Книга 6. Путь тени - часть 3

Глава 11
Мгновенья бежали без оглядки. Каждый новый день пролетал быстрее предыдущего, словно время, замешкавшееся в начале пути, спешило наверстать упущенное. А Мати  даже не замечала этого, когда, стоило образоваться свободному мигу, чтобы остановиться, оглянуться назад и задуматься, как тотчас находились неотложные де¬ла: дети, жаждавшие услышать сказку, или взрослые, обнаружившие какую-то непонятность в легендах нового времени. К вечеру же Мати  так уставала, что, стоило ей забраться в свой угол повозки, как дрема валила ее с ног, накрывала своим теплым одеялам и шептала на ухо слова самых сладких надежд до тех пор, пока девушка не засыпала глубоким беспробудным сном. Этот сон, лишен¬ный видений, черный, как чрево повозки, потерявшей огонь, проле¬тал мгновенно, словно снежинка на крыльях метели, не оставляя после себя никаких воспоминаний, лишь тяжелое, гнетущее чувство поте¬рянного времени.
Когда же, наконец, все сказки были рассказаны, а легенды объ¬яснены и у нее появилось время на то, чтобы задуматься, она почувствовала себя такой несчастной, что, наверно, разрыдалась бы, если б смогла Сердце сжалось от невыносимой боли, душа вспыхнула, будто лампа с огненной водой,  обида смешивалась со стра¬хом, а одиночество с отчаянием.
Как же так! Прошел целый месяц! Не день, не два - она поняла бы, но месяц! Это просто не укладывалось у нее в голове!
Пряча от чужих взглядов зажегшиеся в глазах слезы отчаяния и кусая от обиды в кровь губы, Мати выскользнула из повозки, ища спасение от страшного внутреннего жара в холоде сумерек снежной пустыни.
Было еще очень рано. Солнце не успело подняться над землей, и бледноликая пустыня, погруженная в полутьму, казалась особенно мрачной. Дул ледяной ветер. Девушка надвинула шапку на самые брови, подняла воротник, пряча дыхание в пушистую шаль, втянула руки в рукава, однако нес¬мотря на все это, продолжала зябко ежиться: как она ни пыта¬лась согреться, ей по-прежнему было холодно.
"Ну и пусть! - глядя себе под ноги, думала Мати. - Пусть! Вот простужусь, заболею, умру... - она всхлипнула. - Ну и ладно! Так даже лучше!"
Ей было страшно жаль себя.
"Я одна, совсем одна! Вокруг только чужаки! Никто меня не любит, никто не понимает... Не обнимет, не прижмет к груди, успокаивая... Ни выго¬вориться, ни поплакаться..."
А еще она ненавидела всех вокруг жуткой ненавистью.  Ненави¬дела за свое одиночество, за все то, чего ей так страстно хотелось в этот миг и чего у нее не было.
"Чужаки! Да еще именно те, которые чуть было не убили меня, не уничтожили весь наш караван! И сейчас от них не приходится ждать ничего хорошего. Вот я и не жду... - она всхлипнула, потерлась но¬сом о жесткий, заиндевелый мех воротника. - А те, кто мне сейчас так нужен... Где они? В этом демонском Курунфе! Веселятся, небось, радуются... А почему бы нет? Ведь их мечты исполнились. Жизнь удалась. Есть что вспоминать в вечном сне. И… Они, наверно, давно за¬были обо мне. Словно меня и не было никогда. А если и вспоминают иногда, думают, небось, что я тоже счастли¬ва, что и моя мечта исполнилась. И то, что меня нет с ними рядом - только доказатель¬ство этому. Наверно, они решили: я хотела стать не просто Твор¬цом заклинаний, полубогом, но самой богиней, госпожой Айей. И они ведь были бы готовы принять такую мечту. Даже Шамаша решили отдать мне в мужья, как будто я... - она шмыгнула носом, сдерживая готовые сорваться рыдания. - А Шамаш... Шамаш... Он...  Он ведь не знает, что это Лаль перенес меня за дни пути. И считает, что мне надоело сидеть в заточении в повозке, вот я и убежала… Обиделась на Него, на отца, на всех, и...  Я ведь уже убегала прежде... И вообще... - она тяжело вздохнула. - У Него  же тоже есть мечта..."
Тем временем на смену ночи пришло утро. Горизонт вспыхнул алой искрой пробуждавшегося солнца. Но этот свет горел только миг, спустя который погас, растворившись в холодном сумраке сне¬гов. Словно кто-то поднес зажженную лучину не к лампе с огненной водой, а ледяному снегу, и  она умерла, вместо того, чтобы дать жизнь.
Это было странное утро - безликое, бессердечное. Холод, ко¬торым от него  веяло, морозил не столько тело, сколько душу, которая дрожала, металась, стремясь в страхе спрятаться мес¬течко потеплее, побезопаснее. Глаза резали кусочки льда, толи проникшие в их пределы, толи возникшие в сокрытых в них озерах.
Мати заморгала, надеясь, что это прогонит резь, зажмурилась, несколько мгновений с силой сжимая веки, но ничего не помогло. Вот если бы протереть глаза рукой... Но для того нужно было вы¬тянуть ее из рукава, снять варежку.
"Б-р! - от одной мысли об этом ей стало еще холоднее. - Ну уж нет! Лучше идти с закрытыми глазами. Все равно дальше снегов пустыни не уйду. Да и смотреть тут не на что".
Ей все надоело. И – прежде всего - караван чужаков, который ни¬когда, даже если ей будет суждено остаться в нем навсегда, не станет для нее своим.
"А я и не останусь, - девушка ни на мгновение не сомневалась в этом. Не потому, что все еще верила, что ее найдут. Ну, конечно, эта вера была в ее душе по-прежнему жива. Иначе она давно бы покинула смертную плоть. И, все же… - Уйду в снега... В никуда... Как тогда, в детстве... Лягу в мягкую снежную постель... И зас¬ну... И мне приснится караван... И отец... И Шамаш... И все будет прос¬то замечательно... Как было... Было... - она стиснула зубы так, что они заскрипели. - Если осталось только это "было", пусть ничего и не будет вовсе! Так лучше! - ее губы задрожали, глаза наполнились слезами. Втянув голову в плечи, она тяжело вздох-нула. В груди было холодно и пусто. До тех пор, пока ветры не при¬несли, словно хрупкую снежинку, робкую надежду: - Но может быть... Может быть..."
Мати огляделась вокруг.
Ветры, касаясь снежных покровов, взбивали белый пух, подни¬мая в воздух пушистые хлопья, которые, медленно кружась, повисали над землей не то облаком, не то туманом. Казалось, их касание должно быть мягким и пушистым. Но стои¬ло подставить щеку - и вместо ласки пуха кожу царапало мно¬жество острых осколков льда.
"Если бы утро было солнечным, этот ледяной танец был бы прекрасен, - подумалось ей и глаза девушки наполнились грустью, гу¬бы едва заметно поджались. - Льдинки сияли бы в его лучах, перели¬ваясь всеми цветами радуги. И танцующие мерцающие огоньки были бы подобны звездопаду - тому мгновению чудес, когда каждый может за¬гадать свое заветное желание, зная, что оно исполнится... Я бы загадала... - ее взгляд, оторвавшись от земли, поднялся к небесам, ища в их бледных покровах отблеск луча мечты. - Быстрее вернуться домой! К родным, дорогим людям, к отцу, дяде, Сати, к моей малень¬кой Ашти... - великие боги, как же она соскучилась! По всем сразу и по каждому в отдельности. - И к Шамашу, моему дорогому, любимому, единственному... - девушка на миг зажмурилась, чувствуя, что глаза наполняются горячими, словно огонь, слезами. - Домой! - и не важно, что ее караван стоял у врат Курунфа - самого непонятного и оттого пугающе страшного из городов мира снежной пустыни. - Достаточно сделать шаг, нагоняя будущее, и страх уйдет...  - почувствовав горечь странной, не¬объяснимой боли, поспешила успокоить себя молодая караванщица: - Ничего, ничего, я со всем разберусь. Выясню, в чем там дело, что это за город такой - Курунф, - Мати с каким-то непонятным, необъяснимым упрямством вновь и вновь повторяла это название, оставившее в ее памяти чет¬кий, неизгладимый след - знак на белом покрове пустыни, ко¬торый не сотрет ветер, не оплавит солнце, не скроет под своим тя¬желым пологом вечность. Куфа и Курунф - она помнила имена лишь этих городов. - А Куфа не людской оазис. Может, и Курунф то¬же. Но даже если и так... Раз уж я не боюсь Мертвого города, то и этот не заставит меня дрожать от страха! - она выпрямилась, откинув голову назад. - Я войду в него! Разгадаю его тайну, и... Замки растают, словно были отлиты изо льда, врата откроют¬ся, подчиняясь словам заклятья, и я смогу не только выйти из его круга, но и вывести всех. Я должна! Должна вернуться! Потому что иначе... Нет, - она упрямо мотнула головой. - Иначе не может быть!" - ее глаза,  глядевшие в небеса,  искали в его божественных просторах защиту и опору.  Но не находили ничего, кроме еще одной пустыни - такой же серой и безликой,  как и земная.  Там,  где не светят ни солнце, ни луна, ни звезды, не место надежде.
-Ты опять не в повозке. Снова грустишь одна... - раздался низкий сиплый голос у нее за спиной.
Девушка не вздрогнула - она слишком долго шла его дорогой, чтобы не узнать хозяина каравана. Однако, в отличие от всех пре¬дыдущих раз, чужачка не отшатнулась от него, не ушла в сторону, ища покоя в одиночестве, а наоборот, потянулась навстречу, как робкое растение пограничья тянется к теплу и свету оазиса.
-Гареш... - она нуждалась в откровенном разговоре и потому об¬ратилась к нему по имени.
-Да, девочка? - караванщик тотчас отозвался. Он был рад, что гостья, наконец, заговорила с ним, и губы мужчины тронула едва заметная улыбка. Видя ее нерешительность, он добавил: - Ну же, смелее! - а сам при этом думал: "Вот и мое имя вписано в летопись времен. Остается лишь сделать так, чтобы добро нынешней легенды перевесило зло прежней..."
-Я могу спросить? – робко проговорила девушка.
-Ну конечно!  Спрашивай!  Я с радостью отвечу на любой  твой вопрос!
-Сколько времени пути было между нашими караванами?
-В последнем городе? Месяц.
-Месяц...И я уже месяц здесь... - она побледнела, нервно повела плечами, чувствуя, как страх холодом дохнул на душу. "Целый месяц! - но на этот раз страх очень быстро сменился какой-то странной слабостью. И потерянностью. - И меня никто не ищет... Некому... Все спят сном мечты... И не знают, околдованные этим сном, что меня нет рядом... - ей так хотелось плакать! Слезы принесли бы сердцу хоть какое-то облегчение. Но она не могла. И не потому, что не хотела показать свою слабость чужаку. И слезы были. Полные гла¬за слез. Вот только плакать она разучилась. Словно и не умела никогда. - Может быть, я не плачу потому, что слезы - последнее, что остается... Значит, еще не все потеря¬но... В конце концов, я сама! Сама буду их искать! И найду! Ведь они должны быть где-то рядом... " -  Почему же мы до сих пор не добрались до них? - слова, сорвав¬шиеся с ее губ, прозвучали как-то странно. И Мати не сразу поняла, в чем была эта странность, а когда поняла... Ее губ коснулась рас¬терянная улыбка: - "Я уже стала причислять себя к чужакам, а о сво¬ем караване говорить так, будто никогда не была его частью... - улыбка поблекла, став горькой. – А что если так оно и есть? Но я не хочу! Не хочу, чтобы все закончилось так! Не..." - ее мысли прервал голос хозяина кара¬вана.
-Вообще-то... - на миг он умолк, испытующе глянул на гостью, раздумывая, следует ли говорить ей то, что он собирался... С од¬ной стороны, зачем расстраивать? Но с другой... "Хуже, когда на¬деешься на что-то, чему не суждено сбыться". И он решился: - Ес¬ли ты ждешь, что мы встретимся с твоим караваном в снегах, то лучше не надо.
-Почему?-она была готова возмутиться. Ей показалось, что чужак сказал это специально, стремясь удержать ее в своем караване. "Он хочет,  чтобы я осталась здесь!  Чтобы они могли что-то сделать для меня, что-то такое, что обелило бы их в глазах Ша¬маша! А еще они хотят попасть в легенду! Но неужели они не понимают, что для этого мне нужно вернуться! Почему они не хо¬тят, чтобы я вернулась? Я..."
-Вспомни: караваны встречаются только если с идущим впереди происходит беда, - его глаза смотрели на нее с нескрываемой грустью. - Так было всегда. И встреченный караван считается дурным знаком, - чуть слышно добавил он.
По тому, как поджались губы гостьи, Гареш понял - до нее до¬шел смысл сказанного.
-Я не хочу и думать о беде, чтобы не накликать ее, - прошептала  Мати.
-Вот и не думай, милая, - поспешил увести спутницу бога солнца подальше от причинявшего немалые страдания ее душе разго¬вора караванщик, - давай лучше поговорим о чем-нибудь другом...
-О чем? - ее руки опустились. "О чем еще можно гово¬рить? И зачем? Раз ничего нельзя сделать..." - Гареш... Ты...
-Поверь мне, беспокоиться не о чем. Когда придет время, ты вернешься в свой караван. И не сомневайся в этом, как не сомнева¬юсь я.
-А ты не сомневаешься?
-Конечно! Ведь ты - любимица бога солнца!
-Почему же Он не приходит за мной так долго! - в ее глазах заблестели слезы.
-Может быть, такова была судьба...
-Я еще не прошла испытание! У меня нет своей судьбы!
-Но она ведь есть у нас...
"Да при чем здесь вы!" – готова была воскликнуть Мати, но вовремя прикусила язык, поняв, что чуть было просто так, между делом, не обидела этого в общем-то неплохого человека. И вообще…
- Судьба! - Мати не верила ей. Не хотела верить. Ей вообще всегда не нравилось это безропотное подчинение: "Так случилось, потому что должно было произойти. И незачем пытаться что-либо изменить, по¬тому что все равно ничего не удастся, лишь боги разгневаются на строптивца..." Девушка считала: "Надо бороться. Со всем. Всегда!" Хотя… Нужно было признать, что последнее время она все чаще и ча¬ще смиряла свой нрав, как она сама считала, готовя себя к тому мгновению, когда ей нужно будет найти свою судьбу чтобы жить дальше. "Потому что у каждого взрослого человека она должна быть своя судьба. Если, конечно, он свободен". - А если небожители хотят, чтобы я  осталась здесь навсегда? Что если мне придется пробыть у вас дольше... Дольше, чем... - она почти сказала:  "мне бы того хотелось", но вновь проглотила обидные для хозяина каравана слова.
Впрочем, чужак понял ее беспокойство и так. Хотя - несколько по-своему.
-До испытания остается не так уж много времени? Тебя это за¬ботит? Ты можешь пройти обряд здесь.
-Нет! - испуганно вскрикнула Мати. Одна мысль о подобном заставила ее нервно задрожать.
-Ну что ты, что ты! - Гареш хотел обнять девушку, но остановился, не решившись, боясь, что этим лишь сильнее напу¬гает ее, оттолкнет от себя. - Успокойся, - и он постарался вложить всю тепло и заботу своего сердца в слова, - я лишь хотел, чтобы ты знала: тебе не о чем беспокоиться. Господин Шамаш - Он ведь не только бог солнца, но и време¬ни. Он придет за тобой. И очень скоро...
-Но почему...
-Он не медлит. Поверь. Он...
-Он занят. Ты это хотел сказать? Я понимаю: у пове¬лителя небес множество забот и без меня... Или Он просто не знает, что я пропала... - она произносила вслух те мысли, которые страшили более всего, надеясь, что, если назвать их чужими, страх тоже станет чужим.
-Девочка, - караванщик осуждающе качнул головой. Его голос был строг, но ровно настолько, чтобы не напугать собеседницу, - не¬божители всеведущи. Ты не должна забывать об этом, если  не хочешь оскорбить богов преуменьшением Их могущества!
-Но Он мог решить, что я убежала са¬ма.
-У Него не было причины...
-Еще как была! Я ведь убегала и раньше. И не раз!
-Бог всеведущ, потому что знает истинное положение вещей. Так что не сомневайся…
-Почему же я до сих пор здесь?!
-Я уже говорил - может быть, так должно быть. Потому что тебе здесь безопаснее.
Девушка качнула головой.
-Ты не согласна со мной?  Но по¬чему? Такое объяснение самое вероятное.
-Нет, - она так не думала.
-Разве бог солнца совершил для тебя мало чудес, что ты сом¬неваешься?
-Он… Он мог решить, что я нуждаюсь в защите... В защи¬те не от человека или демона, но места, которое проклято... Если так, Он отправил бы меня подальше от каравана... Но -  много даль¬ше. У нас осталось немало друзей в тех городах, через которые мы проходили.
-Я уже говорил, судьба...
-Но я здесь не властью Шамаша! Всему виной Лаль! А Лаль - мой враг. Что бы он там ни говорил. И менее всего на свете его беспокоит моя безопасность.
-Видят боги, здесь тебе ничего не угрожает и я сделаю все возможное, чтобы...
-Я знаю, - мягко остановила его девушка, - ты уже говорил. Прости меня, Гареш, я вижу, ты думаешь обо мне больше, чем я са¬ма, но... Ты искренен со мной и я чувствую себя обязанной отве¬тить тем же. Я хочу поскорее вернуться домой. Это не потому что мне плохо здесь...
-Дома всегда лучше, чем в гостях, - понимающе кивнул хозяин каравана. - Могу я чем-то помочь? Конечно, мы все здесь только простые смертные, а  Хранитель каравана - маленький ребенок... Даже если мы расскажем ему все,  он  вряд ли поймет, чего мы хотим.
-Нет! Конечно же нет! - ей вообще не хотелось причинять неудобства…
-И, все же, может быть, есть что-то, что под силу и мне?
-Поговори со мной, - попросила она.
Караванщик улыбнулся и на короткий миг морщинки на его лице разгла¬дились.  И Мати вдруг захотелось улыбнуться ему в ответ. Нет, беспо¬койство не покинуло ее, но на душе стало легче. Потому что она была не одна... Ну, не совсем одна.
-С радостью, девочка, - промолвил Гареш.
-Если, конечно, у тебя есть время...
-Для тебя - сколько угодно. О чем бы ты хотела поговорить?
-О многом... О чем-нибудь... - собственно, ей было все равно. Лишь бы не слышать своих мыслей, не вздрагивать при приходе каж¬дой новой, ужасней предыдущей.
Гареш кивнул. Он не хотел торопить ее. Просто шел рядом.
-Уже утро, - взгляд караванщика скользнул взглядом по несколь¬ко просветлевшим небесам. - Скоро проснутся девочки...
-Мне трудно со сверстниками, - призналась Мати. – У нас все были или старше, или младше меня... Да и вообще, я всегда больше говорила с отцом и дядей Евсеем, чем с другими... За исключением Шамаша, конеч¬но... - как-то виновато глянув на чужака, она повела плечами, слов¬но говоря: "Прости, но это так. Я хотела бы избавить тебя от всех хлопот, но..."
-Бывает… А я, должно быть,  похож на твоего отца?
Первое, что пришло ей в голову - "Совсем нет!" Действи¬тельно, чужак выглядел иначе. Почти совсем старик. Нет, конечно, он был крепок телом и широк в плечах, но лицо -  морщинистое, совершенно высушенное ветрами, выжженное долгой дорогой. Слезящиеся глаза... Мати была почти уверена - если бы ей довелось увидеть караванщика без шапки, то она обнаружила бы се¬дые волосы, не просто припорошенные снегом, как у ее отца, но совершенно белые.
"Отец моложе...  И...  Его лицо такое родное, доброе... А чужак..."
Каким бы хорошим он ни был, ни хотел казаться, он все равно оставался далеким. И все же... Если не думать об этом... Если отрешиться от всех мыслей и чувств...
-Чем-то... - проговорила она.  И повторила: - Чем-то...  Ты тоже хозяин каравана. На тебе лежит та же ответственность.
-Нет, - качнул головой Гареш, - караван твоего отца особенный.
-Скажи... - она на миг прикусила губу. - Вот ты говорил: между караванами месяц пути... Но почему? Ведь тогда... Вы прошли тем же мостом, который создал для нас Шамаш, верно? Иначе не выбрались бы из плена трещины?
-Да. Мы решились. Еще не зная, что Он - бог солнца, но уже предполагая...
-Вы шли сразу же за нами?
Караванщик кивнул.
-Откуда же тогда это отставание? Ведь месяц - это немало!
-Вы шли очень быстро. Легенды говорят, что метели обходили ваш караван, даже ветра помогали, а не мешали, как нам.
-Но мы останавливались! Чтобы...
-Чтобы попасть в царство благих душ? И в край сновидений?
-Да, и потом еще...
-А мы вынуждены были пережидать метель... Не знаю, Мати. На¬верно, в пустыне не все дороги равны. Среди них есть те, которые длиннее и те, которые короче. Так или иначе, если к первому городу мы пришли через неделю после вашего ухода из него, то к последнему - уже месяц спустя.
-Значит, и сейчас путь мог удлиниться?
-Да.
-Гареш, - она вскинула на него голову, вспомнив нечто, показавшееся ей важным. Нечто, на что она прежде не обратила вни¬мание. - А следующий за вами караван...
-Мы никогда не встречались с ним.
-Но он есть, правда?
-Должен быть...  Кто знает, день пути между нами или целый год, все зависит... Не знаю, девочка. Может быть, если бы у нас оставалось право повернуть против солнца и мы воспользова¬лись им, то узнали б. Но что тебе за дело до него?
-Я только хотела спросить... Та трещинки... Она ведь легла от горизонта до горизонта. А магический мост, возведенный Шамашем, простоял только три дня...
-Если бы боги хотели, чтобы тропа караванов оборвалась, Они бы давно сделали это. А раз нет - разве какая-то трещина способна помешать Их планам? Она исчезла, едва исполнила свое предназначе¬ние.
-Какое? Открыть вам глаза?
-Не только нам.  Но и вам тоже.  Разве магический мост не был одним из первых знаков озаренья, позволивших вам понять, что тот, кого вы приняли за мага,  на самом деле - величайший из не¬божителей?
-Может быть... – Мати и не помнила, с чего началась эта вера. Она просто вошла в душу - и все.  – Выходит, у каждого каравана своя тропа?
-Конечно. Неужели ты не знала об этом?
-Знала... Просто... Никогда не думала... Дорога казалась мне мигом - следом, прочерченным полозьями повозок на снежном полотне. Мы уйдем - ветер сотрет все следы. И дороги не станет. И те, кто идет следом, проведут по пологу пустыни свою. Но на том же самом месте, где шли мы.
-Совсем нет. Раньше, когда было так много караванов, что в городах порой одновременно останавливалось и два, и три, и даже больше, они все равно не встречались в снегах.
-Но почему?
-Их дороги разделял не только день или миг пути, но и гори¬зонт.
-То есть?
-Ну... Как бы тебе объяснить... Вот. Представь себе, что мы - там, где мы сейчас есть, а второй каравана - по другую сторону горизонта. Он движется так же вслед за солнцем, как и мы, прибли¬жаясь к тому же городу, который отмечен на нашем пути. Но мы не видим их, а они - нас. Потому что тропа их каравана не совпадает с дорогой, оставленной нашими предками для нас.
