Легенда о первом художнике

автор: Евгений Сарана
картина: Ев.Сарана "Ингнэя"
1972г.
Если быть дотошным, то неизвестно в силу пробивающихся в последнее время некоторых представлений, как или откуда появились первые люди на Земле и кого можно считать первыми людьми. Да и кто точно знает, кто назвал нашу планету Земля, что вложено в смысл этого слова. Во все времена разные народы толковали "Землю" по-своему, отражая, где научные, а где и религиозные представления. На сей счет, и поныне идут споры, на одном из которых посчастливилось быть и мне.

Оцепившая кольцом богатый костер группа студентов-третьекурсников живо дискутировала эти вечно насущные вопросы земного бытия. Беловолосая курносая девушка доказывала зарумянившейся "ученой публике", причем весьма оригинально, тривиальную, общепринятую концепцию, как эволюция шлифовала из "заготовки обезьяны" современного гомо сапиенса. Сидящий рядом юноша в очках и голубой спортивной куртке, едко иронизируя, вторил ей:
- Отдаю себя в жертву в знак глубокой признательности вашего таланта, конечно, как экспонат цивилизованного "гомо+" унаследовавшего от своих младших собратьев и их зов, которым иногда можно потешить компанию.
И с этими словами он подбежал к дереву, подпрыгнув, зацепился руками за ветку и комично задрыгал ногами. Все рассмеялись. Не принимал участия в споре лишь один человек. Он молча сидел и слушал рассказчиков. Рядом с ним стоял старый потертый этюдник. Трудно было определить возраст молодого человека. Все его лицо было посечено шрамами-морщинками. Видно не одну бессонную ночь провел он, размышляя над смыслом жизни, прошел извилистый и ухабистый путь.

Мне казалось, что он знает какую-то тайну. Выбрав момент, когда незнакомец посмотрел в мою сторону, я спросил у него:
- А как вы считаете?
Он внимательно посмотрел на меня и неторопливо ответил:
- У меня, конечно, есть своя гипотеза, но давайте лучше, если вы желаете, я расскажу вам легенду о первом художнике.

Увидев, что я внимательно его слушаю, продолжил:
- Вы, конечно, не поверите, но первого художника создала любовь. А было это так.

В далекие времена обитало на Земле одно племя. Мужчины занимались охотой, а женщины - домашними делами. Люди племени, понятно, еще не умели ни читать, ни писать. И был в нем юноша по имени Зори. Он не ходил как все на охоту и не носил с собой лука. Людям он говорил, что нельзя убивать и поедать себе подобных, что это удел зверей, а не людей. Сам он питался плодами, фруктами, пил козье и коровье молоко и очень любил мед. Звери не боялись его, подходили к нему, давали себя гладить и ласкать и о чем-то подолгу беседовали с ним. Когда он весной сеял в поле, то вокруг него собиралось много зверей, все они охотно помогали своему умному и доброму другу-человеку.

Как-то одной из весен юноша пришел не сам, а привел с собой красавицу-девушку Ингнэю. Девушка взяла на себя хлопоты по хозяйству. Сначала звери побаивались ее, но со временем были заворожены ее прелестью и обаянием и не отходили от нее. Девушка научилась говорить на языке зверей и полюбила их. Звери отвечали молодой хозяйке взаимностью, и все старались ей чем-то помочь по дому.

Однажды ночью Зори трудился в поле, надо было собрать урожай для всего семейства, когда к нему прилетел аист. Не ведал юноша, что он принесет страшную весть. Птица рассказала, что прилетел большущий орел, схватил железными когтями Ингнэю и понес в горы. Кинулись звери догонять его, но не смогли забраться на вершину горы, куда унес хищник девушку. И не было птицы сильнее орла, чтобы наказать разбойника.

Побежал юноша в горы быстрее лани. Не верил он, что с его Ингнэей может что-то случиться. Но когда подбежал к горе, на которую взлетел орел, то на ее вершине увидел большущего хищника и рядом с ним растерзанное тело его любимой.
Кинулся Зори к горе и стал взбираться на ее вершину. Горе и злость заслонили ему глаза. Он мчался, не разбирая дороги. Уже до людоеда оставалось немного, но не повезло юноше: споткнулся и провалился в пропасть. Когда пришел в себя, то увидел, что на вершине уже нет ни орла, ни его Ингнэи.

