Альтерреальность

Вы чувствуете ее, когда берете трубку и слышите незнакомый голос. Когда этот голос  говорит вам кодовое слово - слово «привет». Именно с него, как правило, начинаются телефонные разговоры: ты говоришь «алло», а тебе говорят «привет». И ты слышишь того, кто там…
Там…
Обычно говорят  «на другом конце провода», но ведь никаких проводов уже давно нет. Если бы этот провод был, то это означало бы, что он связывает меня и этот голос. Тогда я был бы уверен, что мы оба – я и мой собеседник – находимся здесь, в этом мире и оба являемся людьми… Но проводов нет. Есть сигналы. Сигналы.

Все, что я знаю об этих сигналах – это то, что они есть. Наверное, это волны. Вот сейчас кто-нибудь из одного конца города кричит в трубку и шлет кого-то нахуй, того, кто сейчас находится на другом конце города. И эти сигналы летят. Морщат реальность. Вверх – к спутнику через эти странные антенны, которыми так недавно ощетинилась моя планета. А потом спутник отправляет эти сигналы обратно на землю в трубку другому человеку, и  он слышит все то, что ему было сказано.
Нет проводов.
Эти сигналы проходят сквозь нас. Все эти «иди нахуй» и «я тебя люблю». Все их «Дорогая, я опоздаю» и «ты где сейчас?». Наверное, они забирают  собой какую-то часть наших мыслей, когда проходят сквозь мозг. Мысли вытряхиваются и разносятся ветром, как искры костра. Остаются только те из них, которые могут, подобно козявкам прилипнуть к внутренней стенке черепа, зацепиться и остаться там.
Нет проводов.
Мы говорим в пустоту. В телефонный эфир. И эфир этот черен, как открытый космос. Если выключить все слышимые звуки в реальности, запереться в комнате, зажмуриться и прислушаться, то можно будет различить вибрации - глобальный ****еж. Это значит, что когда ты берешь трубку и нажимаешь на зеленую кнопку, то ты просто принимаешь в нем участие. Куда улетают твои слова? Откуда к тебе прилетают слова собеседников? Это альтерреальность. Она соединена с твоей реальностью посредством телефона. И твой телефон – это слуховое окошко туда, где ты никогда не окажешься.

Не смотря на то, что я феноменально одинок, у меня есть эта штука – телефон. И зачем только я ее купил? Ведь мне никто не звонит – я никому не нужен, и поэтому мне так же некому звонить. Нам с человечеством наплевать друг на друга.

Мой телефон – это ловушка для сигналов. Ведь если эти сигналы появились, то с этим надо что-то делать. Поэтому я купил себе телефон. Занял номер. Положил на счет некоторую суму… И с тех пор я больше не потерян для этого странного мира железных решетчатых башен. Я больше не чужой для колебаний воздуха, полных смысла.
Если бы мой телефон когда-нибудь зазвонил, то зазвучала бы мелодия из “JC Superstar” -  ария Марии Магдалены. Это я установил ее. Если возможность позволяет, то почему бы не сделать этого? Еще я купил ему подставку. Она стеклянная в виде смайлика. Продавец в магазине сказал, что она будет мигать, когда кто-нибудь мне позвонит. И мне  захотелось взять у этого парня номер, чтоб он мне позвонил и эта стеклянная улыбающаяся рожа замигала бы. Иначе я так и не увижу, как она мигает. Но я не сделал этого - не спросил номера. Ведь я не педик… Вроде бы.

И все люди, которые шли мне навстречу и которые обгоняли меня, у них у всех был передатчик смыслов - их телефон. Они все были связаны с альтерреальностью. Но я не мог спросить их номера, потому что мы все боимся друг друга.
А вообще мне хотелось чуда. Ибо раз уж у меня есть эта ловушка для сигналов, почему, она, блять, не работает? Почему она не ловит? Почему кто-нибудь все никак не ошибется на пару цифр в наборе номера и не угодит в мою ловушку для сигналов? И если бы это произошло, то я поднял бы трубку и сказал бы в микрофон это проклятое «алле?», а мне в ответ…

И вот тут он и зазвонил. Стеклянная рожа-подставка замигала, неистовствуя в лихорадке вибросигнала, и заработал рингтон:
«I don;t know how to love him
What to do how to move him»…

Есть! Попалось!

И я нажал на зеленую кнопку и сказал «Алле»!.. Получилось, как «здрасте» у девочки на первом приеме гинеколога – еле слышно. Мне ответил женский голос. Он влетел в антенну моего телефона и сказал «привет»…

Пароль-отзыв.

