Великому Людовику

Le besoin de rire, обязанность смеяться...
Кому-то покажется , что фраза глупа. Кому-то, что она бесконечно глубока. Вы только вслушайтесь - обязанность. Это труд, друзья мои, огромный труд.

Много раз приходилось мне, студенту-филологу выступать перед залом с уморительным, по мнению наших режиссеров, монологом. Понимаете, вы должны людей зажечь, должны в доли секунды заставить их вас понять, поверить вам и - что самое главное - принять ваши правила игры на эти три минуты. Ох, и труд это, господа. Сердце горит, ты весь в своем дурацком образе, в платке и в нашлепке на нос из папье-маше. И мысль одна: "Паузу! до-дер-жать!!!" Тоже мне, мисс-грация...

А теперь представьте, что перед вами объектив камеры, размером чуть побольше вашей светлой головы, софиты, дающие такой загар, что солярий вам еще должен приплачивать за упущенное без всякого толку время, жара, вентиляторы гудят, оборудование гудит, звукорежиссер иногда срывается в эту надоедливую "завязку", когда динамики взвзизгивают, и плавно переходят на ультразвук, который "ездит" по ушам не хуже танка "Т-90"... Народ суетится, гример и художник по костюмам бегут с пудреницей за раскапризничавшимся актером, который говорит, что ему надоели эти женские тени под глазами. Массовка то ли курит, то ли травит сальные анекдоты и все время нарочито поворачивает голову вслед режиссеру, как по команде. В павильоне уже давно перевалило за сорок градусов по цельсию, но мы снимаем морозную, студеную сцену в районном сельпо, который берет штурмом толпа недовольных рабочих, потому что для сугрева по сценарию ничего не завезли. Или, все-таки, завезли? Ну, как обычно, никто из постановочной группы не читал сценарий...

И в таких условиях надо творить. Творить, понимаете? Слово "играть" здесь не подходит. И творить не трагическую и не мелодраматическую роль, где достаточно покрасенть, пустить скупую мужскую слезу и сказать "Ах, Магдалена Викентьевна! Ах, душа моя!" И зарыдать в жилетку главной героине. Нет. Здесь надо бурлить, надо сделать так, чтобы режиссер приплясывал тебе в такт башмаком, чтобы оператор только и успевал показывать большой палец со своего крана, чтобы ты сам летал и жил там, внутри... Чтобы ты кривлялся, шутил, попадал в переплет и выкручивался из него не думая о технике, о мимке, о всей этой механической шелухе. Чтобы ты смеялся и... легкая, еле заметная нотка грусти, тоски, меланхолии и надежды сквозила в твоей улыбке. Чтобы ты полюбил своего героя, чтобы у зрителя после просмотра возникло то самое, непередаваемо дорогое шемящее чувство любви и доброты, которое ты должен принести ему.

Вот, попробуйте.

Понимаете, можно посмотреть много комедий, можно ухохотаться до коликов, и выйти порожняком. Я ненавижу сальные комедии, они пошлы, тупы и одинаковы, поскольку порок крайне посредствен.

А другое дело - комедия великого мастера. Посмотрите: вот он, маленький, уже немолодой, щуплый, почти беззащитный лысеватый человечек с наполеоновским носом. Он смешно и торопливо говорит, почти не разделяя слова, он отчаянно жестикулирует, дабы скрыть свою неуверенность, но каков он! Такой легкости, такого парения от самого обычного монолога, от самой банальной ситуации я не испытывал нигде, кроме фильмов Фюнеса. Он такой живой, такой подвижный, такой невероятно естественный. Он жил своей работой, своими нехитрыми и порой схематичными персонажами - они меня почти не занимают. А вот сам мастер, его умение вовремя провести своим словом по струнам твоей души, вот это здорово.

Больше всего меня потряс фильм 'La soupe aux choux". Рассказывать о нем невозможно - его надо только смотреть, только смотреть и пересматривать потом много раз... Тихий, маленький, беззащитный старик, который постоянно ссорится со своим лучшим другом, и каждый раз плачет об этом, и каждый раз мирится, и бьет его судьба, и не милует, и потом приходит успокоение... Это прекрасная притча, это масштаб, который по силам только великим актерам.

Тихий, интеллигентный, не очень-то веселый в повседневной жизни человек с открытой улыбкой и горящими, с вольтеровским прищуром, глазами. Великий мастер, подаривший нам много прекрасных минут у экрана. Великий Людовик, солнечный актер.