Кровью облилось сердце юноши, из груди вырвался такой силы стон, что ветер-болтун замолчал на мгновение, а потом кинулся убегать, снося на своем пути камни, деревья. Звери попрятались в норы, птицы разлетелись.

Убитый горем, Зори добрался до хижины, упал на подстилку, служившую ему кроватью, ничего не ел, не пил, никого не подпускал к себе. Он бредил, звал Ингнэю, но она не приходила к нему, он всматривался вдаль, надеясь увидеть ее, но его мечты расплылись в грезах.

Девушки его племени приходили к нему, говорили, чтобы Зори брал в жены любую из них. Девушки были красивые, но юноша говорил:
- Нет! Уходите! Мне никого не надо, никто не заменит любимой, ее глаза, губы, нежность, преданность... Мы были созданы друг для друга.

...Шли годы, Зори не мог забыть Ингнэю. Он редко выходил из дома. Тоскуя по любимой, заболел. Уже казалось, ничто не могло вернуть его к жизни. Но однажды, в бреду, он увидел Ингнэю. Она смотрела на него со стенки. Юноша кинулся к ней, но она исчезла. Стоило ему отойти, как она снова появлялась...

Когда Зори приходил в себя, смотрел на стенку, там было только какое-то разноцветное пятно. Присмотревшись, увидел, что изображение напоминает портрет Ингнеи. И теперь, он подолгу всматривался в изображение на стенке. Таким образом, он развил в себе такое воображение, что в разноцветном пятне уже четко видел портрет своей возлюбленной. Как-то проснувшись утром, Зори заметил, что на стене появилась трещина. Она подбиралась к портрету. Теперь уже каждое утро с тревогой поглядывал он на изображение. Трещина неумолимо продвигалась к любимому лику девушки.

На улице шли дожди - стенка мокла все больше и больше. Наконец трещина забралась на изображение. Затосковал юноша, задумался, почему так жестока судьба! То у него хищник унес живую Ингнэю, то теперь природа рушит милое отражение любимой. Трещина коварно и неумолимо ползла и распускала свои злые корни все дальше. Начали отпадать от изображения кусочки глины, Зори собирал их и приживлял на место, а если отпавшего кусочка не находил, то искал подобный цвет глины и прилеплял его. Скоро на изображении не осталось ни кусочка, который бы зори не обновил. Изображение от этого получилось еще выразительней и правдивее.

Ожил юноша, стал чаще выходить из дому. А люди его племени, узнав о чуде, стали приходить к нему и участливо говорили:
- Смотри, какое чудо создал! Ты творец, Зори! Настоящий ваятель!
- Это не я, - смущенно отвечал Зори, - это моя любовь сотворила...

Однажды юношу застал в поле страшный ураган, он пронесся по Земле, снося все на своем пути. Чудом остался живой Зори. Когда пришел в селение, то увидел, что ураган снес и его хижину, а от портрета не осталось и следа. Не выдержал Зори, слезы ручьем покатились с его голубых глаз, волосы от горя посеребрили. Занемог, заболел юноша. Целыми днями он сидел возле разрушенной хижины и глядел в пустоту! Люди смотрели на Зори и сочувственно говорили:
- Худо ему, весь поник, исхудал, одни мощи, пропадет парень...

Но однажды, рано утром, люди увидели, что Зори собрал разноцветную глину, отстрогал гладко доску, создает на ней портрет. В минуты перерыва, когда он отдыхал, любопытные люди подходили, смотрели и удивленно восклицали:
- Смотрите, опять чудо! Как живая!
Зори отвечал:
- Нет! Это не она! Нет той искорки жизни, что в Ингнэи.
И снова брался за работу...
Шли годы. Зори продолжал искать искорку того пламени, что оживляет и возрождает душу и милый сердцу лик любимой. Зори неистово работал. То его поглощала меланхолия, то душа вновь возгоралась к творчеству.
А люди, глядя на него, не повторяли уже "худо ему, весь поник...", а произносили: "...художник!".

Зори целыми днями трудился в хижине, которая стала местом творчества. Когда он работал, люди создавали ему покой, знали: Зори творит - создает чудо, и стоит отвлечь его - подобное не повторит.

... Много лет прошло с тех пор. Орлы живут в одиночку. И поныне не прощают птицы орлам гибели Ингнэи. А если вы увидите человека с ящичком-этюдником, то не отвлекайте его от творчества, ибо муза художника Ингнэя - приходит к нему в то время, когда он один.