-Так может быть... - ее дыхание перехватило, душа затрепетала, чувствуя близость разгадки. - Может быть, так оно и есть! И мой караван - за тем горизонтом!
Взглянув на гостью, караванщик улыбнулся:
-Ну, раз так, мы обязательно встретимся в ближайшем городе. Если, конечно, не случится нечто невероятное.
-Случится, - Мати опустила голову. Она не сомневалась в этом. "Иначе и быть не может. Потому что иначе у легенды не будет про¬должения. А дядя Евсей уже начал ее составлять..."  - А... А мы не можем посмотреть... Узнать…? - она глядела на караванщика с надеждой, что тот поймет все сам, без просьб, за которые пришлось бы потом слишком дорого платить, и поможет.
-Я не могу повернуть караван.  Однако, если хочешь, дозорные проверят.
-Да! - радостно вскричала девушка, с души которой точно камень свалился.
-Что ж... - его губы плотно сжались, отчего седина усов почти слилась с белизной бороды.
-Только до горизонта! Чтобы можно было заглянуть за него, не теряя из виду эту сторону! - поспешно заговорила она, понимая, что и так требовала от хозяина каравана очень много. - Я... Я не хо¬чу, чтобы из-за меня кто-то рисковал. В снегах так легко поте¬ряться...
- Мати, - он взглянул на девушку с сочувствием,  - но ты ведь помнишь: между нашими караванами не миг пути, а целый месяц, и...
-Нет!
-Так было в последнем городе. И мы вряд  ли сократили...
-Но мой караван стоит!
-Целый месяц? В снегах пустыни? - Гареш не смог скрыть удив¬ления. - Но почему?!
-Не в снегах! В городе!
-Девочка, - в его взгляде среди удивления были и искры опасе¬ния за гостью: уж не помрачился ли от отчаяния у нее разум? - Но здесь нет никакого города! И до ближай¬шего еще далеко... - он не хотел говорить этого, понимая, что, если Мати верила в то, о чем говорила, то и первая фраза стала для нее болезненным ударом, но он не смог сдержаться, слова просто рвались наружу.
Однако, к удивлению хозяина каравана, девушка приняла его слова спокойно, может быть даже слишком.
-Да, знаю, - кивнула Мати, - я пыталась сказать отцу. По карте его нет.  Но на самом деле... - она вдруг осеклась.  Ей подума¬лось: "А может действительно рядом никакого города нет? Именно об этом я и собиралась сказать ему…  Но как это возможно? Как можно так сильно поверить в мираж, чтобы он стал явью? Так страстно мечтать... Мо¬жет быть,  это и была мечта?  А Курунф - край ис¬полнившейся мечты... О чем мечтаем, то и видим... Мечтаем о горо¬де -  видим  город,  мечтаем о крае снежной пустыни..." И поэтому она спросила: - Гареш, ты знаешь, о чем мечтают люди твоего карава¬на?
-Конечно! Служить богу солнца! О чем еще может мечтать смертный, особенно тот, кому посчастливилось встретить на своем пути повелителя небес!
-Нет, я не об этом.  Это понятно.  Но...  О чем вы мечтаете для себя? Найти свой дом в одном из городов на вашем пу¬ти?
-Зачем? - он глядел на нее широко открытыми от удивления гла¬зами. - У нас ведь есть Хранитель. Конечно, сейчас он еще слишком мал...
-Если бы вы сказали о нем в любом из городов на пути, вам разрешили б остаться...
-Кто откажется принять наделенного даром и его семью? И, потом...  Мы проходили и рядом с мертвыми городами. А легенды говорят:  "магу  достаточно  коснуться  камня в ледяном замке и тот, сколь долог ни был его сон, сколь холодным ни каза¬лось дыхание, оживет, чтобы растопить лед и снег, возвращая тепло в оазис".
-Почему же вы не сделали этого?
-А вы? Почему вы не попросили бога солнца подарить вам город?
-Он - вечный странник. И не остался бы с нами.
-А кто по доброй воле сойдет с тропы повелителя небес? Да. Вот и мы... У нас есть все, о чем мы и не мечтали. И единствен¬ное, чего нам недостает - возможности отблагодарить господина Шамаша за Его милость и заботу. Так что... Ты уж, не обижайся на нас за чрезмерное вни¬мание. Наверное, даже назойливость.
-Нет! Что ты!
-Не надо, девочка. Я говорю это вовсе не в укор. Просто хочу показать, что прекрасно осознаю, как это может выглядеть со стороны. Но... Пойми и ты нас. Мы увидели в твоем приходе знак...
-Я понимаю, - Мати склонила голову на грудь. Ей стало немного не по себе. Вот ведь, отмахивалась от чужаков словно от мух, а те, оказывается, такие же люди, как и она. А может быть, даже лучше ее. Ведь они мечтают о служении, а она - о себе.
"Какая же я эгоистка! Думаю лишь о том, чтобы мне было хоро¬шо, спокойно...  А о том, что другим может угрожать опасность... Эх", - она недовольно поморщилась, качнула головой.
-Что-то не так? - заметив это, поспешил спросить караванщик.
-Все в порядке, Гареш. Все в порядке. Во всяком случае, пока... Гареш, вам не о чем беспокоиться, правда! У меня есть дар - предчувствовать беду. Рядом с вами ее нет.
-А с тобой? Поверь, я спрашиваю не из любопытства. Просто мне важно знать, нуждаешься ли ты в нашей защите, и если да...
-Нет, - поспешила успокоить его Мати.
-Ты уверена? - непонятно почему, продолжал настаивать чужак.
-Конечно! - кивнув головой, нервно бросила Мати, которую эти расспросы начинали раздражать.
-Как скажешь, - почувствовав это, хозяин каравана отступил. Он был немолод и на собственном опыте знал, что нет ничего более глу¬пого, чем, споря, настраивать против себя собеседни¬ка.
-Гареш... - ее голос звучал неуверенно, однако в нем больше не было напряженной нервозности, скорее какая-то задумчивость, слов¬но она и сама до конца не знала, о чем собиралась говорить, и слова рождались не в мыслях, а в речи.
-Что, девочка? - караванщик, пытаясь помочь ей, стал пытать¬ся угадать: - Думаешь о своих? О том, как бы вернуться? Не знаю, Мати, но может быть, раз ты уверена, что здесь не волей пове¬лителя небес и не нарушишь своим поступков Его планов... Может быть, тебе действительно стоит попытаться вернуться домой?
-Как! - о, если бы только такой способ был, она бы нашла его! Непременно! Но... "Что я могу? - ее плечи поникли, руки беспомощно повисли...-Если бы это был сон, я знала б, что - поскорее прос¬нуться. Но это не сон. А наяву... Наяву я привыкла, чуть что звать на помощь Шамаша! Уверенная, что Он непременно придет! Потому что не было ни разу, чтобы... - и вдруг в ее потухших посе¬ревших, став похожими на затянутое тучами небо, глазах вспыхнули искорки надежды. - А ведь действительно... И если я Его позову сейчас... Он придет! Он должен прийти, потому что... Должен, и все! Шамаш! Шамаш, где же ты! Шамаш! Ты мне нужен! Очень! Больше, чем когда бы то ни было! Мне страшно! Мне... - она вдруг осек¬лась, вспомнив... - Но мне ведь ничего не угрожает. Совсем ни¬чего... - девушка сникла. - Меня не от чего спасать. А раз так... О чем я прошу? Зачем? - Мати тяжело вздохнула. - Он придет… Когда смо¬жет... А я... Я пока буду ждать... Буду ждать столько, сколько нужно... Год, два...  - в ее глазах вновь вспыхнули слезы, девушка всхлипнула. - Хотя, конечно, у меня были другие планы на жизнь... Совсем другие... Но если Ты считаешь... Если хочешь, чтобы все было так, что же... Шамаш, - она продолжала мысленно говорить с богом солнца,  хотя и не была уверена, что Он ее слышит. Ей просто нужно было выговорится. Но никому более она не могла доверить свои тайные мысли и чувства. Только Ему и себе... Нет только Ему... - Шамаш, если я ошиблась и это не Лаль, а госпожа Айя перенесла меня сюда, я... Я понимаю, почему... Я не хотела, но... Шамаш, если такова Ее воля, я останусь здесь... Останусь... Но ненадолго... Я не смогу жить в этом караване... Я...  Я уйду к Ней... Я буду ее снежной служанкой... Пусть... Так я хотя бы буду рядом с Тобой... Рядом... Шамаш, я люблю Тебя! - и она с силой зажмурилась, сжалась, испугавшись своих собственных мыслей. - И чем дальше Ты, тем сильнее!  Сама не знаю,  почему... Пока Ты был рядом, мне хватало Твоего присутствия,  возможности видеть Тебя,  говорить с Тобой, знать,  что Ты идешь той же дорогой,  что и я,  что вокруг Тебя тот же край снежной пустыни. Сейчас же... Душа носится, слов¬но на крыльях обезумевшего ветра, бьется о небо и землю, не нахо¬дя покоя, сердце сжимается, готовое закричать от боли, а разум... Шамаш, ведь я не в силах сейчас думать ни о ком другом! Только о Тебе! Все остальное - лишь часть этих мыслей!"
-Я... Я так больше не могу! - вдруг сорвались у нее с губ.
-Что с тобой? Что-то случилось? - озабоченно спросил караванщик.
-Все в порядке!
-Но ты только что сказала...
-В порядке! И... Оставьте вы все меня в покое! - и она опро¬метью бросилась в снега.
-Мати...!
 
Глава 12
-А, не бери в голову! - небрежно махнул рукой Киш. - Подумаешь, какие дела! Я понимаю, если бы случилось что-то серьезное, а так... Чепуха. Все еще можно изменить... Наверное... Нет, наверня¬ка. Так что... Правильно я говорю?
Мати молчала. Она думала об отце, дяде, Шамаше, всех остальных, о том, как они сейчас, все ли с ними в порядке, не обманул ли Курунф их ожиданий. "В конце концов, ведь не может быть ничего страшного в том, что их мечты исполнятся. Все только об этом и думают - вот было бы здорово, если бы... А тут вдруг - о чудо! Хотя, конечно, и ничего хорошего тоже нет. Иначе Шамаш сказал бы мне: "Сними этот губительный браслет и будь счастлива, как все"... Нет, - она мотнула головой, поняв - это не так, - Он бы ничего не сказал. Потому что браслет призван защищать меня от слуг Эрры. И раз он действует, значит... Но тогда… Тогда значит, что в бе¬де все остальные. А я ничем не могу им помочь!"
Она с силой стиснула зубы, сжала кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
"Я должна вырваться отсюда! Должна вернуться домой! Долж¬на!"
И тут она услышала слова караванщика, которые вернули ее в настоящее. В его голосе звучал вопрос, а девушка почему-то решила, что он спрашивал именно ее. Тем более, что Нани и Инна молчали, глядя на нее, словно ожидая, что она скажет. А Мати не слышала разговора и потому не знала, о чем ша речь. Она растерялась, смутилась, чувствуя себя неуютно под пристальны¬ми взглядами ровесников.
Нет, сказать "да" или "нет", не зная, с чем она соглашается и что отвергает, она не решилась. Но был еще один ответ, за кото¬рый можно было спрятаться:
-Не знаю… Может быть...
Нани фыркнула, отвернувшись в сторону. Инна прыснула в ла¬донь. Лишь Киш продолжал глядеть на Мати, однако и его лицо не осталось безразлично спокойным. Брови чуть приподнялись в удивле¬нии, глаза округлились, словно услышал какую-то ошарашивающую но¬вость.
-Что?  Что-то не так? - вжав голову в плечи, спросила Мати. Ей стало не по себе. Она чувствовала себя неловко - всегда непри¬ятно, когда над тобой смеются, особенно – если не понимаешь, над чем. "Не над моими же словам, - девушка пыталась отыскать причину, но у нее не получалось. - Я не сказала ничего такого. Я вообще ни¬чего не сказала!"
-Все не так! - Нани смотрела на нее с вызовом. - Вежливые и вос¬питанные люди обычно не подслушивают чужих разговоров!
-Чужих?
-Ну да! То, что рядом говорят, еще не означает, что разгова¬ривают с тобой! Мы живем в одной повозке, но жизни у нас разные!
-Нани... - Киш глянул на подругу с осуждением.
-Что! Ну что я такого сказала! Правду! Причем ту, в которую верит она сама! Вот уже месяц твердит, что здесь ненадолго, что за ней вот-вот, ну прямо сейчас придет повелитель небес и заберет в свой солнечный замок!
-Я не говорила...
-Про замок - может быть, - перебив ее, продолжала Нани, - а все остальное - каждый день и не по одному разу. Все это время ты старательно убеждала нас, что только гостья. Ну вот, я согласна - чужая, так чужая. А с чужаками не говорят. И еще. Ладно, понятно, что порой, когда сидишь рядом, трудно не услышать, о чем шепчутся спутники. Ну там родители, пока живешь в их повозке. Услышал - и услышал. Все. Молчи. И может быть, никто не узнает о твоем проступке. А уж отвечать на вопрос, за¬данный не тебе - это верх неприличия!
-Прости...-покраснев, она сжалась еще сильнее.
-И уж вовсе глупо отвечать, пропустив вопрос. Это же просто смешно!
-Я не хотела...
-Не хотела она!
-Да ладно тебе, Нани, ничего же не произошло!
-Добренький ты больно, Киш! Все готов простить... Слушай, может ты в нее влюбился? А я-то думаю, что это вдруг: "Не бери в голову! Какие дела!"
-Так ты ревнуешь!
-С чего бы это! Я! Ревновать! Что ты вообще о себе возомнил!
-А вот я ревную, - вдруг проговорила Инна и головы ее друзей тотчас повернулись к ней.
Девушка сидела, рассматривая линии на своей ладони - тонкие, неровные.
-Ты что? - с непониманием глядя на нее, спросила подруга.
-Ничего!
-Ну ты... даешь! - во взгляде юноши зажглось восхищение. Его глаза смотрели на Инну совсем иначе, чем еще миг назад - оцени¬вающе. Красивая, смелая и, оказывается, неравнодушная...не ровно дышащая... "Занятно... - читалось в его глазах. - А что? - он выпрямился, расправил  плечи,  чувствуя гордость за себя. - Выходит,  я ничего", - не то чтобы он был влюблен в Инну...  Нет, конечно, был, даже, как ему казалось,  сильнее,  чем в Нани, вот только... Одно дело мальчишеская влюбленность и совсем другое... Он повернулся  к Мати.
-Ты ведь не слышала, о чем мы говорили, верно?
-Да все она слышала!
-Нани, ты только что ее обвинила в том, что она отвечает на вопросы, заданные не ей. И вот теперь поступаешь так же!
-Нет, не так!
-В чем же разница?
-В том, что мы - люди одного каравана, а она - чужая! Вот в чем!
-Пока чужая.
-Что? - глаза Нани подозрительно сощурились, а взгляд стал та¬кой злой и холодный, что, встретив его, юноша нервно дернул пле¬чами, однако продолжал:
-Скоро нам всем проходить испытание...
-Нам! Не ей!
-И ей тоже, - промолвила Инна, по-прежнему глядя в сто¬рону, - я слышала, как Гареш говорил - если она не сможет до совершеннолетия вернуться в свой караван, ей будет разрешено пройти испытание здесь.
-Но почему!
-Потому что она - Хранительница.
-Да какая она Хранительница! - пренебрежительно фыркнула Нани. - Ничего не может! Вон малыш - кроха, а теплом от него прямо пышет. А помнишь,  он зажег огненную воду в лампе одним взглядом, даже не коснувшись ее!
-Повелитель небес говорил: все рожденные в снегах  наделены даром. Значит, и она тоже.
-Ну да! Конечно! Дар у нее есть! Только бесполезный - предс¬казывать будущее! Глупо  знать, что что-то случится, когда ничего не можешь изменить. Потому что это  под силу  даже не всем небожителям...
-Ладно, Нани, хватит! Вон, чуть ли не до слез довела...
-Я не плачу! - поспешно проговорила Мати, щеки которой дейс¬твительно остались совершенно сухими, несмотря на всю боль, кото¬рая была в ее душе.
-Так ты... – Киш повернулся к ней, взглянул пристально настороженно. – Пройдешь испытание? Конечно, если так случится, что тебе придется ос¬таться в нашем караване...
-Остаться? - она мотнула головой.
-Нет, конечно, я понимаю - тебе не хочется не то что гово¬рить, но даже думать об этом. Я бы, наверно, на твоем месте чувс¬твовал себя так же, но... Мати, ты ведь понимаешь: в жизни всякое бывает. И не только хорошее. Может быть, боги решили испытать те¬бя...
-Давай не будем об этом! - взмолилась девушка. - Пожалуйста!
-Хорошо, хорошо, - поспешно согласился Киш. - Я только хотел спросить... Если так случится, ты... Ты не будешь против?
-Против чего? - она смотрела на него, не понимая, что ему от нее надо?
-Я же сказала: она не слышала нашего разговора! – вновь вмешалась в их разговор Нани. - Только что-то.  Ско¬рее всего - один вопрос!
Караванщик бросил на спутницу быстрый взгляд, в котором не¬довольство соединялось с осуждением. А затем продолжал, повернувшись к Мати.
-Мы говорили... - он был готов все повторить с самого начала. - О том, что случилось вчера.
-Вчера?
-Полноправные были на круге... Ну, - он неуверенно помял¬ся. - Это был не совсем круг  Потому что никто его не собирал. Все сами как-то собрались...
-Там говорили обо мне? - Мати затаила дыхание, так, словно в этот миг решалось ее будущее.
-Да.
-А почему тогда меня не позвали?
-Да потому что ты не прошла испытания! – взмахнула руками Нани. Весь ее вид говорил: - "Ну ни дура ли?" - У тебя нет права голоса! Как у рабыни!
-Как и у тебя! - не выдержав, резко бросила ей Мати. До этого мига она сдерживалась, прекрасно понимая, что девчонка специально подтрунивает над ней. Единственное, что ей было не ясно - зачем она это делала, с какой целью? Ну должна же быть какая-то цель! Не просто же так, лишь чтобы поиздеваться...
-Ну-ну! - губы Нани скривились.
-Они же не могли ничего решить за меня! За моей спиной! - де¬вушка повернулась к Кишу. В ее глазах был не просто вопрос, но и боль. - Ведь нет, правда? Я... Я не рабыня! И не сирота! У меня есть отец...
-Который неизвестно где!
-Нани, - Киш недовольно поморщился, - закрой варежку, а?
-Очень мило! Теперь ты будешь мне хамить? И из-за кого? Са¬мой дочери спутница бога солнца!
-Перестань!
-Это ты перестань! - Инна решила, что достаточно оставаться сторонним наблюдателем, пора заступиться за подругу. - Что ты затыкаешь ей рот? Она в своей повозке и вправе говорить все, что хочет! А если мечтаешь поговорить со своей невестой наедине - шел бы ты с ней ку¬да... подальше! - ее голос звучал зло, а глаза, стоило в них от¬разиться чужачке, вспыхивали такой ненавистью, которая была гото¬ва спалить все вокруг, точно пролившаяся огненная вода.
Ничего не говоря, Мати  двинулась в сторону полога.
-Ты что это? - окликнула  ее  караванщица.
Девушка лишь сильнее сжала губы. Она оставила все попытки справиться со злостью, которая просто переполняла ее. "Да, дар предвидения - абсолютно бесполезная ерунда! Вот если бы у меня была сила, я бы... А..." - она мотнула головой.
-Что трясешь головой, как олень? - губы Нани смеялись, однако глаза оставались совершенно серьезны.
-Лучше быть оленем, чем такой, как ты!
-Что же ты до сих пор человек? Попросила бы повелителя небес превратить тебя в олениху. Как ту рабыню.
-И попросила бы!  Если бы Он сейчас был рядом!  Только не  в  оленя, а в золотую волчицу!
-Не терпится перегрызть мне горло? Спрятавшись в шкуру свя¬щенного зверя, чтобы остаться безнаказанной?
-Да! Вот только будь Шамаш здесь, рядом, вы бы не посмели не то что говорить со мной так, но даже думать!
Она ждала, что ответом ей будет взрыв ярости, но услышала веселый, даже как могло показаться - довольный смех.
-Ну вот тут ты ошибаешься, - качнул головой Киш, продолжавший сидеть в своем углу. Было видно, что он вовсе не собирался поки¬дать повозку.
"Выходит, и ты не на моей стороне... - нахмурилась Мати. - Впро¬чем, чего еще я ждала? Они друзья, а я - неизвестно кто. При¬горшня снега, свалившаяся на голову и внесшая беспорядок в обыч¬ное течение жизни. Наверное, я бы первая осудила того, кто предал своего ради чужака... Точно. Я поступила бы именно так. И презирала бы его..." - она тяжело вздохнула, вынужденная признать, что Киш был ей симпатичен. Да... Он нравился ей все больше и больше. Однако о девушках она сказать того же не могла. Они раздражали ее уже одним своим присутствием. Но не могла же она прогнать караванщиц из их собственной повозки!
А Киш между тем продолжал:
-Ты просто их плохо знаешь. Скорее уж даже наоборот - будь господин Шамаш где-то рядом, они бы над тобой подтрунивали еще сильнее.
-Подтрунивали?! – пораженная, воскликнула Мати.
-Неужели ты не поняла? Они просто пытаются поддержать тебя, отвлечь от горьких мыслей! Хотя... Может быть, ты и права... Если бы Он был рядом, в этом не было бы необходимости. А так...
-Поддержать?! С каких это пор издевательство...
-Ну вот еще! - возмутилась Нани. - Издевательство! Издеваемся мы совсем по-другому!
-О да! - хихикнула Инна. - Видела бы ты ее тогда! "Да, дорогая, да, милая, да, ненаглядная!" Просто расцеловать готова! А за спи¬ной... - она поморщилась. - Ну ты сама понимаешь. Числу всевозмож¬ных пакостей и гадостей нет числа. Начиная с дохлых снежных крыс под подушкой и опрокинутых плошек с водой прямо на одеяло, до по¬резанных кофт и штанов и потерянных варежек.
-Что смотришь с таким удивлением?  Неужели сама не забавлялась подобным образом с теми, кто противен твоей душе? - караванщицы вели себя так, словно говорили о совершенно обыденных вещах.
-Нет! Никогда! - испуганно прошептала Мати.  Она и представить себе не могла, что возможно нечто подобное. Ей и так было плохо в этом караване, но едва девушка представила себе, что с ней случи¬лось бы нечто подобное, стало вообще тошно.
-Ну это потому, что ты идешь в караване спутников бога солн¬ца, - Киш наклонил голову. Было ясно, что он прекрасно понимал, о чем говорили его спутницы, хотя сам придерживался несколько дру¬гих представлений о мести и всем таком.
-Конечно, при Нем никто не осмеливался вести себя так, - Инна бросила быстрый взгляд на Нани, чтобы, уловив еле заметный кивок подруги, понять, что говорит все правильно.
-Но если бы ты спросила тех, кто постарше... Во всех карава¬нах, обычных караванах, ваш не в счет, все одинаково. Да что караванах - в городах то же самое...
-А вам приходилось...? - любопытство пересилило страх и Мати решилась спросить.
