Вечное

      Некогда, в незапамятные времена, жил в одной стране, скажем, в Китае, некий человек. Он владел редкостным даром: на белых лепестках жасмина или вишни он писал тончайшей кистью изумительные пейзажи, изящные и легкие, а сбоку крохотными иероглифами строились столбики стихов. Да, это был редкий дар, и в свое время этот человек считался величайшим художником.
      Да, но только в свое время. Ибо чудесные пейзажи на белых лепестках были эфемерны, как цветы, сорванные в знойный день, и даже еще эфемернее. Проходили минуты, и лепестки сохли, бурели и скручивались, а рисунок тускнел и становился бесформенным. Краток, как жизнь росинки на солнце, был век изысканных набросков. А потом прошли века и тысячелетия, прах художника, рисовавшего пейзажи на лепестках жасмина или вишни, давным-давно развеялся по ветру, и самые умелые археологи не смогли бы разыскать в пыли веков его прекрасные творения, некогда восхищавшие современников. Не поможет ни рентген, ни изотопный анализ - рисунки на лепестках невозможно возродить, как нельзя возродить вишню, отцветшую тысячелетия назад.
      Впрочем, никто и не стал бы искать пейзажи на лепестках, потому что никто не знает о том, что жил на свете художник, их создавший. Пока он жил и рисовал, его считали гением, но стоило ему умереть, и те, кто не видел его работ, забыли его имя. Он не пережил своего поколения - даже одного поколения.
      Это было трудное и прекрасное время для его страны. Люди возводили крепости и окружали державу неприступными стенами, строили города и храмы и вырубали в монолитах безмятежных будд. Люди писали книги, способные пережить века, и картины, оказавшиеся сильнее времени. Да, время оказалось слабее творений людей.
      Это так, но как же быть с художником, рисовавшим пейзажи на лепестках вишни и жасмина? Значит, искусство мимолетно, как роса на траве, как сентябрьский снег? Значит, прекрасное смертно, как смертны мотыльки и люди?
      Возможно, в этом есть какая-то правда. Но в те времена, когда жил чудак, доверивший свою мысль и свою нежность белым лепесткам, люди не думали об этом, и его творения казались еще прекраснее оттого, что были так бренны. Современники наслаждались дивными пейзажами, а потом строили города и стены, вырубали будд и творили вечные стихи, и перед их глазами стояли рисунки на хрупких лепестках.