Париж

 Город мечты многих людей встретил меня в аэропорту солнечным светом 24 февраля 2008 года. Современный аэропорт впечатлил и сразу вспоминаешь о неуютном Шереметьеве.
Но, это мимолетное сравнение не трогало сильно. Ведь приезжаешь за положительными ощущениями, связанными со страницами детства и юности.   Они оживают вместе с романтикой героев Александра Дюма. Живут в романах юности  Мопассана, Бальзака, Руссо, Сименона, Дрюона.  Потом переходят в зрелость, навеянную трудами Вальтера, Монтеня, Дидро.
Встретил меня француз, именуемый себя армянином, ибо по его словам французом из приезжих больше считают выходцы из Африки, чем его соотечественники, которые живут с дореволюционных пор. Впрочем, скоро я знал, что он работает с Россией, любит бывать там, черпая кроме денег еще что-то такое, что не поддается расчету.
Мы покурили с ним возле машины, бросив окурки, по его совету, возле бордюры, что меня удивило слегка. Ибо дома я бросаю всегда в урну, благо у нас их сейчас много, а здесь поблизости не было и пришлось пойти на компромисс.
И вот мы летим со скоростью 120 километров в час по широкой автотрассе, а мой знакомый с удовольствием рассказывает о Париже. Ему нравится свой город, он влюблен в него, хотя часто в разговоре говорит о французах, как о другом народе.
Нет, армянин всегда сохраняет свое лицо, где он ни был – подумал я, вспоминая армян живущих в России.
 Я  разговаривал с встречающим,  увидев лицо Парижа только, когда мы внезапно остановились на узенькой улочке.
Пяти-шестиэтажные дома светло серого очертания с темно-серыми мансардами, в которых таращили глаза маленькие и не очень окна. Вычурные карнизы с ажурными балкончиками у большинства домов создавали ощущение торжественности и легкости, а дома словно нависали надо мной.
Устроившись в гостинице, я решил прогуляться по улочкам Парижа, чтобы завтра хотя бы чуточку ориентироваться самому. Карта оказалась достаточно мелкой, и на иностранном языке. Могу точно сказать, что не на немецком. Вообще незнание иностранного языка, кроме определенных недостатков и неудобств имеет положительную сторону. Вы, всегда остаетесь русским, ибо знание и разговор на чужом языке сближает, а в определенных моментах и изменяет Ваше мышление и тогда, недалеко, до трагедии. В этом случае у Вас большие шансы стать другим человеком, начав мыслить вместе с ними так же, что будет Ваша родина казаться чужеродной, а мне этого не хочется.
И вот, я на улице, пытаюсь найти театр Гранд-Опера, направление на который, мне показал мой знакомый, когда мы с ним прощались. Дал несколько кругов, потом все-таки вышел на театр, прошелся по авеню Опера и заблудился. Быстро наступил вечер, а я крутился и не мог найти. Вот это и был один из недостатков незнания языка. Зато когда нашел, то оказалось, что я запомнил очень многое, и назавтра  ранним утром я нашел уже все и Лувр и Сену и Латинский квартал, Триумфальную арку и ориентировался как у себя, в Томске.
Вообще надо сказать, что искать в Париже достаточно просто, если запоминать ориентиры, типа костелов, храмов, театров, памятников которые отличаются от типовых домов, коими нагроможден Париж. Мне могут многие возразить, что все дома отличаются. Я согласился бы, но это при внимательном рассмотрении или если у Вас развит художественный вкус или зрительная память. У меня они были развиты слабо, и к тому же я торопился, а улицы с чужими названиями очень плохо запоминались, зато меня не подводила ориентировка на местности, когда во главу угла ставится свои понятные ориентиры, а я их выбрал.
Итак, в 6 часов утра я стою на берегу Сены и ищу, где бы искупаться. Не зря же брал с собой плавки. Обойдя со стороны Лувра приличное количество метров не нахожу спуска, все забетонировано. Перешел на другую сторону, попал в Латинский квартал, не зная, что это такое. Нашел Сорбонну и собор Парижской богоматери, обошел его вокруг. Солнце среди туч светило слабо и он казался огромным, мне почудились тени наверху и я, достав сотовый телефон, начал писать стишки первых впечатлений, которые изменил немного побывав внутри:
Изящный узор витража
Прохлада для тела
Души Квазимоды кураж
Руками он сделан
Не бога безгрешного
Всего лишь людьми
Во славу известного
Память воздвигли они
Париж мне показался  напыщенным, как вельможа, и сероватым то ли по причине сумерков, то ли из-за пасмурной погоды, но, по крайней мере, первые впечатления я выразил так:
Черные мансарды
Сероватые стены
Парижские тайны,
Укрытые  Сеной
Гильотины свободы
Абиляра упрямство
Сорбонны погода
Чины без чванства

Следующим днем я был в Версале. Парк откровенно разочаровал, он явно уступал Петергофу по красоте и изяществу. Особенно разочаровали фонтаны.
Сам дворец был внутри был величественный и тяжелый, нагроможденный, как мне показалось, излишне массивными произведениями искусства. Сразу вспоминались светлые залы Екатерининского дворца в Пушкине и дворец в Петергофе.