-И сколько раз! - хмыкнула Нани. Ее взгляд стал задумчив, плотно сжатые губы поб-леднели, лицо сделалось серьезным и очень печальным, таким печальным, словно в прошлом ей пришлось пережить нечто, до сих пор причиняв¬шее ей боль. - Не думаешь же ты, что я родилась такой жестокой? Все эта жизнь! Будешь мягкой - тебя съедят.
-А Инна...
-Ей можно. Рядом со мной. Потому что я защищаю ее. И Киша тоже. Никто не хочет связываться со мной - себе дороже. Вот и их не трогают. Или ты веришь, что они просто так терпят меня, что им нравится моя резкость?
-Мы привыкли... - вздохнул Киш.
-Они терпят меня - потому что я им нужна. А они нужны мне. Чтобы хоть с кем-то время от времени быть самой собой. Чтобы не забыть, какая я на самом деле.
-Но... Вы уже почти взрослые... Кто сейчас-то... – непонимающе глядя на собеседников, пробормотала девушка
-До тех пор, пока ты не станешь старухой, всегда найдется кто-то, кто будет старше. А, потом, младшие тоже не лыком шиты. Особенно когда их много.
-Мати, жизнь - она страшная штука. И выживать почти всегда значит бороться.
-Конечно, любимице бога солнца можно не знать всего этого.
-Нани, у нее другие проблемы.
-Да знаю я, Киш! Небось, тоже читала легенды! Только это сов¬сем другое! Хотя... Как я могу судить! Ведь, читая легенды, знаешь, что все уже закончилось, все испытания и страхи позади. Да и происходит все не с тобой… А како¬во так жить...
-Вы... Вы испытывали меня все это время?
-Можно и так сказать, - переглянувшись, ответили ей караванщи¬ки.
-Чтобы узнать...что я не такая, как все?
-Мы знали, что ты не такая. Просто... - Нани на мгновение задумалась. - Помнишь, что случилось в прошлый раз?
-Когда меня чуть было не убили?
-Да что могло с тобой случится! Наделенная даром да еще под защитой бога солнца!
-Но вы говорили, что чувствуете свою вину...
-Взрослые. Они верят, что виноваты. Перед господином Шамашем. Они винятся перед тобой, чтобы простил Он.
-А вы - нет? Считаете, что ни при чем?
-Мы были детьми! Которых как раз учили слепо следовать зако¬нам, боясь больше самой смерти любого шага в сторону от их тропы!
Мати опустила голову на грудь. Она начала пони¬мать. - А Шамаш говорил - дети выше всех законов мироздания...
-Не совсем так, - качнул головой Киш и поспешил исправить собеседницу, старательно повторяя каждое слово так, как оно было записано в свитке легенды: - "Все законы мироздания, данные богами, написанные людьми - не важно, - все они подчиняют себе лишь взрослых. Дети вы¬ше их".
-Это то же самое.
-Может быть. Но данная господином Шамашем заповедь достойна того, чтобы выучить наизусть каждое сказанное Им слово.
-Да... Наверное...
-Тебя увел повелитель небес, - продолжала Нани, - а мы оста¬лись.
-Вам, наверно, пришлось несладко…
-Мягко сказано! Ты и представить себе не можешь, как нам досталось от роди¬телей! Киш неделю отлеживался. А нас с Ниной обрили наголо. Ко¬нечно, под шапкой не видно, лысая ты или нет, но все ведь знали и смеялись. И потом в городе... Вместо того, чтобы праздно¬вать, мы сидели в повозках родителей, боясь нарваться на чью-то злую шутку.
-А когда в караване узнали, что вы - спутники бога солн¬ца... - Инна тяжело вздохнула, качнула головой - нет, ей даже вспо¬минать об этом не хотелось.
-В общем, нас снова наказали. По второму разу. И припоминают до сих пор.
-Словно мы во всем виноваты!
-Но то, что сказал тогда Шамаш, относилось и к вам! - воскликнула Мати. - Ведь вы тоже были детьми!
По повозке прокатился нервный смех.
-Ты бы объяснила это все хозяевам каравана!
-И, желательно, в прошлом. Сейчас-то уж что!
-Вы хотели мне отомстить? - с сомнением переводя взгляд с одного собеседника на другого, спросила девушка.
-Только об этом и мечтали! - фыркнула Нани с таким видом, словно все было совсем не так, скорее наоборот.
-Я... Я ничего не понимаю! - пробормотала Мати. Действительно, она окончательно запуталась.  В чем правда, в чем обман? Где нас¬тоящее, реальное, а где - только игра?
-Мы так и думали.
-Нани, - девушка повернулась к заводиле этой маленькой групп¬ки, понимая, что главное – ее слово и речь остальных - не более чем отражение или повторение. - Я... Простите меня за то, что случилось с вами тогда!
-Ладно, - караванщица не стала отнекиваться, убеждая гостью, что на самом деле та ни в чем не виновата, что они сами всему ви¬ной.
-Но если вы не мстите мне сейчас, зачем все это? Почему вы так жестоки со мной?
-Чем быстрее ты поймешь, что снежная пустыня - не край бла¬гих душ со всеми его чудесами, что боги далеко, а люди - вот они,  рядом, и куда опаснее всех демонов Губителя,  чем холоднее станет твое сердце и толстокожей душа, тем легче тебе будет жить дальше.
-Вы... Вы хотите, чтобы я ушла из вашего каравана? - не слыша ее слов, спросила она. Ей вдруг вспомнилось случившееся с Шуши и Ханом, когда их не приняла волчья стая. - Вы...  Хотите, чтобы я вернулась туда, где мое место?
Ее собеседники переглянулись.
-Ты что, не слушала меня? Или слышала лишь то, что хотела услышать? Мы только о том и говорим, что тебе нужно найти себя здесь!
-Но я совсем не собираюсь оставаться у вас навсегда! - вскри¬чала Мати.
-Вот опять! Что за упрямая девчонка! - всплеснула руками Нани. -Ну объясните ей кто-нибудь, наконец! Может быть, вас она услышит!
-Сколько тебе остается до испытания? - почему-то спросил ее Киш.
-Недолго.
-А точнее?
-Зачем это тебе? Не завтра и не послезавтра, а все остальное...
-И все же?
-Я не считаю дни!
-Да? А мы  вот считаем. Мне - тридцать восемь.
-Киш, эта точность действительно ни к чему. Важно дру¬гое, - начала Нани, но затем замолчала, знаками показывая ему, чтобы он продолжал.
-Да, наверно...  В общем... Ты знаешь, что такое обряд испы¬тания?
-Нет, - честно призналась Мати.
-Нет... - караванщицы переглянулись. - Хорошо...  То есть ничего хорошего в этом нет. Ладно... - девушки перевели взгляд на Киша.
-Ну конечно, - вздохнув, проворчал тот, - как что-то рассказы¬вать - то я...
-Не хочешь - только скажи! Я могу и сама! - воскликнула златоглазая.
Юноша глянул на девушку с удивлением. Он ожидал подобного замечания от Нани, собственно, даже нарывался на него, но никак не от Инны. А поэтому, растерявшись,  замолчал. Но всего на мгновение. Спустя которое продолжал, как будто последние фразы не были сказаны вовсе.
-Значит, так. Если вкратце, испытание - это такой обряд, когда человек встречается со своей судьбой. Караванщики - те, кто сам уже прошел испытание...
-Полноправные, - кивнула Мати.
-Что? - он глянул на нее.  Замечание гостьи прервало слаженный ход его объяснений и ему потребовалось несколько мгновений на то, чтобы вновь поймать цепь.
-Собираются полноправные...
-Да. На круг. И читают молитвы, призывающие богов. А потом особое заклинание, в словах которого заключена просьба даровать стоявшему в центре круга свою судьбу.
-И все?
-Ну... Не совсем... Иначе обряд назывался бы посвящением, а не испытанием. Дело в том, что свою судьбу надо заслужить. И сделать первые шаги по прочерченной ей тропе. А эти шаги - самые трудные... Но это сейчас не важно. Не об этом речь. О другом.
-Ты пытаешься мне объяснить, что караванщики не станут соби¬рать круг ради чужачки?
-Да нет же! - всплеснул руками Киш. - При чем здесь это! Прос¬то...
-Не надо, - вдруг попросила она.
-Что не надо?
-Не рассказывай ничего.
-Но...
-Я поняла главное - мне нельзя проходить испытание в вашем караване. А почему - не важно.
-Но причина всегда важна!
-Не для меня.
-Дело в том, - он все-таки сделал еще одну попытку объяс¬нить, - что в каждом караване свои заклинания. И молитвы, зовущие небо¬жителя, тоже свои. И...
-Я сказала - не важно!
-И еще. В круг вводят родители.
-Да, я помню...  Дядя Евсей говорил... Поэтому сирота не мо¬жет пройти испытание.
-Если ее не удочерят.
-И... Я здесь одна...
-Гареш думал об этом. Он готов принять тебя в свою семью.
-Ну уж нет! - вскричала девушка, а затем, немного подумав, смутилась, поспешила извиниться: - Простите меня, пожалуйста! Я вовсе не хотела кого-то обидеть! Вы... Вы предлагаете мне много больше, чем принято давать чужаку - вы готовы принять меня в свою семью... Я же веду себя как неблагодарная тварь... Просто... Я не могу даже думать об этом. Ведь у меня есть отец. И принять друго¬го, это... Отказаться от своего отца… Я... - ее глаза напол¬нились слезами. - Получается, я предаю его!
-Громкие слова! - хмыкнула Нани.
-Громкие?! - она была готова взвиться. - Я говорю то, что чувс¬твую! Если тебе это кажется смешным - смейся! Но не жди, что пос¬ле всего этого я поверю заверениям о том, что ты беспокоишься обо мне!
-Еще чего не хватало! Я что, твоя мамочка!
-Но ты говорила...
-Ничего я такого не говорила!
-Мати, почему ты не хочешь, чтобы тебя удочерил Гареш? - спро¬сил Киш, возвращая ее к прежнему разговору.
-Я уже сказала...
-Все совсем не такое, каким кажется на первый взгляд. Ты никого не предаешь.
-А что же  тогда я делаю!
-Просто пытаешься выжить! Проходишь испытание, вот что! Жизнь - она ведь самое главное испытание, верно? И твой отец знает это. Я уверен:: больше все¬го на свете он хочет, чтобы ты жила.
-Но какой ценой!
-А какой ценой? Какой? Что, собственно, в этом такого? Ты ведь будешь этой... удочеренной! всего каких-то несколько мгнове¬ний, а потом...
-Да хоть одну снежинку мгновения! Я не предам отца!
-Тогда ты станешь рабыней каравана.
-Нани! - Киш был готов броситься на нее с кулаками.
-А что я сказала? Ну что такого я сказала? Правду, только и всего!
-Но... - начала Инна, однако караванщица прервала ее.
-Что - "но"?! Какое тут может быть "но"! Если ее никто не удо¬черит, то некому будет ввести в круг, если ее некому будет ввести в круг, она не пройдет испытание, а если она вовремя не пройдет испытания, у нее не будет своей судьбы! Значит, она будет рабы¬ней! Вот и все!
-Нет! - сквозь зубы процедила Мати, полная уверенности - "Не быть этому!"
-Как это - "нет"! И каким, интересно, образом ты сможешь это изменить? Или ты станешь частью нашего каравана, или - никем!
-Шамаш найдет меня прежде...
-Не надейся! Если повелитель небес не сделал этого до сих пор, значит, у Него другие планы. Может, ты надоела Ему, может, чем-то нарушила Его волю, прогневала...
Мати прикусила губу.
"А ведь верно. Я постоянно что-то делала не так. Особенно в отношении Его. Упреки вместо благодарности. Дер¬зость вместо почтения. А сколько раз Он оказывался перед лицом опасности, принимая на Себя мою беду?" - она тяжело вздох¬нула
-Значит, я права, - удовлетворенно кивнула Нани.
-Я все равно не стану рабыней! Я лучше уйду в снега! - ее го¬лос был полон решимости, губы сжались в тонкие бледные нити, страх покинул сердце, оставив лишь  какое-то нервное возбуждение.
-Это только сказать легко: "Уйду в снега"! - усмехнулась Нани. - А ты попробуй, сделай!
-И сделаю! - она готова была убежать  прямо сейчас.
Но возглас Киша остановил ее.
-Прекратите вы, обе!
Девушка сникла, сжалась в комок. Ее душа была готова кричать от боли. И только губы молчали.
-Сам перестань! - в отличие от гостьи,  Нани, наоборот, замолчать была уже не в силах. Она кричала, махая руками, наклонившись вперед с таким видом,  словно, скажи юноша еще хотя бы слово, набросится на него,  готовая придушить. - Вот ты как заботишься  о ней, да?  Желая ей смерти?
-Нет! - глаза Киша сверкнули и вглядывавшейся в них в ожида¬нии ответа Мати показалось, что в них кроме решимости была еще и яростная ненависть, которая, обладай она пламенностью демонской злости, испепелила бы ту, на кого был нап¬равлен взгляд.
-Что зыркаешь? Что? - Нани тоже заметила эту вспышку, однако не испугалась - разозлилась еще сильнее. - Ты что, не понимаешь? Она ведь готова исполнить свою угрозу, если что-то пойдет не так, как ей хочется!
-Вот именно! - процедила сквозь зубы Мати, однако если кого она и ненавидела в этот миг, то никак не Киша.
-Конечно, - презрительно глянула на нее караванщица, - эта ведь дура - не просто верит в богов, знает, что Они существуют на са¬мом деле, а не только в ее вере! Она... Она влюблена в Них! И уверена, что смерть приблизит ее к Ним. И при этом совсем не беспокоится о том, что это будет только сон тени!
-Тень тоже может чувствовать! И служить!
-Да сколько угодно! Только боги ненавидят, когда смертные решают за Них, когда жить, а когда умирать, крадя у небожителей Их право выбирать пути и судьбы! Убей себя - и ты очень быстро поймешь, какую ошибку совершила! Тебе дадут это понять! Заставят понять!
Опустив голову на  грудь, Мати молчала.
"Шамаш не любит даже разговоры о самоубийстве. Он считает его страшным грехом.  Совершивший этот шаг может потерять все: и вечный сон, и покой души... "
А Нани продолжала, не особенно утруждая себя подбором слов:
-Ты, конечно, дура...
Глаза Мати вскинула голову, открыла рот, чтобы сказать все, что думала о своей собеседнице, но не успела, поскольку та продолжала:
-Но не настолько же, чтобы не понимать этого! И раз так - можешь говорить все, что угодно, но ты никогда не сделаешь ничего  подобного! Никогда!
-А вот и сделаю! - она с силой сжала кулаки.  Злость наполнила душу. Она перестала понимать, что происходит, что говорит, и, главное, зачем. Словно была какая-то неведомая сила, заключен¬ная в ней, но не подвластная, наоборот, властвовавшая ею, которая в этот миг управляла словами и направляла поступки.
-Ну, давай, карты тебе в руки! Иди! Прямо сейчас! Ну!
-А вот и пойду!
-Конечно, ты же любимица бога солнца! Ты убеждена, что стоит тебе оказаться перед лицом беды и Он, бросив все, кинется тебя спасать! А если нет? Если ты совсем не такая особенная и неповторимая? Если ты - такая же, как все? Ах да, ты ведь рожденная в снегах, а, значит - наделенные даром! Но помнишь, что говорят легенды: "Наделенные даром и Хранители - не одно и то же". Если, конечно, ты понимаешь, что это озна¬чает. Ведь сила может быть разной. И такой слабой, что ее не хва¬тает даже, чтобы зажечь лампу с огненной водой, так, какая-нибудь безделица, вроде способности угадывать грядущее.
-Нани, хватит… - заметив, как побледнела гостья, Киш попытался утихомирить Нани, но та разош¬лась не на шутку и ее не смогла бы остановить и толпа духов.
-Перестань затыкать мне рот! - прикрикнула она на спутника. - И вооб¬ще: я не с тобой говорю! Что ты слушаешь чужой разговор? Что вме¬шиваешься в него? Что, кто-нибудь спрашивал твое мнение?
-Нет, но...
-Нет - так заткнись! - переведя дыхание, она повернулась к Мати. - Будь у тебя настоящая, стоящая сила, ты бы не нужда¬лась постоянно в помощи господина Шамаша! Повелителю небес не было бы необходимости постоянно тебя спасать! 
-Ее сила может просто спать до времени... – не вполне уверенно проговорил юноша. - До тех пор, пока она не коснется священного камня в одном из городов. И вообще,  ты не думала, что, может статься, просто небожитель, Который наделил ее даром, не хочет, чтобы сила проявилась до установленного Его волей мига?
-И что еще? Что еще ты придумаешь для того, чтобы утешить ее?
-Это ты придумываешь! Не я! - Киш, наконец, сделал свой вы¬бор, решив встать на сторону чужачки. Решение далось ему с трудом. И эта тяжесть, замешанная на стыде за свой страх и вызванное им промедление, теперь, когда все осталось позади, прибавляла ему уверенности и решимости стоять на своем до конца.
Нани только презрительно фыркнула.
-Я так и знала! Что ты слабак! И, едва представиться возмож¬ность, предашь меня! И ради чего, Киш? Подумай своей дырявой го¬ловой: ради кого? Бывшей любимицы повелителя небес?
-Почему бывшей?
-А, значит я права! В этом дело! Слышишь, Мати, он совсем не бескорыстен. Ему что-то, от тебя нужно... Что-то... Как многим здесь - по крайней мере, попасть в легенду, а то и - на глаза богу солн¬цу. И ради этого он готов драться со мной. Ради этого, чужачка, а не ради тебя!
-Откуда тебе знать...
-Вот знаю - и все!
Губы Мати дрогнули, едва заметно шевельнулись.
-Что ты там шепчешь?
Ответом ей была тишина, в которой, спустя какое-то время, послышался смешок Инны.
-А ты что смеешься? - резко повернулась к ней Нани.
-Не бойся, не над тобой. Просто... - она хихикнула. - Со стороны ваш спор выглядит таким забавным!
-Да что ты понимаешь! - возмутился Киш. Нет, он и не ожидал понимания или, тем более, поддержки от той, которая всегда была лишь тенью Нани, хотя и более красивой, но и глупой.
-Во всяком случае, больше, чем ты! - фыркнула Нани. - Хотя тебе следовало бы!
-Почему ты так ненавидишь ее?
-Ненависть - слишком сильное чувство. Для нее. Это скорее... Хотя, может быть. Я уже говорила об этом. Но если ты не слы¬шал, что же, я повторю. Она родилась в таком же караване, как и мы. И ничем не заслужила особенного пути,  особого положения!
-Но я не виновата... - прошептала Мати. Она хотела сказать... Объяснить, что не напрашивалась на такое особое положение, не молила бога солнца соединить свой путь с тропой каравана, что все произошло случайно... Но хмурый, полный презрения взгляд Нани заставил девушку умолкнуть, прикусив губу. В конце концов... Какая разница? Чужач¬ка ведь все равно не станет ее слушать. Да и...
"Мне все равно, - мысленно твердила она, - все равно..." - хотя все было и не совсем так. Но, может быть, со временем ей и уда¬лось бы убедить себя в этом. Вот только времени ей никто давать не собирался.
-Не виновата она! - губы Нани скривились.
-Это был выбор бога солнца, не ее! - попытался заступиться за Мати Киш. Но эта попытка была робкой, да и бессмысленной, потому что как никто другой юноша знал, что его спутница привыкла жить только своим мнением, не считаясь со слова¬ми других.
-Но главное – другое, - караванщица не собиралась останавливаться. - Ей было оказано огромное дове¬рие. Та, в образе которой повелитель небес видит смертных. Та, которой было позволено еще при жизни служить небожителю…
-Нани, в конце концов! Так нельзя - говорить о ней так, словно ее здесь, рядом и нет вов-се...
-А что такого? - удивленно хлопая длинными черными ресницами как ни в чем не бывало, спросила Инна, весь вид которой был -сама невинность.
-Да, что такого? - подхватила ее подруга. - Что я сказала? Ничего особенного. И вообще, я ведь не ей говорила. И нечего слу¬шать чужие разговоры... На чем я остановилась? На служении... Да... Продолжаю, - она говорила это совсем не потому, что ей нужно было время, чтобы поймать нить разговора. Просто, прежде чем ска¬зать что-то новое, Нани хотела убедиться, что собеседники поняли, к чему будут сказаны эти слова. -  И что же? Она оправдала это доверие? Нет! Из-за нее, ее глупости, трусливости... не знаю, че¬го еще... не важно, почему, главное - из-за нее господин Шамаш был ранен своим собственным слугой - драконом,  а священный зверь Его божественной супруги,  госпожи Айи и  вовсе умер!  Из-за нее Он мог покинуть землю,  разочаровавшись в людях, мог уничтожить все вокруг, решив, что если все смертные такие, то не заслуживают жизни, что... Всякое могло случиться, вот что!
-Я... - Мати втянула голову в плечи, сжалась, словно ожи¬дая удара плетки. Ей было больно. Очень. Потому что упрек был справедлив, ведь она сама считала, что виновата.
"Смогу ли я когда-нибудь избавиться от этой боли, этой ноши?  Или буду всегда носить ее с собой? И даже в вечном сне буду вспоминать и плакать...плакать... Если мне будут даны слезы. Ведь они - тоже утешение, чтобы заслужить которое нужен хотя бы взгляд прощения... Но умереть... - она вздохнула. - Мне не хотелось бы причинить боль Шамашу..." - ведь ее смерть могла расстроить бога солнца. Во всяком случае, ей хотелось верить,  что так и будет.
Так или иначе, Мати решила не торопиться: "Уйти в снега я всегда успею. И... Может быть, этого и не понадобится..." - она так привыкла верить в чудо, что не сомневалась: оно обяза¬тельно произойдет в тот самый миг, когда будет особенно нуж¬но, и даже сейчас, пережив и веру, и сомнение, не прекращала надеяться.
Киш опустил голову на грудь, помолчал несколько мгно¬вений, затем поднял взгляд на Мати:
-Не хочешь немного прогуляться?
-Да! - Мати рванулась к пологу. Ей не терпелось поскорее выб¬раться из повозки, в которой ей было тесно и так плохо, как, на¬верное, не было бы в черных пещерах владений госпожи Кигаль.
-Идите, идите, - зло  крикнула им вслед Нани. - Муж и жена!
После этих слов Мати покраснела ярче зари и выскочила из по¬возки так быстро, как если бы за ней гналась свора демонов. Прыгая вниз, в снег, она как-то неловко ступила, заскользила по снежному насту и, как ни пыталась удер¬жаться на ногах, непременно упала б, если бы оказавшийся рядом Киш не успел схватить ее за руку.
-Осторожно, - отводя ее чуть в сторону от невидимой линии тро¬пы, по которой шли повозки, тихо сказал молодой караванщик.
Мати взглянула на него с благодарностью. И не столько за эту протянутую руку, на которую она оперлась, сколько за поддержку души, духа.
-Спасибо тебе, - прошептала она тихо, чтобы не услышали остальные и не засмеялись. А она почему-то была уверена, что над ней будут смеяться. Обязательно. Непременно. И от одной мысли об этом хотелось сжаться в комок. А еще лучше - забиться в норку снежной крысы.
