Долгожданная подборка

Сия подборка – плод тектонических движений души и легкомысленных раздумий авторов. Битых полчаса я кропотливо и тщательно собирал сие творение из разбросанных по мирозданию кусков! И вот, уважаемый зритель, пред тобой предстал этот Франкенштейн! Читай, любуйся! Но не ожидай ничего особенного, хитроглазый чтец! Книжный клещ! Ты, ты… да кто же ты… В общем, братья мои, постоим, постоим все вместе за канонический жанр миниатюры! Не поскупимся, нет, мы не поскупимся на велеречивые замечания и лаконичные восторги, на лаконичные восторги и велеречивые замечания! Вперёд, на баррикады! Не жалея живота своего! За родину, за отечество, за синий платочек!

Начнём с преисполненного лиризма (или лиризмом), глубоко прочувствованного произведения обитателя северных дебрей, неподражаемого Молью! Побиитооого!

Олени

прежде в наших лесах водились олени.
что вы так тяжко вздыхаете? они продолжают водиться.


Молью Побитый

Если кто-то испытал катарсис, то ещё рано! Впереди вас ждёт миниатюра сравнимая с иным куском из Эдды. Эдда – это такая писательница… вернее, две… Старшая и Младшая… Но не отвлекаемся, следуем дальше. Что там впереди? Звезда? Выгребная яма? Как бы то ни было, мы молоды и дерзки! (То есть вы, в смысле). Читаем, или зачем ещё мы (то есть вы) сюда пришли?! Следующий шедевр называется довольно пространно –


Кузнец и кузнец

Кузнецы были пьяны и ковали подкову. Чадил из печи дым. Старший кузнец пошёл курить, а младший остался доделывать деталь.
Дрожащей рукой он наносил удар за ударом. Удары были неточными и изделие портилось. Удар, ещё удар и...о, боже! Всё пропало! Подкова неестественно изогнулась и стала непригодна. Скоро должен был вернуться старший кузнец. А младший кузнец ужас как боялся старшего кузнеца и его гнева.
Младший кузнец сунул неостывшую подкову в рот и ушёл домой.
А дома, взглянув в зеркало, он увидел свою прожжённую щёку.

Вот.

Олег Абета


Но не забудем в трудовых баталиях и о такой тонкой струне, как взаимоотношения полов! Встречайте нашего следующего героя – обладатель семи пядей во лбу, чемпион мира по мрачности в категории «фёдор» и прочая, и прочая – Фёёдор! Мраачныый!



Если женщина просит…


«Женщина слаще жизни и горше смерти»
Соломон


.
.
.
– Федя, сделай мне ребёнка!

– Ох ё… Опять?

– Я хочу ребёнка!

– А я хочу спать.

– Ну Федя!

– Я устал…

– Ну Феденька!

– И завтра рано вставать…

– Ну пожалуйста!

– У меня не получится…

– У тебя всё получится, Федя. Ты – лучший!

– Ну ладно… уговорила.

Фёдор прижался к Марии, обнял её, поцеловал…

– Кого бы ты хотела? Мальчика или девочку?

– Мальчика! Сделай мне мальчика!

Фёдор улыбнулся… встал с кровати, оделся и вышел из дому…

Вернувшись, Фёдор затопил печь и наточил топор.

– Через час будет готово, дорогая!

– Спасибо, Федя. Ты такой добрый!..


Фёдор Мрачный

Я знаю, что вас утомил мой неловкий юмор. Воздержавшись от прелюдии, ухожу в сторону, освобождая место для миниатюры следующей миниатюры. Читайте, люди!



Птица

Чайник упал с дерева и ударил Тука по голове.
Вот еще, - подумал Тук. Чайник был почти новый, но Тук его не стал трогать. Зачем?
Мимо проходил Он.
«Привет, Тук, - сказал он,- это твой чайник?» - и, нагнувшись, постучал по пластиковой поверхности чайника: тук, тук. В чайнике молчали.
«Нет» - сказал Тук. «Чего нет?» - удивился Он. «Никого нет – все ушли. Давно».
Он в ответ нахмурился, а затем улыбнулся. «Ну - нет, - заявил Он, - меня не проведешь». Он опять нагнулся и открыл крышку чайника. Оттуда выпорхнула недовольная птица и стала метаться над головой Она. Видимо, она была очень рассержена.
«Зря ты так», - сказал Тук и, подняв чайник, пошел прочь. Птица тут же успокоилась и полетела вслед за ним.
Он проводил их взглядом, а потом поглядел вверх. 
«Так», - произнес Он, развернулся и пошел в противоположную сторону.

