Высокопрочный гипс

               


                Высокопрочный гипс

   Начальник гипсоварочного цеха, молодой двадцатитрехлетний парень, Денис Григорьевич Свежинский приехал рано, открыл свой кабинетик, аккуратно, стараясь не испачкаться о побеленные известью стены, втиснулся за небольшой стол, разложил бумаги. В голове зрели планы и намечались пути их реализации.

  Ноги приятно ныли после воскресной рыбалки на горной речке. Отдых для всей семьи удался. Плечи и лицо обгорели до красноты. Жена и маленький сын прятались весь выходной от солнца в тени деревьев, но жаркие лучи "обласкали" и их.

   В кабинет постучали. Кто это так рано?
 
   Зашел человек худой и высокий, с висящей вдоль тела левой рукой в перчатке, по всему видно - протез. Правый глаз отсутствовал: шрам пересекал бровь, место, где должен был находиться глаз, и заканчивался на правой щеке. Лицо - черное от среднеазиатского солнца, но шрам выделялся другим оттенком.

Одежда человека - серый старомодный плащ с громадными лацканами - в азиатскую осеннюю жару! Очевидно, это связано с маскировкой конструкции подвески протеза.

- Вы начальник?

- Да, но работы нет, - ответил Свежинский, думая, что посетитель комбината зашел в первый же цех, рядом с остановкой, и ищет работу.

- Я не насчет работы, я с Бухарского графито-гипсового комбината, с карьера, у меня заключенные работают, вот, по телеграмме приехал разбираться.

  При этом его правая, здоровая, рука скользнула в левый внутренний карман плаща, и мелкими шажками человек стал приближаться к Денису Григорьевичу, здесь стало понятно, что он еще и хромал на правую ногу.

- Что Вы хотите?

  Тут рука выскользнула из кармана, блеснул нож. Сердце забилось чаще, начальник цеха встал, готовясь защищаться.

- Вот Вам подарок от моих подопечных. Я иду из снабжения. Мы не можем взвешивать щебень в условиях нашего карьера - взвешивайте вы, и оплачивайте по факту. Потом сверим официальные поставки по отгрузочным документам гипсового щебня  с фактическими, определенными на весовой, они и будут фигурировать в расчетах.

     Платформы от Бухарского графито-гипсового комбината приходили с постоянным недогрузом. Железнодорожные весы комбината фиксировали недостачу до восьми тонн сырья на каждой платформе. Снабженцы составляли коммерческие акты о недостачах, вызывали представителей поставщика, а в ответ - тишина. В конце концов, отказались платить за гипсовый щебень до приезда представителя. И вот он приехал.

      Хозяин кабинета успокоился, рассмотрел самодельный шикарный нож с наборной ручкой. Достал несколько монет и отдал посетителю.

    Выпили чаю. Его звали Эргаш. Он немного рассказал о себе: сын узбека и татарки, раньше пил беспробудно, попал в автомобильную аварию, выжил, лечился от алкоголизма в ЛТП (лечебно-трудовом профилактории) в Когане.

    Взяли учетчиком на гипсовый комбинат, там работали многие выпускники ЛТП. За восемь лет показал себя с хорошей стороны, был допущен вольнонаемным в зону, где тесали кремниевые изделия и сортировали щебень.

- Начальство как следует ничего не объяснило. Велело ехать в Ангрен на керамический комбинат, вопрос на месте, какие-то проблемы... У нас опять пара человек пропали, думал, а нашли их под щебнем при разгрузке! Такое нечасто, но бывает. Ведь у меня рабочие - это заключенные со сроками до пятнадцати лет...

Они пожали друг другу руки, представитель ушел.

    Под Бухарой, на графито-гипсовом комбинате, сырье отбирали размером тридцать-сорок миллиметров и в платформах присылали на керамический комбинат. Здесь гипсовый камень подвергался обработке паром в автоклавах, сушился, измельчался в дробилке и мельнице и фасовался в мешки.

