Параллельные миры 7
Через несколько дней после операции, как только отца перевели в общую палату, Аня сразу же приехала к нему. Он чувствовал себя хорошо, если можно сказать так о человеке, которому невозможно даже шевелиться. Но по появившемуся блеску в глазах, можно было верить, что ему стало лучше, а может быть, просто появилась надежда на выздоровление? Дочь рассказывала, как она живет в этом огромном городе, он улыбался, изредка вставляя отдельные слова, давая краткие советы. После обхода к ним подошел Алексей Борисович. Он о чем-то спрашивал Аню, поднявшуюся со стула, та, стесняясь его, переводила взгляд своих темно-голубых глаз то на отца, то на окно, отвечала невпопад.
– Ну что же, Андрей Михайлович, – обратился он тогда к больному, – вы молодец. Дела идут на поправку, скоро начнете шевелиться, потом попробуете сидеть, а затем и ходить. Противопоказаний, как говорится, этому нет.
Затем он вызвал Аню в коридор.
– Вы, наверное, очень устали, сидя здесь? – сочувственно спросил он и, не дождавшись ответа, предложил: – Давайте сегодня вечером сходим в кафе пообедаем. Вы не против?
У Ани от неожиданности перехватило дыхание. Она, удивленно глядя на него широко раскрытыми глазами, еще не совсем понимая, что он предлагает, молча кивнула головой.
– Ну вот и прекрасно, – улыбнулся Алексей. – Тогда примерно в четыре часа, или чуть позже я зайду за вами. Договорились?
Аня вновь молча кивнула головой.
– Он что-то сказал обо мне? – встревожено спросил отец, когда она вернулась в палату.
– Нет, он, кажется, пригласил меня в кафе обедать, – еще до конца не осознав случившееся, счастливо прошептала она, наклонившись к отцу. Потом на ее лице отразился неподдельный ужас. – А я одета, черт знает как. Платье старое, туфли старые, прически никакой, и от меня, наверное, пахнет лекарствами. Папа, мне надо срочно домой, – решительно заявила она, – помыться, переодеться.
– Конечно, иди, – с улыбкой согласился отец, – свидание дело серьезное, и к нему надо готовиться ответственно. Только не слишком долго гуляйте, тебе добираться домой далеко.
– Нет, нет, мы только пообедаем, и я сразу же сюда, а потом домой.
– Сюда приходить не надо, – запротестовал отец. – Ем я уже сам, а на остальные дела есть нянечки. Справимся.
– Спасибо, папка, ты у меня добрый, но я все же постараюсь сюда зайти.
– Не обязательно. Давай иди, а то не успеешь. Знаю я вас женщин, как начнете собираться – не дождешься.
– Нет, я быстро. Скоро вернусь и тебя обедом накормлю.
* * *
Первое свидание было коротким. В кафе Аня и Алексей только пообедали, от вина Аня отказалась наотрез.
– Я его не пью. От него голова сначала кружится, а потом болит.
– Тогда и я не буду. К тому же, я за рулем. Надеюсь, от мороженого голова не болит.
От мороженого голова не болела, и Аня съела большую порцию вкусного мороженного, посыпанного орехами и политого кизиловым вареньем.
Потом они гуляли по ближайшим скверам, сидели на скамейке.
– Расскажите немного о себе, – попросил Аню Алексей.
– Ничего интересного в моей жизни не было. Правда, пока папку не ранило, мы хорошо жили все вместе, тогда было все интересно. Мы – это я, папа и мама. Но когда случилось это несчастье с папой, мама не вынесла этого горя и умерла. У нее было больное сердце. Ей врачи даже не разрешали рожать, но она родила меня. А вот ранения папы не выдержала. Теперь мы с бабушкой поднимаем отца.
– Простите, я не знал про вашу маму.
