Под Святогорским монастырём

Образ Умиления Богородицы

Русь летела навстречу машине:
Всё леса и леса, да поля,
Да селения небольшие –
Дорогая моя земля.

Ранним утром, уйдя из дома,
Бросив праздники и суету,
Догоняя саму мечту,
Мы неслись по шоссе пустому.

И под Тверью попали в ухаб!
Снег верёвками в окна вился,
Он ввинтиться в салон стремился,
Но был тонок и слишком слаб.

Твои лёгкие чуткие руки
Как на клавишах – на руле.
Что ты видишь в январской мгле?
Может, думаешь о разлуке…

Наши вялые думы силой
Неожиданной сдуло вмиг –
В чёрном небе светло возник
Богородицы образ милый.

Этот Образ столетья прежде
Видел отрок, что стадо пас.
О, какая растёт надежда,
Что спасётся любой из нас.

…Я утру ваши слёзы, дети.
Вы не бойтесь ни бурь, ни гроз,
Потому, что ничто на свете
Покаянных не стоит слёз.


Я написала это стихотворение после первой зимней поездки по Святой Руси, оставившей в душе неизгладимое впечатление…
 Лет пять назад нам предстояли длительные новогодние праздники. Что делать? Просидеть у телевизора? Мой приятель Сергей предложил - поехали куда-нибудь. Посмотрели карту, ткнули пальцем - Пушкинские горы, Псковской губернии. В Святогорский Успенский монастырь.
Сергей договорился о жилье, взяли с собой знакомую парочку - юных молодожёнов и, благословясь, поехали.

Раннее утро после новогодней ночи, изумлённые гаишники, неожиданный снегопад.
Пока доехали до Тверской области, землю, до Нового года почти бесснежную, замело до неузнаваемости.
Под Тверью липкий мокрый снег своей тяжестью повредил провода и оставил местность без электричества. У нас бензин был на нуле, и мы уже отчаялись найти колонку, которая бы работала. Когда отыскали и заправились, вздохнули с облегчением,  погнали и «чуть не улетели», как выразился Сергей. Колесо угодило в заснеженную рытвину.
Сергей, он был за рулём, успел прохрипеть: "Без паники, кажется, улетаем!", я успела подумать "Господи!!!". Ребята сзади и не пикнули. Машина слетела с дороги в сторону леса и мягко  воткнулась в сугроб у обочины.

Отдышались; и  у меня вдруг появилось чувство, что неприятности кончились, сказала: "Отпустило, теперь всё будет хорошо".
Ехали по красивейшим местам. В Новгородской области снега, как не бывало. Вечернее солнышко, как в марте, роняло розовый свет на землю и деревья.
В Новгород приехали, когда совсем стемнело, погуляли у Кремля, полюбовались наряженной ёлкой.

Оттуда направились в сторону Пскова; навстречу понеслись деревеньки с новогодними огоньками в окошках. Спутники наши на заднем сиденье спали, мы молчали. Тишина, только руки на руле, да напряжённый взгляд во тьму; тонкие снежные кручёные нити в лобовое стекло, да дорога в свете фар и чёрный лес. Изредка пронесётся навстречу фонарь...
Псковская область. Пушкиногорский район. Подъезжаем.

Вдруг вижу в чёрном небе над лесом  небольшое светлое пятно. Не иначе, от напряжения, от многочасового вглядывания во тьму. Или от фонаря, что попался навстречу. Зажмурила глаза, открыла, пятно стало ярче, и в нём  вырисовывается образ Умиления Богородицы, что был у Серафима Саровского. Контуры уже не размытые, а ясные, каждую деталь вижу.  И становятся всё отчётливее, как чеканка по золоту в сиянии  золотого света. Опустила глаза, чтоб больше не смотреть.
Приехали; дом, в котором нам предстояло ночевать, оказался у самого Святогорского монастыря, через дорогу.
Хозяин нас ждал, встретил, отворил ворота, показал, куда поставить машину. Открыл комнату с новыми обоями и четырьмя спальными местами, аккуратно застеленными чистым бельём.

