Кадры

Сколько памятных дней хранится в нашей голове? По мере отдаления от запомнившейся даты, человек постепенно окунается в воды рек забвения. Ну что ж, так тому и быть. Сложно хранить в памяти всю «пленку» жизни. Она остаётся там лишь своими обрывками — отдельными снимками. Пусть… Зато эти вспышки намного ярче той бесконечной и скучной «видеозаписи». И чем их меньше, тем большее впечатление они в себе несут. Именно поэтому дети помнят свою жизнь более красочной.
Я смотрела в потолок с каким-то смущением. Тишина немного давила на уши, но подняться, в поисках плеера я не смела. По стенам скользили отблески случайных огней – фар от проезжающих машин. Как же тепло под одеялом! Рядом мирно посапывала сестра. Кинув на нее взгляд, заметила про себя, что ей сейчас везёт: сон — лучшее лекарство от всех недугов, начиная с усталости и заканчивая плохим настроением. Я прижала ладони к ушам, чтоб хоть как-то избавиться от давящей тишины. Ну вот, так вроде бы лучше! Теперь тишина стала беззвучной и какой-то родной.
Зажмурившись, я все свои силы направила на повторение фразы: «Засыпай, засыпай же!». Но моё сознание совсем не хотело отключаться. Так ничего и не добилась. Опустила руки. И тут же на меня обрушилась эта мерзкая тишина. Она вибрировала в моих ушах, щекотала мои нервы. Даже размеренное дыхание моей сестры не нарушало её ритм.
Я всё-таки закрыла глаза. Темнота стала постепенно рассеиваться в миллионы разноцветных маленьких точек. Вы когда-нибудь наблюдали за тем, как вода уходит из ванны во внезапно откупоренное отверстие слива?  Медленно-медленно она пускается в танец, который заканчивается сумасшедшей каруселью. Нечто вроде происходит с этой пеленой цветных точек. И в миг, когда звездная картина начинает пульсировать в такт сердца, ты начинаешь засыпать. Тогда слух становиться чувствительным и при этом каким-то отрешенным. В этот момент обычно посещают рваные мысли, переплетенные ни то со снами, ни то с переживаниями. Последняя, которую я помню, была: «Не хочу день рождения…».
Почему? Я продолжала лежать, постепенно погружаясь в сон. Почему? Нервы напряглись как струны гитары и, казалось, вот-вот зазвенят. Почему? Ну да, собственно, а почему же? Меня передёрнуло. Ну что мне, так и молчать? Сознание рисовало перед моими глазами какие-то обрывки сна. Они уносили меня в круговорот моих собственных мыслей.
— Ну, во-первых, я понимаю, что каждый мой новый год не прибавляет мне жизни!
— Пустое… Не это тебя беспокоит.
Может обмануть себя и легко, но только не этот голос — я понимала. Но, а как же, если я правда не хочу взрослеть еще на один год? Может, есть еще что-то, что страшит меня сильнее, чем медленное продвижение к старости?
— Сомнения…
— Сомнения?
Да, но почему же голос переспрашивает? Мысль очень быстро выстраивается в правильную цепочку суждений: достаточно небольшого озарения, чтоб понять саму себя.
— Да! Я сомневаюсь! Несуществующая цель, выбор пути, который периодически ломает меня изнутри! Я жертва самой себя и меня это пугает. Январь как будто охладил моё сердце и заморозил чувства. Я в смятении — неужели этого не достаточно, чтобы сказать: «Еще один год прожит зря»?
Я слышу смех? Опять ощущение, что это смеёется судьба над моим выбором. Может выбор был неверный? Ах, отпусти меня, ведь я всё равно не осмелюсь бросить всё. Да и не знаю ради чего. Нет вокруг ничего, за что бы я хотела уцепиться, в чем я вижу себя!
— Прекрати меня потешать! Думаешь об ошибках? Правильно, следует понять то, что тебя страшит! Да ты просто бесполезная песчинка, которую болтает от ветра в разные стороны. Разве не так?
— И я не могу соврать?
Но я уже понимала, каков будет ответ.
Я открыла глаза: оказывается, уже совсем проснулась. Я в «общаге»… В комнате пахло недавним ужином, а с коридора пробивался резкий запах сигаретного дыма. Приходилось мириться, хотя я уже практически привыкла. Привыкаешь быстро, главное уметь уживаться. Тем более мне всё так нравилось: казалось, моя жизнь — все её события — отвечали моим желаниям. Я подняла глаза вверх на некогда белый потолок, теперь он был испещрен трещинами и разводами от дождевой воды со старой крыши.
Сон улетучился бесследно. Я села на кровати, свесив ноги, собралась уже спуститься.
— Проснулась, милочка? — раздался голос со стороны окна. Я вскрикнула, но не от страха, а как-то совсем лениво, по привычке. В проёме окна я увидела силуэт человека.