Возникает гордость за Петра, который был в Париже в 1717 году и за неделю набросал чертежи Версальского дворца и парка, чтобы у себя на родине сделать лучше и изящнее.
Вот и задумаешься, а где же лучшее искусство? Нет, мы в России, если захотим, всегда сделаем  лучше. Сразу вспоминаются Михалкова строчки из стихотворения:
У нас еще есть милые семейки
Где наше хают и бранят
И с умилениям глядят
На заграничные наклейки
А сало русское едят
В Версальском дворце все же поразила одна вещь, не относящаяся к дворцу, а больше к Франции сегодняшней, но рожденная  Людовиком 14.
Оказалось, что король Солнца принимал любого гражданина Франции у себя во дворце, лишь бы тот надел кафтан, шляпу, взял шпагу и, сделав реверанс, появлялся перед его высочеством. При приеме люди доносили свои проблемы, на которые король отвечал довольно однообразно: Посмотрим. Естественно король ничего и не делал, но в сегодняшней Франции существуют дни открытых дверей всех государственных учреждений, и каждый человек может придти и пообщаться с чиновниками. Может они тоже ничего не делают, но пропасть между властью и народом исчезает и возникает, может видимость, а, может, и  единение Франции.
Может быть результатом, и стало простое отношение чиновников к народу. Здесь не встретишь мигалок, потому что чиновники не допускают пробок, а если допускают, то также терпеливо ждут их окончания, проклиная, наверное, себя больше, чем других.
Многих чиновников можно увидеть на улицах Парижа, можно пообщаться и сфотографироваться, по-крайней мере, так рассказывает русский экскурсовод, по имени Сергей. Сам он
выглядит неважно, какой-то выцветший внутри, и как экскурсовод неважный.
Я смотрел на него и у меня возникали двоякие мысли. С одной стороны он хвалил Францию, которая даже дала ему социальное жилье. С другой стороны, его вид, как будто усталого человека, без улыбки и шуток.  Что было на душе у него, глядя на веселых российских  туристов, догадаться  трудно. Иммигрант, мне трудно понять его все ощущения вдали от родины, хотя я помню, как скучал, уезжая от родителей на учебу, но там было другое, там появлялись быстро друзья, знакомые, русский язык объединял, не давал скучать по малой родине.
Впечатления об иммиграции усилилось после посещения кладбища Сен-Женьев де Буа, русского кладбища. Я шел с Сергеем по кладбищу, он показывал могилы, а я думал, да простит меня высший разум, о том, где он будет похоронен . Наверное, уже на французском, затеряется где-нибудь,  и раствориться, что впрочем и может с нами случиться, но у нас на родине больше корней, да и своя земля греет, наверное, лучше.
Еще возникла мысль, что сколько людей  Россия, мы, потеряли, что это невиданная роскошь, особенно в нынешнее время. Написал четыре строчки:
Один мне из Германии звонит
Другой Израиль что-то проклинает
А у меня печально мысль шумит
Не просто, тем, кто Родину меняет
Как-то мне  знакомый американец написал, что один из русских известных писателей – Солженицын, является совестью народа. А вот творчество мне его не нравится. Высоцкого нравится, Шукшина- совести народа, тоже нравится.  Может он страшные вещи показывает, а их не хочется слышать, хотя когда его запрещали, то читал.  А может, я не могу простить себе свое молчание?
Тихое место с деревьями, могилы без оград и почти без памятников, одни кресты, даже на могиле Бунина, Романовых. Все просто, аккуратно, только грусть и тоска.
Лувр. Дворец, в который обязательно нужно пойти, если Вы будете, в Париже, хотя бы для того, чтобы посмотреть на Моно Лизу. Ее взгляд завораживает, в нем столько силы и чувств, что у меня родились строчки:
Взглядом лукавым - делу
Снисходительно - к мужу
Любовью - к ваятелю тела
Душою смотрит бесстыжо

Оторвавшись с трудом от ее взгляда замечаю у многих иностранцев аудиоплееры, по которым они слушают самостоятельно рассказы о произведениях находящихся в дворце.
Иду взять такой же, но оказалось, что на русском языке нет. Дальше больше, на русском языке нет и программ, хотя на многих языках есть. Недоразумение или отношение? – возникает вопрос, и решаю написать министру культуры Франции. Странно, русско-язычных туристов в год бывает около миллиона человек, неужели мы не заслужили, отдавая Франции 2-3 мрд евро?
С другой стороны, возникает сожаление о неумении наших туристических фирм и нашего министерства культуры организовать туризм по размахам сравнимый с Парижом, хотя бы в Москве. Разве нельзя в Москве использовать территории ВДНХ, Ботанического сада, превращенного в дикое место, Коломенского, Парка Горького и других, чтобы там построить филиалы Третьяковки, Музея изобразительных искусств и других наших музеев, большинство сокровищ которых находится в запасниках. Да рядом, с этими дворцами, организовать питание всех кухонь нашей страны, которые вместе дадут фору кухням мира, что кормят туристов в Лувре. Кстати русской кухни я не нашел в Лувре.