   Комбинату для изготовления форм под унитазы, смывные бачки, умывальники требовались вагоны гипса, который шел также из Орла, Куйбышева, но дорогОй и некачественный.

   Производство своего гипса на комбинате удешевляло себестоимость и улучшало  качество продукции.

   После серии пробных запарок в автоклавах оптимальные режимы были найдены, и цех по производству высокопрочного гипса на Ангренском керамическом комбинате заработал. В научных журналах опубликовали информацию о пуске цеха с уникальной технологией...

   Сегодня экзамены у запарщиков гипса. Денис Григорьевич задумался о последних событиях своей жизни.

**********

   "Вакантных инженерных должностей нет. Если кто-нибудь умрет или уволится, то мы тебя поставим", - таков вердикт директора почтового ящика, где Свежинский Денис трудился старшим аппаратчиком и сумел окончить институт без отрыва от производства.

   Зачем тогда учился? Чтобы продолжать глотать газ и пары химических коктейлей, но уже с высшим образованием!?

   Соседом Дениса по дому был Ушаков Роберт Петрович, доброжелательный, элегантный человек, шахматист. Играл он сильно, но теоретический запас имел скромный, что не позволяло зачастую перейти в равный миттельшпиль после дебюта.  В середине игры он был силен комбинациями и уверенностью в своей правоте. Противники такую уверенность воспринимали как слабость собственных позиций, или способность Роберта Петровича просчитывать варианты игры на много ходов вперед.

  Вторым увлечением Ушакова была рыбалка. Как и Денис, он любил ловлю маринки на горных реках. Несколько раз они выбирались в горы на "Жигулях" Роберта Петровича и неплохо отдыхали, много беседовали. Молодому парню интересны были взгляды на различные стороны жизни человека умного, симпатичного, эгоистичного, старше на пятнадцать лет.

   Из забавных эпизодов можно вспомнить, как Денис с Робертом Петровичем набирали опарышей для рыбалки. Рыба-маринка летом неплохо на них ловилась. Но эти личинки мух собирать нужно было с павшей скотины и отходов мясокомбината, свозимых в отведенное место. Чтобы добраться туда автобусом, нужно было доехать до остановки "Городское кладбище". Потом идти километра четыре пешком.

  Машиной по бездорожью Ушаков ехать не захотел, добирались общественным транспортом. Нашли "объект", стараясь не дышать, собрали опарышей в жестяные банки из-под монпансье.

  Потом была картина: двое мужчин, неплохо одетых, вошли в городской автобус на остановке "Кладбище", сели на одно сиденье. В автобусе Денис обратил внимание, как на них смотрит старая женщина, вошедшая на той же остановке. На лице у неё были ужас и отвращение. Посмотрев на Роберта, он потянул его за рукав и вынудил выйти на первой же остановке.

    Оказалось, что баночку Ушаков закрыл неплотно, и опарыши выползли во внутренний карман, где баночка лежала, затем - строем на него, повсеместно. Бабушка, наверное, подумала что-либо об оживших покойниках, разъезжающих на автобусах.

    В одной из поездок Свежинский рассказал Ушакову об окончании института и желании попробовать себя на инженерной должности. Роберт Петрович работал в то время на керамическом комбинате начальником отдела техники безопасности. Подчинялся он заместителю главного инженера комбината по охране труда Махкамову Анвару Ибрагимовичу, человеку незаурядного ума.

   Так сложилось, что главный инженер комбината, Ледогоров Владимир Владимирович, был приглашенным специалистом из города Воронежа, семейные отношения имел сложные, и, как следствие, неустроенный быт. Зная это, Махкамов устраивал для шефа ужины. Ушаков также бывал там, часто эта троица ужинала в ресторанах.

   Вот Роберт Петрович и спросил Ледогорова о возможности взять на инженерную должность знакомого ему паренька с высшим образованием.

     Свежинского вызвали на собеседование, где он написал заявление, а главный инженер наложил резолюцию о двухмесячном испытательном сроке для заместителя начальника производственно-технического отдела.