-Не за что, - он улыбнулся, подмигнул, пытаясь подбодрить ее. - Эти две стервы... Не обращай на них внимания, - юноша хотел еще что-то добавить, но умолк, заметив, что девушка болезненно поморщилась. - Что? Что-то не так?
-Так нельзя.
-Что? Говорить правду? Они - две снежные змеи, которые шипят у себя в норах и  выползают из них только для того, чтобы ко¬го-нибудь ужались.
-Шамаш говорит, что не правильно обсуждать людей у них за спиной.
-Ты считаешь, что мне следовало бы сказать это прямо им в лицо? - хмыкнув, Киш качнул головой: - Себе дороже.
-Нет, я просто…
-Передаешь слова повелителя небес? Что ж... - Киш пожал плечами. - Раз бог солнца так считает... Я постараюсь следовать Его заповедям. Но не могу обещать, что у меня получится. Это... Должно быть, это очень сложно.
-Да, - она даже сделала попытку улыбнуться. - Я знаю. У нас тоже не всегда получается. Всякий раз находится тот, кто срывается, и... - на этот раз улыбка получилась более откровенной.
-Тебе тяжело здесь?
Она кивнула.
-Одиноко?
Еще один кивок.
-А они только мешают, тревожат твою душу, не дают покоя даже в миг тишины, потому что остаются мысли, которые проникают и во сны...
-Все верно, - Мати тяжело вздохнула. Да, именно так она себя чувствовала. Конечно, ей было странно обнаружить понимание там, где она совсем не ожидала его найти. Но... В конце концов, ведь именно этого она ждала, об этом мечтала все последние дни. К чему доискиваться до причин?
-Я понимаю тебя. Ох как понимаю! Мати, пока я не очень-то могу тебе помочь. Я... Я не могу пойти против Нани и Инны. Это... - он криво усмехнулся. - Это почти то же самое, что убе¬жать в снега в метель. Может быть, даже хуже. Что - что, а жизнь портить они умеют.
-Неужели уже было... - Мати не могла поверить. Что бы там ни было, как бы жестоки девушки ни были к ней... "Они вправе. Я ведь чу¬жачка. Но со своими... "
-Да. И не раз. Сперва, пока мы были еще маленькие, из-за нее одна девочка... не умерла, хвала богам, нет, но... в общем, еще немного, и она убежала бы в снега.
-А... Кто она?
-Ты ее не знаешь. Она умерла. Ну, когда мы стояли в снегах пустыни и голодали. Вот так. Хорошая была девчонка. Моя сверстница. Потом. Из-за нее чуть насмерть не забили  рабыню. Нани потеряла колечко. А оно было дорогим. Пода¬рок отца. И вообще... Она испугалась, что ее будут ругать, вот и сказала, не долго думая, что эта рабыня украла.
-Но это ужасно!
-Да, - он опустил голову на грудь, продолжая тихим голо¬сом. - А самое ужасное знать все это и быть не в силах поме¬шать, защитить...
-Почему? Она ведь не хозяйка каравана! А даже если бы была - существует сход, на котором...
-Мати, ты что! Я такой же не прошедший испытание, как и ты! Кто будет меня слушать? Все лишь разозлятся - "что это за парень такой, неспособный поставить на место дев¬чонку?"
-Поэтому ты и молчишь? Стыдно жаловаться?
-Еще как!
-Но мне-то ты сказал.
-Ты - другое дело.  Ты поймешь: я... Я не трус. И не сла¬бак. Просто... В душе я очень мягкий человек.
-Да.
-Но, все равно, тебя я в обиду не дам! Обещаю!
-Как ты сможешь! - горько воскликнула она, мысленно добавив: "Если я сама не могу... А ведь я сильная!" - во всяком случае, Мати привыкла так думать о себе.
-Скоро испытание.
-Это ничего не изменит! Даже... Даже если я пройду его, - ей было невыносимо думать об этом, однако... "Если не будет другого выхода...  Если до тех пор за мной не придут... Нани жестока.  Я ненавижу ее за это, но она права: порой лучшее, что смертные могут сделать, это быть искренними са¬ми с собой..."
-Все будет иначе!
-Мы останемся в этом же караване. Я - в повозке с Нани и Инной, чтобы молить богов поскорее даровать им мужей, семьи, которые полностью захватили бы их, не оставив времени на окружаю¬щих.
-Я не оставлю тебя! Мы... Мати, мы поженимся! Сразу же. Мои отец с матерью и  те, кто согласились стать твоими приемными родите¬лями... Они уже говорили об этом. О том, что так будет правиль¬но...
-Нет! - в ужасе отшатнувшись от него, вскрикнула Мати.
-Я... Неужели я тебе так противен?
-Совсем нет! Ты... Ты очень симпатичный... И... И даже очень мне нравишься...
-Тогда в чем же дело? Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Я... Ради тебя я стану твердым. Я должен, я буду! Потому что мне придется защищать семью!
-Но...
-Мы достаточно узнали друг друга. И... И вообще, ведь быва¬ет, что женятся те, кто знакомы  всего несколько го¬родских дней... И даже говорят: "Самые прочные семьи там, где одного из супругов ведет разум, а другого сердце. Ибо две страсти горят ярко, но быстро сгорают, не оставляя ничего. Два расчета связывают крепко, но счастья дают мало. А так... Так - самое что надо..." Я, конечно, не знаю, но... Мы могли бы довериться  мудрости старших, и...
Мати растерянно смотрела на него. Все те дни, что она прове¬ла в чужом караване, девушка приглядывалась к нему, искала его дружбы. Ей так хотелось иметь настоящего друга! У нее... В сущ¬ности, у нее никогда не было друзей. Среди смертных, конечно. Но Шамаш... Шамаш - это совсем другое. Он - бог! И супруг госпожи Айи. И... Она поджала губы. Нет, ей было слишком больно думать о Нем. "Особенно сейчас. Лучше думать о Кише..."
Вот если бы он предложил ей дружбу, она бы с радостью при¬няла ее. Но ведь он говорил о нечто много большем... О... О заму¬жестве? Великие боги! Она задрожала. Зубы нервно застучали друг о друга, пальцы сжались в кулаки.
-Тебе холодно?
-Н-нет... - неуверенно ответила она.
-Мати, ты... Я понимаю: ты не можешь дать мне ответ прямо сейчас. Но я хочу, чтобы ты знала: ты нравишься мне. Очень.
-Ты... Ты тоже нравишься мне... - в ее глазах была боль. Боль¬ше всего на свете девушке не хотелось расстроить и, тем более обидеть его, но... Она даже думать не могла о замужестве. Это... Это было так странно... И страшно. - Но я не могу! Я... Я... Отец уже обещал меня... другому... - она решила спрятаться за тем, что было в какой-то мере правдой.  - Это... Это было сделано при свидетелях, и...
-И ты дала согласие...
-Я не могла сказать "нет"!
-Конечно. Я понимаю: не прошедшие испытания не имеют права что-либо решать самостоятельно. Чем родители часто и пользуются, навязы¬вая то, что они называют хорошей партией. Но... Но ты ведь не любишь его?
Услышав эти слова, Мати вздрогнула, ей хотелось воскликнуть: "Нет же! Как раз наоборот! Я люблю Его! Так силь¬но...Так..." Однако промолчала.  Ведь иначе ей пришлось бы объяснять... А она не могла.
Между тем Киш продолжал:
-Если... Ты... Твое сердце не занято, и... В нем найдется место для меня... Я... Если ты пройдешь испытание в нашем карава¬не... Тогда ведь решение твоего отца не будет иметь над тобой власти... И... Но... Но я пойму, если ты откажешь мне... Особенно ес¬ли... Ну... Если за тобой придут из твоего каравана, прежде чем ты станешь частью нашего. Может быть... Вообще...
-Киш...
-Не говори сейчас ничего. Пожалуйста. Все, о чем я прошу: подумай над моими словами. И... И помни: что бы ты ни ответила, у те¬бя есть в этом караване друг. Я... А сейчас мне, наверно, лучше уйти. Увидимся! - он смущенно улыбнулся ей на прощание и пос¬пешно зашагал в сторону повозки холостяков.
А Мати глядела ему вослед с сочувствием. Девушке было жаль этого паренька.  И еще сильнее - жаль саму себя. Она со всей ясностью и очевидностью понимала безвыходность своего положения. Это чувство... Ничто, даже страх, не был способен с ним сравниться.
Нет, она и не рассчитывала стать женой небожителя. Иногда мечтала, но всегда понимала, что это невозможно. Од¬нако, влюбившись всем сердцем в бога, разве могла она теперь хотя бы подумать о том, чтобы стать женой простого смертного?
Обычная жизнь. Как у всех…
Когда-то, в окружении сказки она мечтала о чем-то подобном, но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с этой ожившей мечтой, ей стало страшно. Именно страшно. До дрожи, паники и отчаяния. Потому что Мати не хотела и думать о том, что ее жизнь будет обычной, такой же, как у всех окружающих, что в этой жизни не будет места чуду, сказке, магии... Не будет уже никогда...
"Потому что это обычный караван… Нет, конечно, я могу сохранить чу¬до в своей душе, но только отказавшись от обычной человеческой жизни. Ведь если я откажу Кишу, вряд ли кто-то ко мне еще посватается. Решат, что я слишком гордая... А если я соглашусь..." - вздохнув, Мати качнула головой. Стянув с руки варежку, она, не чувствуя хо¬лода, поднесла ладонь к лицу, потерла щеку, по которой так и не потекли слезы.
Она просто не знала, что делать. Единственное, что она сейчас могла - оставить все, как есть. И подождать: может быть, все как-нибудь само собой  образуется.

 
Глава 13
Над пустыней в диком, безумном танце носились ветра, вырывая белые клочья из густого мехового одеяла, ук¬рывавшего уснувшую вечным сном землю. В посеревших небесах не бы¬ло видно ни прощальных ало-огненных лучей заходящего солнца, ни молочного, медленно текущего света луны. Да и вообще, во всей этой чехарде и метании среди сгустков не то дыма, не то тумана, было трудно понять, что это, над головой - действительно небеса или продолжение земли, которая, в отсутствии горизонтной грани, не скрывалась за ней, а загибалась вверх, заполняя собой все вокруг.
-Задерни полог! - донесся до Мати недовольный голос Нани. – Нам холодно!
-Лампа горит так ярко, что способна согреть... – начала оправдываться девушка. Действительно, в повозке, несмотря на то, что полог был задернут не достаточно плотно, ос-тавляя узенькую щель, к которой и приникла чужачка, не ощуща¬лось даже дыхания прохлады. Однако никто не собирался ее слушать:
-Задерни, тебе говорят!
Вздохнув, Мати послушно выполнила приказ, затем повернулась к спутницам… И в тот же миг ее сердце сжалось от боли, гла¬за наполнились горючими слезами обиды, а душа застонала от жуткого чувства одиночества, приправленного нервным привкусом оби¬ды.
Те, с кем она была вынуждена делить повозку невест, дождав¬шись, пока чужачка выполнит их команду, демонстративно, прямо пе¬ред ее носом задернули внутренний полог, отделяя ее от себя. Теперь она не могла видеть их, лишь слышала приглушенные голоса, шепот и  смех. А ведь это так неприятно - знать, что говорят именно о тебе, не сомневаться – что опять какую-то га¬дость, и не иметь никакой возможности защититься от враждебных упреков.
Мати упрямо поджала губы. И чего ради она должна оправдываться, когда ни в чем не виновата? Да и какой смысл? Кто станет ее слу¬шать? А даже если услышат, лишь воспользуются ее словами, чтобы еще раз обсудить, посмеяться, обидеть.
"Лучше молчать, -  Мати сжала кулаки, - сидеть в сторонке и мол¬чать, не давая им повода. И вообще не замечать их. Словно их и нет вовсе. Никто ни о чем не говорит. А  кто и говорит - то не здесь и не обо мне..."
Шло время. Одно мгновение, другое, третье... Мысли, приходившие в голову, были одна  мрачнее другой.
"Нет! - наконец, не выдержав, мотнула она головой. - Нужно чем-то занять себя, иначе я точно свихнусь! Вот только чем?"
Право же, было множество вариантов. Убежать в снега, напри¬мер.
"На метель-то глядючи? - эта мысль была слишком рез¬кой даже для нее. - Уходить  нужно только имея на то вескую причину, - твердо знала она, - также как и призывать госпожу Айю... В сущности, это ведь одно и то же, - во всяком случае, так было для нее. Мати верила: - Богиня снегов не прощает злоупотребляющих Ее благосклонностью, навязывающих Ей себя  против желания небожительницы... Если бы Она хотела, чтобы я ушла в снега, то давно позвала бы меня, зная, что я услышу Ее зов... Услышу... Подож¬ди-ка! - ей пришла в голову занятная идея. - Я ведь Творец заклина¬ний... Во всяком случае, дома все так считали... Наверное,  это была мечта... Ну... Кого-то из каравана... Вообще-то, она не должна была исполниться, потому что браслет Эрры защищает меня от чар Его слуг, но... Ладно, давай считать, что я все-таки Тво¬рец заклинаний, - так было нужно для продолжения рассуждений. - Если я сложу заклина¬ние..."
Эта мысль показалась девушке не просто интересной - дельной. Сначала Мати думала обратиться к госпоже Айе. Она была почти уверена, что сможет убедить богиню снегов позволить ей вернуться в свой караван.
"Матушка метелица ведь не хочет моей смерти. А тут я умру, точно умру! И даже скорее, чем в снегах пустыни. Потому что... "  - Мати всхлипнула. Ей было очень плохо в чужом караване. Хуже было разве что в драконьем городе, и, особенно потом,  на пути из него. С тем  ничто  не  могло сравниться. И девушка ничуть не сомневалась, что даже в подземных пещерах мрака ей было бы лучше.
"Если бы... Если бы небожители сказали тогда: "Покинь свой караван - раз и навсегда, и ничего из того, что должно случиться, никогда не произойдет",  я бы,  не медля ни мгновения, так и поступила. Но сейчас, когда я, наоборот, должна быть в своей повозке... - она поджала губы. - Это нечестно!"
Однако... Мати была достаточно взрослой, чтобы понимать - в жиз¬ни слишком много несправедливостей.
"Нет, если с кем из небожителей я и хочу поговорить, так это с Шамашем".
Действительно. Как она не подумала об этом раньше?
"Он, должно быть, беспокоится обо мне. Ведь я исчезла, никого не предупредив. И не важно, что я не собиралась никуда уходить, скорее даже наоборот, но... - но, если подумать, это ее не извиняло.  - Мне просто необходимо найти способ сказать Ему… - и Мати решилась: - Попробую сочинить заклинание для Шамаша. Нет, - она покраснела, поняв, что сморозила глупость, - не заклина¬ние, конечно - молитву. Заклинают ведь тех, кого хотят подчинить себе - демонов, духов и призраков. Богов же молят. Осо¬бенно Шамаша… Может быть, Он услышит меня, поймет, как Он мне нужен... Что я... Что я на все готова, лишь бы Он позволил мне  вернуться... Даже  идти тенью последней рабыни.  Лишь бы..."
В ее глазах блеснули слезы. Рука же, пошарив рядом с собой, натолкнулась на свиток - Гареш еще в первые дни дал ей несколько листов чистой бумаги и угольный карандаш, чтобы она могла записы¬вать все, что покажется ей важным. Только у нее никак не доходили руки. До сих пор...
"Что ж..." - пожевывая губу, Мати несколько мгновений размышляла, теребя край листка, затем развернула его.
"Я непокорна и горда
Была всегда...
Слова стали складываться как-то сами собой, одно цеплялось за другое так, словно  вместе с ним и родилось.
С тобой - всегда.
Я презирала слово "нет"...
Ну что за блажь! Ну что за бред!
Я обходила стороной
Тебя  луной... Ох, бог ты мой,
Виной всему любовь и страх.
Что будет все совсем не так,
Как мне б хотелось, что придет
Разлуки год, обид черед:
Что мы расстанемся, когда
Растает день мой без следа...
Но нынче мне уж все равно,
Что было сном, что будет сном.
Я об одном прошу: "Позволь
Мне быть с тобой, любимый мой!"
Она старательно выводила символ за символом. Их рисунок был четок и красив. Удивительно, обычно у нее получалось все совсем не так - словно ветер чертил по покрову снегов. А тут...
"Наверное, что-то действительно получилось... – в глазах Мати была грусть. - Только не молитва. Так объясня¬ются в любви, а не... Эх! Вечно у меня все не так, как нужно! Что с предсказанием,  что с заклинаниями...  И правильно,  что у меня нет настоящего дара Хранителя. Если бы был, я б умудрилась натворить столько бед...! Хо¬тела бы согреть, а вместо этого спалила бы все к демонам!" - ее пальцы быстрым, заученным движением свернули  свиток, рука засунула его поглубже под подушку.
Сначала  она хотела взять и сразу же порвать лист, но потом пожалела.
"Пусть это не молитва, но тоже что-то... что-то, в чем те¬перь живет частица меня..."
Несколько мгновений Мати сидела, бездумно глядя в пустоту и теребя край одеяла. Потом, забыв о том, сколько ей лет, девушка сунула палец в рот и начала сосредоточенно грызть ноготь, совсем как малень¬кий ребенок, еще не доросший до того возраста, когда родите¬ли начинают шлепать за это по губам, отучая от дурной привычки.
Вокруг воцарилась тишина, в которой был слышен лишь хруст снега да скрип повозки.
"Девчонки, наверно, уснули... - решила Мати. - Странно, ведь еще рано, а они обычно засиживаются до полуночи, шепчась о чем-то..." - она не стала добавлять - "мешая мне спать", - хотя это было именно так.
Она была не такой, как Нани и Инна. И эта несхожесть прояв¬лялась подчас в самых неожиданных вещах. Вот, например: Мати всег¬да ложилась рано, еще на закате, сразу после ужина. Но так же рано и вставала - землю еще укутывала ночная мгла, в которой вели-чественной госпожой шествовала по небу луна, и было еще далеко до рассвета. Чужачки же, наоборот, казалось, только вечером и начи¬нали жить: что-то делали, обсуждали, бегали в гости или звали к себе. И при этом бывали очень недовольны, когда Мати случайно бу¬дила их до полудня.
Это было так неудобно - подстраиваться под них! Ей никак не удавалось выспаться, она чувствовала себя все время разби¬той, полусонной, и Мати даже начало казаться, что ей перес-тали сниться сны потому, что она просто не успевала заснуть к их приходу, вновь и вновь опаздывая на встречу.
"Может быть, сегодня, наконец... "
Она осторожно приоткрыла полог повозки, выглянула наружу. Ветер стих. И даже немного потеплело. Дыхание снегов было свежим, дурманящим и таким спокойным, что Мати не смогла сдер¬жать зевок.
"Как же мне хочется спать! " - она чувствовала себя так, слов¬но за месяц, проведенный в чужом караване, ни разу не сомкнула глаз.
Мати быстро надела полушубок, натянула на ноги валенки со сне¬гоступами.
"Выскочу на мгновение, а потом сразу спать".
Она торопилась, мечтая о сне, придумывая на ходу, что бы ей могло присниться.
"Сказочный мир. Полный чудес... Такой, как тот, в котором я была на день рождения... Вот бы вернуться во сне в тот день, пе¬режить его еще раз, с самого начала - того мига, когда я просну¬лась, и до позднего вечера, когда, усталая, уснула, прижимая к груди Шуши... Тогда все было иным... Я была иной... Мир казался таким прекрасным... Несмотря на все беды, которые жили в нем... "
Мати была почти уверена - если ей удастся заснуть, думая об этом, она сможет призвать свой сон-мечту. Нужно  было только очень постараться, не потерять нить, сохранить чувс¬тво, которое полнило сладостью дух.
"Это не сложно, - подбадривала она себя, быстрой серой мышкой забираясь обратно в повозку. Одна рука поспешно задернула полог, в то время как вторая уже расстегивала одежду, - у меня все по¬лу..." - она замерла на половине слова, половине движения, едва увидела чужачек, сидевших на ее одеялах. Нани держала в руках только что вытащенный из-под подушки свиток.
-Отдай! - дико вскрикнув, Мати бросилась к ней, но Инна схватила ее за руку, оста-навливая на половине пути. Девушка попыталась вырваться, но тщетно: удивительно, какой силой оказалась на деле та, которая виделась всего лишь красивой дуроч¬кой.
Она забилась зверем, нанизанным охотником на копье, а ее спутницы по повозке только смеялись.
-Посмотрим, что тут у нас, - Нани начала разворачивать свиток.
-Не смей! Это мое! - кричала, продолжая сопротивляться, Ма¬ти. - Боги...
-Боги? - брови Нани приподнялись в наигранном удивлении, в то время как ее губы скривились в усмешке. - При чем тут боги?
-Они покарают вас!
-За что? Мы не совершаем ничего предосудительного!
-Вы... Вы крадете...
-Она еще оскорбляет! Ты слышишь, Инна?
-Да, - процедила сквозь стиснутые зубы ее подруга, которой с каждым новым мигом становилось все труднее удерживать чужачку. Но она тоже не собиралась сдаваться.
-Если кто-то что-то записывает, значит, хочет, чтобы прочли другие.
-Нет!
-Не нет, а да! Какой иначе смысл переводить драгоценную бу¬магу, созданную силой Хранителя?
-И вообще, - подхватила ее мысль Инна, - все слова, которые об¬рели знак, не просто могут, но должны быть прочитаны! Это их предназначение!
-И наше тоже!
-И нам уже давно пора выполнить свое предназначение! Читай, Нани!
-Нет!
Но караванщицы только презрительно фыркнули.  Они играли.  И эта игра казалась им все более и более забавной.
-Читай же, Нани! Не томи!
-О да, я готова!
"Я непокорна и горда
Была всегда...
-Забавно! Это что? Легенда о самой себе?
Я об одном прошу: "Позволь
Мне быть с тобой, любимый мой!"
-Нет, подруга, это не легенда, это - признание в любви!
-Потрясающе! Любовь - и легенда! Такого не было со времен великого Гамеша!
-Тогда все было наоборот. Он любил, и...
-И вообще - тогда это было...
-Ведь это был Хранитель.
-И не простой Хранитель.
-А тут...
-Фу-фу!
-Фу! Кому это может быть интересно?
-Да никому!
-Вот только... Хотелось бы мне знать, в кого это влюблена наша загадочная гостья?
-Какое вам дело! - процедила сквозь зубы покрасневшая от ярос¬ти и смущения девушка.
-Просто так!
-Просто так!
-А, вообще, это ведь не важно, правда, Инна!
-Конечно, Нани! Это должен быть кто-то из ее родного каравана. А, значит, она никогда не вернется к не¬му.
-И если останется здесь, то выйдет за другого.
-Точно! Даже если будет против! Хозяева каравана не упустят шанса породниться… А-й! - Инна вскрикнула от боли. -  Эта мышь еще и царапается! - выпустив чужачку, она быстро поднесла руку к вспыхнув¬шей огнем щеке, взглянула на ладонь - она испачкалась алым. - До крови! - взвыла девушка. - Если ты изуродовала меня... - Инна оттолкнула от себя девушку с такой силой, что та, отлетев в угол повозки, ударилась спиной о край сундука так сильно,  что ей  в  какой-то миг даже показалось: внутри что-то лопнуло, сломалось, залив сознание жуткой болью.
А Инна уже была рядом.
-Да я тебя…! - ее пальцы вцепились в волосы.