— Просну-у-улась… — к своему удивлению, протянула я. По движениям я поняла, что он стоит ко мне лицом.
— Тогда приступим-с! — с энтузиазмом потер руки он.
— К чему?
— К представлению!
Надо же, меня это нисколько не удивляло и не пугало, а даже наоборот забавляло. И мысли не возникало, откуда мог взяться этот человек. Он просто есть… И просто рядом со мной. Тем временем он достал из своей сумки какую-то катушку. Поднял ее над головой и проворчал:
— Ох уж мне эти производители… Ты готова? —  это уже ко мне.
— Нет, наверное… — промямлила я.
Тольео его мой ответ и не интересовал: развернувшись ко мне спиной, как мне показалось, он начал раскручивать катушку все также над головой.
— Най-на-на… Не то, не то, не то… А! вот оно! Подойди-ка, красавица.
Я не хотела, но тело меня не слушалось — по велению моего ночного гостя, оказалась рядом. Холодок пробежал по спине. Взглянула на катушку: незнакомец выкрутил из нее темную ленту.
— Что я должна увидеть? – осторожно спросила я, стараясь не смотреть в его сторону.
— До чего же нетерпеливая! — возмутился гость. — Сейчас увидишь…
Он подвинул ленту так, чтоб сияние звезды в небе освещало ее с другой стороны. Оказалось, что это пленка с какими-то фотографиями. Поразительно: на пленке была я! Но такой пленки я не помню, может родители не проявляли этих фотографий. Сразу вспомнилось, как папа завешивал дверной проём в ванную комнату покрывалом и колдовал там над своими ванночками, не позволяя нам туда соваться.
На пленке незнакомца были кадры, где совсем маленькая вывожу на листочке бумаги аккуратный рисунок. Я уже не помню его, но, когда взглянула, сразу же воспоминание вернулось ко мне. Теперь я отчетливо помню тот день: в детском саду дали задание нарисовать того, кем я хочу стать. Надо же, я рисую цветные карандаши. Улыбка соскользнула с моих губ. Тогда никто не понял моего рисунка, а я обиделась и спрятала его в свой шкафчик. А потом… А что же потом?
— Это те кадры? Я угадал? — шептал он мне на самое ухо, от чего по всему телу побежали мурашки.
— У меня никогда не было таких фотографий. Откуда они у вас? —  практически одними губами произнесла я.
— Ты сомневаешься… Я здесь, чтобы помочь тебе исправить то, что будет лишним на этой пленке.
Он потряс рукой, в которой была катушка.
Если всё правда, то почему же я не боюсь? Просто стою и смотрю на яркий цветной осколок моего детства… Опять небылица — кадры на плёнке незнакомца не негативы. Он не мешал моим суждениям, просто молчал и держал катушку на ладони, которую при тусклом освещении было сложно разглядеть, да я и не старалась.
— А что может быть лишним на пленке? — спросила я, всматриваясь в катушку.
— Уж это тебе решать. Ишь, какая — еще и это хочет переложить на мои плечи!
Он перебирал перед моими глазами пленку жизни и в моей памяти всплывали разные воспоминания. Так стало приятно и тепло от нескольких кадров прошлого. Я смеялась, когда он останавливался на какой-то забавной истории, приключившейся со мной; морщилась, если попадался не очень приятный кадр из жизни.
— Детство, — сказала я, — самое милое и тёплое воспоминание для человека.
— А где же сомнения? — вернул он меня к начатому разговору.
— Ну, точно не в детстве! — отрезала я, — Когда ты ребенок, ты не сомневаешься, можешь бояться или переживать, но не сомневаться…
Он хмыкнул от удовольствия и начал разматывать пленку дальше. Вот уже и окончание школы, где нужно сделать выбор единственный, как казалось, и верный.
— Сомнения? — спросил гость.
— Не то чтобы. Скорее повиновение судьбе.
— И в чем же повиновение?
— Сложно сказать…
Он не стал просил, наверное, знал. Тем лучше…  За окном тихо пошел снег. Так медленно-медленно он спускался на землю. Теплое одеяло скоро будет готово, и всё живое согреет до самой весны.
— Может быть, я не на своем месте? Иногда у меня есть такое ощущение, тогда появляются сомнения. Не хочется делать то, что разрушает гармонию. То, что может пойти во вред другим людям. Отчасти всё, что предстоит мне делать, развивает в человеке алчность, бесконечное потребительское желание лучшего.
— Я здесь именно для этого. Ты же хотела пойти самым простым путём: вырезать из жизни некоторые кадры, которые привели тебя сюда, последствием которых и есть все эти сомнения.
— А если вы измените события в моей жизни, пропадет только то, что мне не нравится?
Он раскатисто засмеялся.
