Урок пения

                ***

Ученики 7б класса считали своим классом класс, который располагался на втором этаже в самом конце коридора, в противоположной стороне от лестничной клетки.
Сегодня последним уроком был урок пения.
Учительница, Клавдия Ивановна, миловидная молодая женщина, вызвала к доске Борисову Галю, Семенову Валю, Цветкову Нину.
Девушки, одетые в коричневую будничную форму, встали в ряд. Борисова держалась без стеснения, а у Семеновой и Цветковой от волнения заалели щеки. Они были одинакового роста, как на подбор кареглазые и с заплетенными косичками.
В классе вздохнули облегченно.
– Начинайте, девочки, – сказала Клавдия Ивановна и встала со стула, подошла к окну, оперлась рукой о подоконник. Солнце било ей в глаза и уже немного заглядывало в класс.  Хотя окна были открыты,  с улицы не доносился шум.
Музыки не было, но девушки старательно пели:

– В поле вдоль берега крутого,
                мимо хат
В серой шинели рядового
                шел солдат.
Шел солдат слуга Отчизны…

Звонкие голоса заглушили все шорохи, заполнили классную комнату.
Саша Сомов толкнул в бок своего соседа по парте Сашу Зайцева и прошептал:
– Цветкова лучше всех поет!
Послушный дружок утвердительно кивнул.
Вслушиваясь в слова песни, притихли ученики, не мешали и не строили гримасы поющим.
Клавдия Ивановна подняла руку:
– Хватит девочки. Молодцы, – похвалила она, – ставлю всем пять.
Радостные улыбки застенчиво засветились на лицах девушек.
– Можете садиться на место.
Борисова, Семенова и Цветкова довольные и сияющие направились к своим партам.
Клавдия Ивановна села за стол. Ее коротко стриженные светлые волосы выглядели празднично в хорошо уложенной прическе. Потянулась рукой к журналу, пробежалась по фамилиям, подняла глаза, всматриваясь задумчиво в лица учеников.
– Может, кто из ребят хочет пойти к доске и продолжить песню? – с улыбкой спросила она.
Девочки в классе захихикали. Мальчики попрятали глаза и съежились.
Борисова, что сидела сзади за спиной Сомова, слегка ущипнула его за локоть руки:
– Иди, Саша, – попросила она его чуть слышно, но Князев Алеша, вихрастый паренек, немного толстоватый, да бойкий, услышал слова Борисовой, хотя сидел он на другом ряду сзади:
– Клавдия Ивановна, Сомов хочет, – проговорил он быстро и пригнулся к парте, спрятавшись за спину, сидевшей впереди Мухамедшиной.
Сомов повернул голову в сторону Князева, показывая ему кулак.
– Сомов, Сомов! – подхватили Васильев и Курочкин, обрадовавшись, что найдена очередная жертва на выход к доске.
Ребята загалдели, поняв, что можно протянуть время, так как урок должен вот-вот кончиться. Все ждали спасительного звонка.
– Он на баяне играет, – громче всех крикнул Мартиросов и дернул за косичку Зотову, похожую на куколку.
Зотова, разгневанная, повернулась к Мише Мартиросову и стукнула его учебником по груди.
– Ведите себя потише! Что расшумелись? –  мягким тоном сказала Клавдия Ивановна, она неторопливо прошлась между рядами. Ученики притихли. Учительница остановилась возле Сомова и спросила его:
– Саша, ты любишь музыку?
–Да, так, – нерешительно протянул тот, смущенный вопросом. Он стукнул крышкой парты, неуклюже поднялся, нагнул вниз голову. Ростом он был выше учительницы. Шея его была пунцового цвета. Руки его то вытягивались, касаясь брюк, то сгибались, приподнимая плечи, ему явно не стоялось на одном месте.
– Где работают твои родители?
– Мама продавцом мороженого, папа трактористом.