-Остынь! - вынуждена была прикрикнуть на подругу Нани.
-Но она изуродовала мне лицо! - та была взбешена и готова на все.
-Нет!
-Что нет? Ты видишь это? - она сунула руку прямо в лицо своей спутницы.
-Я вижу это! - та ткнула пальцем ей в щеку.
-Ай! Больно же!
-Не скули!
-Она оцарапала мне лицо!
-Всего лишь царапина! А ты можешь ее серьезно покалечить!
-С каких это пор ты заступаешься за чужачку? И в такой мо¬мент! Это выглядит как предательство! Это и есть предательство!
-Мы хотели только пошутить! Пусть все и остается шуткой!
-Ха-ха! Мне почему-то совсем не хочется смеяться!
-Вы... - очнувшись, Мати зашевелилась, застонала от боли. - Вы сломали мне спину!
-Разве? Почему же ты тогда шевелишься? У нас в караване был один. Чинил полозья. Но что-то пошло не так. В общем, повозка рухнула прямо на него. Вытащить его вытащили. И он даже был еще жив. Но не мог и пальцем двинуть. Вот у не¬го действительно была сломана спина. А ты... Ты больше притворяешься!
-Я не... - начала она, но умолкла, поняв, что все ее сло¬ва, даже самые искренние, пропитанные болью как слеза солью, бу¬дут только высмеяны. Девушка тяжело вздохнула, поморщившись, ше¬вельнулась, отодвигаясь от жесткого угла сундука, подтянула ноги к животу, надеясь, что так боль будет слабее, но она только уси¬лилась. И Мати вновь выпрямилась.
-Ладно, пошли  спать, - окинув  ее  презрительным  взглядом,  проговорила Нани.
-Если утром на моей щеке будет хотя бы пятнышко – пеняй на себя! - угрожающе проворчала Инна, однако последовала вслед за подругой. - Всю шутку испортила.
-Ну и пусть. Зато теперь мы знаем ее тайну. Любовную тайну!
-Я...
-Что ты? - резко оборвали ее чужачки.-Что ты можешь? Расцарапать мне все лицо?
-А еще укусить! Она ведь мышь! А мыши кусаются! Так что дер¬жись от нее подальше! Мало ли что ей взбредет в голову!
-Я - Творец заклинаний, и...
-Ты слышала! Она! Творец заклинаний! – они прыснули от смеха.
-Животики надорвешь! Ой, держите меня, я больше не могу! - Нани согнулась пополам.
-Это правда! - Мати же была готова заплакать. Обида смешалась со страхом, а стыд с брезгливостью. В же груди все росла и росла ярость, такая сильная, что, казалось, еще мгновение - и она, вспыхнув костром ярче солнца, сожжет все вокруг. - И если я сложу слова...
-В заклинание, да? Что же ты до сих пор этого не сделала?
-Вместо того чтобы царапаться?
-Нани! Не напоминай мне об этом, а то...
-Что? Тоже сочинишь заклинание? У нас тут одни Творцы закли¬наний! - фыркнула она.
А Мати глядела на чужачек, и ее губы все сильнее сжима¬лись.
"Ну хорошо же! -  глаза наполнились алой дымкой злости. - Хоро¬шо! Сейчас... Сейчас я вам покажу! Я... Я отомщу за все те обиды, всю ту боль..." - ей страшно захотелось заставить их страдать, хотя бы в половину того, как страдала она.
-Пусть все как в зеркале назад
Оборотится, встретив взгляд,
Который... - она остановилась, чувствуя себя, словно бежала куда-то быстро-быстро и вдруг, со всего маху налетела на стену-невидимку, преграждавшую путь.
-И это все? - глаза ее спутниц, в которые в то мгновение, когда прозвучали первые слова заклинания, на¬чал вползать страх, стоило ей замолчать, вновь развеселились. Они смеялись даже громче, чем их губы, которые были заняты другим: - А где гром с небес? Или что там должно быть? Вон даже метель утих¬ла.
-Неудачница! - фыркнула Инна.
-Неудачница! - пренебрежительно бросила Нани. - Пошли.  А то мо¬жет быть это заразно! - и они двинулись в сторону своих одеял.
-Подождите! - вскрикнула им вслед Мати.
-Что? - те остановились. - Ты придумала продолжение?
-Интересно будет послушать. Особенно гром среди ясного неба. Я никогда прежде не слышала...
-Я тоже.
-Так что же, Творец заклинаний? Мы ждем!
-С нетерпением!
-Почему вы так жестоки? В чем я виновата? Я ведь ни¬чего не сделала!
-Я говорю - неудачница! - скривилась в усмешке Нани. - Ей был дан шанс, о котором можно только мечтать, а она умудрилась все испортить!
-Точно! Ну что еще тебе от нас нужно?
-Отдайте свиток! Пожалуйста! - она сдалась, перестав сопротив¬ляться, готовая на все, что угодно, любые унижения, лишь бы вернуть его.
-Попроси получше! - сразу поняв это, ухмыльнулась Инна.
-Да ладно, хватит, - Нани широко зевнула. - А то спать очень хо¬чется. Прямо невмочь! - она снова зевнула, а потом небрежно швырну¬ла Мати свиток, не сказав даже "забирай".
-А-ах, - Инна тоже зевнула. - Ты права, подруга. Я чувствую себя так, словно уже наполовину сплю!
-Странно это, вроде только что совсем не хотелось...
-Не забивай себе голову ерундой.  Сон - он от богов. Если он пришел - значит, такова воля госпожи Айи.
-Да будет воля Ее.
-До  самого пробуждения от вечного сна.
-До пробуждения, - и, завершив обычный обряд отхода ко сну, они провели ла¬донями по лицу, смахивая с него словно капельки пота следы минув¬шего дня, освобождаясь от прошлого ради грядущего.
-Да будет Ее воля... - сама не зная  почему,  повторила  Мати, потом всхлипнула, потерла глаза, из которых так и не пролилось ни одной слезы. 
"Плохо, как же мне плохо!" - ей хотелось кричать от боли, ре¬веть, выть, рвать волосы, а она не могла даже заплакать. Потому что слезы... С тех пор, как она увидела стены Курунфа, они замерзли в глазах, прев¬ратились в кусочки льда, огненного льда, которые все время тлели угольками, выжигая душу.
Мати шевельнулась, стараясь дотянуться до отлетевшего в сто¬рону свитка, глухо вскрикнув от резкой боли в ушибленной спине.
"Хорошо хоть они не поняли, кому я признавалась у люб¬ви, - мелькнуло у нее в голове и это была единственно хорошая мысль. - Если бы они только узнали...  - ей было и подумать страшно о том, как бы она чувствовала себя, если бы эти стервы узнали о Шама¬ше. И стали  смеяться, издеваться... - Я бы не выдержа¬ла. Убежала бы в снега... А сейчас... - она нахмурилась. - Интересно, почему на этот раз у меня не получилось с заклинанием-молитвой? - нет, она не особенно верила, что в сложенных ею словах будет си¬ла. Все-таки, она не была настоящим Творцом заклинаний, а... Мати и са¬ма не знала, кто она. - Они правы. Я неудачница. Хотя... Может быть, и хорошо, что так. Потому что... Не знаю, смогла бы я жить, если бы этой силой, этим даром убила... Пусть даже самых мерзких, противных людей на свете. Потому что... Дар не может, не должен убивать... - она зажмурилась, боясь са¬мих мыслей об этом. Хотя еще каких-то несколько мгно¬вений назад она только об этом и мечтала - чтобы их не стало, готовая заплатить всем, чем угодно. – Дура! - сжав губы, прошептала она. - И трусиха! Ничего-то ты не можешь! Только мечтать…
В это миг Мати ненавидела себя так сильно, что даже почти желала себе смерти. 
Обычно когда она думала о вечном сне, ей становилось страшно. Не потому что она не верила, что смерть - не конец, а лишь сон, как раз наоборот - верила. Так же сильно, как верила в богов, сущест¬вование которых, конечно же, не вызывало у нее и тени сомнений. Как может сомневаться в этом человек, который идет тропой бога солнца? Она верила - поэтому и боялась. Ей не хоте¬лось засыпать навсегда, ведь пробуждения придется ждать целую вечность, которая, кто знает, как долго продлиться. Она боялась поте¬рять себя вместе с душой, которая должна будет уйти в под¬земный мир. Что если она не вернется и потом, после пробуждения? И какой она вернется? И вообще, так было - и все. 
Но на этот раз она чувствовала себя иначе. Мысль о смерти несла в себе покой. Даже подумалось, что это - лучшее решение всех ее проблем.
"Не будет боли. Не будет забот..."
Не будет вообще ничего, за исключением сна - но это ее бес¬покоило куда меньше того, что случится  утром, когда ей придется проснуться.
"Они ведь не забудут. И вновь начнут издеваться... – Мати тяжело вздохнула. - Ладно. Это все будет только утром... Утром... Станет совсем невмоготу - вон они, снега пустыни, сделай незаметно в ночи несколько шагов в сторону - и все..."
-Это неправильно, - донесся до ее слуха голос. - Смертный не должен звать смерть.
-Кто здесь? - Мати вскинула голову, огляделась вокруг - и с облег¬чением вздохнула, увидев, что больше не сидит в повозке. Вокруг блистал своим ярким светом полный зелени и цветочных  ароматов мир сновидений.  Рядом же,  на причудливом камне, чем-то походим на трон,  восседал Лаль. - А, это ты... - наверное, впервые за все время их знакомс¬тва, Мати была даже рада видеть повелителя сновидений.
-Просто чудо какое-то, - поняв это, довольный, хмыкнул Лаль, - знал бы, что чужаки так благотворно на тебя подействуют, дав¬но бы перенес в другой караван.
-Благотворно? - вместо того, чтобы броситься на него с кулака¬ми в приступе ярости, она лишь как-то укоризненно снисходительно взглянула на него.
-А как же иначе! Ты только сейчас начала жить.
-Разве прежде я не жила?
-Нет. Это была не жизнь. Вернее - не жизнь смертного. Это была легенда.
-Мне нравилось жить легендой.
-Может быть. Это занятно. Но не правильно.
-Почему?
-Любой смертный рождается с каким-то предназначением.  Боль¬шим, маленьким - не важно.
-А разве легенда - не...
-Нет, - грустно улыбнувшись, Лаль качнул головой. - Ты, конечно, можешь мне не верить, но это так.
-Откуда ты знаешь? Ведь ты - не смертный, ты бог!
-Вот именно - бог.  А боги, видишь ли, они всеведущи. Но ты мне все равно не веришь, что бы я ни сказал, как бы искренен ни был при этом.
-Верю - не верю... - Мати вздохнула. - Какая разница? …А я так и думала, что это ты... - вдруг проговорила она.
-Я? - брови Лаль удивленно приподнялись. - Что - я? Будешь снова обвинять меня во всех гадостях мироздания?
-Ты перенес меня сюда.
-В мир сновидений? Конечно.
-Нет! - она начала злиться. - В караван Гареша!
-Вообще-то, если честно - не я.
-Как это? - она так растерялась, что даже забыла возмутиться, обвиняя собеседника во лжи.
-Вот так... - Лаль развел руками. - Мне даже самому странно, как это получилось.
-Как я оказалась в этом караване?
-Да нет, это-то мне как раз понятно. Но вот как получилось, что все произошло не по моей воли. И самое такое, я ведь собирался. Во всяком слу¬чае, сделать нечто подобное. Но все  раздумывал, куда бы тебя отправить.
-Как это "куда"?! Где еще мне было бы так плохо? Где еще меня могли так расстроить, унизить, оскорбить, обидеть,  сделать все возможное и невозможное, чтобы я стала легкой для тебя добычей?!
-Где-где... - проворчал Лаль, а потом и вовсе вздохнул.- Воз¬можностей масса. И куда более подходящих, чем эта, уж поверь мне.
-А если не поверю?
-Ну... - он хмыкнул. - Тогда мне придется объяснять, тратя на это время.
-Разве у нас мало времени? Я ведь только что заснула. Впереди вся ночь.
-Когда ты, наконец, поймешь, - недовольно поморщился бог снови¬дений, - что в моем краю время течет совсем не так, как на земле! И один миг...
-Здесь может равняться вечности там. Я помню.  Но еще я помню, что в твоих владениях все проис¬ходит так, как ты того хочешь. И если ты захочешь, все будет наоборот.
-Да, да, конечно, - поспешно закивал Лаль. - А ты цепкая.
-Какая есть. Так в чем дело?
-А дело, - Лаль поднялся со своего трона, подошел к девушке так близко, что она увидела рисунок ночного неба, отразившийся в его глазах, - собственно, в том, что я слишком хорошо знаю, какая ты упрямая. Ты должна быть в безвыходном положении, чтобы сдать¬ся.
-На твою милость. Так ты признаешь, что добивался именно этого?
-Чего? - он вздохнул, умолкнув, несколько мгновений жевал гу¬бу, потом продолжал: - Ты, конечно, видишь во мне причину всех своих бед...
-А в ком же еще!
-Девочка, я никогда не был твоим врагом.
-Как же тогда...
-Я использовал тебя. Да, это правда. Признаю. Но не более того. Смертному, даже если ему покровитель¬ствует сам повелитель небес, не поздоровилось бы, угоразди его завести врага среди богов.
-Ты мой враг! - упрямо прошептали губы Мати.
-Думай, что хочешь. Ненавидь меня, если тебе так легче. Но... Х-х. Среди бо¬гов есть те, кто любят многих и так же многих ненавидят. Есть же однолюбы и малолюбы. Так вот, я - одноненавистник. Я ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть только одно существо на свете - мою безжалостно-жестокую сестру. Все, что я делаю - это стремлюсь ей отомстить. Все, чего я хочу - причинить ей как можно больше бо¬ли. Чтобы она поняла, каково страдать. Ради этого я го¬тов делать все, что угодно, творя самые мерзкие дела, становясь в глазах людей... Как бишь говорят эти караванщики, твои новые спутники? "Обманщиком, который немногим лучше Губителя", - он криво усмехнулся, затем, вздохнув, за миг закрыл глаза. - Право же, мне совсем не хочется быть таким.
-Так совершай добрые поступки, а не...
-Ты не поняла, девочка. Я не хочу быть "немногим лучше". Если быть плохим - то самым плохим. Так же и с добром. "Совершай добрые поступки", говоришь ты. Зачем? Тут мне совсем ничего не светит. Я не дурак и прекрасно понимаю, что с Шамашем мне не сравниться. Да и как-то не особенно хочется. Потому что, попытайся я, мне приш¬лось бы отказаться от планов мести. А я никогда этого не сде¬лаю. Так что... Буду пытаться стать хуже Нергала. Тем более что, с твоей помощью, кажется, мне удастся это сделать. Ведь бла¬годаря тебе он становится лучше... - он вдруг умолк, взглянул на нее, спросил: - О чем это я?
-Ты собирался доказать, что ты мог бы выбрать для меня и что-то похуже этого каравана.
-Да, конечно.
-Хуже быть не может!
-О, девочка, девочка! Что ты понимаешь! Обидели ее! Подума¬ешь! Но посмотри на это иначе. Ты в полной безопасности, среди людей, которые знают, что ты - спутница бога солнца со всем вытекающим из этого.  Они боятся Его гнева,  а потому не тронут и волоса на твоей голове.
-Не все... - шевельнулись губы Мати, в то время как глаза блеснули алым пламенем злости.
-О, - заметив это, Лаль, довольный, улыбнулся, - как мне знаком этот блеск! Хочешь отомстить им? За боль, за унижение? Я могу помочь.
-Чего ради ты станешь мне помогать? - недоверчиво взглянула на него молодая караванщица.
-Ну... Почему бы нет? Месть она, знаешь ли, тоже объеди¬няет... В некотором роде. Так что, - он развел руки, словно гово¬ря: "Прошу. Только пожелай. И эти двое пожалеют о том, что вообще явились на землю людей".
-И... И какую цену ты запросишь за помощь?
-Цена! Ну при чем тут цена! Неужели нельзя ничего сделать просто так? Нет, ты, все- таки, совсем не та возвышенная душа, ка¬кой кажешься в первый миг. Торговка - она и есть торговка.
-Я не стыжусь своего пути! - она гордо выпрямила спину, расп¬равила плечи. - Всему есть цена. Просто она не всегда заключена в блеске монет. Что я должна буду сделать для тебя? Стать твоей посвященной?
-Цена... Ладно, давай говорить на том языке, который тебе понятен. Если хочешь что-то продать, ты ведь не станешь запрашивать цену, большую той, которую покупатель может запла¬тить, верно? Вот и я не собираюсь требовать от тебя ничего невоз¬можного. Да я... В сущности, заплатив эту "цену", ты получишь ни¬чуть не меньше меня!
-Ты хочешь, чтобы я отказалась от снов Матушки метелицы, и приняла...
-Да нет же! - не выдержав, вскричал, всплеснув руками, бог сновидений. - Ну что за глупая девчонка! Оставайся ее рабыней. Если тебе этого хочется!
-Я не рабыня...
-А кто же еще? Если кто-то кому-то служит, он - раб!
-Слуга!
-О, какая огромная разница! Девочка, а ты разве не думала о том, что если не я закинул тебя в этот караван, то единственный, кто это мог сделать, это твоя любимая Матушка метелица?
Мати опустила голову на грудь, пряча глаза. Конечно, ей приходила в голову эта мысль. Но признаться в этом, и кому - Лалю! Нет! Ни за что и никогда!
-Никто другой не стал бы пользоваться для этого сном, - между тем продолжал повелитель сновидений. - Ша¬маш... Он, конечно, способен на все. Богу солнца подвластны все стихии. Он мог решить, что вдали от того места, где остановился ваш караван, тебе будет безопаснее...
-Он бы сказал мне!
-Не обязательно. Ты... Ты смотришь на него... как бы это сказать... очень особенными глазами. Которые видят только достоинс¬тва, и при этом не замечают недостатков. Хотя... На мой взгляд, способность решать за других - не недостаток, а... необходимость, без которой бог не был бы богом... Х-х... - громко выдохнул Лаль. - Но дело даже не в этом. Мне оказалось достаточно понять од¬ну, всего лишь одну вещь, чтобы убедиться: Шамаш тут ни при чем. Хочешь узнать, что это?
-Нет, - неожиданно для него и для самой се¬бя Мати качнула головой. - Какая разница? 
-Подумай, девочка. Подумай. Раз это не Шамаш, значит, Он вовсе не хотел, чтобы ты была где-то вдали, в чужом караване. И ты не нарушишь Его волю, если...
-Чего ты от меня хочешь? - караванщица подняла на бога снови¬дений измученный взгляд покрасневших глаз.
-Чтобы ты вернулась назад, в свой караван! Только и всего! Уверен, в этом наши желания совпадают, так что...
-Так давай, верни меня! Если ты сделаешь это... - она чуть было не сказала: "Я буду вечно благодарна Тебе за помощь!" - но в последний миг умолкла, словно кто-то украл ее слова, прежде чем они успели сорваться с губ.
-Я не могу! Айя! Она удерживает тебя здесь силой так же, как когда-то заперла меня во крае сновидений!
-Что же тогда делать? - она готова была опустить руки, смирив¬шись с волей богини, но сердце так билось, так рвалось на свободу из серой клетки... – Браслет! - вдруг поняла Мати.
-Браслет, - мрачно повторил  за ней Лаль. - Бездна его забери!
-Ты хочешь, чтобы я сняла его? Это твоя цена?
-Да носила бы ты его хоть всю жизнь! Мне какое дело? Мне да¬же лучше - он знак того, что Нергал не черен, словно слепая ночь, что и у него в душе есть место для звезды, а, значит, для меня есть возможность превзойти его. Но... - скривившись, Лаль на миг умолк с таким видом, словно только что съел самую горькую, самую кислую ягоду на зем¬ле. - Это была не моя игра! - процедил он сквозь сжатые губы. - Я вооб¬ще не хотел в нее вмешиваться! Угораздило же меня... Решил - о, чем не хорошая возможность расквитаться с сестрой!  И... И сам угодил в эту расставленную неведомо кем ловушку!
-Ты...
-Загадал желание! В конце концов, у богов тоже есть свои мечты! Почему бы нет? Все было так замечательно. Сначала. Оно почти сбылось. Сбылось бы, если бы не твой проклятый браслет!
-Твое желание... Оно касалось меня?
-А самое обидное, - продолжал Лаль, не слыша ее, - что, не пото¬ропись сунуть свой нос в трещину, всего через мгновение увидел бы, что не было никакого смысла: эта мысль пришла в голову не мне одному.
-Кто-то еще хотел убить меня?
-Убить! - фыркнул Лаль. - Да кому нужна твоя смерть! Речь скорее о том, чтобы тебя облагодетельствовать. Исполнить заветную мечту. Ну, ты сама знаешь!
-Ты имеешь в виду… - она сразу поняла, о чем говорил бог сновидений. - Я... Шамаш... -  только и смогла пробормотать Мати.
-Ты и Шамаш, Шамаш и ты... Кто-то из вас двоих против? Кому-то из вас двоих это во вред? Видит бездна, нет! Все, чего я хо¬тел - отнять у сестры того, кто был ей дороже всего! Исполнить свою месть! О, сладкая месть! …Девочка, сними  браслет. И ты станешь самой счастливой из смертных! Твоя жизнь... Она будет не просто чудом, сказкой, а... а... самой мечтой!
-Но госпожа Айя...
-Забудь о ней! Какое тебе до нее дело? В отличие от тебя, ее не беспокоят чувства соперницы. Более удачливой соперницы, заметь, ведь у тебя куда больше шансов добиться своего! Нет, она не стесняет¬ся в выборе средств. Вон - выкинула тебя прочь, в снега, привя-зала к чужому каравану - и довольна. Но у тебя есть шанс оказаться сильнее ее. Сними браслет - и твоя мечта исполнится!
-Не-ет, - качнула головой Мати, но в этом ее отказе было что-то от неуверенности. - Я...  Я не могу... - но ей так хотелось! – Я не должна... - она не до конца понимала: а, собственно, почему? Почему она может ненавидеть Нани и Инну, плюнувших в ее душу, Лаля, чуть не отнявшего у нее жизнь, но только не госпожу Айю, которая вынимала из груди еще живое, бьющееся в ледяных руках сердце, не заботясь,  что на его месте остается пустота. - Шамаш  велел мне не снимать браслет.  Что бы ни случилось, - она не могла нарушить волю того,  кого любила  больше, чем свою мечту.
Лаль несколько мгновений глядел на нее, ничего не говоря, затем чуть наклонил голову.
-Вот я и говорю, - мрачно начал он, - если бы я стоял за всем, произошедшим с тобой, то причинил бы тебе куда больную боль. Это б убедило тебя лучше…
-Что ты мог мне сделать! Оставить умирать в снегах пустыни?
-Смерть - не самое страшное. Ты-то должна  знать. Есть кое-что похуже смерти - жизнь... На земле людей много городов. Среди них есть и те, где еще не знают о возвращении Шамаша, о том, что он путешествует по земле людей вместе с людьми каравана и что среди этих людей есть такая девочка Мати. Что бы ты там ни рассказала, тебе бы не поверили.
-И... И, решив, что я безумная, богохульница... Не знаю, кто там еще. Не важно. Приговорили бы меня к смерти…
-Зачем? К жизни.  Рабыней. А что такое рабыня? Вещь. А хоро¬шенькая рабыня? Ты ведь красивая, Мати. И, спустя какое-то время, будешь еще красивее. Вещь для удовольствий...