    Пока Денис увольнялся с предыдущего места работы, обходил медицинскую комиссию, прошло три дня.

     Роберт Петрович, встретив соседа возле дома, сказал, что появилась новая вакансия на комбинате: начальник гипсоварочного цеха, и главный инженер хотел бы предложить её Свежинскому.

     По штату в цехе двадцать шесть человек, немногим больше, чем было у Дениса на химико-металлургическом заводе.

      И вот Денис Григорьевич опять в кабинете главного инженера. Тот говорит, взвешивая каждое слово:

- Вы работали на предприятии, где местные жители были практически не заняты, ввиду требований к образованию, вредности производства. Наш комбинат развивается, он создан для производства строительных материалов, необходимых в первую очередь для столицы республики, пострадавшей от землетрясения. Место строительства выбрано не случайно: здесь - залежи сырья-каолина, а свободная рабочая сила в близлежащих кишлаках.

- Понятно.

- Поэтому, работая на комбинате, необходимо учитывать местные факторы, уклад и обычаи.

- Понимаю, буду стараться. ПодскАжете.

- Моя задача - наладить непрерывную работу комбината, создать ядро из опытных ИТР и рабочих. Я пригласил Вас с предложением занять вакансию начальника гипсоварочного цеха, но тоже с двухмесячным испытательным сроком.

- Вы знаете, мне кажется, лучше начать с малого участка работы, цеха.

- Прекрасно, перепишите заявление о приеме на работу, и я его подпишу.

- Простите моё любопытство, а что случилось, как образовалась вакансия?

- Я Вам расскажу, надеюсь, сделаете полезные выводы:

   Владимир Яковлевич Антипьев - прежний начальник, устраивал руководство. Он строил цех, набирал рабочих. Ему позволили назначить начальником цеховой лаборатории Солодянкину Галину Николаевну, жену.

    Цех опытный. Привлечены институт "Гипростройматериалы", Москва и СКТБ (специализированное конструкторское технологическое бюро) нашего Министерства.

     У рабочего, запарщика гипса, умер брат на Урале. Этот рабочий, Бауэр Александр Готфридович, зашел к начальнику с просьбой дать несколько дней в счет отпуска, или за свой счет - слетать на похороны.
Но Антипьев отказал:

- Некому работать, не отпущу.

     Бауэр пошел к директору. Тот немедленно отпустил на неделю и дал материальную помощь.

     Будучи нормальным работником, Александр Готфридович зашел к начальнику цеха предупредить о предстоящем невыходе на смену. Антипьев вскипел, ему не понравился этот поступок человека, находящегося в горе от печального известия:

- Директор отпустил?? Пусть сам и работает на автоклаве!

      Бауэр тоже не выдержал, вернулся на территорию комбината к директору и передал на словах "поручение" начальника цеха.

     Через два часа Антипьев Владимир Яковлевич получил в кассе расчет и сдал пропуск.
 
   У мусульман уважение к усопшим однозначное. Похоронить до заката. Помочь в этом деле любому, независимо от национальности, в масштабе предприятия, махалли (компактное проживание людей массивом, поселком, кварталом), везде.

- Я Вас понял.

- Ничего Вы пока не поняли. Чаще обращайтесь ко мне при принятии решений в первое время. Удачи. Завтра в восемь утра мы с директором представим Вас коллективу. Роберт Петрович покурирует цех некоторое время, подскажет-расскажет.


   В цехе работали разные люди.

   Кроме упомянутого ранее Бауэра Александра Готфридовича, запарщиком гипса был принят Акимов Юлчибай, высокий и тощий таджик. Неделю он походил в дневную смену, читал инструкции, знакомился с устройством автоклава. Его стажировка пришлась на период, когда не было сырья. Но вот сырье поступило, и началась посменная работа. Юлчибай, уверенный в своих силах, вышел в ночь вместе с опытным Бауэром.

   Утром на другой день Акимов, с бледным лицом, встречал начальника
 у входа в цех с заявлением на увольнение.