– А кто-нибудь в семье еще играет на музыкальных инструментах?
– Папа.
–Он тебя научил?
Несчастный кивнул головой.
Зазвенел звонок. Учительница посмотрела на часы и обратилась к школьникам:
– Урок окончен.
Клавдия Ивановна вернулась к столу, взяла журнал и свою сумочку, вышла из класса.
Сомов бросил в портфель ручку, щелкнул замком портфеля, и совсем забыл про чернильницу, которая в этот день осталась на парте. 
– Ты не обижайся на меня, Саша, – виновато попросила Борисова. Она стояла рядом, держа на пальце номерок от гардероба, – хорошо?! – Галя посмотрела прямо в глаза Сомову.
–Да, ладно, – буркнул в ответ Саша.
– Музыкант и певица. Дуэт Сома Бори, – съехидничал Князев, почти по-иностранному проходя мимо.
Сомов подставил ему подножку по-русски.
Толстяк Алеша, спотыкнувшись, чуть не упал.
– Ах, ты так! – он повернулся и стукнул в отместку обидчику портфелем и побежал к двери.
Саша схватил свой портфель и бросился за Князевым, расталкивая одноклассников.
– Дурак! – крикнула ему вслед Зотова, которую он чуть не сбил с ног.
Коридор уже заполнялся учениками соседних классов.
Саша Зайцев, выйдя из класса, успел лишь заметить, как мелькнула голова Сомова за углом коридора, где был выход на лестницу.
Князев резво сбегал по ступенькам и не заметил, поднимающего снизу учителя истории Василия Петровича.
Сомов, перегнувшись через перила, тоже не видел учителя, ему было досадно, что он не догнал выскочку.
Со злости он бросил свой портфель вниз, стараясь попасть в Князева, но портфель ударил в плечо учителя, а Алеша, столкнувшись лицом к лицу с учителем, который оторопел от неожиданного удара, ловко увернулся и дал деру, забыв даже взять курточку в раздевалке.
Василий Петрович пошатнулся, посмотрел наверх и закричал сердито.
– Что это такое?
Но виновник в это время был уже в другом конце коридора на другой лестничной клетке и эти слова не слышал.
Василий Петрович нагнулся, взял в руки портфель Сомова, слава богу, что он оказался легким, так как вольнодумец учебники с собой в школу не носил, а клал в него только тетради и, слава богу, там не было чернильницы! Иначе бы история получилась более окрашенной.
Тяжело дыша, возмущенный, он поднялся на второй этаж по свободной лестнице, так как ученики не решались спускаться вниз, некоторые из них толпились наверху, не зная, что теперь будет, а другие скрылись на всякий случай подальше от глаз учителя.
– Чей портфель? – спросил Василий Петрович.
Вместо ответа было гробовое молчание и натянутые лица школьников, словно из них сделали чучела для урока зоологии.
– Я знаю, что его здесь нет, – с усмешкой прояснил Василий Петрович, – кто видел, как он бросил портфель?
Зайцев послушно поднял глаза и встретился с колючим взглядом учителя.
Напротив, в двух шагах стояла Таня Светличко, она, затаив дыхание, ждала, чем все это кончится.
Василий Петрович глянул в испуганные физиономии школьников, немых свидетелей происшедшего, посмотрел по сторонам, черты его лица распрямились, досада пропала.
– Раз здесь нет хозяина портфеля, то передайте ему, чтобы он за портфелем пришел в учительскую.
Учитель, чтобы сдать трофейный портфель по законам военного времени, стал спускаться по лестнице вниз. Ученики переглянулись. Зайцев посмотрел на Таню Светличко, у нее были розово-пунцовые щеки, словно она переживала за шалуна, Саша смутился, догадавшись о ее мыслях, хорошо, что он не выдал своего друга,  и с трепетом мотылька опустил глаза.



