Встреча Глава 2. продолжение главы 1 Начало пути

Юноша шел по дороге. Казалось, он не замечал ничего вокруг, мысли его были далеко. Под ноги попался камень, и путник чуть не упал.  Раненое плечо кольнуло острой болью, но он не обратил на это внимание. Ему было все равно, что с ним станет, он только хотел,  что бы, как можно скорее, жизнь его подошла к концу.
Он шел целый день, без отдыха, без пищи и воды. Идти, что бы все силы уходили на это, что бы, не было сил думать, вспоминать, что произошло. Близился вечер, но путник не искал приюта, он шел вперед и никуда.
Солнце покинуло свой пост на небосклоне, когда он вошел в лес. Дорога здесь была немного уже и сильно петляла. Он шел, с тем же упорством, разве что шаг его слегка замедлялся. Уже давно силы его закончились, вперед его толкали лишь гнев, боль, и отчаянье.
Вскоре он догнал двух человек, по тропе, не торопясь и о чем-то разговаривая шли: старый тучный монах и торговец, с лошадью нагруженной поклажей. Монах, заметив брата по вере, обратился к нему, но юноша лишь прошел мимо, оставив этих двоих с негодованием обсуждать нравы нынешнего поколения.
Стало совсем темно, кроны деревьев заслоняли скупой свет луны, дороги не было видно. Придется остановиться и переждать до утра, он это понял, когда несколько раз забрел в кустарник и острые шипы до крови разодрали ему руки и лицо.
Юноше было все равно где остановиться, он решил было лечь на траву у ближайшего дерева, но тут заметил, что совсем рядом горит костер. Наверно подсознательная привычка, быть с людьми, заставила его подойти к огню, хотя сейчас, меньше всего он хотел найти компанию.
У огня сидел мужчина, закутанный в плащ. Он даже не повернулся, что бы поприветствовать забредшего к костру путника, похоже, желания общаться с кем либо, у него не было, что ж, юношу это вполне устраивало. Мужчина поднялся, что бы подбросить в костер хвороста, плащ распахнулся, под облегающей торс одеждой угадывались мускулы, рядом, на примятой траве, лежали посох и меч. Наверно воин, идет с войны или на войну, юноше было все равно. Он сел у дерева, на границе слабого отсвета огня и опускающегося черного бархата ночи, привалился к стволу, плечо сильно ныло.
Через несколько минут, когда его уже потянуло в дрему,  к огню дошли путники, которых он обогнал на дороге. Монах сильно охал и своими коротенькими толстыми ручонками потирал бок. Торговец, поспешил привязать лошадь к чахлому кустику и занять место поближе к костру. Воин лишь мельком посмотрел в их сторону, но ничего не сказал, однако этого взгляда было достаточно, что бы путники поежились, словно от ледяного ветра.
- Ох, какие темные нынче ночи, - попытался завязать разговор монах. Ответа не последовало, но он продолжал.
- Как опасно путешествовать в этих краях, да еще и в такую темень, того и гляди покалечишься, монах тер толстый бок. - Если бы я так не спешил. Можно было бы остановиться в деревне и не бродить  ночью по лесу.
- Да и со мной та же беда, я очень спешу, - поддержал разговор торговец.- Жена разболелась, пришлось задержаться. Пока соберешь товар, так что бы по дороге ничего не потерялось, а ярмарка уже завтра начинается. Всегда это жена делала, а сейчас, как назло, болеть вздумала. Всем известно, что самая торговля в первый день идет, тогда и цены самые высокие. И что только не придет в голову этим бабам, всякая глупость, нездоровиться ей видите ли.
- Да, да все беды от них, все они ведьмы.
Монах и торговец, похоже, нашли любимую тему и их разговор, грозил продолжаться до утра.  «Надо было остаться в лесу». Ухнула сова. Монах ойкнул и втянул голову в плечи.
- Ах, если бы мне не нужно было срочно доставить это письмо. Вот ведь не повезло, – монах с трудом присел, продолжая охать, - Нынче в монастыре строгий пост, только хлеб, вода, да молитвы, а гонцу в пути, разрешено есть скоромное. Вот я и согласился, ах, если бы знать, что придется ночевать в лесу, я бы лучше постился. Хлеб да вода, пусть и не еда это вовсе, зато, хоть страху такого не терпеть.
Снова, ухнула сова, где то совсем рядом, от чего монах вздрогнул.
- Лучше уж спать лечь, во сне ничего не страшно, проснешься, а уже день, – сказал торговец.
- И то верно.
И оба путника заворочались, укладываясь поближе к огню.