Была уже полночь, а в этом «гнёздышке» не спали.  Откуда-то из глубины комнат приходила в кухню молодая, красивая, но какая-то «богемная» усталая, женщина, немногословно объяснила, какой посудой пользоваться. Из-за перегородки вышел странный человек и сел за стол, когда мы расположились пить чай.  С улицы заглянула компания  молодых людей – о чём-то негромко поговорили с хозяином, вошли в комнаты и пропали в них.
В нашем жилище оказалось довольно холодно, нам принесли обогреватель, но лечь пришлось в одежде. Перед сном обнаружили, что в комнате нет замка. Решили придвинуть к двери кровать, на которой предстояло спать Сергею, и оставили на ночь включенным свет.
Под утро я внезапно проснулась от какого-то безотчётного страха. Мои спутники спали, было тихо. Попыталась понять природу этого страха. Прислушалась к себе: от долгой дороги? Нет, дорога всегда действует на меня благотворно, умиротворяющее.
Что-то осталось дома? Вроде, всё в порядке. В душе тепло, услышала, как дочь скучает. Страх был необычного свойства, я его не испугалась, а только почувствовала, как бы кожей …
Взгляд упал на противоположный угол. Оттуда красными коралловыми глазами смотрела на меня в упор, скаля зубы,  вырезанная из дерева африканская маска. Она была обожжена на рельефах, изображающих глубокие складки и морщины, и представляла собой фантастически безобразную демонскую рожу. Совершенно отчётливо поняла, что волна страха исходит именно от неё. Потом увидела, что по стенам развешено множество эстампов для декора. Все они были из далёкого советского времени – вырезанные на дереве животные с саблевидными рогами, композиция из двух цветков, космический сюжетец, портрет собаки, вешалка в виде чёрного пуделя под самым потолком… Кому потребовалось столь странно украшать комнату?
Во всяком случае, стало понятно, откуда возник страх, взяла со стола свою карманную Библию и стала читать. Почти одновременно ударил колокол в монастыре, приглашая к утренней службе. Было шесть часов.
Страх рассеялся.

Когда проснулся Сергей, я ему показала «украшения» интерьера в нашем обиталище. Он осмотрелся, увидел ещё несколько любопытных деталей и сказал: «Сатанистское гнёздышко». Мы сняли с гвоздя демонскую маску и положили её вниз лицевой частью. А над окном потом установили небольшую иконку.
После завтрака все вместе отправились в монастырь.  Входим в ворота. Стоит то ли осколок колокола, то ли каменная плита - не помню. Позеленевшая от времени поверхность, на ней надпись, по-моему, по церковно-славянски: дескать, вблизи этого места было явление Божией Матери в виде её иконы Умиления…
Оказалось, по преданию, блаженному отроку Тимофею, пасшему стадо  у речки Лугвицы (теперь Луговка) в небе на закате явилась икона Богоматери Умиление, от которой потоком струилось сияние.
Меня словно горячей волной обдало - ничего себе, совпадение!
Правда, отроку, как стало мне потом известно, явился образ Богородицы с младенцем на руках, а я видела другой, на котором Пресвятая Дева скрестила на груди ладони, чуть склонив голову. Но тогда я не знала, что существуют другие списки образа «Умиление», и если б увидела другой – не узнала бы.

Поднялись в монастырь, постояли у могилы Пушкина, потом проехались по Михайловскому, по окрестностям. Реки, простор, леса…
Когда неслись по дорогам через эти леса - в их дремучести, как во тьме веков,  всё мнились дикие языческие образы: тёмные лики деревянных идолов, похожие на ту африканскую маску, со скользящими по ним красными и золотыми отблесками древних костров.
 А в душе цвело праздничное чувство – зам запечатлелся иной Образ…