После Лувра я остался без денег, видимо сильно расслабился в спокойной Франции и у меня, их вытащили, но это прибавило впечатлений, так как оставшиеся четыре дня я прожил на 24 евро.
Молоко за 0,9 евро, печенье за 1,2 евро, багеты и сыр составляли мое питание в обед и ужин, и я Вам скажу, что был сыт и свободен. Изучил весь Париж пешком. Не зря же говорят, что все, что не происходит, к лучшему, хотя не всегда хочется.
Париж потемнел, видимо больше и больше становится южным городом. Наших россиян видно сразу, мы белые, как наши «снеги», как говорит Евтушенко, а он знает, что такое Сибирь, родина больших сугробов, хотя и у нас, в европейской части, снега уже мало.
В гостиницах, в такси, на стройках много работает выходцев из Африки. Почему-то много их встречается в метро, может потому, что живут в отдаленных районах. Взаимоотношения терпимые, демократичные. Горничные полные, улыбаются белыми зубами и ясной детской улыбкой. Они уже французы, а большинство французов худые и ходят быстро с рюкзачками и с сумками на плечах, проходя мимо собственных бомжей, называя их по другому, что в переводе означает – люди, у которых такая жизнь является образом жизни, как будто у нас это не так. Конечно, каждый выбирает свою жизнь сам, но большие социальные блага привлекают и большое количество людей, а как они приживутся во Франции, одному богу известно, в которого, в ней, уже мало кто верит. По-крайней мере мне так показалось. Сама католическая церковь более демократичная к  верующем, хотя бы потому, что дает возможность посидеть на лавочке и поразмыслить о своем бытие в прохладе соборов.
Раньше, в далекой юности, меня интересовал вопрос: Почему же Наполеон напал на нашу страну? Мне, казалось, что это какая-то ошибка, роковая, предопределившая судьбу самого уважаемого  французами своего монарха.  Вспомним начало 19 века. Наполеон завоевал Европу, не считая Англии. Кроме этого, он внедрил многие прогрессивные законы, обеспечивающие быстрое развитие промышленности и сельского хозяйства.
В это время Германии, как государства не существовало, вместо него были отдельные княжества, не представляющие большой силы. Остальные покорены. Оставалась Англия и манящая Северная Америка. Наполеон посылает 25 тыс французов в Канаду. В это же время Россия имела уже Аляску и Калифорнию, а границей сухопутной упиралась в Тихий океан с востока. Северная Америка открывала путь на юг, на колонии Испании и Португалии, но Наполеон, как мудрый стратег знал, что одному ему не под силу обеспечить владение миром и мне, казалось, что он предложить Александру союз, учитывая и геополитическое расположение России, а главное людские и земные ресурсы.
Александр и хотел и сомневался( это мои юношеские мысли) с одной стороны по причине
своего характера, уступающего энергии французского императора, а с другой стороны многочисленные родственные связи с английским престолом. Но, второе, было причиной его отказа к породнению  с Наполеоном через его женитьбу  на сестрах царя.
Косвенное подтверждение своим измышлениям, я нашел в том, что Наполеон, когда получил отказ Александра выдать первую сестру, то попросил выдать за него вторую.
О какой любви можно говорить, то был расчет великого стратега. Когда же получил второй отказ, он, помня, как сдавались ему европейские государства, решает войти в Москву, чтобы облегчить задачу Александру вести с ним переговоры, не ссылаясь на английских многочисленных родственников. Чтобы потом,  зная зависимость Англии от сырья, шерсти, из России и уговорить Англию о Мировом экономическом и военном союзе.
Я думаю, что Александр подыгрывал Бонапарту, он особых движений не делал против французской армии. Но оба они промахнулись в своей игре, забыв о нашем крепостном народе.
Именно, он начал войну против французов, хотя вели они себя достаточно великодушно и тихо. Именно, наш народ, заставил всполошиться Александра, когда он увидел, что полководцы начинают рождаться в крестьянской среде, а оружие у крестьян его напугало так, что против своей воли он продолжил войну против Наполеона, которая закончилась трагично в первую очередь для России. Александр для Франции сделал больше, чем для России, обеспечив ей не грабительскую капитуляцию и не дав разграбить Париж союзническим войскам. Трагедия же России произошла после выхода вооруженных декабристов, которые видели лучшее устройство жизни французов. Их выступление спровоцировало диктаторский режим, который отбросил Россию на десятилетия в развитии, приведя в итоге, при резком ускорении реформами Столыпина, к разрушительной революции 1917 года, но это уже история безвозвратная, прошлая.
Я улетал из Парижа с мыслями, но  не могу сказать, что это был город моей мечты, мой Томск светлее. В Томске светило солнце, отражаясь и усиливаясь снегом, глаза закрывались, а когда открылись, то простор завораживал и пьянил. Я поехал смотреть третью внучку, что родилась за эти дни, пока  обитал в Париже.
Я смотрел на внучку и радовался. Пройдет немного времени и повезу внуков в Париж, где расскажу разные истории о прошлой и настоящей жизни, перед этим побывав в Петербурге, чтобы ощутить связь и различие между Россией и Францией.