Вертолет

Шпаков Юрий

Утро было светлое, на небе ни облачка. Солнце быстро поднималось вверх. Тихое летнее утро нарушал лишь трепетный ветерок, шевеля сонную воду незначительными волнами. Поплавок стоял, как вкопанный. Рыбалка явно не задавалась. Несколько небольших рыбок в ведре метались в поисках выхода.
Я сидел на мостике и наблюдал за этим благоухающим ранним утром. Город остался позади, повседневные заботы остались в городе. И вот в это солнечное утро я здесь. Каждое лето я выбираю несколько дней и приезжаю в гости к Михалычу.
Просидев все утро и поймав кошке на приличный завтрак, я двинулся домой через огород хозяина. Пройдя калитку, я увидел Михалыча за странным занятием: он гонялся за курицей. Я остановился, чтобы не мешать ему. Через несколько бросков курица оказалась в руках хозяина.  И тут я увидел совсем странное зрелище. Взяв курицу за ноги, Михалыч долго размахивал ею над головой, а потом ловко швырнул курицу во двор. Описав дугу, тело курицы шмякнулось о землю. Открыв калитку во двор, я вышел вслед за ушедшим Михалычем. Пострадавшая валялась на земле, сначала мне показалось, что она сдохла, потом курица открыла один глаз, испуганно заморгала, суматошно вскочила и понеслась, набрав приличную скорость она со всего маху врезалась в сарай и снова потеряла сознание. Открыв рот, я наблюдал за ее страданиями. Опять открылся один глаз, и вновь она поднялась и понес-лась в другую сторону, на этот раз ее бег преградил забор, теперь она не упала и не потеряла сознание, а развернулась и раскачивающейся походкой, крепко поддатого мужика, двинулась к центру двора. Оглядевшись, я обнаружил, что не я один наблюдал это зрелище. Огромный разноцветный петух осуждающе смотрел на происходящее и с угрожающим клекотом двинулся к курице, сильно клюнув ее в голову. И тут курицу словно прорвало, она страстно начала кричать и кудахтать, разгребая землю ногами. Она как бы оправдывалась, создавая вид трезвой деятельности. Потом она резко замолчала и кинулась бегом в сарай. Постояв около минуты, я понял, что зрелище окончилось и пошел вслед за Михалычем. За завтраком я спросил у него, что это он делал с курицей.
– Что этим чертям будет. Я им, что только не делал, а они все равно в огород лезут, а вертолет помогает. Больше никогда лезть не будет.
– Какой вертолет? – удивленно спросил я.
– Как какой, ты что не видел, как я ее крутил вокруг головы.
От догадки я поперхнулся от смеха.
Во дворе появился верховой. Влетев галопом во двор, лошадь резко остановилась, с нее спрыгнул бородатый мужик и решительно двинулся к дому. Я рассматривал его в окно: мужик был моих лет, где-то около сорока, всклоченная шевелюра переходила в курчавую бороду с одной стороны рыжую, а с другой непонятного цвета. Свитер разорван на плече, простые брюки и ремень несколько раз перекрученный. В довершении образа мужик был босиком.
– Васька, брательник двоюродный, – сказал Михалыч. – Случилось что-то.
И тут я вспомнил этого мужика.
На веранде загромыхало ведро. Михалыч встал и заторопился выйти, но тут дверь распахнулась и словно гром Васька начал с нами здороваться.
– Здорово, мужики. Сидите, а мне вот кабана зарезать надо. Михалыч, я за тобой. Пошли, давай, а то глянул, а брательника и нет. Давай, айда, быстрей поехали.
Михалыч молча вышел и пошел в кладовую. Через несколько мгновений он вышел оттуда, держа в руках лампу, веревку и нож. Михалыч был готов.
– Отвези меня к Ваське, – обратился Михалыч ко мне.
Мне было нечего делать, да и все равно я решил ехать с ними.
– Васьк, мы сейчас приедем, ты скачи.
Васька запрыгнул на лошадь и, ударив голыми пятками в бока, умчался со двора.
Васькина усадьба находилась на самом краю деревни. Со стороны околицы, у двора валялись не распиленные стволы деревьев, огромные железки торчали из земли, за одну из них была привязана взмыленная лошадь. А Васька грохотал на заднем дворе, разгоняя всю живность по сараям. Мы подошли и встали у калитки.
– Ну, чего стоите, проходите.
– Васьк, как его резать-то? – спросил Михалыч.
– А бес его знает, к Володьке сходил, у него патрон нет. Даже не знаю, как подойти к нему.
Пройдя к клетке, я увидел огромного кабана, он свирепо вращал глазами и рылом пытался поднять изгородь.
– Я к нему сам уже давно не захожу, злющий гад, курицу одним махом заглатывает. А как кастрировали, так он вообще к себе не подпускает. Наверное, обиду затаил.
– Васьк, а может еще кого позовем. Не одолеем мы его, боюсь я что-то. Или есть еще один способ.
– Какой? – заинтересованно спросил Васька.
– Нужна длинная палка, к ней провод и током его, сразу дуба даст.
Васька быстро куда-то убежал. Михалыч довольный своим изобрете-нием, присел на корточки и закурил. Кабан наблюдал за Михалычем. Он как будто понимал, что хозяин привел палача и всем своим видом и действиями пугал Михалыча. Он и не догадывался, какую казнь ему придумал Михалыч. Тут появился Васька с длинным черенком и мотком провода. Прибив гвоздь к концу палки, и кое-как привязав провод, Васька двинулся к клетке, а Михалыч с готовностью стоял у розетки, в его руках был другой конец провода. Васька воткнул палку с проводом в бок кабана.
– Давай, – крикнул он Михалычу. Михалыч воткнул провод.
Я с интересом смотрел на экзекуцию. Кабан, огрызнувшись на хозяи-на, отошел от палки. Ток на него словно не подействовал, развернувшись, он ушел в темноту сарая.
– Михалыч, ты в другую дырку воткни, – крикнул Васька.
– А-а-а, – протянул Михалыч.
Васька зашел в сарай за кабаном, а Михалыч воткнул провод в другую дырку розетки. Палка опять уперлась в бок кабана. Шерсть кабана встала дыбом, а кабан превратился в голубую молнию. Между его щетинками словно пробежали голубые искры. Взвыв, кабан повалился набок, из открытого рта брызгами вылетела пена.
– Ножик давай, Михалыч, – заорал Васька, суя палку в руки Михалычу.
Тот схватил палку и дал Ваське ножик. Тут палка выпала у него из рук, и ее конец уперся Михалычу в ногу. Тут раздался уже человеческий крик, который привел в чувство поверженного кабана. Кабан вскочил и угрожающе рыча, брызгая слюной и крутя красными глазами, двинулся на хозяина.
Я выдернул провод из розетки. Волосы стояли дыбом на голове Михалыча. Мне даже показалось, что он поседел. Круглые глаза уперлись куда-то на ворушку. Михалыч пальцем стал показывать Ваське на кабана, а тот был всего в одном метре от Васькиного зада. Тут Васька оглянулся. Увидев живым своего откормыша, с ловкостью обезьяны взобрался на забор, а потом на сарай.
– Михалыч, давай палку.
Михалыч боялся ее брать в руки, но все-таки подал ее Ваське.
Я воткнул провод, а Васька воткнул провод в голову кабану. Ноги кабана подогнулись, а Михалыч перепрыгнув через забор, воткнул нож кабану в глотку.
– Ну вот и все, – выдохнул Михалыч и, присев на корточки, закурил.