- Я лучше опять займусь угоном машин, хоть и отсидел за это четыре года.

- Да что произошло?

- Пусть Бауэр расскажет, я оставляю заявление и больше не выйду, отдайте бумагу жене, она оформит, что нужно.

  И Акимов ушел.

  Денис Григорьевич вызвал Александра Готфридовича.

  Тот, давясь от смеха, поведал, что во время технологического процесса включил
сброс пара через клапан. Пар выходил со свистом, напоминающим звук при падении бомбы. Акимов, когда услышал, упал на пол цеха от неожиданности, по-пластунски выполз на улицу, и не зашел в помещение до конца смены.

   В период стажировки запарок не было, только теория, а практический эффект сыграл злую шутку с Юлчибаем.

      Ещё до появления в цехе нового начальства, бригадиром был назначен Нурисламов Нуритдин, татарин по национальности. Голова с небольшой кудрявой растительностью над ушами, невысокий, в синей спецодежде, он напоминал преподавателя труда в школе. На лбу глубокая вмятина, на дне вмятины - шов. Носил надвинутую на лоб беретку - для маскировки этого недостатка. Хватался за все поручения. Создавал много шума при их выполнении.
    Первое время Свежинский приглядывался к нему, приглашал в кабинет как бы посоветоваться. Ведь нужно было выполнять план, соблюдать технику безопасности, поддерживать чистоту, что тоже было непросто при постоянной работе дробилок, мельниц для помола гипса, сито - трясок.

     В один из дней в цехе появилась женщина в цивильной одежде. Предупреждая вопрос, бригадир подскочил к начальнику:

- Это моя жена. Она страховой агент. Производит страхование от несчастных случаев на производстве. Дело добровольное. Вы не против, если она пообщается с нашими?

- Не против, но в обеденный перерыв.

- Договорились.

    Жена у него тоже была татаркой, говорливой, что, видать, полагалось по чину. Практически всех в цехе застраховала, тем более, это стоило восемь рублей в год. В цех она зачастила, то свидетельство принесет, то к мужу заглянет, то по пути в другие цеха.

    Однажды крики в комнате приема пищи заставили Дениса Григорьевича выскочить из кабинета. Кричала жена Нурисламова. Оказалось, что муж обварил её кипятком из электрочайника. Потом она стала собирать документы и свидетельские показания рабочих. Выяснилось, что она оформляет ожог, как страховой случай. Активен был и Нурисламов, практически забросивший работу в цехе.

     Пригласил их обоих в кабинет. И тут заметил Свежинский, что супруги
пьяны.

  Без повышения голоса попросил бригадира объяснить происходящее. Принес пустую бутылку из-под водки, обнаруженную в урне комнаты приема пищи. Страховой агент вспомнила о срочном визите к собственному руководству, и испарилась, ожогов, как и не бывало. Нуритдин заплетающимся языком объяснял, что не пил сегодня. Просто в воскресенье, в выходной, у него были гости, и он немного выпил. А травма головы, нанесенная топором, приводит к тому, что изо рта пахнет три дня.

    Что делать? Взяв письменное объяснение о чудесном свойстве вмятины на лбу, Свежинский пригласил медсестру из здравпункта, лаборантку (жену
предыдущего начальника цеха) и составил акт о ненадлежащем состоянии рабочего на смене.

    Написал приказ о том, что этот день считается прогулом, о лишении премии. О переводе в рядовые дробильщики и направлении в сменный график работы.

    Галина Николаевна Солодянкина, жена бывшего начальника цеха, с которой очень непросто складывались отношения, зашла к Денису Григорьевичу и сказала:

- Владимир Яковлевич нянчился с бригадиром, а тот создал в цехе ситуацию, когда даже сменный график и подмены выполнял начальник цеха. Вы положили этому конец. Можете рассчитывать на мою поддержку.

    В дальнейшем производственные отношения с лабораторией наладились. Неоднократно молодой начальник получал дельные подсказки в период производства высокопрочного гипса.

