Машка

Помнишь, браток как мы мечтали? Лёжа в мокрой траве, или жарясь на полуденном солнце. Побеждая врагов или закрывая глаза друзьям. Помнишь? Мы все хотели светлого будущего, ласковых жён, счастливых детей. Мира и радости... Все хотели. И все были уверенны, что будем счастливы. Вот закончим эту войну и заживём иначе. Потому что мы стали другими. Война изменила нас. Мы стали старше на целую жизнь, и мудрее на целую смерть. Помнишь браток? И я помню...
   А помнишь один из нас сказал, что было бы очень интересно встретиться лет через десять, ну или двадцать и посмотреть друг на друга. Кто кем стал, что в жизни у человека совершилось. Помнишь? Тогда ты наверное помнишь то чувство которое испытал когда встретился со своим другом... Ты очень хотел его видеть, и очень этого боялся. Или стыдился... Это не объяснить. Это пришло с войной. Другое дело случайная встреча. Она многое расставляет по своим местам. Тогда ни кто не скрывает чувства. Нет времени, да и желания скрыть тоже нет... Ты помнишь те навернувшиеся слёзы? И я помню... Они не высыхают без следа.
   
   Обычная очередная зачистка. Ну, может не обычная... Но очередная. Утро, туман ещё стоит стеной, но уже начал желтеть, ещё минут тридцать, сорок и станет светло. И тогда станет опаснее... "Татарин" молча смотрит в сторону посёлка. Вернее слушает звуки из посёлка, потому как увидеть в этом молоке можно только собственную руку. Иногда он даже глубоко вдыхает носом воздух, нюхает запахи. Наконец он немного сползает с пригорка, задумчиво смотрит на меня и Олега... Печально произносит
  - Пошли, что ли?
  Мы киваем. "Татарин" щёлкает переводчиком огня, мы с Олежкой даём команды. Близлежащие кусты начинают шевелиться и видоизменяться. В тумане вырастают фигуры бойцов, раздаются звуки заряжаемого оружия, негромкие слова. Взвод выдвигается в сторону посёлка. Я с сапёрами иду по улице. Олежка заходит с левой стороны посёлка. "Татарин" идёт за мной, и обеспечивает осмотр зданий и строений, а так же прикрытие Олежки с фланга и меня с тыла. Всё, внимание максимально заострено. Слух усилился, руки сжали автомат, ноги полусогнуты, я готов. Готов не погибнуть...
  - Тах тах тах, бух!
  Несколько одиночных выстрелов, подрыв РГДешки... И тишина. Ясно, Олежка перестраховался и зачистил дом без вхождения. Ладно, идём дальше. Я взглянул на небо, туман начал рваться на клоки, минут через десять, пятнадцать станет видно голубое небо. И нас станет видно. Я командую бойцам рассредоточение, пойдём дальше вдоль домов... Так безопаснее, тем более что треть посёлка уже прошли. Стоп. Сапёры дали знак... Нет, просто они перестраховались. В дорожной грязи нашли пустой магазин. Ну и хорошо... Спина уже мокрая от пота. Меня нагоняет "Татарин", машет рукой, подгоняя моих... Иду я, иду, бежать же не могу. Стоп, справа звук из дома. Показываю "Татарину" направление. Он сам, с одним бойцом, пригнувшись, ныряет в пролом забора... Мы останавливаемся. Все затихают. Тишина... Тишина на войне стоит дорого и бывает обманчивой. Время превращается в резину... Горячую и потную.
   
   Иногда мне кажется, что не я иду вдоль полок магазина, а они едут мимо меня. Как бы показывая мне весь свой товар. Эти яркие зазывающие упаковки, загадочные и аппетитные названия. Я неторопливо складываю в корзину продукты, отмечая их наименование, цену и количество. Что бы потребности не разошлись с возможностями. Хлопаю себя по куртке, проверяю, не забыл ли кошелёк. Нет, всё нормально, всё с собой. Так, ещё хлеба и сигарет... Внимание отвлекает прилавок с салатами. Аппетит возрастает. А куплю-ка я парочку упаковок... Поднимаю глаза на продавщицу. Новенькая, незнакомая мне девушка, несколько восточного вида. Стоит ко мне в профиль, играет с мобильником. Она левой рукой поправляет волосы над ушком, и я вижу... Точно опытный боксёр наносит мне в грудь удар, поражая сердце. Частота пульса возрастает раза в два, кровь приливает к голове, к лицу. Пытаюсь взять себя в руки, ловлю своё отражение в каком то зеркале... А может всё и не так как поначалу показалось? Так, думаем и считаем. Девушке лет двадцать пять, подходит. Ушко левое, тоже подходит... Ну что же, значит, возможно, она. Девушка снова поправляет волосы, пытаясь спрятать под ними обезображенное ухо. У неё получается, она поднимает взгляд на меня.
  - Вы что-то хотели?
  Я тупо смотрю ей в глаза и молчу. Пытаюсь сказать и молчу. Слёзы душат... Господи, жива! Как хорошо то! А может всё-таки не она...
   
