мусор

 Как  случилось,  что ему изменила привычная осторожность?
Нельзя никого брать в машину – Макс это знал. Но вот поди ж ты – повелся , как последний дурак , на вонючего типа . У которого просто  на роже написано, что он бывший мент. С  кривой ухмылочкой вроде : «Да имел я вас всех…». Мент стоял на пустынной дороге с интернациональным жестом : "Алкоголь, карты, девочки" - в общем, тридцать три удовольствия для примитивного мужского эго...
 Он ни с того, ни с сего пустил мента в свой шикарный джип -  он, Макс Эрих  Крайнев, самый модный в Европе  авангардный художник. « Восходящая Звезда Модерна» - в европейских газетах его называли  именно так. Макс давно собирался перебраться в Европу. Останавливало его  только то, что там нет примет  исторической родины :  испитой,  потасканной,  разворованной и убогой ... 
 Тут куда ни плюнь – везде модерн! Что об этом знали благополучные европейцы ? Дерьмовую изнанку цивилизации от них надежно скрыл белозубо оскалившийся  фасад : безалкогольное пиво, безникотиновые сигареты и абсолютно стерильные, глянцево томные женщины.
А модернисту для творчества, как кислород, необходим постоянный адреналиновый допинг...
   
    дорогой черный джип  как вкопанный остановился возле бродяги в замызганной куртке
    поколебавшись немного тот полез в открытую дверцу
 
Брезгливо поглядывая на неожиданного попутчика, Макс в деталях представлял новую картину – багровый  бык с распухшей рожей мента сидит на позолоченном троне и остервенело заталкивает в распоротое брюхо конвульсивно совокупляющихся уродов с размозженными лицами . Вдоль трона выложена надпись из обглоданных костей : «Тут правит закон». Получалось неплохо, и художник  расслабленно усмехнулся...

    мент украдкой покосился на  красавчика за рулем и отметил его улыбку
    ладно за эти  штучки он еще мне ответит козел       

- Так что - двинем к девочкам? – попутчик оскалился,  плотоядно заерзал на сиденье, и Макс с отвращением подумал, что чехлы надо сдать в чистку. А интересно, какие там шлюшки у тупого быка ?  Наверно,  жирные, потные и красномордые. Эта глупая мысль вызвала у Макса  непреодолимое желание нарисовать  возле трона отвратительную  Иродиаду ...
 - Ладно,  поедем! – легко согласился Макс. С этого все началось. И на этом все и закончилось для Макса Эриха Крайнева – и Европа, и вся его модная жизнь...

    блестящий джип свернул с черной трассы на заснеженную дорогу
    растворяясь в морозном сумраке ноябрьской ночи
    