   В цех были набраны люди, как оказалось, лишь бы заполнить вакансии. Если Бауэр был наиболее подготовленным рабочим, то несколько человек заслуживали проверки на профессиональную пригодность.

Один из них - Любимов Петр Петрович. Всегда в гипсовой пыли на одежде и лице. Говорил еле-еле, также - еле-еле - и двигался. Замечания выслушивал молча, ничего не уточнял, а шел выполнять, шаркая по полу кирзовыми сапогами, с обрезанными раструбами. Лет сапогам было, как и Петровичу, не менее пятидесяти.

Как-то, один на один, Свежинский спросил его:

- У Вас всё в порядке дома?

- Да.

- Вы ходите, извините, словно дома Вас не кормят. Молодежь хихикает.

- Эх, начальник, если бы Вы знали…

- Зайдите после смены ко мне.

Любимов, постучавшись, вошел.

 - Садитесь. Ну что у Вас случилось? Может, помочь нужно?

 - Не хочется жаловаться.

 - Насильно не могу заставить. Но Вы, словно сонный, в цехе. Запах от Вас, перегар.

  Работаете вблизи дробилок, мельниц - боюсь травмы, отвечать придется
мне.

  Хочу понять Вас, прежде чем поставить вопрос о несоответствии профессиональным требованиям к дробильщику сухого помола.

 - Жена у меня пьет и гуляет сильно. Прихожу домой, а там она, мужики гудят. Меня сразу накачивают вином, без закуски. Практически падаю замертво под стол или в угол. Очнусь, а все продолжается. Ею все пользуются. Увидят, что я очнулся, опять наливают, и я в отруб. Уйти некуда, ничего не накопил, родня есть где-то в Оренбургской области, но связи с ними не поддерживаю. Может, и перемерли уже.

- С женой не пробовали говорить? Пусть уйдет к другому мужчине, кто ей люб.

Любимов вздохнул:

- Ей все любы, кто наливает, да и все остальное…

- Петр Петрович, пока в цехе работала наука, набрали людей с целью заполнить вакансии. Вас приняли дробильщиком-размольщиком, а это обслуживание нескольких агрегатов, контроль помола гипса, участие в перемещении готовой продукции на склад. Знание технологии производства.

  Как руководитель, предупреждаю, что если не будете знать регламент производства, устройство мельниц и дробилок, некачественно и несвоевременно
выполнять работу на доверенном Вам участке работы, то мне придется Вас
заменить.

  Как человек, прошу Вас найти силы не пить. Появление в нетрезвом виде приравнивается к прогулу с соответствующими последствиями, вплоть до увольнения по статье.

- Вас понял. Буду стараться.

  Конечно, проверку знаний в качестве дробильщика он не прошел. Морща лоб, Любимов смотрел на вопросы в билете и не знал, что говорить. Алебастр, высокопрочный гипс, быстряк, двуводный и полуводный кристаллогидрат сульфата кальция - эти слова не вызывали у него и искорки понимания в глазах. Заводская аттестационная комиссия с представителями лаборатории, учебного комбината и отдела техники безопасности в своем решении была единодушна.

  Этот несчастный, безвольный, пьющий мужчина плакал. Две мокрые дорожки пролегли по морщинистому лицу через гипсовую пудру на его щеках. Свежинский перевел его подсобным рабочим на период декретного отпуска основного сотрудника.

  Основные подсобные рабочие - уборщицы. Их было две. В первый же день работы в цехе Денис Григорьевич обратил внимание на плохую уборку:

- Где уборщицы?

- На улице.
 
  Выскочил на площадку перед цехом. Как по команде, вскочили две женщины в
халатах, узбечки.

- Здравствуйте! Вы убираетесь?

- Да, начальник. Мы хорошо всё делаем. Мы рядом живем. Утром приходим -
подметаем.
 
Потом домой - корова есть, начальник! Вечером, если надо, тоже уборка
делаем.

- В цехе грязно. Почему сидите в рабочее время? Как вас зовут?

