Хормвард. Глава 1. 10. Иргудеон

   Однажды Тряня увидел Иргудеона, читающего странные знаки, висящие перед ним в воздухе и там вскоре растворившееся.
   Грузный хоммер присел, кряхтя, молча сидел и теребил кудрявую бороду.
–  Да дождался… и какого ответа там ждут от меня? Сам виноват, слыл дурнем и горя не знал, а тут трепаться по умному, позволил себе непозволенное и перед кем. Поделом, так что  кайся старый дурак кайся. Вот с такого я народа Тряня дружок нагрешим на копейку, а ославят и накажут как за тыщу. Понятно же что Шидован расстарался, порода у них такая, он моей копейкой и свое непотребство прикроет и наверх еще приподнимется.  Может место мое  кому приглянулось? Да и кого  ждать судью, а может тать?  Законов  множество   и неписанных и писанных, по одним живут, по другим наказывают. Ничего не попишешь должен каяться, потому как грешен, грешен, кругом грешен. А семь бед  одна хрень, и Шидовану за науку спасибо, мне может и не сгодиться, но тебе  малыш польза – не болтай, не открывай рта зря, если не хочешь за язык быть схваченным.
   Говорил всё это Иргудеон почти смеясь, хотя беду предвещало случившееся немалую, но обошлось.  Прошло время, и снова появились знаки.
  Иргудеон облегченно вздохнул:
–  Слава  охранителю нашему, отпустили грехи, не до меня им сейчас.
Помяни Господи Давида царя и всю кротость его.
  Иргудеон  очень любил гостей, ему невыносимо было одиночество. Тогда он куда-то пропадал на всю ночь, а утром являлся уставший и мертвенно бледный. Однажды  Тряня узнал,  где пропадал в такие ночи его наставник. Случилось это после того, как их посетили весьма неприятные гости. Из портала появились трое. Двое ничем не отличались друг от друга.  Высокие статные, в серо-черной униформе.  Круглые безволосые черепа, молочно-белая кожа с голубоватым отливом,  правильные черты лиц портили чересчур мощные челюсти. Весь их вид  утверждал силу чьей-то власти, справедливость какого-то суда и неотвратимость возмездия. А возмездие явно ожидал третьего в их компании. Он сидел в  тесной клетке и очень мерзко улыбался. Его охранники опустили клеть на землю, и подошли к Иргудеону. Один из них молча предъявил хозяину дома небольшую чёрную пластинку.  Трянин наставник, тяжко вздохнув, достал из мешочка на поясе круглый жетон с 3 дырочками. Охранники кивнули и последовали за хоммелем. Малыш задержался. Он разглядывал пленника и вдруг отшатнулся пораженный переменой в том.  Пленник до того всем своим видом выражавший безумство и бешенство ограниченное лишь клеткой, успокоился. Глаза перестали сверкать, в них появился смысл и интерес. Он странно улыбнулся, потом беззвучно рассмеялся:
 – Что за мать твою за непруха. Такой шанс и…
    И стукнув кулаком по прутьям клетки,  добавил:
– Иди малыш, иди радость моя. Даст Ван, еще встретимся.
    Ночью Тряня проснулся от  шороха и тихого шума. Скорее почувствовал, чем увидел, что Иргудеон куда-то  уходит, и незаметно проследовал за ним.
    В полумраке пространства недалеко от портала малыш увидел охранников стоящих на одинаковом расстоянии  с разных сторон клетки. Их глаза были закрыты. Иргудеон подошел и присел  рядом с клеткой. И пленник и хоммель долго молчали, но явно общались глазами.
   Наконец Иргудеон заговорил:
–  Сколько же мы Битц не виделись.
– А какая Ирек разница? Одну, две вечности. И как оно на путях праведных? Не жалеешь что свернул?
– Мне тебя несчастный жаль.
– Это ты напрасно на меня жалость тратишь. Знал бы ты дурачок, что я получил.
– А что отдашь?
– Не так много как ты думаешь. Эти болванчики отключились довольные. Выполнили свой долг перед господами и  Господином. И не догадываются придурки, не понимают, кто  и кого поймал.
– И что ты хорохоришься, сколько помню, тебя всегда били.
–  Да били. Давно, но было. И падал, но вставал. И сейчас встану еще как встану. Да ладно давай о тебе. Не пойму, зачем тебе дела юзерские. И Бог ихний. Мог и другой вариант выбрать поприкольнее.
–  Другого мне и не надобно. Это моё и я и его. Нет Вана и  иных нет. Един Он, во  всех мирах един.
   Тряне ещё никогда не приходилось видеть столько злобной радости, сколько появилось в лице Битца:
–  Ну, тебе ли знать. И не пойму я брат, как можно верить тому, кто лишил тебя самого дорогого.
   Иргудеон  молчал, и малыш наблюдал, как гасла мерзкая улыбка  чудовища в клетке. Проиграв, он не мог признать поражения и закончил, выдавив последние капли яда:
– А что ещё остаётся?
   И снова премерзко улыбнулся, но как-то слабенько и вроде как с грустью:
 – Ну да каждому своё. Красиво и не слабо конечно звучит:
– Кто уверует в меня – не узрит смерти вовек.
 Открою тебе братец секрет один. Бессмертие не жизнь.
Ладно, Ирек  давай прощаться. Скоро болванчики включатся. Что некому неведомо. То пусть так никто и не узнает. Так нам обоим лучше будет.
   Иргудеон отошёл подальше от клетки. Охранники проснулись, и, не прощаясь, дождавшись нужного сигнала из портала, исчезли в нём вместе конечно с Битцем в клетке.
 – Куда они его, - чуть слышно спросил Тряня.
 – В печь, – так же тихо ответил наставник. Но тут же опомнившись, громко сказал совсем другое:
 – На исправление, сделают из плохого дяденьки хорошего.
  Следующую ночь малышу не спалось. И он пошел искать куда-то запропастившегося наставника.  И нашёл в одном из мест их мирка, где он еще не успел побывать. Голос наставника доносился откуда-то снизу. И этот голос ужаснул малыша как ничто и никогда ещё. Это была такая боль, словно Иргудеон тонул в море безнадежности, моля кого-то послать ему хоть тоненький лучик надежды на прощение:
… верни молю верни…
дай хоть разок еще в глаза посмотреть…
…прости… прости… муки любые за один миг…
  От стонов наставника малыша затрясло.
  – Нет. Нет. Не твой. Изыди.
Слова и звуки как искалеченные.
   Тряня в ужасе убежал к себе. Скрылся весь под одеяло, закрыл глаза и изо всех сил стал молиться. Желая только одного – забыть эту ночь.