  Мент привел художника  в заброшенную охотничью избушку, в которой лениво резались в карты квадратный качок и прилизанный хлыщ с кошачьей мордой.  «Шестерка и сутенер», - с ходу определил Макс. Воображение тут же подбросило кислотный постер : вокруг огромного, как ноздреватая глыба, качка пестрой спиралью обкрутился змеевидный сутенер. Из его хищно нависшей над распахнутой глоткой качка оскаленной кошачьей пасти жидкой блевотиной хлещут в провал разноцветные, как конфетти , и блестящие, словно монетки, глицериново - голые девочки...
  Хотя  типы были такие банальные, что рисовать их не стоило. Немного поторговавшись для приличия и  демонстративно предъявив  пустое портмоне -  Макс всегда брал наличными только необходимую мелочь , крупные суммы оплачивал кредиткой -  он отдал деньги. Девочка обошлась клиенту в десять долларов – совсем немало для заброшенной провинциальной глубинки ...
- Лиза! –  получив доллары ,  истошно  заорал сутенер.
  Сначала Макса удивило имя. Потом то, что девчонка была худой. Не упруго подтянутой, как неутомимые жрицы постельного культа, а уныло  тощей. И выглядела  малолеткой – ну, никак не больше пятнадцати ...
- С детьми не сплю! – сердито отрезал Макс и направился к выходу.
- Правда? – голос у Лизы был бархатистым и гортанно глубоким.
Но почему - то болезненно,как царапанье наждаком по стеклу, раздражал слух. Макс невольно вспомнил гомеровских сирен. И, поворачиваясь к Лизе, с тоскливым чувством в груди осознал, что совершает ужасную, непоправимую ошибку. Никогда ни одна женщина в его жизни еще  не улыбалась Максу Эриху так : узкие, словно щели почтового ящика, ледяные глаза, заостренный, чуть вздернутый нос и растянутые пиявками отвратительно бледные губы... 
  Художник уставился на Лизу, как зачарованный . Надо же, какое  отталкивающе  безжизненное лицо! Настоящая мадонна модернового мира – недоразвитая, несовершенная,  тонкая ... Так и не успевший расцвести почерневший  бутон.
  Треугольное лицо Лизы показалось Максу странно знакомым. С ним  было тесно  связано неприятное чувство вины. Чтобы избавиться от болезненного наваждения, художник  залпом выпил услужливо подсунутый ментом стакан бодяжной водки, и все сразу же закрутилось вокруг мужчины, как в наркотическом кайфе...               
- Пойдем ? – глухо сказала Лиза и потащила Макса куда – то вглубь загаженной избушки...
  Что было после, он помнил  плохо. Лиза почему – то оказалась сверху и все время заглядывала Максу в глаза. От ее мертвого взгляда и угловатой фигуры мужчине хотелось выть. Да и кожа у девушки была холодной и противно скользкой ...
Пытаясь стащить с себя Лизу, Макс ворочался и стонал, а она истерически хохотала. Потом к ним зачем – то присоединился мент – его опухшая рожа замаячила прямо перед лицом художника. Макс  завопил, раздирая рот – и провалился в блаженную бездну бесчувствия.
  Как долго он там находился – день, месяц, год?
  ... 
  Пока не очнулся от удушливой вони на дне пустого канализационного отстойника. Мент  остервенело тряс художника за плечи и непристойно ругался,  а  Лиза  молча сидела в углу, отвернувшись и подобрав под себя  длинные веточки – ноги.
  Вот теперь Макс ее вспомнил. Та невинная  девочка, которую когда –то  продал ему на вокзале за сотню баксов точно такой же мент. Максу  тогда было двадцать, и он хотел все попробовать. Лиза  не сопротивлялась и почти не плакала, но он с тех пор  зарекся спать с девственницами. И десятой дорогой обходил несовершеннолетних. И всегда жалел о том, что, испугавшись содеянного, ночью выгнал Лизу на улицу в одной  тонкой рубашке...
  Крайнев из последних сил оттолкнул мента и прижался спиной к кишащей червями стенке.
- Лиза ... – как же сказать, что Макс ее вспомнил?      
- Ну ... - Лиза нехотя повернулась к мужчинам, и Макс с ужасом понял , что не откроет ей ничего нового. С туго обтянутого бледной кожей лица на них смотрела провалами глаз неумолимая Смерть. Мент перестал ругаться и бросился на девушку.
- Ах, ты, сука! – его тяжелые кулаки остервенело замолотили по ее застывшей улыбке ...
- Отпусти ее, гнида ... -  жадно глотая пересохшим ртом вонючий воздух, Макс схватил мента за горло. И беспощадно давил до тех пор, пока под пальцами что – то  хрустнуло.
- Лиза ... - странное дело, но он почти не мог говорить. Горло болело так, как будто его самого только что задушили. Словно прочитав его мысли, девушка негромко сказала :
- Это было бы лучше.
- Что? – невольно бросив взгляд на уродливый труп мента, хотел спросить Макс и не смог. Потому что из расположенной на высоте пяти метров горловины огромной трубы вдруг послышался оглушительный шум. Вниз бурлящим потоком хлынула нестерпимо смердящая жижа. Коллектор медленно стал наполняться ...
  Надрывая окаменевшее горло, художник хрипло пролаял :
- Искусство мусор. Так  всегда говорил Уорхол.
  И совсем не удивился, когда Лиза раскинула тонкие руки и улетела к свинцовому небу...
  «Неплохая бы получилась картина», - подумал Макс Эрих Крайнев, захлебнувшись дерьмом.