С тех пор она часто мне звонила – моя паранойя. Единственная запись в телефонной книжке.

Еще тогда, в первый раз, она сразу назвала меня по имени. Потом она сказала: «наконец-то ты купил телефон. Отличная штука, правда? Молодец, что не парился с выбором модели… Samsung L700- хорошая штука. У меня такая же. Мне лень было придумывать тебе другой. Ты знаешь… Эти навороченные аппараты… Зачем они? И каждый из нас, покупая телефон, соответствующий его материальному положению, говорит: «Зачем мне крутая модель? Это же всего-навсего, телефон» Но потом эти крутые модели дешевеют, и ты покупаешь одну из них с теми же самыми словами: «главное, чтобы по нему можно было говорить»… Так ты следуешь за прогрессом. Постоянно извиняясь перед собой»

Я слушал ее и молчал. Когда случается что-то непредсказуемое, что-то, что вызывает уйму вопросов, я не могу задать ни одного из них из-за какого-то дурацкого оцепенения. Это оцепенение позволяет только слушать. У нее очень тихий голос и она говорит. Говорит СО МНОЙ. Быть может, она делает это, разлегшись во фривольной позе на диване, отбросив какой-нибудь очередной говеный глянцевый журнал куда-то в сторону… Покачивая розовым тапком на ноге, она шлет сигналы в трубку моего телефона.

«У тебя, наверное, много вопросов? Не беспокойся, зайка, я знаю их все, и ты можешь не задавать их мне. Или так: ты НЕ можешь задавать их… Потому что Я не нахожу это необходимым. Потому что МНЕ этого пока не нужно. И ты стоишь сейчас среди комнаты в одном носке, так как ты только что пришел с работы… Ты успел снять носок и включить телек, но тут позвонила я, и он сейчас работает без звука. Ты слушаешь меня, потому что именно для этого ты купил себе телефон. А я рассказываю тебе всякую хрень, лежа на диване и раскачивая розовый тапок на ноге… Потому что мне надоело читать этот говеный глянцевый журнал, названия которого я даже и не помню. Мне больше нечем заняться и не с кем поделиться этой замечательной хренью, которая накопилась в моей голове. Знаешь, все эти девочки со своими дневниками… Они хотят увековечить свои предменструальные переживания. Открывают новую страницу и пишут «Dear diary»… Все эти мысли теряют свою ценность, когда девочки закрывают дневники. Поэтому нет смысла их записывать. Поэтому эти мысли я говорю тебе». Она засмеялась и положила трубку.

«Знаешь, почему ты так одинок?» - Спросила она меня в следующем разговоре – «Почему в твоей телефонной книжке один только мой номер? Ведь ты такой красавчик, при деньгах, ты молод, здоров… Идеальный мужчина…. И один. Тебе не кажется странным тот факт, что тебе совсем некому позвонить. Куда делись все твои одноклассники? Почему коллеги по работе существуют так, как будто их нет? Почему весь социум излучает эти самые сигналы телефонной связи, но ни один из них не касается тебя? Не знаешь почему?»

Я, как идиот, молча покачал головой…

Она сказала: «потому что у меня слабая фантазия… А ты знаешь как меня зовут, а?»

Я подумал, что ее зовт Мария: «Мария?»

«Ага. Именно так. Умница. Так вот, мне совершенно влом придумывать тебе знакомых, родных и весь прочий социум. Мне неохота заполнять твою книжку номерами… Мне достаточно тебя одного. И для этого в твоих руках Samsung L700. Иди на кухню – чайник вскипел»

Я пил чай и пытался успокоить себя, но находил способа.
Это все сон бабочки.
Это все повод для самоубиства.

Я теряю реальность, свободу воли и смысл жизни благодаря этим телефонным розыгрышам. Динамик мобильника тихим женским голосом шепчет мне в ухо, описывая мою реальность и присваивая ее себе. Говорит, что я – лишь разряды ее нейронов. Плод ее воображения. Посылает слова в пустоту, назвав эту пустоту моим именем… Так не бывает, я в это не верю.

Человек, которого придумали, никогда не поймет этого. Вся история его жизни, все его прошлое и настоящее зависят от чьей-то мысли. Если она придумает, что я блондин, я буду блондином. И в моей памяти я буду блондином все то время, сколько я себя помню. А потом она придумает, что я брюнет… И я стану брюнетом. И вся моя предыдущая жизнь поменяется. И все фотографии тоже.  Я даже и подумать не смогу, о том, что я мог быть блондином. Жопа. Это полная жопа. У меня нет судьбы. Вся моя судьба – лишь сплошная переменная. От рождения и до сегодняшнего момента. И я этого не почувствую и никогда не узнаю. Ведь этого не может быть. Это неправда. Глупо об этом думать.