                ***

Когда все ребята разошлись, Саша Зайцев не стал спускаться по лестнице, а пошел по коридору второго этажа мимо опустевших классов. Он заглядывал в классные комнаты, ища там Сомова.
В самом конце коридора находился класс, где училась Таня Светличко. Саша всегда с  каким-то замиранием проходил мимо этого класса, волнение, почему-то поднималось в его груди.
Где же бедолага? Куда исчез, испарился, что ли в воздухе приведением? Саша спустился с лестницы и сразу увидел своего друга, он стоял у окна в коридоре первого этажа и смотрел во двор.
Услышав шаги, Сомов повернул голову, улыбка засветилась на его лице.
– Ну что там было? – с интересом спросил он, заглядывая в глаза Зайцеву.
– В учительскую твой портфель отнесли.
Беглец глотнул слюну, красные пятна проступили на его щеках, а нос стал острее.
– Подождем, когда прозвенит звонок на урок, – лихорадочно произнес он, что-то обдумывая.
У друзей еще было полчаса времени.
– Пошли, спрячемся под лестницей, – предложил вдруг Сомов.
Ребята, оглянулись по сторонам, убедившись, что никого нет, скользнули на лестничную площадку, которая с осени была заставлена старыми партами.
Входная боковая дверь была закрыта на ключ и не открывалась.
Это место было любимым для отсидки прогульщиков, которые здесь втихую смолили папиросы “Прибой”, “Север” или дешевые сигареты “Памир”, особенно, если на улице была дождливая и холодная погода.
Клубы дыма старались пускать наружу через замочную скважину, чтобы не выдать себя запахом, так как в любой момент уборщица тетя Катя могла достать их шваброй с грязной тряпкой. А еще хуже их могли заметить кто-нибудь из учителей, и тогда вызов родителей в школу был обеспечен.
Под лестницей был полумрак. Заговорщики  забрались в самый дальний угол, сели на парту, опустив ноги на сиденье.
– Саша, что ты хочешь делать? – не выдержав, шепотом спросил Зайцев.
– Как ты думаешь, открыл ли он мой портфель?
– Не знаю я.
Сомов недовольно засопел.
– Я зайду в учительскую, когда начнется урок.
Зайцев с участием посмотрел на самоубийцу, он переживал за своего друга.
– А может сказать, что ты нечаянно? – вырвалось у Саши.
– Держи карман шире! Что я индюк?
Друзья помолчали. Сомов грыз ногти на пальцах.
Уже коридор наполнился шумом. Расходились по классам ученики второй смены. Стучали каблуки ботинок по ступенькам лестницы. Но вот прозвенел долгожданный звонок, это тетя Катя прошлась по коридорам первого и второго этажей с колокольчиком в руке.
Настал ответственный момент. Сорванец сделал шаг к свету, вытянул свою тонкую шею, как жираф, и осторожно краем лица высунулся из-под пролета лестницы, прищурив правый глаз, он смотрел левым на открытую дверь учительской.
Саша Зайцев смотрел на спину разведчика и напряженно ждал.
Когда вышел Василий Петрович, Сомов спрятался снова под лестницу и толкнул в бок приятеля.
– Пора. Сделаем так, ты заглянешь в учительскую, если там никого не будет, махнешь мне рукой, а сам пойдешь по коридору к фойе, и будешь там ждать меня около раздевалки.
– Что ты! Я никогда не был в учительской, – испуганно стал отказываться Саша,  трясясь  заячьей душонкой.
– Что струсил?
– Да, нет.
– Договорились?
Вместо ответа побелевшей Зайцев, как приговоренный к расстрелу, вяло спустился с парты.
– Иди, не тяни. В коридоре никого нет.
Подопытный кролик  сделал шаг вперед.
– Сумку забыл! – прошипел ему вслед ужом наставник.
Зайцев повернулся к другу и потерянным движением руки взялся за ремень, протянутой ему Сомовым, коричневой военной полевой сумки.
Пошел к учительской, не ощущая своих ног, которые стали какими-то ватными.
В груди его гулко стучало сердце, дыхание сперло. Вот и дверь учительской. Жертва бессознательно прислушался. За дверью не было слышно звуков, лишь в соседнем классе мерно произносила слова учительница английского языка.
Зайцев взялся за ручку двери, слегка потянул ее на себя. Раздался предательский скрип несмазанных петель.
Саша замер, перестал дышать, но, пересилив охватившее его волнение, открыл дверь и застыл на пороге от неожиданности.
За столом сидела учительница русского языка, Раиса Николаевна Скворцова, пожилая женщина, она проверяла тетради. Услышав шорох, она подняла глаза и увидела побелевшее лицо Зайцева.
– Что тебе нужно, мальчик? – спросила она с удивлением.
Но ученик, казалось, оглох, он, как рыба выпучил глаза и глотал, душащий его комок в горле. Его рука, словно приросла к ручке двери и, если бы  не держался за нее, он, наверное, упал.
– Что с тобой? – забеспокоилась Раиса Николаевна. Она встала со стула, быстрым шагом подошла к Зайцеву, потянула его к себе. Потрогала его лоб.
Несчастный обмяк, опустил голову вниз, он до сих пор не дышал, его состояние было близко к обмороку.
Учительница забеспокоилась. У нее было доброе сердце. Она посадила на стул Зайцева, расстегнула ему пуговицу на вороте рубашки.
– Я сейчас позову медсестру, – сказала она, вышла из учительской и побежала по коридору в медкабинет, стуча каблуками туфель по деревянному полу коридора.
Саша покорно стал ждать, чувствуя впрямь себя горемычным и обреченным.
Дверь в учительскую снова с пронзительным скрипом открылась.
Зайцев повернул тяжелую голову, в дверях стоял призрак похожий на Сомова с лошадиным лицом и растерянным взглядом смотрел на него
– Ты чего? – испуганно произнес он, но вдруг взломщик увидел рядом с Зайцевым на стуле свой тощий потертый портфель. Он подбежал к нему, схватил его.
– Удираем быстрей! – сказал он  товарищу.
Загипнотизированный поступком ученик вздрогнул и, опомнившись, вскочил со стула, как подкинутый вверх неведомой силой, бросился вслед за двуногим бесом.
Сомов понесся по коридору к лестничной площадке, Зайцев за ним.
Друзья перевели дух только, когда оказались на втором этаже.
–Ух, – выдохнул воздух радостный Сомов, – ну ты дал! – похвалил он Зайцева, – я бы никогда не догадался!
Саша  почувствовал себя героем, правда, под ложечкой у него сосало от пережитого, но страха уже не было. Он был немного смущен от своей неловкости, но это было уже не так важно.