– Ничего. – Аня смотрела вверх на слегка пожелтевшие ветки деревьев, на темное небо за ними. – Я все время ее вспоминала и плакала, пока не переехала сюда ухаживать за отцом. Теперь я маму вспоминаю реже – с папкой хлопот много. Но я надеюсь, что он скоро поправится, и нам легче будет.
– Обязательно поправится, – заверил ее Алексей и перешел к другой теме. – Чем вы еще занимаетесь, что любите?
– Сейчас я после госпиталя никуда не хожу, сижу дома. Люблю готовить всякие вкусности, книги читаю разные, особенно фантастику люблю, знаете, такую необыкновенную, но добрую, еще люблю про любовь читать, чтобы там все хорошо кончалось, – она смущенно опустила голову. Мгновение спустя она внимательно посмотрела на Алексея, словно решая, сказать ему, или нет. – Знаете, меня в школе называли роковой женщиной. Да, да, не смейтесь. С ребятами, которые со мной дружили, всякие неприятности случались.
– Какая же вы роковая женщина? Вы еще ребенок.
– Неправда, я уже не ребенок. А вот несчастья с ребятами действительно случались. Не верите?
– Верю, – Алексей не переставал улыбаться.
– А вы не боитесь, что и с вами что-нибудь произойдет? – серьезно спросила Аня.
– Если это случиться из-за вас, то я только буду рад этому.
Аня обижено отвернулась от него.
– Понятно, с вами надо быть осторожным. – Алексей перестал улыбаться, сделал серьезное лицо. – Ну а что вы собираетесь делать дальше? В институт поступать будете?
– Теперь я и не знаю, как быть. Ведь для учебы нужны деньги, а их у нас не много. Все уходит на лечение, хотя отца и лечат бесплатно, пенсию ему дают, но все равно большие дополнительные расходы, вы же знаете.
– В институтах есть и бесплатные места, вам должны такое место предоставить.
– Я пока не думала об этом. Но вообще-то мне учиться хочется. Институт, конечно, не школа, но учиться мне всегда нравилось.
– Вот и надо стараться устроиться в институт, чтобы ваши желания исполнились. А в какой ВУЗ вы хотели бы поступить?
– Папа хочет, чтобы я стала программистом, математиком, а мама хотела, чтобы я стала учителем литературы, как она. А я хотела, – она остановилась, коротко посмотрела на собеседника, и опустила глаза, – вы будете сейчас смеяться, – она снова сделала паузу. – Я хочу стать актрисой.
– Ну почему же я буду смеяться? Сейчас большинство девушек хотят быть актрисами. Но там очень большой конкурс.
– Попробовать можно. Я в школе лучше всех танцевала в кружке бальных танцев, посещала драмкружок при Дворце молодежи, я даже играла Нину в пьесе «Чайка». Вот. – Аня поиграла подобранным листочком клена. – У нас этот кружок вел артист нашего театра. Он говорил, что у меня есть талант.
– А в медицинский институт вы не хотите? У вас есть талант и к медицине, это я заметил.
– Я крови боюсь. Даже сознание теряю, когда сильно порежусь.
Алексей улыбнулся, вспоминая первые курсы института.
– Вы знаете, у нас многие, особенно девчата, вначале тоже теряли сознание при виде крови, а потом резали даже живых людей без наркоза.
– Зачем же так, без наркоза? – удивилась Аня. – Наверное, какой-то экстренный случай произошел?
– Да нет, просто на очередном практическом занятии. Хотите, расскажу?
– Очень хочу, хотя мне страшно – живого человека резать.
И Алексей рассказал историю, произошедшую уже давно.