-Хватит! - поняв, наконец, к чему вел бог сновидений, она предс¬тавила себе жизнь, от которой ей еще сильнее захотелось умереть. - Я не хочу больше слы¬шать!
-Ты бы сама сняла браслет. Без моих уговоров, объяснений...
-Я убежала бы в снега!
-А цепи на что? Тебя бы удержали. А в случае чего - быстро поймали. Ты бы и до грани оазиса не добралась. Ты ведь кара¬ванщика. И потому слишком плохо знаешь городскую жизнь. Чтобы найти место, где можно было бы спрятаться. Чтобы... чтобы хоть как-то устроиться... Мне бы очень не хотелось поступать так с то¬бой. Право же, ты мне симпатична... Я уже говорил тебе... Но...
-Ты... Ты... Мерзкий, гадкий, самый жестокий бог!
-Ничего личного,  девочка,  ничего личного.  Я просто привык добиваться того, что хочу. И, потом, ты ведь знаешь: чтобы избавиться от всего этого кошмара, тебе не нужно даже жерт¬вовать жизнью.  Достаточно только снять браслет - и все закончит¬ся.
-Никогда!
-Да, да, знаю. Смертные всегда так говорят: "Я никогда не сделаю этого!" И еще добавляют: "Клянусь пробуждением от вечного сна!" Или: "Клянусь посмертной радостью моей души!" Вот только жизнь от слов даже дальше, чем мечта.
-Я…
-Теперь ты скажешь, что другая. Хотя... - он вдруг задумал¬ся. - Может быть. Может быть, все не так уж и плохо... И нам не придется этого выяснять.
А затем вдруг…
-Что? Что происходит? - Мати ощутила какое-то странное беспокойство. Словно солнце повернулось вспять, а она не заметила этого и не успела двинуться вслед за ним.
-Да так... - он небрежно махнул рукой. - Не обращай внима¬ние, - однако вся его фигура как-то разом напряглась, взгляд стал сосредоточенно остер. - О чем мы говорили?
-Мне нужно вернуться! - чувствуя, что теряет контроль над сво¬им волнением, выпалила Мати.
-Да, именно об этом. Для тебя нет ничего проще - вернуться в свой караван...
-Нет!
-Нет? - его брови изогнулись, однако было в этом удивлении что-то наигранное.
-Я... Я о другом. Мне нужно проснуться! Прощай!
-Чего это ты вдруг так заторопилась? Мы не договори¬ли...
-В другой раз.
-А если другого раза не будет?
-Этот разговор нужен тебе.
-И тебе тоже.
-Он нужен тебе, - упрямо повторила Мати, - а раз так, ты найдешь возможность.
-Ее может не представиться.  Твои сны становятся мне все бо¬лее и более чужими.  Ты все дальше уходишь от меня, и скоро может прийти ночь, когда...
-Пусть! Не важно! - она заметалась, закрутила головой, ища выход. - Я должна проснуться! Сейчас же!
-Но... - он все еще пытался ее удержать, даже протянул руку, пытаясь взять за локоть, но Мати выскользнула из его пальцев, словно ветер, и тотчас, покинув мир сновидений, проснулась в повозке медленно бредшего по снегам пустыни каравана.
Первым, что она почувствовала, очнувшись, был холод в ступ¬нях ног, и такой сильный, будто они не просто вылезли из-под оде¬яла, но еще и потеряли где-то шерстяные носки.
"Странно... - успела подумать Мати. - Кому могло понадобить¬ся..."
А потом ей показалось, что кто-то взял ее за щиколотку. "Демоны! - страх  холодным  ветром  пронзил насквозь ее тело, заставив затрепетать душу. - Они нашли меня среди снегов! Отыскали способ снять браслет без моей воли, и сейчас... - Мати понимала, что должна защищаться, не позволяя им осу¬ществить задуманное. Но страх, который обычно гнал вперед, давая силы, на этот раз сковал ее такой толстой коркой льда, что девуш¬ка была не в силах даже шевельнуться, приподнять веки, чтобы взглянуть в лицо своей беде. - Шамаш! - ей оставалось только мо¬литься.-Помоги мне!"
Однако уже мгновение спустя страх сменился любопытством: "Интересно, а какие они, эти демоны?" - мелькнула у нее в голове шальная мысль. Что бы там ни было, Мати оставалась самой собой - любопытной даже в страхе.
И она открыла глаза. Когда девушка увидела, что это всего лишь ее спутницы по повозке, первое, что она испытала, было разочарование и только потом - некоторое облегчение. И уже после, несколько долгих мгно¬вений спустя, Мати задумалась: "А что, собственно, они делают?"
-Давай быстрей! - громко зашипела на подругу Инна, торопя. Она бросила быстрый взгляд на чужачку, которая в самый последний мо¬мент почему-то поспешно закрыла глаза, решив притвориться спя¬щей. - Она может проснуться!
-С чего бы это? - проворчала Нани, склонившись над но¬гами Мати. - Спала себе, спала - и именно сейчас решила...
-Ну что там такое?
-Не получается!
-Дай посмотреть!
-Эта штуковина...
-Нет, ты подумай: ну что за дура - носить браслет на ноге!
-Да она вся с причудами! Одной больше, одной меньше. Но вот эти демонские застежки... Две открылись, а третья... Не отк¬рывается - и все тут! М-м!
-Тише ты! Разбудишь!
-Лучше помоги!
-Как? - она пододвинулась к подруге.
-Вот, зажми здесь, и...
Мати вздрогнула, ощутив прикосновение холодных пальцев.
-Ой! - вскрикнула Инна, отшатнувшись в испуге.
Девушка же, понимая, что дальше притворяться нет смысла, под¬няла голову:
-Что вы... - начала она.
-Проснулась!
-Я вижу, Инна! - зло бросила спутнице вторая караванщица.
-Что вы делаете?
Те, как-то странно глядя на нее, молчали. Но неважно: она и сама поняла - браслет!
-Зачем... - она хотела спросить - "зачем вы пытаетесь его снять?" но, видя, что пальцы Нани, продолжавшие крутить браслет, наконец, добрались до рычажка, открывавшего последний замочек, оттолкнула от себя караванщицу, а потом, трясущимися пальцами, стала поспешно застегивать все застежки, успокоившись лишь когда браслет вновь оказался накрепко прикреплен к ноге. - Вы хотели...
-Это тот браслет, который подарил тебе Губитель? - спросила Нани, даже не смутившись тем, что ее застали на месте преступле¬ния. Единственное, ее лицо несколько скривилось от недовольства тем, что не удалось осуществить задуманное. Но даже теперь она не думала отступать. - Дай посмотреть.
-Вы... - Мати же захлебывалась яростью. - Как вы могли!
-А что такое? Жалко, да? Жадина!
-Вы чуть не убили меня! - ее глаза наполнились ужасом вдруг пришедшего осознания: "Ведь браслет совсем не обязательно должна снять я сама! Его могут и..." - нервно дернув плечами, она сжалась в комок, подтянув колени к груди и ухватившись за щиколотки, закры-вая их ладонями.
-Ерунда! - фыркнула Нани. - Если что несет в  себе  угрозу,  так это вещь, принадлежавшая Губителю. Не думаешь же ты на самом де¬ле, что она защищает тебя от демонов?
-Но Шамаш...
-Господин Шамаш! - зашипела на нее Инна. - Имей уважение к повелителю небес!
-Ты что думаешь, Губитель стал бы говорить правду своему из¬вечному врагу? Или помогать Его спутнице? Да Он уже раз чуть было не убил тебя, и если бы не повелитель небес...
-Но...
-Ты была бы мертва! "Но"! Какие тут могут быть "но"!
Вздохнув, Мати поджала губы. Что она могла сказать?
-А даже если бы браслет защищал тебя от демонов, - воспользо¬вавшись ее молчанием, продолжала наседать на нее Нани, - здесь-то их нет. Ни одного. Так зачем ты его носишь? И... Что случится, если ты его снимешь?
-Я... - она задумалась. А действительно, что? Чего хотят от нее демоны? Того же, что и Лаль - чтобы она вернулась в свой караван. Но разве она сама не о том же мечтала? А что они сде¬лают, когда она окажется в Курунфе? Исполнят ее заветное желание. Только и всего. Так что же в этом плохого?
-Благочестивый человек, отдавший свою душу служению повели¬телю небес, не взял бы ничего, на чем стоит печать Губителя, - глядя куда-то в сторону, проговорила Инна. - Б-р-р, - она нервно дернула плеча¬ми, - от одной мысли холод пробирает до костей!
-Ей передал браслет бог солнца, - хмуро бросила Нани, - попро¬бовала бы она отказаться!
-Да, - вынуждена была согласиться караванщица, - идти против во¬ли повелителя небес – тягчайший грех. Но все равно я бы никогда не надела вещь, принадлежавшую Губителю, взять бы взяла, поблагодарила бы за милость, а потом спрятала б куда-нибудь по¬дальше...
-Надела, - искоса глянула на нее подруга, - если бы Он велел. Вот только мы-то с тобой ничем не заслужили такую кару. В отличие от нее.
-Кару? - Мати переводила взгляд с одной собеседницы на другую, не понимая ни слова.
-Конечно, - уверенно кивнула Нани. - Что же еще? Носить знак Гу¬бителя, так, чтобы все видели: даже несмотря на то, что ты идешь  по дороге бога солнца среди Его спутников, ты не безгрешна. И заслуживаешь осуж¬дения.
-Шамаш бы никогда...
-Господин Шамаш!
-Да, я не все делала  так,  как  Он  велел,  как  он  хотел! Я... - продолжала Мати, испуганно глядя во вдруг разверзшуюся перед ее глазами пустоту. - Я натворила кучу оши¬бок и достойна наказания, но... Он сказал бы! Сказал, что...
-А если ты не заслужила Его слов? Если Его молчание - тоже твоя кара?
-В-вы... - от волнения она стала заикаться. - Вы н-не з-з-знаете Его! Он-н...
-Да что там говорить! - прервала ее Нани небрежным жестом. - И так все ясно! Вот, видишь, подруга, мы с тобой оказались правы. В отличие от всех остальных в караване, которых так очаровали ле¬генды, написанные ее дядей, что они не разглядели главного - то¬го, что даже человек одной с ней крови не смог утаить.
-А мы, дуры, сначала думали - вот, спутница бога солн¬ца! - принимая ее игру, подхватила Инна. Она взглянула на Мати со всем высокомерием и презрением, на которые только была способ¬на. - И как хорошо, что мы не успели снять с тебя знак Губителя. Кто знает, может быть, тогда гнев повелителя небес обратился бы и против нас.
"Конечно! - захотелось бросить ей в лицо Мати. - Он был бы зол! Так зол, как никогда! Вы узнали бы на себе, как страшен Его гнев, способный испепелить не только тело, память и душу, но даже дух, не оставив от виновного и следа на тропах земли!"
И вообще, после всего случившегося предложение Лаля помочь отомстить не казалось ей таким уж невозможно-плохим.
"Жаль, что у меня не получилось с заклинанием, - искривив в  усмешке рот и с презрением глядя на чужачек, подумала она. - Конечно, Шамашу бы это не понравилось. Но где он и где я… Действительно, рядом с ним легко быть хорошей. Белой и пушистой. А здесь… Нужно жить. В стае собак нельзя быть беззубой. И если мои зубы – заклинания – нужно как можно быстрее научиться ими пользоваться. И вообще… Может быть, я действительно не такая уж хорошая. И поэтому Эрра в моих глазах – не само зло. И вообще, Творец заклинаний совсем не обязательно должен быть заклинателем демонов. Он может выбрать и путь их повелителя…" - она прикусила губу. Нет, ей бы не хотелось этого – стать приспешницей Губителя и, значит, врагом Шамаша. Ни за что! Она ощутила себя стоящей на краю бездны. А тут еще чужачки, толи по глупости, толи по умыслу подталкивали ее к ней…   
Нани с ненавистью процедила:
-Так что носи свой браслет, носи! А может... Может, это не случайно, а? Что Губитель подарил тебе его? Может, ты Его пос¬вященная?  Или любовница?
Мати втянула в себя воздух, и поняла, что не может выдох¬нуть. Она застыла с открытым ртом и округлившимися от возмущения глазами, красная, словно небеса на заре. Она уже почти задохну¬лась, когда...
"Они больше не шутят. Нет, теперь они издеваются надо мной. И чем сильнее я сопротивляюсь, тем больше им нравится эта... игра. Я... А что если... попробовать... поиграть по их правилам?"
И вместо того, чтобы выпалить: "Это неправда!", она, выпря¬мив спину и подбоченясь, откинула голову назад:
- Это  вы  только  и  мечтаете о том,  чтобы завладеть сердцем небожителя! Пусть всего на мгновение! Или даже не сердцем - так, мимолетным вниманием! Еще бы, такая честь!
- Ты что, пытаешься нас оскорбить? - Нани фыркнула. - Не на тех напала! Для нас, да что для нас - для всех нормальных женщин это было бы исполнением самой заветной мечты – всего один благосклонный взгляд небожителя! Самое большое счастье, на которое только можно надеяться! А если ты ни разу не мечтала ни о чем подобном, то ты дура больная! Но скорее просто лживая тень! Которая думает, мечтает об одном, а говорит - совсем дру¬гое!
-Все, чего я хочу, это быть другом…
-Дружить с небожителями?! Ну точно, чокнутая! Их надо почи¬тать, боготворить! Их надо любить и обожать! А дружба, она - только для смертных.
-Постой, - Инна,несколько мгновений молча следившая за их раз¬говором, решила, что ей пора вставить свое слово, да такое, чтобы его услышали, а ее - заметили, - ну, повелитель небес - да, в Своем великом милосердии и понимании Он способен принять условия друж¬бы, но Губитель... - она поморщилась, нервно повела плечами, и в этом ее движении было что-то от брезгливости. Да, Губитель - бог. Но, в то же время, Он - повелитель демонов. А демоны - самое мерзкое создание на свете.
-Мы и не говорим... - хотела прервать ее Нани, недоволь¬ная тем, что та стала перетягивать внимание на себя.
-А почему нет? – заставили ее забыть о прежних планах слова чужачки.
Это было так неожиданно, что караванщицы даже растерялась. Чтобы эта тихоня, которая боль¬шую часть своей прежней жизни, ну, до тех пор, пока ни оказалась в их караване, жила как в сказке, не зная ни забот, ни проблем, и поэ¬тому не научилась ни бороться, ни спорить, ни, как обычно говорят - "держать порыв ветра метели". Добренькая, слабенькая, робкая... Можно было найти множество определений, подходивших к ней как к никому другому.
У Нани не было ни времени, ни желания рассматривать со¬беседницу или пытаться понять, что на нее вдруг нашло. Она просто продолжала слушать, отмечая про себя, что чужачка стала вдруг ей интересна.
 -Он ведь тоже бог. И один из самых могущественных.
- Ты чего это? - Инна в ужасе вытаращилась на нее. Не ожидая ничего подобного, она никак не могла взять в толк, что вдруг слу¬чилось. - Ты что, с Губителем собралась дружить?! Ведь Он же... Он... - караванщица не могла даже подобрать слов. Да и о чем тут можно было говорить? Ведь все и так было ясно!
-Ну да, бог, - негромко проговорила Нани, ее глаза сощурились, но не подозрительно или оценивающе - просто в задумчивости. - Если смотреть на все с этой стороны...
-Да как ни смотри! - Мати не унималась. - Может быть, тем, кто по Его воле или на собственный страх и риск осмеливаются называть Его Нергалом, Он и является злым и безжалостным. Но я Его знаю как Эрру.
-Который чуть не убил тебя! - не унималась Инна, в недоумении поглядывая на подругу, не понимая, почему та молчит.
-Меня чуть не убил Лаль! - Мати уже не говорила - кричала.
-Но легенда...
-Да что легенда! - ей стоило замолчать, если она хотела и дальше скрывать правду, но сделать это было уже выше всяких сил, когда девушка чувствовала себя бегущей сломя голову вниз со свя¬щенного холма. - Она - лишь часть правды. Та, которую захотели дать людям боги! А на самом деле...
-Да, что было на самом деле? - Нани подалась вперед, ловя каж¬дое слово.
-Он спас меня, вот что! Он и Шамаш!
-Ты хочешь сказать, что Они объединились...
-Да! Потому что оба хотели вернуть меня к жизни!
-Нани! - взгляд Инна, устремленный на подругу, был полон ужа¬са. - Неужели это правда?
-Не бери в голову, - спокойно проговорила та.
-Но это... Если это так...
-Она врет.
-Да, - кивнула Инна. Это объяснение было ей понятно. А, глав¬ное, в него все укладывалось и она могла, наконец, вздохнуть с облегчением. - Конечно. Видит, что нам все равно, что она там гово¬рит, и решила таким жутким образом обратить на себя внимание, - она отвернулась от чужачки, которая сразу стала ей понятна, а потому - неинтересна. - И чего только не выдумаешь ради популярности!
-Я не вру! - насупилась Мати.  В ее взгляде, обращенном на Са¬ти, читалась нескрываемая злость.
-Ничего себе! - прошептала вмиг покрывшаяся пятнами караванщи¬ца, которая почувствовала себя настолько неуютно рядом с чужачкой, что ей захотелось в тот же миг убежать от нее прочь.
-Ну и дура, - процедила сквозь стиснутые зубы Нани.
- Я? - глухо спросила ее вторая караванщица, задетая однако не грубостью подруги, а тем, что ее ответ слишком уж перекликался с ее собственными мыслями. Тем более что она и сама уже жалела о начатом разговоре. Даже случайно задеть своим смехом тень Губите¬ля - кто знает, чем на самом деле все это может закончиться. Особенно когда эта тень может упасть на повелителя небес...
-Она! - Нани больно ткнула пальцем в грудь чужачки.
-И почему же я... - с вызовом начала Мати, но успела ска¬зать лишь пару слов.
-Да потому что, - прервала ее Нани, - не маленькая и должна по¬нимать, что говоришь!
-Правду!
-Нет, ложь! Легенды священны! Они пишутся по воле и с благословения не¬божителей! В них - сама истина!
-Но я-то лучше знаю, что было, а чего нет, ведь все это происходило со мной!
-Ты что, хочешь, чтобы кто-то усомнился в них? И в стоящих за ними богах?
-Но... - она открыла рот, чтобы сказать... Но, не произ¬неся так больше ни звука, закрыла его, затем, подумав еще немно¬го, прикусила губу, поняв, что сказала лишнее.
"Они ведь не случайно скрывали правду... - думала девушка. - Тому была причина. И заключалась она, среди многого другого, в том, что та¬кая истина слишком невероятна, чтобы ее можно было понять и при¬нять, чтобы в нее хотелось верить... Ведь... Бог солнца не может вставать на одну тропу с Губителем. Это... Это невозможно! И во¬обще..."
-Да, - продолжала Нани, словно прочтя ее мысли. Впрочем, для этого не нужно было обладать особым даром: только круглая дура не поймет, о чем чужачка станет думать после таких слов, - мы с Инной - не спутницы бога солнца! Нам не позволено на¬зывать повелителя небес по имени. Мы не пользуемся Его особой благосклонностью и не живем легендами. Но мы уважаем Его, почита¬ем, преклоняемся  перед Его мудростью, и... На тебя мне за горизонт плевать, но имей хотя бы... Я не говорю о любви, видимо, это слишком сильное для тебя чувство.  Имей хотя  бы  уважение!  Хотя бы... признательность,  что ли!  Ведь Он столько раз спасал тебя! Он дарил тебе такие подарки, а ты... Ты говоришь о Нем так,  словно Он  -  ничуть не лучше Губителя!  "Я хочу только дружить с Ними!" С повелителем небес и Губителем, то бишь. А Они ведь вра¬ги, чужачка! И на чью сторону ты собираешься встать, когда Они в следующий раз встретятся в бою? Между Ними, пытаясь Их остано¬вить? И не надейся, не получится! И что тогда? Будешь убеждать себя, какой Эрра добрый, ведь Он спас тебя,  подарил этот брас¬лет...
Мати не ожидала от нее таких слов. Нет, она понимала, что Нани, в отличие от Инны, отнюдь не глупа. У нее было хорошее чутье и цепкий, как сказал бы дядя Евсей женский ум. Но что она настолько... даже не умна - мудра, чтобы разобраться во всем... во всем, в чем девушка сама, знавшая куда больше, чем было сказано,  так до сих пор и не осмелилась признать¬ся самой себе…
-Они не будут... - она все еще сопротивлялась, хотя слова Нани и прижали ее к самому краю невидимой, внутренней бездны.
А та, зная это, понимая, чувствуя, вместо того, чтобы, наконец, остановиться, продолжала толкать ее вниз с края пропасти:
-Сражаться друг с другом? Будут. Они - вечные враги. Так бы¬ло, есть и будет! Это правда, а не то, что ты нам тут рассказывала... - она говорила, не умолкая, говорила что-то еще, но Мати больше ничего не слышала. Не могла. Мысли, сомнения, стра¬хи навалились на нее снежным комом, похоро¬нили под собой, отделяя от окружающего мира точно снежным сава¬ном.
"Дура! Дура! Дура!"...
Она даже не заметила, как осталась одна в повозке.

 
Глава 14
Несколько мгновений она сидела, то надевая шапку, то, чувствуя, как от жары на лбу выступают капельки пота, сминая ее. Потом она стала перекладывать с места на место рукавицы, де¬лая это как-то лихорадочно-бесцельно, лишь затем, чтобы хоть чем-то  занять себя.
"Ну почему я такая? - прежде ей казалось, что  это замечательно - быть особенной, не похожей на других. Разве не этого она всегда хотела? Но теперь... - Когда одна снежинка такая же, как все, никто не увидит в ней  чужачку, не станет издеваться, смеяться, только потому что она выпала из другой тучи. Ее примут в свою компанию и она растворится в без-ликом белом покрове снегов, ни о чем не беспокоясь, не страдая и не плача. А я… - она шмыгнула носом. Кто бы только знал, как ей не хо¬телось оставаться в этом караване! Ни на один миг! – Я все-таки убегу. Куда глаза глядят... - она мечтательно вздохну¬ла. - Вот только… Я ведь не просто так здесь оказалась. Этого хотели боги. Они послали мне испытание. Госпожа Айя решила убедиться в моем покорстве. И если я выдержу испытание, мне бу¬дет позволено вернуться... - она придумывала это все, как привыкла выдумывать образы и мгновения своей жизни, часть из которых, к ее радости или страху, порой оказывались явью. - А пока я только все пор¬чу! - она с силой хлестнула себя по ноге рукавицами, которые в этот миг сживала. - Или того хуже, - эта мысль заставила ее поежить¬ся, - боги доверили мне тайну, полагая, что я сумею ее сохранить, а я все выболтала первым встречным! И ведь самое обидное -  не потому что меня заставляли говорить, просто потому что не смогла удержать язык за зубами! И ведь теперь ничего не изменить: ветер подхватил слово и улетел. Попробуй, поймай его  в бескрайней снежной пустыне!" - ей захотелось взять иголку, нитку и зашить себе губы. Но одно дело желание и совсем другое - поступок. С тех пор, как она стала задумываться над тем, что делает, ей стало не хватать решимости совершить что-то отчаянное, безумное... вообще что-то. Остались только мысли.