   "Татарин" возвращается... Ствол автомата дёргается ему на встречу, но тут же опускается. Бойцы крутят головами по сторонам, прикрывая командира. Запыхавшийся тот приседает рядом со мной. Смахивает пот со лба...
  - Дом чистый, ты это...
  "Татарин" очень редко так говорит, видимо что-то всё-таки случилось.
  - ...это, возьми Витька, и сапёра... Там за правым углом, стена сарая стоит, за ней кусты срубленные... Под ними посмотри. А я тут доделаю...
  - Ага, сделаем.
  Я машу рукой Витьку, показываю на сапёра и выдвигаюсь к дому. Неожиданно оглядываюсь на "Татарина"... Его взгляд жалеет меня. В груди начинает щемить... Что там... Спина скользит по стене дома, глаза разбегаются в разные стороны, ищут источники опасности. Позади слышу дыхание Витька и топот сапёра. Оглядываюсь на него, показываю ему кулак и приказываю идти тише, помогает слабою. Так, вот и стена сарая, остальные стены отсутствуют. К стене прислонены срубленные ветки кустарника, образуя что-то типа шалаша. Из этого шалаша торчат две ноги. Женские. Так же виднеется край чёрного пальто. Ага, ясно. Показываю Витьку его сектор обзора, подзываю к себе сапёра. Показываю на ноги... Сапёр врубается, видит что и как ему делать. Подходит к шалашу, наклоняется. Я разворачиваюсь и прикрываю оставшийся сектор. Минута, две... Слышно слабое, какое то животное пищание и всхлип сапёра. Я падаю и разворачиваюсь. Нет, всё нормально... Сапёр жив, только снял сферу и сидит на коленях. И, по-моему, плачет. Я подхожу... Я никогда такого не видел. И никогда больше не хочу видеть!
   
  - Так что вы хотели?
  Видимо моя тупизна видна невооружённым взглядом, поскольку девушка улыбается.
  - Я? А... Я хотел... Салат, вот этот... Две штуки.
  - Вот этот?
  - Нет, рядом который...
  Девушка открывает ларь, достаёт тарелку с салатом, надевает на руку пакет...
  - Вы меня извините, девушка...
  Слова засыхают в горле, говорить очень трудно, да ещё и не знаешь что сказать. Девушка не злая, она улыбается в ответ, как бы не отстраняясь от разговора.
  - Да, что вы хотите...
  На шее девушки я виду тоненький серый шнурок. Фраза созревает в голове.
  - Я понимаю, что это очень личный вопрос, но скажите, что у вас на шее, на шнурочке?
  Девушка прикрывает рукой грудь, взгляд её становится испуганным, немного воинственным. Я начинаю себя ругать последними словами. Девушка смотрит выжидающе, как бы требуя объяснений.
   
   Старуха, мертвяк... Я подзываю Витька. Киваю на старуху. Витёк проводит по ней руками...
  - Мёртвая, сутки, не меньше назад.
  - Витёк, а девчонка?
  Голос мой дрожит. Мёртвая старуха прижимает к себе маленькую девочку. Сморщенная ладонь крепко прижимает голову девочки, два пальца точно упираются в ушко, левое. Личико белое-белое, как снег. Глаза закрыты.
  - Кажись живая...
  Витёк быстро но осторожно освобождает худенькое детское тельце из объятий мёртвой старушки. Разрывает на груди свитерок. Прикладывает ухо, затем, достав нож, проверяет дыхание.
  - Хмурый! Она жива...
  - Витёк, давай ей первую помощь, и с собой... Так, ты
  Я указываю пальцем на сапёра
  - ...замаскируй старушку. Так что бы звери не пожрали.
  Сапёр кивнул. Витёк большим шприцем что-то вводил девочке в шею. Медленно и осторожно. Я внимательно осмотрел дом снаружи.
  - Слышь Витёк, а ведь это русский дом.
  Витёк спрятал использованный шприц назад в укладку.
  - Почему?
  - Разрушен гораздо сильнее остальных. И убили тут ещё двоих.
  Я указал на свежую землю.
  - А почему двоих?
  - Дом приличный, явно мужик тут жил... А у девочки точно мать была. Соответственно тут её папа и мама и лежат. Поскольку русские...
  Я сплюнул.
  - Лучше бы я тебя не слушал, Хмурый...
  Витёк поднял девочку на руки и, пригнувшись, побежал к дороге.
   
