Какая жаль

Шла. Молчала. Уткнулась носом в радужный шарф. Думала. Ощущала себя самой по себе.
Декабрь, а на ногах кроссовки. Не холодно. Холод – только внутри. Ледяное спокойствие. Стеклянная пленка на лужицах.
Молчала. Дышала. Изо рта вырывался пар.
Часы показывают 10:10. Загадывай желание. Так всегда говорила. А теперь – нет. Молча. Но загадываю.
Рука в кармане сжимает ключи от квартиры. Другая, в другом кармане – пакет с дисками. На одном – «Даун Хаус»,  на другом – «Небо над Берлином». К дискам втиснута флэшка. На ней – «Вдох-выдох» Дыховичного и архивированный наивный Лу. Это - скорая психическая помощь. То, чем лечить больную душу.
А душа – не больна больше. Душа живет своей жизнью. Меня – нет. Меня почти никогда нет. В груди заныло. Отпустило. Прищурила глаза: ветер.
Устала. Не физически. Доказывать. Устала. Нет передышки. Нет гавани. Дрейфую. Судьба?
Черная кожаная куртка и ботинки. Синий джинс. Где-то уже всё это было. Синий джинс был. Куртка. Ботинки носатые. Желание свернуть в проулок. Уйти. Исчезнуть.
- Вот. Тебе это уже, правда, я так думаю, не надо. Но раз хотела отдать – на. Наслаждайтесь. Ну, давай.
Улыбка. Заныло в груди. Кивок. Шла дальше. Ничья. Господи… Зачем Дыховичный? Скажет – и что? Не поймет, душе не нужно столько чужого чувства. Глупо.
Разве что Вендерс. И то – еще больше зачем. Зачем душе столько чужих мыслей?
Молчала. Ветер. Но может – будет реакция? Ну хоть какая-то. Смс-ка там. Звонок. Что, мол, спасибо. Это вот может быть. Мне было бы приятно внутри. Теплее, чем сейчас.
 Вчера не спала. Молчал, и оттого страшно: что? Не могу помочь. Бессилие. Страх. Поздно утром – звонок. Телефон забыл, были в гостях. Резь по нутру. Очень больно. «Физическую боль – ее можно понять». А, ч-черт, черт... Кривятся неуклонно, как е мои, книзу углы губ. Как же обидно. За бортом? Ледяные ладони. Уйти. Исчезнуть. Отключить телефон. Мне не надо тебя. Дура, дура. Вендерс. Дыховичный. Кому? Зачем?! Смешок.   
    Молчала. Шла. Во рту и носу – морозный дух. Выстрел вхолостую. Но был же. Это главное. Попытка. Но больше не буду. Хорошими намерениями вымощена дорога в ад, сказал кто-то когда-то. Мой Вендерс. Мой Дыховичный. Я – знаю, вижу. Понимаю. Думаю. Молчу. Варится что-то внутри. Ярко, тепло. Это ведь – главное? Спасать души – не дело смертных. Душа – она либо сама выплывет, либо утонет в печали и в одиночном алкоголе, распитом в пустой равнодушной комнате. А другая будет лишь заламывать руки, молча и бессильно наблюдая за этим. Ибо – не дано смертным. Да и надо ли, надо ли? Молчала. Шла.
…Десять. Звонка нет. Значит, не пошло.