Караванщицы все не возвращались.
"Ну и хорошо. А то еще что-то не так сделаю... Лучше бы они вообще не приходили..." - она подобралась к борту повозки, села, притулившись плечом к деревянному каркасу.
"Интересно, уже утро? Нет, - коснувшись кожи ладонью, ответила она на свой вопрос. -  Если бы солнце встало, оленья шкура све¬тилась бы, и от нее не тянуло бы таким холодом... - то, что ночью в снегах пустыни намного холоднее, чем днем, нисколько не удивляло караванщицу. И дело тут было не только в привычке, но и в обычном здравом смысле: ведь тепло исходит от солнца, верно? и когда нет светила, нет и источника тепла. Единственное, что казалось ей... нет, не удивительным - немного странным, это почему самое мороз¬ное время было на заре? Ведь, по логике вещей, утром и вечером солнце должно было быть ближе всего к земле людей, когда же огонь рядом он много горячей, чем на расстоянии. - А, что я гадаю? На все воля богов. Они установили этот порядок вещей и только Им ведомо, почему все так, а не иначе... На все воля богов, - повторила Мати, чувствуя, как от этой мысли повеяло покоем. - Все, что происходит в мирозда¬нии, случается потому, что Они этого хотят. От Них зависят и поступки людей, и их слова, и мысли. И если я сделала что-то не так, значит, кому-то из Них это было нужно. Вот только кому? Кто вел меня за собой, тянул за язык? Губитель? Зачем Ему? Это ведь и Его тайна. И браслет Его... И... Ну и ладно, - придя оче¬редной раз к мысли о том, что, возможно, за всем случившимся сто¬ит госпожа Айя, девушка поспешила прервать свои размышления. Потому что: - Это возможно. Очень даже. Представляю, как Она разг¬невана на меня сейчас! Удивительно, что  вообще сохранила мне жизнь, хотя могла бы забрать рабыней в один из Своих ледяных дворцов. И это бы еще было самым милосердным из возможных наказаний. Ведь я во¬зомнила себя Творцом заклинаний,  а отец вообще назвал меня Ее дочерью! Это надо же до такого додуматься, домечтаться! Хотя... мне бы хотелось, чтобы так оно и было на самом деле. - Мати всегда думала о Матуш¬ке метелице с теплом и той любовью, которую чувствует ребенок в отношении приведшей его в мир живых. - Но...  Нет", - думать об этом,  надеяться на новое чудо показалось ей сейчас не  просто дерзкой фантазией,  но еще и ножом с обоюдоострым лезвием. И, к тому же - без ручки.
"Достаточно сделать шаг в сторону, чтобы оказаться совсем на другой тропе" - так говорили в легендах.
"Вот только, - Мати прикусила губу, - я ведь еще не прошла испытание. Мой путь -  дорога отца. А, значит, от того, куда ступает моя нога, ничего не зависит. Совсем ничего..." - ей не нравилось думать так – она сразу же начинала чувствовать себя сне¬жинкой под копытами оленей. Вот они - несчетное множество - слетели с не¬бес, вплелись в покрывало, укутавшее землю, и стали ничем - без лика, без имени, без судьбы. Ей хотелось верить, что это не так, что от нее зависит... пусть не все, но хотя бы что-нибудь.
Мати задумалась, пытаясь найти, вспомнить хоть что-нибудь, что подняло бы ее над землей? Где тот ве¬тер, которому было бы это под силу?
"Однако, если бы от меня  действительно  ничего  не зависело, какая разница, здесь я или в Курунфе, в брас¬лете или без него? - ее губы шевельнулись в довольной улыбке. - Раз Шамашу нужно, чтобы я была под защитой браслета, раз Лаль делает все, чтобы я его сняла, значит... - но она даже не успела додумать до конца, как ее губы напряженно сжались: - Но здесь, в браслете или без него, я совершенно бесполезна! Я... Я должна быть совсем в другом месте! В Курунфе! Только там я смогу что-то сделать? А что, если Курунф - ловушка, в которую попал не только Лаль, но и все, вошедшие в этот демонский оазис? И Шамаш, и мой отец с дядей, и Нани с Ри, Лис, Лина, все остальные? Ловушка, которая выпустит всех, когда исполнится последнее желание, или, наоборот, когда это случится лишь плотнее захлопнется?" - Мати не знала ответа на этот вопрос, а ведь он был главным.
Девушка и не заметила, как выбралась из повозки. Она вообще не замечала окружавшего ее мира. Потому что это было совсем не то, что она хотела видеть.
"Я должна помочь всем, спасти! Но как?  –  это было просто  невыносимо!  И  еще.  Она слишком хорошо знала себя, чтобы понимать,  что не сделает ничего,  ни одного шага,  пока не будет хотя бы наполовину уверена, что поступает правильно. - Ошибусь - и все, конец. Ведь второго шанса мне никто не даст. И ладно, если будет конец только для меня, а как для остальных тоже? И Шамаш? Что станет с миром, если Он навсегда останется в этом Курунфе?  И так вон как похолодало за последние дни. Все время метет метель, и... Я должна быть уверена!"
          И тут ее кто-то окликнул:
         -Мати!
         Девушка вздрогнула, потом сжалась в комок, словно в ожидании удара.  Душа затрепетала в груди снежинкой,  оторванной от  земли безжалостным  ветром.  Сперва ей стало страшно:  "Кто это?  Снова Лаль?  Или на этот раз сами демоны пришли убеждать меня перестать противиться их воле?", потом подумалось: "А если это вовсе не они?  Может быть,  ветер донес до меня зов кого-то из людей отца.  Им нужна моя помощь! Ведь они все во власти чар и только я свободна. А если это отец, - ее глаза наполнились слезами.  Великие боги, как же она по нему соскучилась! - Папа, папа, ты и представить себе не можешь, как мне плохо вдали от  тебя!  Я  не могу так! - она готова была закричать от боли. - Папа, - в какой-то миг ей действительно показалось,  что она слышала его голос. Впрочем, даже если нет - не важно. Главное - она вдруг совершенно явственно ощутила - он думает о  ней!  Вот та тонкая нить связи,  которая была ей столь необходима!  Теперь, держась за нее, Мати была готова идти сквозь любую метель, не боясь  заблудиться в бесконечности снегов.  Только бы сохранить эту нить, только бы не упустить ее.
        -Мати! - на этот  раз голос звучал совсем рядом и,  хотя и казался знаком, принадлежал совсем другому человеку.
        Она не отозвалась. Взяв взволновавшую ее  мысль  пальцами,  словно  та  была действительно концом веревки, она стала наматывать ее на руку, крепко-накрепко привязывая к запястью.
        "Все, - вздохнула она с некоторым облегчением, уверенная: -Теперь не ускользнет!" -а потом,  подняв голову, резко обернулась. И  чуть  было  не столкнулась лбом с подошедшим к ней почти вплотную молодым караванщиком.
        -Привет, - проговорила она как ни в чем не бывало.
        -Привет, - Киш успел  в  последний  миг  отклониться,  избежав столкновения. Однако, он все равно выглядел одновременно взволнованным и растерянным. Но не желая признаться в этом, паренек поспешил расправить плечи и, выдохнув: - У-ф-ф, - быстро заговорил, старательно наполняя голос задором и весельем. - Чуть было не столкнулись. Вот бы шишки набили! – он похлопал себя по лбу.
        -Это сквозь меховые шапки-то? - улыбнувшись ему, девушка замотала головой.
        -Тогда, может быть,  повторим? Так, на пробу? Давай, поворачивайся. А я немного отстану от тебя, и...
        -Не надо, Киш, - улыбка на ее  губах  стала грустной.
        -Почему? Это  же весело!  Посмеялись бы.  Вот ты, когда ты последний раз смеялась от души? Не помнишь?
        -Ох, давно это было!  Последнее время,  ты знаешь, для смеха особых причин не было.
        -Это ты зря.  Нужно уметь смеяться даже сквозь слезы.  Тогда они становятся чуть слаще, или хотя бы кажутся не такими горькими, как были бы если... Ну, ты понимаешь.
         -Нани и Инна...
         -Они, конечно,  те  еще  стервы.  И  доведут до слез любого.  Но уж чем-чем, а способностью шутить их боги не обделили.
         -Да уж, - губы девушки скривились в  усмешке,  -  не  поскупились. Даже переборщили.
         -Мати, Мати, - он осуждающе качнул головой, - нельзя  так  говорить о богах!
         -Я знаю, - вздохнув, она опустила голову на грудь, потом повторила: - знаю... Но только...  Киш,  если бы ты только знал,  каково это: когда над тобой постоянно смеются! Что бы ты ни сказал, что бы ни сделал - для них все забава!
        -Кому, как не мне это знать! Не забывай: ты в нашем караване чуть больше месяца, я же прожил всю свою жизнь. И, можешь быть уверена, до твоего прихода они были точно  такими  же,  как  сейчас. Просто у них был другой объект для насмешек.
        -Ты? - Мати взглянула на него с сочувствием.
        -Да. Но я ничего, меня это даже забавляет. Я сам стал больше шутить.  Чтобы смеялись не надо мной,  а над моими шутками. И, знаешь, оказалось,  что  вот так,  через смех,  можно влиять не только на настроение людей, но и на их мысли, поступки.
         -Д-а-а, - протянула девушка, задумавшись. Может быть, он был и прав. Может быть... Вот только для нее это был не выход. Потому что... "Потому что я не могу постоянно смеяться, словно жизнь - лишь забава и ничего плохого в ней не происходило, не  происходит и не произойдет.  А может..."
        Она перестала следить за дорогой. И хоть ее шаг был тверд, но  движения  - какие-то бездумные, неосмысленные. Поэтому не удивительно,  что в какой-то миг караванщица оказалась на пути своего спутника: -  Ой! - только и успела вскрикнуть девушка, делая нервно поспешный шаг в сторону от нового столкновения. - Прости. Я...  Это  случайно.
       -Для человека,  с головой зарывшегося в свои мысли, как мышь в снег, это не удивительно.
       Девушка как-то неопределенно повела плечами,  опустив  голову  на грудь, так что он поспешил добавить:
      -Что, обиделась на меня за мышь? Прости, я не хотел...
       -Да нет,  ничего. Я... Я знаю, что временами веду себя как мышь. Хотя мне и хочется походить на золотую волчицу… - ее глаза погрустнели,  в то время как губ коснулась улыбка. Воспоминания о подруге несли ей боль,  но в этой боли была какая-то невозможная, трепетная сладость.        -Я никогда не видел священного  зверя  госпожи  Айи.  Но  ты, наверно, действительно чем-то похожа на нее.  Внешне. Вот только в поведении...  Ты очень робкая. Тебе не хватает решительности. Впрочем, как и мне.
      -Да...
      -В этом мы похожи.
      -Наверно...
      -Мати, я не хотел лезть к тебе с разговорами...
       -Все в порядке. Я... Я рада, что могу поговорить с тобой. Хорошо бы, если б это мне помогло...
    -Не думать, не тосковать?
     -Ты  понимаешь меня лучше,  чем кто бы то ни было другой, - эти ее слова были совершенно искренни.
     -Никто?
     -Ну... Среди  людей,  я имею в виду, - конечно,  ведь были еще Шамаш,  Шуллат,  потом - Ашти, да и Хан. Но с ними она говорила на языке мыслей, который много откровеннее речи слов.
     -Но... - он даже растерялся. - Неужели у тебя не было друзей,  с которыми... - в его глазах было недоверие. Не то чтобы он сомневался в правдивости ее слов, просто они показались ему такими невероятными.
     -У меня в  караване не было сверстников, ты ведь знаешь, я говорила…
    -А, да, да... Однако...
     -Младшим не все доверишь,  боясь, что они разболтают... Да и не поймут они ничего. А старшие... У них уже семьи, им  не  до разговоров с какой-то девчонкой.  У меня была подруга, но... но мы с ней такие разные...
     -А тот человек?
     -Какой?
     -Тот, за которого тебя выдают. Помнишь, ты говорила.
     -Человек... - с ее губ облаком пара сорвался тяжелый вздох.
     Внимательно следившему  за  реакцией  собеседницы  на каждое произнесенное им слово Кишу на какое-то мгновение показалось, что девушка не просто нервно повела плечами, но вздрогнула, словно от удара плетью.
     -Ты...  Тебе, должно  быть,  тяжело  говорить  о  нем. Потому что... - юноша был осторожен, старательно подбирал слова. Однако это ему не всегда удавалось, когда эмоции просто захлестывали его порывами ветра. - А,  да что там! Я очень хорошо знаю, каково это,  когда всю твою жизнь решают за тебя,  за твоей спиной. Взрослые считают, что все знают лучше  нас самих. И, убежденные, что избавляют нас от ошибок,  которые мы могли бы совершить, только все разрушают. А ведь семья - это... Это на всю жизнь. До тех пор, покуда смерть не проведет черту!
     -Мне не показалось, - резко начала Мати,  глядя на караванщика чуть  ли  не  с  вызовом, - что ты особенно против стремления Гареша... - не договорив фразу до конца,  она поморщилась. Вот о чем ей действительно не хотелось даже думать.  Особенно потому,  что какой-то частью разума она понимала - а ведь очень даже может быть, что так и случится. Если она останется в этом караване, если небожители не позволят ей умереть...
    Она всхлипнула.
     -Прости, - Киш, по-своему поняв ее слова, и,  главное, промелькнувшие на лице чувства,  приблизился на шаг, осторожно тронул за локоть. Не обнял,  нет - тогда бы Мати непременно вырвалась, бросилась прочь диким зверем,  которого пытается поймать охотник.  А так... Она даже не отвела руку, решив:
     "В конце концов,  это ведь просто дружеский жест  поддержки. Ничего больше".
     К тому же, ей не хотелось обидеть Киша.
     "Он симпатичный паренек.  И если бы у  меня  не  было  Шамаша... Нет! - она резко мотнула головой. - У меня Его нет!  Никого нет! И..."
     -Что-то не так?
     -Я... - она прикусила губу, не зная, что сказать. - Я понимаю...
     -Ничего ты не понимаешь!
     Она уже была готова отшатнуться, но голос, которым были сказаны эти слова... Ни презрения,  ни высокомерия, ни той небрежности, с которой отмахиваются от надоедливых снежных мух - его голос был звонок и чист,  в нем слышались веселье,  та радость, которой хотелось поделиться с подругой...
     -Когда я говорил,  что знаю, каково, когда выбирают невесту, то говорил не о тебе!  Совсем нет! Я... Я очень рад, что так случилось! Рад,  что ты оказалась в нашем караване,  что ты такая...Такая... В общем,  такая,  как есть. Потому что... Видишь ли, Мати, - он решил  быть  до конца искренним с ней, - я готов каждый день своей жизни читать молитвы богам,  которые сделали так, что Гареш опередил моих.
     -Они хотели...
     -Они почти  уже договорились с родителями Нани, - он криво усмехнулся, а сорвавшийся с губ смешок был полон боли и обиды. Хотя все, о чем он сейчас говорил, уже осталось в будущем того прошлого, которому никогда не будет суждено стать настоящим,  память об этом, и,  особенно  -  страх были так свежи и сильны,  что стоило только вспомнить,  как все возвращалось вновь. - А ведь прекрасно знают, что я не переношу ее! И вот...
     -Но зачем?
     -Ее отец богатый купец, а мой – простой дозорный. Моим этого достаточно. А ее..  Думаю,  она и им изрядно надоела.  Хотят  сбагрить поскорее. Я же сейчас в караване - единственный подходящий ей по возрасту жених. Вот так. И еще Нани... Кажется, она влюбилась в меня... Поскольку больше было не в кого влюбляться... Да и... В общем, ты понимаешь.
     -Бедная...!
     -Ты хотела сказать - бедный? Ты ведь меня жалеешь?
     -Прости, - смущенно опустив   голову,  прошептала  Мати. - Но... Мне жалко Нани. И, кажется, теперь я начинаю понимать, почему она так ненавидит меня.
     -Из-за меня?! Не смеши!
     -В этом нет ничего смешного. Терять - это... Это очень больно. Это...  как будто отдаешь частицу себя. Ты лишаешься своего будущего. Того, о котором мечтала, прихода которого так ждала...
     -Она бы не была счастлива со мной.  Потому что я никогда  бы не смог ее полюбить!
     -Но ведь семье порой достаточно любви одного.
     -Чем дольше я говорю с тобой,  тем сильнее убеждаюсь: мы так удивительно похожи! И... И еще, - он вдруг улыбнулся, весело глянул на нее, задорно подмигнул: - Теперь я знаю: у тебя есть хотя бы одна причина не возвращаться в свой караван.
     -Какая причина?
     -Только так ты сможешь разбить помолвку.
     -Причина... - девушка задумалась.  А ведь действительно.  "Лаль говорил… Богиня снегов не позволяет мне вернуться...  И не позволит до тех пор,  пока... - ее глаза наполнились слезами. - Пока я... Пока это... А что если... - она поморщилась, пытаясь, пересилив себя, как-то иначе взглянув на то,  что еще мгновение назад казалось самым плохим,  невыносимым,  а потому - нереальным. - Если... - пауза, глубокий вздох, полный тишины,  в которой удары сердца казались громче грома,  до тех пор, пока промедление не становилось хуже самых жутких  мыслей, - я... - и снова пауза, - соглашусь... признаю Гареша своим приемных отцом... - эта мысль была тяжелее самой тяжкой ноши, но она прошла с ней на душе несколько шагов. А потом, решив, что сможет осилить большее,  продолжала: - и вместе с этим приму его  волю  о  помолвке... - она  с силой сжала губы,  зажмурилась,  пытаясь унять боль, которая снежной стеной навалилась,  хороня под собой  душу. - Если... - и вдруг,  в тот миг, когда, казалось, что вот сейчас все закончится в яркой вспышки боли,  нить, которая еще миг назад, опутав горло, душила, выбывая из груди последнее дыхание, оборвалась. Боль ушла.  Сердце...  Оно замерзло, что ли. Во всяком случае, ему стало все равно,  что будет.  -Не важно... Ведь все остальное невозможно...  А раз так...  Нужно мечтать о чем-то реальном. Чтобы потом не переживать разочарование, когда... Когда невозможное не исполняется.  А то, что возможно...  В конце концов, кем я себя возомнила? Госпожой Айей? Кем  бы я ни была,  я не богиня снегов, - она всхлипнула. – Пусть. Когда все изменится...  Когда я стану... Буду принадлежать  другому... Может быть,  тогда Она позволит мне вернуться в мой караван, и... - она была готова на все. Ей было достаточно даже этой малости - идти рядом с Ним по одной тропе,  видеть Его, слышать голос... Хотя... Позволят ли ей вернуться? Ведь чтобы выжить здесь, ей придется отказаться от отца... - Он поймет.  Ведь я сделаю это не ради себя… Выжить,  чтобы вернуться. Вернуться, чтобы помочь,  спасти от этих демонов Курунфа... И... Я заслужу их прощение.  Я сделаю все, чтобы... Чтобы они поняли - я должна была поступить именно так. Я не могла иначе. Я..." - она чувствовала себя так, словно вот-вот заплачет.
     Киш молчал,  сознавая - раз Мати ничего не  говорит,  значит, она о чем-то думает. Ее лицо... Оно было так напряжено. И, вместе с тем, так изменчиво. Он отвел взгляд,  решив, что ей будет лучше остаться наедине со своими мыслями.  Это было важно.  И не только для нее, для них обоих.
     Караванщик терпеливо ждал,  что будет дальше, думая – скорее всего,  ничего не изменится. Ничего она не станет решать. Не сейчас. Женщины любят оставлять важные решения на потом. А даже если и принимать их – затем все передумывать и перерешать. 
     Так или иначе,  караванщик был готов ждать, понимая, что все и так  происходит  слишком быстро. 
     -Киш...
     Он не  сразу понял,  что девушка заговорила с ним, и потому пропустил ее слова мимо ушей. Караванщик вынужден был переспросить,  рискуя спугнуть момент. Но выхода у него не было.
     -Прости, я  не расслышал, что ты сказала?
     -Ты согласился бы... Ты покинул бы свой караван? Ради меня?
     -Да, - не задумываясь ответил юноша.
     -Но... - Мати растерялась.  Она не ожидала такой решительности. И не верила,  что ради любви можно отдать все. Хотя... Сама она, наверное, поступила бы именно так.  Но ведь ей не нужно было ничего делать ради своей  любви. Разве  что  отказаться  от нее. И растерянность сменилась болью, столь сильной, что перед глазами запылал слепящий пламень.
     -Что с тобой? Ты недовольна, что ради тебя я готов на все?
     -Это не правильно, Киш.
     -Разве? А мне всегда казалось - мы  умираем только для себя, но живем лишь ради других, хотя бы - того одного, ради которого можно умереть.
     -Красивые слова…
     -Это не слова.  Я ведь не только так думаю. Я хочу так жить. И буду. Теперь, когда я нашел тебя.
     -Киш, я...  Прости, но я не верю в любовь с первого взгляда. Это чувство...  Оно должно расти, как цветок, как деревце, пуская в сердце все новые и  новые,  более  глубокие  и  прочные  корни. Оно должно объединять множеством общих воспоминаний, которые делают чужих людей родными.  Оно... Нужно знать друг друга с детства,  вместе расти,  и тогда...  Когда встретятся две руки,  им будет доподлинно известно, что они - продолжение друг друга, части одного целого - семьи.
     -Но мы действительно знаем друг друга очень давно.  Мы впервые встретились,  когда  нам  было  всего по десять лет,  и с тех пор...
     -И с тех пор ни разу не виделись. До последнего месяца.
     -Разве? А все те легенды, которые сложил твой дядя? Мати, я знаю тебя лучше, чем собственную сестру!
     -Но я... - она вдруг умолкла, задумавшись, помолчала несколько мгновений, потом качнула головой: - Прости. Я вечно спорю не по делу. И  только все порчу своим упрямством.  Я...  Ты и представить себе не можешь, как я рада, что в мироздании есть кто-то, способный ради меня отказаться от всего. Я, должно быть, выгляжу сейчас жуткой эгоисткой...
     -Это не так.  Я знаю.
     -Спасибо, - она улыбнулась ему,  а  затем,  наконец  решившись заглянуть в глаза,  продолжала: - Поверь мне, я спрашиваю вовсе не потому,  что хочу проверить тебя,  испытать. Просто... Если... Помолвленные связаны друг с другом почти так  же  крепко,  как  и вступившие в брак.  Мы... Если это случится, мы с тобой уже будем супругами перед лицом богов.  И... И всюду должны будем следовать вместе.  Во  всяком случае,  до тех пор,  пока смерть не проведет между нами черту. Ты должен знать...  Я думаю, и твои родители тоже, прежде чем решат объявить о помолвке перед свидетелями...
     -Ты тоже должна знать.  Они сделают это сразу же, как только ты станешь приемной дочерью Гареша.  Чтобы он мог ответить за тебя.
     -Я... - она опустила на миг голову на грудь,  вздохнув, кивнула. - Я так и думала...
     -Ты  не хочешь этого...  Я слишком люблю тебя… И не допущу, чтобы тебя привели в круг силой!
     -Нет, - она коснулась  его руки. - Все будет иначе. Если я сделаю этот шаг, то только по своей воле.
     -А ты...