- Ах, если бы знать, что спать за голой земле придется, с моими-то костями, завтра точно избитый буду.  И какие только испытания не посылает нам господь. Нам, святым людям, нелегко живется на этом свете.
Монах все жаловался на судьбу, юноша отвернулся в сторону, лишь бы никого не видеть и не слышать. Из леса веяло холодом, туман выползал из-под корней, и точно руки нищенки, тянулся к людям.  Юноша плотнее закутался в рясу, в спешке покидая монастырь,  он не позаботился о теплой одежде, так даже лучше, не долго придется маяться, он закрыл глаза, и сразу же погрузился в сон.
«Перед глазами возникли картины недавнего прошлого. Девушка с золотыми волосами жарко целует его в губы, её тело в его руках податливое как воск, её глаза цвета небесной лазури. Её дыхание, обжигающее его висок, её стон. Любовь и нежность, так неожиданно вошедшие в его жизнь, и нещадно вырванные из его сердца,  в течение одного дня.
 Вот монахи по очереди кидают охапки хвороста к столбу, он хочет помешать им, но руки его скованы, он не может двинуться. Его любовь, его душа и сердце, сгорают на костре, его жизнь, теперь это путь к смерти. Быть может там, за пределом сознания, в райских кущах, они снова встретятся, их любовь вечна.»
От резкого крика юноша проснулся. Поляна была залита туманом, который клубился, обволакивал, и словно дышал.
Снова раздался крик:
– О господи, защити нас грешных от сил зла. Даруй нам свою благодать.
 Возле костра, прижавшись друг другу, бледнее больной луны, стояли священник и торговец. Священник бормотал  молитвы, осеняя туман крестными знамениями, торговец прижал к груди какой-то тюк, и тихо поскуливал.
Юноша огляделся, что их так напугало, «туман?», так в это время года это не редкость, «совы?», так ведь лес вокруг, и вдруг он увидел фигуру – размытые очертания в молоке тумана. Нечто скользило к нему по воздуху, смутная, неясная тень, то появлялась, то исчезала, невозможно было разглядеть, был ли это человек или зверь. Юноша огляделся. Вокруг, то здесь, то там, показывались чьи-то лица, морды, лапы, хвосты, рога, руки готовые схватить и растерзать.
«Бежать, бежать скорее, спасение только в лесной чаще, спрятаться, схорониться там.» Мысль назойливо крутилась в голове, давила, словно навязанная  чьей-то волей.
Монах и торговец, визжа, пронеслись мимо. Юноша посмотрел на воина, тот сидел на том же месте у костра и дремал, словно ничего не замечая.
«Бежать, быстрее, спасаться!»
«Нет, не будет он никуда бежать, он примет смерть, стоя с мечом в руке, как мужчина. Он жаждет её, мечтает о ней.» Юноша подбежал к костру, подхватил с земли меч. В этот момент воин проснулся и удивленно посмотрел на него.
Туман тянул к нему свои длинные крючковатые пальцы.
-Ну, выходи, кто первый? – голос юноши прозвенел над поляной, и словно испугавшись его голоса, туман отступил. – Ну же! 
Юноша стоял, крепко сжимая рукоять меча, меч оказался тяжелым, больное плечо ныло, но он держался, из последних сил. Туман отступал, пропали и звуки, только костер трепетал на ветру. Кто-то тронул его за плечо, юноша повернулся в сторону опасности, рассекая воздух мечом,  но вдруг, меч выпал из рук, а юноша покатился на траву.
Перед ним стоял воин и ухмылялся, картинка эта расплылась, и сознание погрузилось во мрак.
Когда он проснулся, было раннее утро,  весело щебетали птицы, начинало свой путь по небосклону солнце и не было ни малейшего следа того ужаса, который царил здесь этой ночью.
Плечо почти не болело, под рясой он нащупал повязку, кто-то постарался, как следует. У костра сидел воин, монаха и торговца не было видно. Только лошадь мордой собирала росу с травы, да пара тюков в спешке брошенных на поляне, напоминала, что вчерашнее не было сном. Юноша подошел к костру, мужчина ворошил палкой угли.
- Спасибо за плечо, но, не стоило.
Воин ничего не ответил. Юноша продолжал.
-Что это было, ночью?
Воин повернул голову. Казалось, по его губам скользнула тень улыбки.
- Это были Эккиму, злые духи.
- И что им было нужно?
- Что и всем, перекусить захотели.
Воин отвернулся и продолжил свое занятие.
- Перекусить?