— Такого не бывает! Ты же знаешь, что исключение одного события из жизни ведёт за собой полный разворот пути! Ты можешь прощаться со всеми своими печалями — их больше не будет. Но и маленькие радости твои исчезнут, заменятся на какие-нибудь другие.
— Я не уверена, что хочу этого!
Гость резко отпустил конец плёнки и она с щелчком свернулась в катушку. Я вздрогнула от неожиданности. Впервые подняла на него глаза. Ничем не примечательный мужчина. Черты лица уловить было сложно – не хватало света, хотя за окном была лунная ночь.
— Как странно, мне кажется, что мы с вами уже встречались… — прошептала я.
— Твое воображение рисует тебе то, что ты хочешь видеть. Я мог быть совсем другим — это не имеет значения. Ведь я пришел зажечь твою звезду. Ты даже можешь выбрать место, где она будет гореть!
— Мне совершенно всё равно! — попыталась отговорить его я.
Неужели ничего нельзя уже поправить и он действительно уничтожит какой-нибудь из фрагментов моей сегодняшней жизни? Значит, с самого утра я не выйду в коридор своего общежития и не пропою весёлую песню.  Не увижу лица ребят младшекурсников… Возможно даже, не буду знать своих друзей, никогда не смогу их просто обнять и поприветствовать.  Теперь мы не пойдем за грибами по осеннему теплому лесу, не покатаемся вместе на коньках? Ну, а как же живопись? А как же рисунок? А вдруг я никогда не захочу рисовать?!
Я растерялась и уже была готова кричать, чтоб мне оставили мою жизнь такой какая она есть!
— Да, ты не будешь рисовать, — поставил он жирную точку в моих рассуждениях. Я вздрогнула… Никак не могу привыкнуть, что мой ночной гость читает мысли.
— Да, да, да, — подмигнул он, — может обмануть себя и легко, но только не этот голос, ты же знаешь…
Он снова протянул на ладони катушку:
— Делай выбор — назад дороги нет.
Я отстранилась. Не хочу же! Нет! Я смогу разобраться в себе и без таких крайних мер! Неужели не понимает? Вот тебе! Я ударила по тыльной стороне ладони. Катушка с шумом упала на пол и покатилась по полу куда-то под кровать.
Он рассвирепел:
— Не хочешь сама выбирать — тебе же хуже!!! Я сделаю выбор за тебя. И учти, не в твою пользу. Теперь я сам решу, где и какая звезда будет гореть для тебя…
Резкий свет больно ударил по глазам. Закрываясь от света, я кричала, что не хочу этого, чтоб он оставил меня в покое. Но куда бежать, я не знала. Ведь я не хочу бежать от своей жизни, а наоборот, хочу в ней разобраться!
Глаза немного перестали болеть, но слёзы продолжали катиться — не в силах их удержать. Сквозь веки я чувствовала свет. Я снова лежу. Даже не заметила, как упала. Звезда, наверное, уже горит. Не та и не на том месте. Мне стало так горько и хотелось никогда не открывать глаза. Даже двигаться не хотелось. Только слёзы не прекращали своего движения. Мокрое лицо чувствовало перемещение воздуха в комнате. Но в комнате ли я?
Тишина окутала меня со всех сторон: настораживающая, с ощущением присутствия кого-то рядом, она будто упала на меня с разбегу. Кожа лица стала раздражаться от слёз. Я дотронулась до щек, но они были уже сухими. Наконец, интерес переборол, и я открыла глаза.
Свет фонаря под окном падал мне прямо в лицо. Он был настолько ярким, что раскидал по моей комнате тяжелые тени. Всё было привычно: и я, и сестра, спящая рядом. За окном все так же падал вчерашний снег. Снег из моей прежней жизни, такой же медленный и аккуратный. Я дома… Снова предательская слеза скатилась по моей щеке.
Плёнка моей жизни! Я так хочу вернуть тебя. Мои друзья, мои воспоминания и то, что мне ещё предстоит — будьте со мной! Я прошу вас, мысли, привычные в моей ещё когда-то жизни, не покидайте меня. Я не пожалею ни о чем. И буду знать, что всё было правильно, а все мои беды — только лишь сдача экзамена…
Я лежала, смотря прямо перед собой и не замечая ничего вокруг. Шептала слова, просьбы о пощаде, но никто меня не мог слышать. Тихая ночь, укрытая одеялом снега, согретая дыханием города. Ну, кто меня сможет услышать? Кто?
— Ты спишь?
Сестра проснулась…
— Нет уже… А ты почему не спишь?
— Не знаю. Проснулась. А знаешь что? Уже твой день рождения!
Она встала с кровати и пришла ко мне. Наклонилась и поцеловала.
— Поздравляю тебя, сестричка.
Я улыбнулась и крепко обняла ее в ответ.
— Спасибо!
— Можешь загадать желание — мы на грани между вчера и завтра.
— А я уже загадала, — ответила я.

18.12.2008