  - Извините меня...
  Я рассеянно развернулся. Уйти или всё же спросить... Спрошу, терять уже нечего.
  - Извините, а как вас зовут?
  - Я не знакомлюсь с мужчинами на работе!
  Глаза девушки вновь блеснули боевым огнём. Вот блин, опять не так...
  - Ну, извините...
  Я развернулся и, вжав голову в плечи медленно начал отходить.
   
   Группа расположилась в зелёнке, "Татарин" доложил оперативному, бойцы отдыхали. Витьку ни кто не мешал... Каждому изменению в состоянии девочки он радовался как ребёнок. Когда она открыла глаза Витёк даже прибежал ко мне...
  - Она русская! Слышишь, русская!
  Я прикемарил, поэтому не сразу понял...
  - Ну, чего орёшь? Что сказал то?
  - Русская!
  - С чего взял?
  - Глаза серо-зелёные.
  Витёк был счастлив. Он засмеялся и убежал. Я покурил и снова прикрыл глаза. А когда проснулся... Когда я проснулся то рядом сидела девочка и потихоньку глотала чай, которым её поил Витёк. Только сейчас он не смеялся... Он плакал. Я вопросительно кивнул ему.
  - Её Машка зовут... Ей десять... Бабушку звали Настя, ещё она спрашивает, где её мама и папа...
  Витёк всхлипнул.
  - Скажи ей, Хмурый, если сможешь...
  Я протянул руки, улыбнулся девочке. Она внимательно смотрела мне в лицо, улыбнулась в ответ. Я взял её на руки, поправил бинт на ушке. Погладил по голове.
  - Всё будет хорошо, Машка, всё будет очень хорошо. Теперь просто не может быть плохо...
  Девочка кивнула в ответ. Витёк всхлипнул... Я сильно ущипнул себя за руку. Глубоко вздохнул...
  - Отставить слёзы! И ты, и ты...
  Я тихонько щелкнул девочку в нос. Она улыбнулась бескровными губами. Витёк застонал...
  - Иди отсюда, доктор...
   
  - Так что вы хотели купить?
  Я обернулся.
  - Салат...
  Девушка внимательно и тревожно смотрела мне в лицо. Глаза изучающе оглядывали меня. Казалось, девушка что-то решает...
  - Салат? Какой?
  Она продолжала смотреть на меня... А я на неё.
  - Любой...
  Я сделал шаг ей на встречу. Она потрогала ушко...
  - Так что у вас на шее, мне это важно узнать...
  - Крестик, простой крестик... Мне его...
  Девушка запнулась, прикрыла ладонью рот. Её глаза замерли на мне.
   
   Машку мы отдали ментам... Сказали, что просто подобрали в зелёнке. Я сам отнёс её, ходила она плохо, слабо. Я поставил её перед собой, внимательно смотрел ей в глаза. Прощался...
  - У тебя всё будет хорошо. Ты поедешь в другой город, вырастешь. Станешь красавицей. Будешь учиться... У тебя всё будет замечательно, Машка.
  Девочка кивала. Я вытащил из кармана крестик, крестик моего товарища. Посмотрел на него, поцеловал. Из берета отмотал нитку, сложил её вдвое и повязал крестик девочке на шею.
  - Никогда не снимай его Машка... Никогда! Он принесёт тебе удачу... Когда нибудь... Обязательно.
  Я поднялся, резко повернулся и, вжав голову в плечи пошёл проч.
   
   - Мне его подарили...
  - И сказали никогда не снимать?
  Девушка всхлипнула.
  - Ага...
  - Сказали, что он, когда нибудь принесёт тебе удачу?
  - Ага...
  - Ну и что Машка, принёс?
  - Да...
  - И мне тоже...
  Редкие покупатели магазина не обращали внимание на продавщицу и мужчину, которые стояли обнявшись. И плакали...