Операция в океане

   Было время, когда на флотах: торговом и рыбопромысловом периодически возникала дискуссия о необходимости на судах хирурга. Исключение составляли лишь плавбазы, которые брали от траулеров-добытчиков рыбу на промысле. На этих огромных плавучих фабриках сам Бог велел иметь хирурга и операционную. Тяжёлый физический труд, месяцами сопровождавший рыбаков в неспокойном океане,  сопряжён с травмами, как не соблюдай технику безопасности. Травмы не исключены и в арктической навигации, когда выгрузка на полярные станции производилась силами экипажей.  Причём, зачастую, при неблагоприятных метеоусловиях, ледовой подвижки с наступлением полярной ночи. Однако, в нашем случае необходимость хирургического вмешательства возникла в открытом океане, на переходе к Острову Свободы.

   До Кубы оставалось несколько суток хода, когда у радиста рудовоза "Доброполье" Виталия Наконечного начались характерные боли в области живота. На судне Виталия уважали как доброжелательного, весёлого парня и безоотказного в работе радиоспециалиста. Тревожась за коллегу, моряки подходили к его каюте, интересовались самочувствием радиста. Виталий крепился, старался улыбаться и лишь выступившие на лбу капли пота говорили о болях, которые испытывал моряк.

   В составе экипажа находился лишь фельдшер Григорий Дьяков, которому до сих пор приходилось лишь перевязывать раненый пальчик или выделить захворавшему аспирин. Но в чём нельзя было упрекнуть Гришу, так это в небрежном отношении к камбузным обязанностям. Ежедневное снятие проб первого, второго блюд, а также компота –  святое дело! Многолетнее пребывание в должности судового медика,  соответственно отразилось на фигуре Дькова. Сильно «раздобревший», он даже не выходил по вечерам на прогулочную деревянную палубу, как делали многие члены экипажа. Возможно, что глядя на судовых медиков, подобных Грише Дьякову, и возникли в пароходстве разговоры об их сокращении.

   Но даже наш судовой фельдшер, осмотрев радиста Наконечного, понял, что «дело пахнет керосином» и доложил капитану Смирнову о возможном аппендиците. Случай редкий на флоте, но весьма неприятный для моряка в открытом море. Необходимо принимать решение, но какое? Фельдшер Дьяков не имея врачебного диплома, не имел права на операцию, да и навряд ли был способен на такой подвиг.

   Решили тянуть до ближайшего берега, Малых Антильских островов, до которых трое суток ходу. Главный дизель немецкой фирмы «МАН» крутил гребной вал на предельных оборотах. Стармех Гена Лапкин не покидал машинное отделение  –  в опасности жизнь товарища! Фельдшер Гриша, в свою очередь, делал обезболивающие уколы, стараясь уменьшить страдания больного…

   Увы, Виталию становилось хуже с каждым часом. Капитан Смирнов, наконец, решился. Сожалея, что не сделал этого раньше, он вышел в эфир. В океане сразу же отозвалась большая рыболовная база из Клайпеды, но встретиться с ней, при обоюдном встречном движении,  возможно лишь через сутки.  Вариант неплохой  -  на борту оборудована операционная и хирурги, но…  подпирало время!

   И всё же Виталька родился под счастливой звездой! Это стало ясно, когда откликнулся находившийся в двух часах ходу Новороссийский танкер. На борту он имел хирурга, к тому же судно следовало, как и наше, на Кубу. Доставить с танкера тучного доктора с инструментом, оказалось делом не простым  –  мешала океанская зыбь. Экипажи обоих судов с тревогой наблюдали за «десантированием» хирурга. На рудовоз его поднимали из шлюпки судовым краном в специальной беседке. Моряки вздохнули с облегчением, только когда эскулап ступил на палубу нашего судна с биксом. Это специальная, круглой формы  большая банка из нержавеющей, хромированной стали для хирургического инструмента.

   Судовому доктору можно много лет работать на флоте без проблем и форс-мажорных случаев. На судах - здоровые мужики, медицинскую комиссию проходили ежегодно. Однако на всё воля Божия, а может дело случая? Но цена этому случаю - человеческаяч жизнь! Так нужен ли врач на судне? Впрочем, моральная сторона дела едва ли интересовала тех, кто воплощал в жизнь реформы 90-х годов...

   Похоже, что тот самый случай и наступил для врача из Новороссийска - Андрея Владимировича Рубана. Оперировать больного доктор отважился на большом обеденном столе в кают-компании. Судовой лазарет по своим размерам не подходил как операционная. По просьбе врача, на всякий «пожарный» случай, судовые электрики наладили аварийное освещение непосредственно у стола. В штатную люстру ввернули более мощные лампы. В качестве ассистентов хирург приспособил фельдшера и буфетчицу Зинаиду Алексеевну. Оказывается, наша пышнотелая Зиночка  работала на берегу медсестрой. Уменьшили ход судна, развернули его по волне, чтобы поменьше качало и…  с Богом!

   Пять часов длилась уникальная в своём роде операция, проходившая в неспокойном океане. К тому же, по закону пакости, случилось осложнение с самим аппендиксом. Всё это время капитан Смирнов нервно расхаживал по палубе, бесконечно пыхтя курительной трубкой. Да проклиная себя, что послушался фельдшера и не вышел сразу в эфир. Конечно, переживали и все моряки "Доброполья", на судне была напаряжённая тишина. А в нескольких милях от нас дрейфовал танкер, поджидая своего хирурга…

   Слава Богу, помогло мастерство врача и покровительство морского хранителя, Николая-угодника. Закончилось всё благополучно. Танкер ушёл в Гавану, оставив доктора Рубана, на всякий случай, на рудовозе. Как профессионал и человек долга, он сопровождал больного до Кубы. В порту Сантьяго-де-Куба, капитан позаботился о докторе: через портовых агентов он оформил билет на самолёт до Гаваны, где выгружался Новороссийский танкер.