Она звонила мне почти каждый день. Издевалась надо мной. Я не мог не взять трубку. Она говорила, что я не могу ее не взять, потому что она думает, что я возьму ее, эту чертову трубку.

Она звонила мне и рассказывала весь мой день. От начала до конца. Угадывала до малейшей подробности. А потом она жаловалась на свои проблемы. Это была обычная бабская исповедь. Оправдание причин депрессии. Смерть любимого хомячка, дефицит общения, задержка месячных, опасения старости, отсутствие нужных шмоток для светского вечера, ничтожность мужского племени… Много. Очень много всякой фигни.

Иногда она рассказывала о том, как она провела день. О своих мелких победах и поражениях. О ситуациях на работе, в супермаркете, в транспорте…
Вся эта информация, которой она снабжала меня по вечерам, не имела никакой смысловой ценности. Но я не мог не слушать. Она придумала, чтобы я слушал, и поэтому я слушал. И любому моему поступку и действию была та же причина. Я знал, что любой мой поступок – лишь плод ее воображения. Каждый мой шаг придуман некоей при****нутой сучкой, которой нечего делать вечерами… Я мог выйти из дома, достать револьвер (если бы револьвер был ею придуман) и всадить шесть пуль в живот беременной соседки… Которая, кстати, такой же плод воображения Марии, как я сам и эти шесть выстрелов, и предсмертные муки и судороги невинно убиенной соседки… Мало того, все, что я сделаю в течение дня, все прекрасное или ужасное, полезное или бесполезное, все это она придумает только вечером, когда придет с работы, ляжет на диван и возьмет в руки телефон.

Наконец, я стал понимать, что у меня едет крыша. Я понял, что все происходящее со мной — это, как минимум, ненормально, что с этим надо что-то делать. Например, выбросить телефон, чтобы избавиться от сигналов… Или просто не верить ей. А лучше и выбросить и не верить…

Но телефон зазвонил… И я взял трубку.

«Слушай, а у тебя крыша не едет случайно? Я тут  подумала, что если бы ты был нормальным человеком, то эти мои звонки казались бы тебе, как минимум… странными. И ты, быть может, захотел бы выбросить телефон и все такое… А я так к тебе привязалась, что не смогу оставить тебя в покое… Ни-за-что. Но я хотела бы тебе помочь. Я придумала тебе психиатра. Пиши адрес…»

Я записал, потому что не мог по-другому. Она знала какой ручкой по какой бумаге я пишу – она придумала это.

Но на следующий день я не пошел по указанному адресу… А что, если там и в правду есть психиатрическая клиника? Если я хочу лечить свой разум, это подразумевает, что Мария, как раз, и является проблемой. Проблема не может указать пути решения самой себя…

И я пошел по другому адресу. В клинику, которую нашел по телефонному справочнику. К врачу по фамилии Кириллов.

Там, у врача, я понял, что за все время нашего общения с моим телефонным тираном, я ни слова не сказал ей. Я только слушал. То есть, я не управлял разговором. Это были монологи. Монологи собеседника, которого я искренне желал, купив телефон. То есть, сама покупка телефона была актом, вызванным желанием с кем-нибудь поговорить. А она – Мария – результат этого ожидания. И не было ничего удивительного в том, что она знала обо мне все, что я знаю о себе.

Кириллов сказал, что телефон звонил потому, что я очень этого хотел. То есть, он не звонил, а я просто брал трубку, нажимал на зеленую кнопку и слушал тишину. И тишина издевалась надо мной. Он сказал, что если я не захочу, то телефон не зазвонит…

Но вечером телефон зазвонил. И я взял трубку.

Я не дал ей начать. Вместо дежурного «Алло», я сказал: «Тебя нет! И скоро не будет совсем! Я ходил в другое место. Не в то, которое ты мне указала, а в то, которое выбрал сам. Я проявил собственную волю. А тебя нет!»
Она спокойно попросила сунуть руку в задний карман джинсов. Я достал оттуда записку, где был написан адрес клиники, куда я ходил, и эта фамилия – Кириллов. Это был мой почерк, это была та бумага и та ручка, которую она придумала, диктуя мне этот адрес…

Это уже не поддавалось объяснению. Я не знал что делать… Но если Кириллов прав, и у меня есть власть над этими разговорами, то… Нужно ее проявить – эту власть!