 Юноша стоял в замешательстве, как можно так спокойно говорить об этом, словно это вполне нормальное явление. С этим воином явно все не так просто. Словно в ответ на его мысли, воин обернулся.
- А ты что не побежал? Храбрый такой или просто жить надоело?
Мужчина смотрел на него с интересом, продолжил.
- Мало кто может выдержать призыв Эккиму, обычно, они очень убедительны.
Юноша смутился, он вовсе не желал посвящать, кого бы то ни было в свои дела.  «Какое ему дело, почему я остался, не побежал искать соблазнительное, для любого живого человека, спасение».
- Это мое дело, - сказал он, как мог грубо, - в этот раз пусть остаются без ужина.
- Ну, это ты не прав, ужин у них удался на славу,  два трясущихся от страха ничтожества.
Мужчина ухмыльнулся.
- Так, они, поймали этих двоих.
- Правильней будет - заманили. Эккиму хорошо умеют звать к себе на обед. Обед сам приходит к ним в руки, или точнее будет в ветви.
- Эккиму деревья?
- Не обязательно, но раз они выбрали такое приглашение, в нашем случае это, скорее всего так.
Юноша оглянулся по сторонам и у него по спине пробежал холодок.
- Так что все деревья….
- Нет, что за чушь. Эккиму, прежде всего призраки, духи людей. Человек превращается в Экимму, если умирает насильственной или нечистой смертью, например, убит грабителями на дороге, утонул или умер в пустыне, а также все те, кого не погребли. Призраки скитаются по свету, вселяясь в живых людей, животных или деревья.
- Но что они будут делать с людьми.
- Ты хочешь спросить, как они будут их - есть? Эккиму вселяясь в растение, выбирает либо старые трухлявые деревья или плющи и лианы. Они заманивают в ловушку, опутывают, и питаются людскими страданиями, страхом. А там уж, на сколько их хватит, некоторые умирают от страха сразу, другие могут продержаться дня два – три, и постепенно сходя с ума.
- Ты хочешь сказать, они могут быть еще живы?
Юноша посмотрел на брошенные вещи монаха и торговца.
- Могут.
- И ты не хочешь попытаться спасти их?
- Зачем?
Юноша не знал что ответить. Разве не в природе человека делать добро другим. Как можно вот так спокойно рассуждать о жизни и смерти. Дать человеку умереть, даже не попытавшись, что-то предпринять.
- Да не смотри ты на меня, как на чудовище. Знаешь народную мудрость «Не делай добра – зла не получишь» задумайся, это очень верное утверждение.
Воин продолжал равнодушно ворошить угли.
«Вот почему случаются на свете вещи бесчеловечные, ужасные, потому, что мимо проходит кто-то безразличный.»
- Мы попытаемся их спасти, – твердо сказал юноша.
- Ну, это уж как-нибудь без меня.
Воин встал, затоптал последние тлеющие угли и повернулся, юноша стоял перед ним, сжимая меч, острие уперлось в грудь мужчины.
- Мы попытаемся их спасти, - со спокойной уверенностью повторил юноша.
Они смотрели друг другу в глаза, упрямая убежденность, против  интереса и любопытства.
- Ну, хорошо, мы пойдем их спасать.
Воин взял посох и пошел в сторону леса, юноша, не веря еще, что победил в споре, замешкался. Убрав меч в ножны, он поспешил за странником.
Они медленно шли вдоль дороги, отойдя от стоянки на двести шагов, воин углубился в лес.
- Это максимальное расстояние для Эккиму, если бы они были дальше, их зов был бы такой, что и ребенок справится. Помнишь, что я говорил, мы ищем старое трухлявое дерево или ложбину затянутую плющом. Так что смотри под ноги.
- А эти, Эккиму, могут сейчас напасть.
- Что, трусишь? – мужчина обернулся, в его глазах прыгали искорки, насмешка, и что-то еще, отозвавшиеся теплом в сердце. Так может смотреть только добрый друг, но никак не незнакомец.
- Нет, они нападают только ночью, днем они не страшнее одуванчиков.
- А почему тогда жертвы сами не могут выбраться.
- Вот у них и спросишь. 
Дальше они шли, молча, ничего похожего на то, что они искали, не попадалось, юноша уже думал, не обманул ли его странник, как вдруг они набрели на пещерку, скрытую плющом. Юноша не сразу заметил ее. Ниша под корнями векового дуба.
- Ну что храбрец, не хочешь пойти первым?
Воин явно потешался над ним, юноша вытащил меч из ножен, разрубил плющ, и нагнувшись, шагнул в проем.
