очередь из своего максима, который был всегда со мной, и сейчас ласково покоился у меня на коленях.
-А это у него щечки, - произнес вдруг этот пустобрех Петька и типа случайно нырнул рукой мне между ног. Совсем случайно…- Все бабы суки, - произнес он, нагло заглядывая в глаза, не обращая совершенно никакого внимания на этих военных. – И все это сон…
-И моя невеста тоже сука? – обалдел от такой наглости штабс-капитан Овечкин, доставая из гимнастерки ее фото. – Милостивый государь, ответьте. Вы знаете, что по нынешним временам за это…
-И твоя невеста тоже сука, - улыбнулся загадочно Петр, ласково продолжая свое движение вперед по наступательной, не обращая даже внимания на мой всегда заряженный пулемет. Вот же сволота какая, но как приятно… Однако по морде ему все же залепила для дела. Какие шашни, когда революция… Потом по этому эпизоду еще фильм сняли, я уже когда была старухой смотрела. И еще, как я офицериков этих блюнахеров, когда они на меня на одну с Максимом всем строем под музычку, но этот эпизод отрабатывался уже позднее. Короче, я готова была уже стрелять, но Петька вдруг предложил выпить шампанского и потащил меня шлюха такая, или шлюху такую в кабак. А там снова эти двое, но уже без сестры, но с иголкой, в предвкушении дозы…
   -Теперь я понял, что такое ты имела ввиду, говоря про жопу, - произнес Петька и прошелся рукой по моему заду. – Ты, молодец, Анка. А белые круги я сейчас уберу, и он с вполне осмысленным пониманием взглянул на присутствующих, доставая свою пушку, я конечно имела ввиду его маузер. – Хана вам гады!
-А если я тебе сейчас шампанским в лицо, - пригрозила я ему, все же мы находились в культурном заведении и не хотелось видом крови, пусть и белой,  портить еще и этот вечер.
-Мы не настолько близки, - ответил он развязно и тут же я выплеснула ему в лицо, в рожу, все содержимое.
-Я его где-то уже видел, - потянул шею Овечкин.
-Ясно где, - ответил Голубойхер, - Данька из мстителей.
-Точно, - оскалился первый, - сейчас я ему припомню биллиардные шарики.
-То был Валерка с пенсне, интеллигент, он сейчас в правительстве заседает, этого только выпороли.
-А вот сейчас мы его снова и выпорем, расстегивай ширинку ротмистр, займемся воспитательной работой.
И Голубойхер стал ее расстегивать. Но и Петька, за которого я даже немного испугалась, тоже не растерялся, схватил шампанское, приходят на ум слова Лермонтова и давай, встряхнув ее, поливать всех вокруг, в том числе и меня.
-За победу, -орал он, вытараща дико глаза, - за Ленина, за Сталина…
И конечно все бы кончилось как всегда стрельбой, но пришел вдруг Котовский и увел меня с собой.
-Хочу тебя, - орал командир эскадрона вдогонку, - как последнюю суку, как первую пулеметчицу…
-Пустое, - отмахнулся Григорий, - Иди, там тебя Чапай в подворотне ждет с батареей самогона, он сегодня в кальсонах и в ударе, будет тебе диспозицию на картошках рассказывать. А вы, - зыркнул он, на притихших белогвардейцев, - пошли вон  отсюда, если еще жить хотите. Овечкина, правда, тут же на месте и кокнул.
- Бывший ротмистр Голубойхер, - второй упал перед ним на колени, - желаю служить под вашим началом.
-Блюхер что ли? - улыбнулся легендарный герой.
-Ага, он самый, - закивал тот довольный, - Блюхер.
-Что ж, служи, - пожал бугай своими мощными плечищами, - тебя расстреляют позже.
Вот так в нашей армии и появились эти самые… голубые. Петька загинул на фронтах, Чапаев, царство ему небесное, утонул в речке, Котовский тоже потерялся, сама же я дожила до глубокой старости и даже успела перед смертью сняться в знаменитом Титанике, но только уже конечно без пулемета. Мои голубые глаза помните?... А мужиков жаль, за что на хер боролись, ведь все равно никому ничего не досталось.