«Ты устала?» - спросил я – «Ведь у тебя был такой тяжелый день… Сегодня утром тебя обрызгала машина, а бабка в магазине отдавила ногу, а потом обхамила. На работе начальник весь день пребывал  в дурном настроении, и тебе крупно доставалось от него. Потому что ты… Ты секретарша!»

Я выдумывал весь ее день на ходу. Она молча слушала.

«Ты секретутка» - продолжал я – «а он – придурок. Ты ненавидишь его, но очень ценишь эту работу, поэтому тебе приходится его терпеть… А после работы, в маршрутном такси…» - (что же было в маршрутном такси-то, госспади) – «А после работы в маршрутном такси тебя домогался какой-то грязный уебан и тебе пришлось выйти на три остановки раньше и пройти их пешком, потому что в твоей сумке оставалась пятисотрублевая купюра, которую ни в одной маршрутке не разменяют!»

Я ненавидел ее и делал ее день все дерьмовее и дерьмовее.

«а потом оказалось, что ты потеряла ключи и пришлось вызывать спасателей, чтобы они взломали дверь!»… Мне казалось, что я все еще очень добр к ней.

«Но это еще было бы пол беды» - меня несло – «Просто у тебя рак шейки матки и ты скоро сдохнешь. Тебе осталось всего ничего, и ты хочешь жить. Очень и очень хочешь жить. Скажи, обидно умирать тридцатипятилетней девственницей в полном одиночестве?!»

Я бы мог еще многого наговорить, но она заплакала и сказала, что так и есть. Что она придумала меня, чтобы найти во мне утешение, но не нашла его. Потом она положила трубку. А я подумал, что я очень жесток.

С другой стороны, как мне не быть жестоким, если вся моя жизнь жестока со мной? Мне 45 лет и я живу  на улице. Я сам уже не могу терпеть свой запах, потому что буквально разлагаюсь вживую из-за полной нетрудоспособности. Мне ****ец. Неизвестно, почему я умираю своей смертью, ведь в моей никчемной жизни были все поводы для самоубийства: в детстве меня изнасиловало 17 отморозков-педофилов, а в юношестве отрезало ногу трамваем... Из-за импотенции и комплексов у меня никогда не было женщины. И сейчас я замерзаю в подвале, кашляю, выплевывая собственные легкие… Мне осталось совсем немного…
Неделю назад я случайно нашел этот телефон. В урне, когда искал бутылки… Мне очень хотелось того, чтобы хоть кто-нибудь позвонил на него и поговорил со мной… И она позвонила. Она рассказывала мне о своей несчастной жизни. О том, как трудно умирать от рака в полном одиночестве. О том, что она зла на мир, и что она придумала еще одного человека, которому так же плохо, а может и еще хуже. И что этот человек, которого она придумала – это я…
А я просто слушал ее и молчал. Сейчас батарея телефона почти на нуле и остался последний шанс все исправить…

Мне было очень трудно говорить из-за отсутствия зубов и проблем с легкими, но я набрал ее номер и начал рассказывать о ее счастливом детстве и прекрасной семье. О собственном успешном бизнесе и трех замечательных детях. О ее прекрасном детстве, бурном студенческом пятилетии и надежных перспективах на будущее… В конце разговора я сказал ей «целую, пока» и поставил телефон обратно в подставку-смайлик. Потом я вышел на балкон своей виллы, чтобы выкурить сигару, потому что скоро должна приехать Кэт – самая престижная из всех гламурных сосок, которых я когда-либо соблазнял. Вчера я заказал новую ванну с гидромассажем и сегодня мне ее установили. Нужно провести испытания. А для этого нужна женщина…

Понимаете, это альтерреальность. Взаимоимманентное бытие. Однажды тебе позвонят и скажут, что тебя нет. Что ты лишь персонаж чьего-то индивидуального микрокосма. И ты, и твой мир и все, что в нем происходит существует лишь в виде цепочки фантазий позвонившего тебе астрального близнеца. Ниоткуда. Извне. И тот, чей голос расскажет тебе об этом,  это будет Он - твой господь. Соимманентная тебе сущность. Генератор твоей судьбы. И тебе решать, что он такое… Какого цвета его волосы, что он ел на обед, какая мелодия играет в его мобильном телефоне… Тебе определять его пол, положение в обществе и сексуальную ориентацию. Точно так же, как это когда-то определил он… Тот, кто сейчас набирает твой номер у себя, в АЛЬТЕРРЕАЛЬНОСТИ…