- Моя - Ташбу, она - Бувайше. Владимир Яковлевич сказал, моя - Таня, она -
Оля.

- Уважаемые женщины, звать буду Ташбу и Бувайше. Сейчас надо идти мести
полы в цехе.

- Начальник, сейчас ураза, мы ночью кушаем, сейчас силы нет. Когда ураза
кончится, тогда чисто уборку сделаем.

- Мне это не нравится, Ташбу, Бувайше.  Будем ругаться.

- Не надо скандал - джанжал, сейчас все будет хорошо.

   Женщины оказались исполнительными. Уяснив, чего от них хотят, они стали
приходить до восхода и прометать территорию.

  Относительно молодые и замужние, Бувайше и Ташбу, по-очереди, ушли в декретный отпуск. Как у местных женщин бывает, они, не выходя из одного декрета, уходили в другой, и становились многодетными мамами. Вот Любимов и был переведен на временную, на период декрета, вакансию.

  Настало время проверки знаний. Комиссия собралась в этом же кабинетике.
Автоклавщики или запарщики гипса, как правильно по справочнику, сдавали экзамены на повышение разряда и подтверждение квалификации в присутствии инспектора Госгортехнадзора (Котлонадзора). Комбинат контролировал инспектор Воробьев Виктор Михайлович, знающий инженер, много времени проведший в Монголии на промышленных стройках в качестве консультанта - специалиста. Жена у него заведовала магазином. Обеспеченный человек и принципиальный. Шахматист. Свежинский был знаком с ним до поступления на керамический комбинат.

  Не обошлось и без курьезов на аттестации: когда Пономареву Николаю, рабочему, сдающему экзамены на право обслуживать автоклавы, попался вопрос: "Гидравлическое испытание сосудов, работающих под давлением", лицо его от усердия покраснело. Он надел таинственную маску всезнайки:

- Испытание сосудов - это очень опасный процесс. От избыточного давления могут погибнуть люди, если сосуд взорвется.

  Поэтому всех рабочих из цеха выводят, оставляют только инспектора Котлонадзора. Пусть смотрит.

  Возмущению Воробьева не было предела:

- Пока я курирую комбинат, пускай этот Пономарев оставит мысли работать на автоклаве!

Чего придумал: людей выводят, а инспектор остается!! А инспектор - не человек?!!

Оформив протокол экзаменов, все разошлись. Рабочий день продолжался.

******
ЧП: Юскаев Гена, при проведении сварочных работ, прикрепил нулевой провод ("землю") к металлическому ограждению автоклава. Бауэр закрывал крышку автоклава на байонетный замок, при этом одной рукой взялся за крышку, другой - за перила, и попал под напряжение. Он закричал тонким голоском:

- А-аа! А-а-а!

В цехе были Любимов, сварщик, ведущий работу, и Свежинский на третьей отметке: под потолком, на высоте семи метров. Бауэра подергивало, крик его был испуганным. Свежинский заорал:

- Выключите рубильник! - и бросился по лестнице вниз.

  Любимов проковылял к рубильнику и повис на нем, не в силах опустить в положение "отключено". Подоспел сварщик, и все кончилось благополучно.
 
Начальник заперся в кабинете, пытаясь взять себя в руки:

- Может, зря я лезу в это дело: "поруководить"?

А если бы погиб работник? То осудили бы, карьере, да и всему, конец!
*****

  Тогда он понятия не имел, что его заметил куратор комбината от Союзного
Министерства, однажды проходящий по комбинату.

  В тот день не вышел на работу бункеровщик, а загружать автоклав было нужно. Без всяких предубеждений Свежинский включил линию загрузки и с ломом в руках отстоял пару часов на бункере сырья. Сказалась привычка старшего аппаратчика
подменять недостающих рабочих, ещё с металлургического завода.

  Куратору инициативный и ответственный паренек понравился. Поставили в резерв на пост главного инженера.

  А дальше в жизни молодого начальника ожидали и первое повышение, и увольнение, отстоящие друг от друга на двадцать один год.