– Мы ходили на практические занятия в больницу, в хирургическое отделение. Там в морге дежурил один мужик, звали его Сигизмундом Карловичем. Я и сейчас с ним иногда встречаюсь, когда он к деду приходит в гости. Так вот, однажды мы с ребятами напоили его водкой, в которую подсыпали лошадиную дозу снотворного. Когда он уснул, мы перенесли его в морг, раздели, на ногу повесили нужную табличку, укрыли простыней с головой и положили на то место, где лежал какой-то умерший бомж, на котором мы должны были отрабатывать операцию по удалению аппендицита. – Алексей засмеялся, вновь представляя эту историю. – Мы рассчитывали, что наш «мертвец» оживет на операционном столе, – представляете это? Мертвец встает! Но Сигизмунд так увлекся сном, что даже не проснулся, когда его начала резать одна студентка. От волнения, что ей доверили скальпель, она ничего не видела и не слышала, только вспоминала где и как глубоко надо резать. Хорошо, что рядом стоял преподаватель, и он заметил выступившую кровь. Он и остановил скальпель, который уже был готов внедриться в брюшную полость. Шуму было много, но Сигизмунд нас не выдал, сказал, что сам так напился, что не соображал, что делает. За это нам пришлось его целый год водкой поить каждый день. Он был доволен таким концом шутки, и при встрече всегда показывал шрам от надреза, таким образом напоминая нам о нашем долге.
– У, какие вы «живорезы», – засмеялась Аня. – Значит, правду про вас говорят, что вам разрезать человека, в смысл сделать операцию, все равно, что нам пирожное съесть.
– Ну не все равно, но удовольствие от этого получаешь, особенно, когда операция прошла успешно. Как и от любой хорошо выполненной работы.
Они еще немного посидели, поговорили о пустяках. Об отце спрашивать она боялась, а он не говорил.
– Вон дерево-мачеха, – сказала Аня, прерывая затянувшееся молчание, и показала на стоящую невдалеке березу.
– Это почему же ты так обозвала ее? – с любопытством спросил Алексей.
– Потому что она сбрасывает с себя своих деток – зеленые листочки. Они еще не созрели, а она от них освобождается. Вот.
– А я и не знал, что среди деревьев есть родные и неродные матери. Любопытно. Что вы еще знаете интересного?
– Я не знаю, чем вы интересуетесь. К тому же мне пора домой, – заторопилась вдруг Аня, взглянув на часы. – Мне надо еще к отцу забежать, а затем добираться домой. Мне отсюда далеко.
– Не волнуйтесь, я вас отвезу.
Они прошли в госпиталь. Алексей пошел к дежурным врачам, а Аня – к отцу.
– Как здесь дела идут, – весело спросила она отца.
– У меня все нормально. Как ваш обед прошел? Все было вкусно?
– Да, все вкусно и все хорошо.
– Это видно по тебе. Давно я тебя такой счастливой не видел.
– Что, заметно? Правда, я такая счастливая. Он обещал меня отвезти домой, – похвасталась она.
– Это хорошо, а то одной сейчас опасно ходить. Уже совсем темно.
В палату заглянул Алексей, оглядел больных.
– Все нормально у вас? Жалоб нет?
– Все хорошо, доктор. До утра доживем, ничего не случится, – ответил за всех, лежащий у двери больной.
– Вы у меня молодцы, – похвалил всех Алексей, и обратился к Ане. – Вы готовы?
– Да, да, – заторопилась Аня, – я сейчас. Спокойной ночи, папка. И всем вам спокойной ночи, – попрощалась она с больными.
На улице Алексей подвел Аню к черному джипу, открыл дверь.
– Прошу вас.
– Это ваша машина? – удивленно спросила девушка.
– Моя. Не думаете же вы, что я угонщик?
– Нет, что вы, я просто не ожидала, что у врача может быть такой автомобиль. Броневик! Я никогда не ездила на таких машинах. У папы был старенький «Жигуленок». Он совсем маленький, по сравнению с этой махиной.
– Это всего-навсего старый, заезженный конь.
– А не пора ли его пристрелить?
– В каком смысле? – Алексей удивленно обернулся к Ане. – А, в этом. Но пристреливают загнанных лошадей, а это заезженный конь. Он еще послужит.
Дорога к дому была совсем не длиной на такой машине и с таким водителем.
Свидетельство о публикации №208121500394