     -Мне надо жить.  Жить в этом мире.  И...  Может быть, такова моя судьба.
     -Я - твоя судьба, - он даже выпрямился, расправил плечи. - Великие боги, как же приятно думать об этом! Я чувствую себя таким... Счастливым! Мне хочется поделиться своим счастьем... - он  шагнул к ней, оказавшись так близко, что мог вобрать в свою грудь ее дыхание. Оставалось только обнять ее, и...
     -Нет, Киш, - она  резко отстранилась,  затем взглянула с мольбой: - Пожалуйста, - прося его не спешить.
     -Тебе нужно время...-он все понял. Это было не сложно.
     -Я... Да... Я просто еще очень боюсь...
     -Меня?! Но я же...
     -Не тебя!  Конечно, не тебя! Ты самый милый, самый добрый парень, которого я когда-либо встречала.  Но... Я боюсь будущего. В нем скрывается так много перемен... Я никогда и представить себе не могла, как много всего должно произойти. И... Чтобы принять все это, я  должна измениться, вырасти...
     -Понимаю... Мати, я знаю способ,  как отсрочить это.
     -Перемены? - она грустно улыбнулась. Ее глаза были полны печали понимания, что это невозможно.
     -Нет. Это мне не под силу. Я ведь не бог. Но что касается объявления о помолвке...  Сделай вот как.  Скажи Гарешу... Скажи ему, что согласна стать его приемной дочерью.  Но ты  очень сильно любишь  своего отца.  И...  И хотела бы оставаться его дочерью до тех пор, пока это будет возможно. Он поймет. Он даже будет рад.  И горд тобой.  Наш хозяин ценит верность превыше всего, будь  это верность богу, закону, долгу или человеку.
     -Но потом-то мне придется предать...!
     -Нет. Если обряд провести в последний день...  Это  будет... Это будет всего лишь один шаг против движения солнца. Тот шаг, на который любой смертный имеет право. И тогда...  Тогда мои родители объявят о помолвке перед самым испытанием. У тебя будет время подумать, и...  И если чему-то еще суждено измениться, ты не будешь всю жизнь жалеть о том, что потеряешь эту возможность.
     -Спасибо тебе, - право же, он нравился ей все больше и больше. И в какой-то миг Мати стало даже жаль,  что она никогда не сможет его полюбить.
     Мати уже хотела сказать, объяснить, почему, но остановилась, вспомнив: что она могла сказать?  Что влюблена в бога?  И нарваться на смех? Ну уж нет! Только не это! Хотя... Хотя вряд ли Киш станет над ней смеяться. А если так… Может, ей все-таки сказать…?
     Мати сомневалась, как ей быть. И потому была даже рада, когда он спросил:
     -Мати, ты... Ты мечтаешь о ком-то другом? Я... Наверно, я вмешиваюсь не в свое дело,  но...Но мне важно это знать...  Просто...  Чтобы понимать,  как вести себя.  Потому что если  у меня есть более удачливый соперник,  пусть и в караване,  с которым, мы, может, никогда больше не встретимся...
     -Он...
     -Кто он? Ты говорила, что не любишь того, за кого тебя отдает отец...
     -Я не сказала этого...  Просто то... то, что... о  чем мечтал мой отец,  это невозможно. Киш... Ты... Ты искренен со  мной.  И я должна быть искренна. Нет ни одного человека, которого я любила бы так сильно,  что была бы готова разделить  с ним жизнь!
     -Но... - в его глазах было непонимание.
     -Но Шамаш... Он...
     -Конечно, - Киш улыбнулся ей, и, как показалось Мати - с явным облегчением. - Я все понимаю.  Господина Шамаша нельзя не любить.  Ведь Он - бог солнца, повелитель всего самого светлого и прекрасного... Мати, но я вовсе не хочу отнимать у тебя эту любовь! Я... Все, чего я хочу - чтобы рядом с ней нашлось место и для меня. Это ведь не сложно. Если, конечно,  ты  не  собираешься становиться жрицей,  посвящая свою жизнь служению...
     -В караване это невозможно,  ты же знаешь. Да и в городе тоже. Ведь лишь в том городе,  где есть хранительница, найдется место  и для  жрицы.  А Хранительниц не было уже целую вечность. И, потом, я...  Я должна быть искренна с самой собой. Я слишком хорошо знаю,  как бывает больно,  когда знаешь,  что мечта никогда не исполнится, чтобы не мечтать о невозможном.
     -И, все-таки, ты еще на что-то надеешься...
     -Да на что тут можно надеяться? - вздохнув, она махнула рукой.
     Мати выглядела такой несчастной, подавленной, что Кишу захотелось хоть как-то поддержать ее, подбодрить.
     -Надежда всегда нужна.  Как и мечта.  Главное,  чтобы они не мешали жить… Мати, мы можем вообще не говорить об этом до самой помолвки. Я только хотел спросить: что ты имела в виду, спрашивая, уйду ли я из каравана вслед за собой?  Просто...  Если так, нам уже нужно начинать собираться. По-тихому, чтобы никто не заметил, не узнал. Взрослые ведь не поймут такой поступок... - вообще-то,  он и сам не особенно понимал.
     -Мне нужно вернуться в свой караван.
     -Мати! - он болезненно поморщился. - Ты же  сама  говорила,  что должна быть искренна с собой и не мечтать о невозможном!
     -При чем здесь мечта? - ее лицо словно покрылось ледяной  маской, сквозь которую не было видно ни тени эмоций. - Я не хочу возвращаться. После того,  что случится, это будет даже тяжелее, чем знать, что никогда не вернешься назад.
     -Так в чем же  дело!
     -Я должна, Киш! Им нужна моя помощь!
     -О чем ты! Тот караван... Он ведь идет тропой повелителя небес! С ним ничего не может случиться!
     -Вот как?  Почему же тогда все время что-то происходит?
     -Ты не так меня поняла. Я хотел сказать - ничего такого, что могло бы  стать концом,  обернуться бедой.  Господин Шамаш всегда защищал свой караван,  и...
     - Легко так говорить, когда  знаешь лишь легенды, а не то, чем живут люди, о которых они слагаются! Когда...
     -Да, я понял.  Прости меня.  Конечно. Тебе виднее. Тем более, что бог солнца опекает весь мир,  и Его помощь может понадобиться где-то еще,  заставив  отлучиться из каравана.  Так было в драконьем городе, и...
     -Киш! - она глядела на него  с укором.
     -Я слишком много говорю, - вздохнув, караванщик качнул головой. - При этом по большей  части  о  том,  о чем не имею никакого представления. Что ж... Мы что-нибудь придумаем. У меня есть немного своих денег. Я копил на повозку. Поговорю кое с кем насчет одной из складских. В караване есть свободные. А если станут спрашивать, скажу, что родители торопятся с браком, а  мне  не  хватает  на жилую. Это, конечно,  будет не совсем правдой, но жилую в снегах мне никто не продаст, а ждать до прихода в город...
     -Нет!
     -Так я и понял. Конечно, начинать искать твой караван лучше было бы сейчас. Потому что теперь с каждым днем мы станем удаляться от него.
     -Почему?
     -Ты говорила, они остановились около месяца назад.
     -Да.
     -Раз так, мы должны были уже нагнать их.
     -Мы  не  могли пройти мимо него.
     -Это верно.
     -А, может быть, тот несуществующий город мне просто приснился, и на самом деле караван  продолжает идти по снегам…
     -Может быть.  А может, он стоит где-нибудь, окруженный шатром-невидимкой. Ведь если боги решили спрятать его от глаз...
     -Им ничего не стоило это сделать, - закивала Мати.
     -Ты думаешь, так оно и есть?
     -Да. Я почти уверена, что это так. И тогда... Тогда мне не позволят вернуться, пока моя судьба не будет решена...
     -Госпожа Айя?
     -Что? - в глазах Мати вспыхнул испуг.  Ей даже показалось, что караванщик прочел ее мысли. Но это было невозможно, потому что Киш был простым смертным и не мог...  Или  мог?  Или  он  не  был смертным? С кем она на самом деле говорила?  С одним из демонов? Или Лалем, вошедшим в тело юноши?  - С чего ты взял?
     -Она повелительница  снегов.  А мы в пустыне, - спокойно пожал плечами молодой караванщик. - И, к тому же, ты только что говорила, что влюблена в господина Шамаша. Если  бы  госпожа  Айя не была к тебе так благосклонна, то  наказала б  иначе - заморозила дыхание, обратила в снежного призрака... Не знаю. А так...
     -Действительно... -  поджала губы девушка. - Все очень логично. И объяснимо.
     -Ну вот.  А ты уже смотрела на меня, как на демона. Я же всего лишь человек, который просто привык наблюдать и анализировать... И делать выводы.  Итак...  Если мы правы...  Она позволит тебе вернуться в свой караван, но не раньше, чем перед лицом небожителей ты будешь моей.
     -Киш, я ведь просила тебя! Давай не будем больше об этом!
     -Мати, я говорю не потому, что мне нравится повторять эти слова.  Я пытаюсь разобраться. Ведь получается, чем дольше мы тянем с помолвкой, тем дальше отходим от твоего каравана, и...
     -Я не  знаю,  не знаю! - вскрикнула она,  взмахнув руками.  Ее глаза молили: - "Оставь меня!  Я...  Я не могу... Только не  теперь! Потом! Мне нужно время! Может быть, все решится как-нибудь само собой, и..."
     -Ладно, Мати.  Прости меня за настойчивость. Я не должен был так вести себя,  не должен был настаивать,  давить  на тебя, пользуясь ситуацией,  твоей растерянностью… И вообще, боги мудры. Когда мы не в силах принять решение, Они помогают нам.  Будем молить Их привести нас к верной тропе.
     -К какой такой тропе? - они даже не заметили, как рядом оказались Нани и Инна.
     -Верной, - одна задавала вопрос, вторая тотчас на него отвечала, словно специально  заставляя собеседников почувствовать себя если не  лишними,  то  уж  точно совершенно не нужными.
     -Это еще что за зверь такой?  Я почему-то ничего о нем никогда раньше не слышала. А ты, Инна?
     -Тоже.
     -Я всегда считала,  что дорога у нас только одна. Вслед за солнцем. И вести к ней не надо.
     -Потому что мы и так идем по ней.
     -Ну конечно! Вот видишь, и ты так же думаешь. Значит, я права.
     -А неверная дорога...
     -Та, что против солнца,  конечно.  И если они надеются дойти до верной, выходит, сейчас они на неверной?
     -Выходит, - с готовностью закивала  Инна.
     -О-о-о! - протянула Нани. - Пойдем от них подальше! Мало ли что!
     -Идите, идите! - не выдержав, бросила им Мати.
     -А ты  нас  не  торопи! - окрысились  караванщицы. - Что хотим, то и делаем!
     -Дело ваше, - хмыкнул Киш, - разве мы спорим?  Только  вы  бы поосторожнее тут.  А  то  случайно шагнете не туда и окажетесь на одной тропе с нами.
     -Да лучше уснуть вечным сном!
     -А вы, я вижу, сошлись.
     -Еще как! - прыснула в кулак Инна. - Просто на одном языке заговорили!
     -И в один голос.  А что? Так и положено помолвленным. Конечно, сейчас они еще не помолвлены, но очень скоро... Да, кстати, Киш! - Нани резко повернулась с юноше. - Мы тут с Инной выяснили занятную вещь.
     -Да, да, Губитель...
     -Об этом потом, - прервала ее караванщица прежде, чем та успела сказать еще хоть слово.  Она словно  боялась, что эта  часть  правды  выберется  на поверхность снегов из серых нор, где спала не один год. - А лучше вообще никогда.
     -Но почему...
     -Потому что! - прикрикнула Нани и Инна,  пожав плечами, умолкла, решив,  что  лучше  замолчать,  чем всерьез разозлить подругу. - Так вот,  Киш,  ты знаешь, что у твоей невесты есть другой?
     -О, как она его любит! Как любит! Ты бы слышал, какие слова она для него готовит!
     -Попроси Мати - она тебе даст свиток. Только не думаю, что тебе понравится. Ведь эти слова не для тебя. Но ты можешь спросить у своей суженной,  для кого они.
     -Я знаю.
     -Что? - Нани просто опешила.  Было странно видеть ее  в  таком состоянии. Мати думала, что в мироздании нет ничего, что могло бы задеть или удивить ее.  Но, великие боги, как было приятно видеть эту растерянность! Жаль только, что ее смятение было недолгим и очень скоро караванщица взяла себя в руки. - И кто же это?  Ну,  что молчишь?  Расскажи подругам! Нам же интересно!
     Сердце Мати задрожало, забилось взволнованно-быстро.
     Ей подумалось:  "А вдруг...  Вдруг все те слова, что говорил мне Киш, были обманом? Если он специально хотел расположить меня к себе,  чтобы войти в доверие и разузнать мою тайну? - ей не хотелось верить,  что юноша способен на такое, но... - Но Нани могла его просто заставить. Она... Она заставит даже демона служить себе!  И... О, боги, нет! - она молила небожителей о понимании, прося Их проявить хоть немного сочувствия: - Мне и так плохо!  Не делайте все еще хуже! Дайте мне хоть какую-нибудь, самую что ни на есть слабую надежду,  что все еще сможет наладится!"
     Киш молчал, переводя взгляд с одной девушки на другую, и Мати уже была готова вздохнуть с облегчением: "Слава богам!"
     Однако Нани явно не собиралась отступать:
     -Ну что  ты мнешься? - она надвинулась на него,  подошла почти вплотную, даже поднялась на цыпочки,  чтобы заглянуть прямо в глаза. - Что, решил  унести  ее тайну в свой вечный сон?  Не глупи, Киш! Это не смешно.  Мы ведь все равно все знаем! А что не знаем,  очень скоро узнаем. Я  умею быть настойчивой.
      -Так что  лучше от тебя,  чем от кого-то другого.  Для тебя лучше, - подхватила Инна. - Потому что иначе мы не будем с тобой дружить.      -Вернее даже  наоборот. Будешь и дальше вставать на сторону этой чужачки,  очень скоро окажешься среди наших врагов!
     -Нани, она все-таки спутница бога солнца!
     -Ее отец спутник!  А она...  - караванщица не сразу нашла нужное слово,  когда же оно пришло к ней - обрадованная выпрямилась, расправила плечи: - Она - изгнанница! - ее глаза горели торжеством.
     -Это неправда!
     -Нет, это правда! Если бы она случайно потерялась - ее стали бы искать.  Если бы ее перенесли в наш караван демоны или призраки - за ней бы пришел повелитель небес.  Вспомни легенды!  Прежде Он всегда защищал ее!  А раз она остается здесь,  у нас целый месяц, выходит...
     -Перестань! - хмуро глянул на нее Киш,  его  лицо  скривилось, словно от боли.
     -Раз никто не торопится прийти  за  ней,  значит,  в своем караване она больше никому не нужна!
     -А может быть, боги считают, что она нужнее здесь!
     -Изгнанница-то?! Вот еще! Это сейчас все носятся с ней, как... как с полубогом! А как поймут - выгонят взашей, и всех делов!
     -Ерунда! Скоро она войдет в наш караван. И станет моей женой!
     -Ну, тогда и ты последуешь вслед за ней! Но я этого не хочу! Я хочу,  чтобы ты остался. Мне это нужно! И поэтому я сделаю все, чтобы взрослые как можно скорее перестали смотреть очарованными глазами на  миражи!
     -Она не...
     -Нет, именно изгнанница!  И я даже знаю,  почему!  За что ее изгнали!
     -Ну за что?  За что? - Киш был готов взорваться.  Это глупое упрямство  Нани...  Ладно, то, что  ей не нравится Мати,  это можно понять.  Даже в ее ненависть к чужачке нет ничего странного.  Но это  глупое упрямство! Неужели  она не понимает,  что у нее ничего не выйдет? Потому что хозяин их каравана - отнюдь не наивен.  И  легковерным его тоже назвать нельзя. И, конечно же, он не станет слушать  бред той,  которая еще даже не прошла испытание!
     -Ты знаешь, что она носит браслет Губителя?
     -Разумеется! Как и все,  кто читал легенду о драконьем городе!
     -Ну так вот!
     -А еще я знаю, что браслет ей передал сам бог солнца!
     -Как знак, что она принадлежит злу!
     -С чего ты взяла! Это подарок! А подарок  - знак внимания небожителей, знак признания, а не презрения!
     -Та, которая принимает подарки Губителя, думает о том, чтобы повелитель демонов стал ее другом,  не достойна идти одной тропой с господином Шамашем!
     -Что может быть большим служением,  чем страстная и, в то же время, совершенно бескорыстная любовь,  такая сильная,  что  ради нее, из-за нее смертный отказывается от всей радости, которую может дать мир людей влюбленным?
     -Так, - сощуренные  глаза Нани внимательно взглянули на Киша, затем - на Мати. -Вообще-то, - спустя какое-то время, проговорила она, - я так и думала.
     -Что ты думала? - устало спросил ее Киш.  Кто бы знал, как ему все это надоело!  Как страстно ему хотелось поскорее пройти испытание, обрести  свой путь,  свою семью,  свое дело и,  окружив себя всем этим словно пологом шатра, забыть о прошлом, оставшемся среди снегов пустыни... О прошлом и всем, что в нем жило.
     -Я была уверена,  что эта дурочка влюбилась в повелителя небес! Иначе и быть не могло!  Еще бы!  Когда изо дня в день видишь Его, привыкаешь к тому,  что Он всегда рядом... Ничего удивительного. Для слабенькой, робкой душонки! - Нани качнула головой, глядя на чужачку с наигранным сочувствием. - Одно дело любить бога,  другое - влюбиться в Него!  Бедная, бедная! Право же,  мне даже жаль тебя! Жить с этой страстью, этим пламенем в груди, зная, что ему никогда не вырваться наружу, сжигая себя... Можно только посочувствовать. Эти слова... Ты ведь хотела, чтобы их прочел господин Шамаш?  Они были для Него? То-то мне показалось, что они как-то по-особенному звучат. Словно молитва.
     -Может быть,  она действительно Творец заклинаний? - с опаской покосилась на чужачку Инна.
     -Вот еще! - скривившись в усмешке,  фыркнула  Нани.  -  Творца заклинаний боги слышат! А мы,  заметь, до сих пор живы и прекрасно себя чувствуем.
     -Еще не вечер... - хмуро пробормотал Киш.
     -Что?!
     -Да так...  Не  обращай  на меня внимание.  Как ты делаешь обычно.
     -Теперь - конечно.  Я ведь узнала все,  что хотела. Спасибо, что рассказал.
     -Я тебе ничего не рассказывал!
     -Вот как?  А кто же сейчас со мной говорил?  Если не ты, то, выходит, твоя тень?
     -Но...
     -Спасибо за объяснение.  Если узнаешь еще что-то интересное - не стесняйся,  приходи к нам,  мы всегда выслушаем...  А пока -  пока! - и  Нани  с Инна заспешили прочь,  перешептываясь о чем-то между собой, пересмеиваясь
     Они исчезли  за повозками,  а Киш с Мати все еще смотрели им вслед.
     -Да-а... - тяжело вздохнула девушка.
     -Вот так они всегда...  - он повернулся к ней: - Прости. Я сам не знаю, как это получилось...
     -О чем ты?
     -Ну, я же им все рассказал.  Не хотел,  а...  Все как-то само получилось.
     -Не переживай, - ей было плохо на душе.  Но совсем не так, как когда чужачки читали ее молитву.  И,  потом...  "Он же сделал это ненароком, - ей не нужно было даже убеждать себя в этом, потому что так оно и было на самом деле. - Он не  стал  говорить,  когда  Нани требовала. Он не предал меня, - от этой мысли становилось легко, так, что она даже  смогла  улыбнуться. - Он  хороший.  И  он  любит  меня..." - Все будет в порядке.
     -Спасибо, Мати. Ты... Ты самая замечательная, самая понимающая, и...  Я знаю, что порой веду себя как слабак, который не может даже постоять за себя,  не то что защитить другого, но... Мати, поверь:  я не трус!
     -Я знаю.  Ты не трус. Ты сильный и смелый человек. Слабак не стал бы спорить с Нани, защищать меня. Он бы... Он бы сразу сдался.
     -Если будет нужно,  если  придется с мечом в руках защищать тебя, нашу повозку, наш караван - я не отступлю! Я буду тверд!
     -Конечно... - она хотела сказать что-то еще, но вместо этого, прикусив губу, опустила голову на грудь.
     -Что с  тобой? - озабоченно  глянул на нее юноша. - Ты вдруг так побледнела. Ты... Ты не больна? Может быть, позвать лекаря?
     -Со мной  все  в  порядке.  Просто  я подумала... Она... - Мати медлила,  пока, наконец, не собрала достаточно душевных сил, чтобы решиться спросить: - Нани сможет сделать так, чтобы меня изгнали из вашего каравана?
     -Что за чушь! Никто никогда тебя не изгонит! Ты - спутница бога солнца,  отмеченная особым вниманием повелителя небес!  И ничто,  никакие слова взбалмошной девчонки не изменят этого!
     -Но если случится... Мало ли что может случиться...
     -Тогда я уйду с тобой!  Как легендарный Гамеш  отправился  в скитания вместе со своей супругой!
     -Ты слышал,  что сказала Нани?  Она сделает так,  чтобы меня изгнали прежде,  чем будет объявлено о нашей помолвке.  Мы еще не будем связаны, и...
     -Ну и что? Подумаешь! Для меня все уже решено!
     -Нет, Киш! - остановила  его  Мати. - Я не хочу, чтобы ты жертвовал всем ради меня!
     -Но я ничем не жертвую!
     -Жертвуешь!
     -Но...Ты же сама говорила! Ты сама спрашивала меня о том, покину ли я караван, если...
     -Я просто хотела проверить силу твоих чувств! - выпалила Мати, решив, что это единственные слова, которые смогут его остановить.
     -Ты... - его глаза сощурились в две тонкие щелки. - Зачем? Зачем ты врешь? Ведь...
     -Я не вру, - твердо и уверенно, отвергая всякие сомнения, произнесла Мати, потом повторила еще раз - для большей убедительности: - Не вру.
     -Но еще совсем недавно ты говорила совсем другие слова!  Что вдруг изменилось?
     -Ничего.
     -Но что-то должно было...
     -Уходи, Киш!
     -Что?
     -Уходи, - она не  требовала,  не  приказывала - просила: - Пожалуйста!
     Но, вместо  того,  чтобы  подчиниться ее воле,  выполнить ее просьбу,  юноша подошел к девушке вплотную,  остановился, загораживая дорогу, взял за плечи, встряхнул:
     -Послушай меня!  Послушай!  Я не сдамся!  Я буду бороться за тебя! Даже с тобой!
     -Киш...
     -Ты испугалась ее угроз,  да? Что она выполнит их? Что они обернутся не только против тебя,  но и против меня?  Спасибо. Теперь я вижу, что не безразличен тебе. Для меня это очень важно!
     -Киш, ты сам не понимаешь, что говоришь!
     -Все будет в порядке. Ничего не случиться.
      Мати лишь вздохнула. Она вдруг почувствовала себя такой разбитой,  усталой, что больше не могла спорить. Да ей и не хотелось. Девушке была нужна хоть какая-то опора в этом мире. 
      Она предупредила его. Он не захотел услышать ее предупреждения.  Что же...  Значит,  так должно быть.