Когда глаза привыкли темноте и мрак из черной мути стал серым туманом, он увидел два тела, туго спеленатых гибкими побегами плюща.  Сверток поменьше тихо стонал. Юноша нагнулся и попытался разорвать путы, но они оказались прочными, воспользоваться мечем в такой тесноте, было крайне неудобно, к тому же, он боялся задеть человека, поэтому он просто обхватил сверток и выволок из пещеры.
Воин стоял, прислонившись к дереву, и придавался созерцанию пейзажа. На вновь обретенных соседей он даже не обернулся, доверив действие инициатору спасательной миссии.
Юноша осторожно перепилил стебли. От дневного света, торговец быстро пришел в себя и сел. Он все еще продолжал постанывать, но постепенно, в глаза его,  возвращался разум.
Юноша вернулся в пещеру и попытался вытащить второй сверток, но служитель церкви оказался непосильной ношей, видимо, соблюдение постов, не входило в список его добродетелей.
Воин все еще игнорировал происходящее, торговец же, казалось, окончательно пришел в себя, и оглядывался по сторонам.
- Помоги мне,- обратился к нему юноша.
Вдвоем они вытащили тело из пещеры. Монах не подавал признаки жизни. Юноша начал перепиливать туты, как вдруг, монах заорал и начал вырываться. Он катался по траве, воя и извиваясь. Воин подошел и слегка коснулся шеи, и монах затих, видимо потеряв сознание.
- Ну, что же, теперь мы знаем, что он жив.
Воин снова привалился к дереву.
Юноша закончил перепиливать ветви, и теперь, смотрел на развалившиеся на траве тело, не зная, что же делать дальше. После последнего происшествия, приводить монаха в сознание, не очень то хотелось, но не оставлять же его лежащим тут.
- Придется погрузить его на лошадь и довести до ближайшей деревни, - юноша повернулся, что бы идти за лошадью, но тут торговец резво вскочил на ноги.
- Ну, уж не знаю, какую лошадь вы найдете здесь в лесу, - он стоял, уперев руки в бока, и всем своим видом показывая, что со своим имуществом он так просто не расстанется.
Юноша оторопел, понять природу людей крайне сложно, почему они не способны проявить к кому то сострадание, человеколюбие или хотя бы благодарность за спасение своей жизни.
Ему на помощь, пришел воин. Он подошел к торговцу, и, глядя ему в глаза, спокойно сказал.
- Или его повезет твоя лошадь, или ты.
Было ли это волшебство, или сила убеждения, но торговец больше не сказал, ни слова, только зло сверкал глазами, пока они отвязывали тюки с товаром, грузили святого отца на лошадь, и перетягивали его веревками. Бедное животное заметно присело под тяжестью, но стоически выдержало дорогу до ближайшего монастыря, к счастью, он оказался совсем рядом.
Дорога прошла в молчании. Юноша вел под уздцы лошадь, рядом шел торговец, сопя и вздыхая, следом шел воин, с видом прогуливающегося беззаботного человека.
Процессия въехала во двор в неполном составе, воин отстал где-то по дороге, торговец, тоже, куда-то пропал. Юноша оказался в компании лошади и монаха. В недоумении он оглядывался по сторонам, не зная, что же делать дальше. В конце концов, это не его заботы, он сделал все что мог, юноша уже развернулся, чтобы уйти, как его окликнул чей-то голос. К нему шел настоятель, следом за ним семенил торговец.
- Сын мой, из какой вы обители?
Отвечать на вопросы не входило в его планы, надо было уйти сразу, теперь поздно, так просто ему не отделаться.
- Я иду из монастыря святого Серафима.
- Что за нужда погнала вас в дорогу, сын мой?
Юноша не знал, что ответить, сердце забилось с бешенной частотой, врать он не мог, и сказать правду тоже, выхода не было.
- Извините меня батюшка, я очень спешу.
Юноша развернулся и быстро пошел к воротам, с каждой секундой ожидая окрика, но он беспрепятственно покинул стены монастыря, видимо, святой отец лишился дара  речи от такой наглости.
Только отойдя на достаточное расстояние, он смог вздохнуть спокойно. Недалеко от дороги, привалившись спиной к большому валуну, сидел воин. Завидев юношу, он встал, отряхнул плащ от пыли, и пошел на встречу.
- Ну и как прошла доставка ценного груза?
Юноша ничего не ответил, мысли его были в смятении, что делать дальше, куда идти. Из монастыря он ушел, поддавшись порыву отчаянья и злости. Он шел, куда глаза глядят, но теперь его разум остыл и требовал объяснений, куда и зачем идти, в чем смысл его дальнейшей жизни, но ответа на этот вопрос у него не было.