Олег Васанта

Но Самуил и сам… кхе-кхе… пописывает, чтоб кто чего не подумал. Вот, достаю из кармана одну миниатюрку…

Человек-арбуз


Один человек купил на рынке огромный арбуз и, принеся этот арбуз к себе домой, стал есть. Он ел и ел этот арбуз, нарезая его огромными кусками, даже не сплёвывая семечки. Съев половину арбуза, человек почувствовал в голове ломкую эйфорию. Но его по-прежнему не оставляла жажда, так что он продолжил. Когда человек доедал арбуз, то ему уже казалось, что его собственный живот стал тугим круглым арбузом, а зубы превратились в зрелые скользкие семечки. А потом семечки проскользили куда им положено – в мякоть, а мякоть, чтоб не разъехаться, защитила себя полосатой корой. И вот, человек стал арбузом. Но ещё не таким, как обычно – готовым треснуть, а более эластичным и упругим, что и дало ему возможность спрыгнуть со стула, скатиться по ступенькам с третьего этажа, и, оттолкнув дверь, выкатиться на улицу. Возможно, так проявилась его паника. Мимо шёл ара и заметил арбуз. – Какой хороший арбуз! – сказал ара и положил его на лоток. Через некоторое время человека-арбуза купила одна симпатичная женщина и, с помощью носильщика, принесла домой. Водрузив лихорадочно мыслящий арбуз на стол, она взяла длинный белый нож и вырезала большой острый кусок красной искрящейся мякоти. Человек закричал истошно, но беззвучно. И умер. Теперь это был настоящий вкусный арбуз.


Самуил Замкнутый
Заканчивается наш скромный сейшн, разумеется… разумеется… ну разумеется же, хеппи ендом под названием Готтфрид Груфт де Кадавр. Этот малый знает толк в словесных оборотах!



****ство
Монокль с мутным кругляком стекла, полосатый пиджак, длиннющая трубка и грудная клетка Домаля, что я горжеточкой накинул на плечи. Я иду ****ствовать. А почему бы мне не ****ствовать в таком наряде? Собирайтесь, ****и, собирайтесь и тянитесь за мной. Я покажу вам поэтическое ****ство, которое и не грезилось вашим сучьим натурам.
Багровый сумрак размененный зелёными вкраплениями фонарных ламп густ, он уплотняется, цепляется за дома по уличной кромке и стягивает их, выгибая дугой, ибо пластелин их громадин поддатлив. Дома будто уселись на корточки и стали тужиться. Это происходит так неожиданно, что ошалевший люд всполошился, высунул свои носы-поросячьи хвостики из расплывающихся проёмов окон, заорал, зашвырял разнообразную утварь от мала до велика в тело сумрака, выкладывая путь обломками и крушением мне и моим ****ям. Под моими зевающими башмаками хрустит и перещёлкивается, а ****и мои визжат от удовольствия, катятся, хохоча, за мной по заблёванному асфальту и рвут взбухшие брюха от смеха.
Весна на дворе! Половодье! Клоаки выходят из берегов. Дерьмо хлынуло, подняло нас и закачало, и запрославляло. Поток несёт к реке. Мы бултыхаемся и переворачиваемся в кружевах коричневеющих волн. Теперь мы глотаем и визжим все вместе перемазанные одним и становимся одним с моим шлейфом ****ей сего поэтического потока. Разнузданные и вольные, смеющиеся и ленивые мы приближаемся к металлической изгороди в конце улицы и застреваем в решётке, как насекомые в радиаторе, как слишком большие куски мусора, и остаёмся там хохотать, забавно двигая конечностями, конвульсируя и глотая дальше, пытаясь продышаться и загоготать с новой силой над тем, что происходит с нами.



Gottfried Gruft ;
 
На этом пока всё. Праздник изящной словесности в жанре «миниатюра» на сегодня завершён. Больше ничего можете не читать, а дать отдых утомлённым мозгу, улыбнуться в сердце своём и выразить авторам искреннюю признательность.


Навечно ваш Самуил Замкнутый


От 20. 12 2008 года.

Свех с Годым Новом!