Юноша сел на траву, где только что сидел воин. Глядя перед собой, он пытался привести мысли в порядок, наконец, он смог зацепиться на одной.
- Скажи, эти Эккиму, они ушли или погибли?
Воин, удивился вопросу, но все же ответил.
-Нет, скорее всего, они голодны, и у них мало сил, что бы оставить надежное укрытие, они будут ждать следующую жертву.
- А их можно как то уничтожить?
- Да, есть определенный ритуал, который успокаивает Эккиму.
- А  ты знаешь его?
Юноша посмотрел прямо в глаза воину, в его глазах был свет и внутренняя сила, было невозможно лгать таким глазам, чуть помедлив, воин ответил.
- Да, мне известен этот ритуал.
- Хорошо, мы сделаем это.
Юноша встал и пошел по дороге к лесу.
- Какой ты быстрый, может, сначала скажешь, как тебя зовут.
Юноша остановился.
- Михаил.
- Хорошо Михаил, я помогу тебе, но хочу предупредить, что ты зря это затеял. Но тебя видимо не переубедить, меня можешь называть Сергиус.
Юноша молча шел в сторону леса.
- Какой-то ты неразговорчивый.
Воин поравнялся с ним, и они пошли вместе. Через полчаса, оказавшись на месте, юноша нарушил молчание.
- И что надо делать? Нам надо ждать ночи или.
- Нет, можно и сейчас.
Воин вздохнул и отвязал от пояса маленький мешочек. В нем оказался белый порошок,  воин медленно обходил пещеру, посыпая землю за собой порошком.
- Собери хворост.
Юноша подчинился, они накидали хвороста в цент круга.
- Теперь отойди.
Воин поднял над головой посох, произнес несколько слов на незнакомом юноше языке, постепенно повышая голос, затем ударил концом посоха в центр круга и хворост вспыхнул голубоватым пламенем.
Подождав пока хворост догорит, Сергиус сказал.
- Ну, вот и все, надо только затоптать угли, мы же не хотим устроить пожар.
- И что с ними и в самом деле покончено?
- Да.
- Ты уверен?
- Что не впечатляет, ты ждал грандиозного представления с фейерверками?
- Нет, извини.
В этот момент за соседними деревьями послышался шум, из леса вышли несколько солдат и настоятель монастыря, за его тучной спиной прятался торговец.
- Так я и думал, это следы колдовства, схватить их.
Солдаты начали подходить, смыкаясь в кольцо. Юноша растерянно оглядывался, глупо что-то объяснять, им никто не поверит, скорее всего, и слушать не будут, в лучшем случае их ждет короткий суд и костер, в худшем, об этом думать не хотелось, ему по рассказам собратьев-монахов, были известны методы, которыми пользовались в нижних подвалах инквизиции.
Воин, казалось, тоже смирился, он закупался в плащ и склонил голову.
- Прости, что впутал тебя в это, – юноша повернулся к настоятелю – Этот человек не виноват, он просто проходил мимо, это все сделал я, я заставил его пойти со мной силой,  отпустите его, и я пойду с вами.
Настоятель заулыбался.
В этот момент, воин, наконец, ожил, - Задержи дыхание, - он распахнул плащ и быстрым движением бросил в лицо солдатом желтую пыль. Когда она осела, юноша увидел, как один за другим стражники свалились на траву.
- Они мертвы?
- Нет, просто парализованы, но это ненадолго, нам лучше поторопится.
Торговец взвизгнул и бросился в лес, настоятель прижался к дереву, глаза его бегали, казалось, он вот-вот лишится чувств.
- Они добрались слишком быстро, этот бочонок просто не смог бы пройти такое расстояние. Где ваши лошади?
Настоятель покосился в сторону, но не смог произнести, ни слова.
- Пошли. Скорее всего, они оставили их у дороги.
Воин быстро пошел в сторону тропы, юноша старался не отставать. Скоро они действительно увидели лошадей.
- Верхом ездить умеешь?
- Да
- Хорошо, тогда вперед.
Воин лихо вскочил в седло, юноша попытался повторить, но мешала ряса, тогда он скинул ее у дороги, оставшись в легкой рубахе и штанах,  вскочил на коня.
- Совсем не плохо для монашка, - усмехнулся воин,  - поехали.
Они пустили коней легкой рысью, и уже скоро осталась позади, и поляна с ночевкой, и вся прошлая жизнь юноши.
Еще вчера, лишенный любви и смысла жизни, сегодня он обрел друга и надежду. Что ждет его, он не знал, но теперь он чувствовал, что его история только началась.