Мыслеосвободительное 18

Первые несколько минут Ник был занят разбором только что полученной корреспонденции. Он отложил в сторону два приглашения на пресс-конференции, открыл ежедневник и сделал заметку: «Подготовить темы доклада». И приписал ниже: «Права женщин в исламе? Джихад?». После этого он бегло просмотрел оставшуюся почту и, видимо, остался доволен. Наконец, он поднял глаза на меня.
- Ты хочешь кофе, Брайан? – спросил он, выдержав паузу.
- Кофе? – Я уже успел задуматься, и его вопрос вернул меня к реальности. – Было бы неплохо... нет, не хочу. Я уже пил кофе.
- Тогда, может быть, чай? У тебя очень усталый вид. Я думаю, зелёный чай пойдёт тебе не пользу.
- Не думаю. У меня очень много работы, Ник. Просмотри это, пожалуйста, и, если не возражаешь, я хотел бы...
Ник снял очки и взял принесённые мной папки.
- Возражаю, - коротко ответил он. – Я хотел бы с тобой поговорить, но сперва, - добавил он в тон мне, - если ты не возражаешь, я просмотрю материалы.
- Не возражаю, - ответил я сухо и откинулся на спинку кресла.
Последующие несколько минут в офисе царила тишина. Ник просматривал извлечённые из папки листы, время от времени делая пометки. Обычно эти пометки были понятны только ему, но к меня уже был достаточный опыт в расшифровке.
- Достойно, - наконец, сказал он. – Но ты мог бы сделать гораздо лучше. А эту работу ты делал, спустя рукава. И не надо делать такое лицо, ты сам знаешь, что я прав. Я хочу тебе кое-что сказать до того, как ты помчишься выполнять свои срочные дела. Во-первых, твоя просьба насчёт отпуска в конце недели. Я вынужден тебе отказать.
Я вытянулся в кресле.
- Как это – отказать? Но ведь я просил тебя об этом две недели назад!
- В четверг я еду на пресс-конференцию Бернарда Льюиса. Тебе знакомо это имя?
- И не только имя, - заметил я. – Не ты ли познакомил нас полгода назад?
Ник величественно кивнул.
- Да. Надеюсь, тебя впечатлил этот джентльмен?
- Более чем. Я был бы рад впечатлиться ещё не раз, но только не в этот четверг.
- Должен тебя огорчить – тебе придётся впечатлиться и в этот раз. Потому что ты поедешь со мной. На пресс-конференции, кроме Бернарда Льюиса, будут другие, не менее известные в нашем деле джентльмены из Принстона и Колумбийского университета, с которыми я хотел бы тебя познакомить. И, в свою очередь, я хочу, чтобы ты тоже впечатлил этих джентльменов.
Я поднял брови.
- Как именно я должен их впечатлить? Станцевать им танец живота?
Ник покачал головой.
- Нет, на этот раз у тебя будет другое амплуа, друг мой. Я хочу, чтобы ты выступил с докладом. Это вторая вещь, которую я хотел тебе сообщить.
- С докладом? – переспросил я удивлённо. – Когда я успею подготовить доклад?
- Это не докторат и даже не работа магистра, - резонно заметил Ник. – Доклад можно подготовить за два дня. Кроме того, никто не требует от тебя работы на тридцать листов. Тема в общих чертах. Не более. Я знаю, что ты умеешь это делать, Брайан. У тебя отлично получается выделять главное из кучи мусора. Я уже не говорюю о том, что джихад – это твой конёк.
- Час от часу не легче, - обречённо вздохнул я. – С каких это пор я стал специалистом по исламу? Мой профиль – это дипломатия! Ну, и СМИ, конечно...
Ник метнул на меня гневный взгляд.
- Если бы я хотел обратиться к специалисту по исламу, то я бы обратился к специалисту по исламу, - сказал он мне сдержанно. – Но я обратился к тебе, так как знаю, что лучше тебя не выступит никто. Вероятно, оценка «отлично» по предметам ислама в дипломе выпускника Гарварда – недостаточное условие для того, чтобы обладать минимальными знаниями в этой области. Вероятно, ты не знаешь, сколько гурий полагается шахиду, и куда после смерти попадает женщина-шахид. Но тему джихада ты преподнесёшь отлично. Потому что по-другому просто не может быть.
- Подумать только, - протянул я. – Ник, ты хочешь сказать, что я буду читать доклад на предмет, в котором не так уж и компетентен... перед самим Бернардом Льюисом?
Ник всплеснул руками.
- Вот с этого и надо было начинать, - сказал он. – Не стоит бояться Бернарда Льюиса. Он тебя не съест. Я уверен, что ты произведёшь хорошее впечатление и обязательно навлечёшь на свою голову один из его знаменитых анекдотов. А если тебе очень повезёт, то не один. Знаешь, есть такая примета: если Бернард Льюис отреагировал на твой доклад своим анекдотом, значит, ты ему понравился. Ты знаешь, что это значит – понравиться Бернарду Льюису?
- Потенциальная степень магистра в Принстоне? – натянуто улыбнулся я.
- А тебе этого мало? Или ты уже передумал учиться, друг мой? Я понимаю, что отношения между арабистами Гарварда и Принстона всегда были немного натянутыми, но ты, как дипломат, сможешь достойно выйти из ситуации.
На этот раз я промолчал, сурово насупившись, и подумал о том, что Ник выиграл очередной словесный поединок.
- Не знаю, утешит ли это тебя, но я тоже буду выступать, - сказал он мне. – Хотя, думаю, моё выступление померкнет рядом с твоим...
- Ты мне льстишь, - поспешил уведомить его я.
- Ничего подобного, - ответил Ник. – Полковник всегда говорила, что если бы ты выглядел на несколько лет старше или, хотя бы, на свой возраст, то из тебя бы получился отличный профессор.
Он достал трубку и мешочек с табаком.
- Самое время выпить кофе, - сообщил он мне. – Этим я сейчас и займусь. А потом набросаю примерный план доклада. Тебе советую сделать то же самое. И сделай мне одолжение, друг мой – спустись с небес на землю хотя бы до четверга включительно. Мне не нравится твоё состояние. Оно не способствует работе. Кстати, если мы уже заговорили об этом. Я уверен, что профессор Надья тоже будет выступать на конференции. Она не пропустит очередной встречи с профессором Льюисом. Думаю, вам будет интересно хотя бы один раз встретиться в официальной, я бы даже сказал, в рабочей обстановке.

Мысли о пресс-конференции Бернарда Льюиса не выходили у меня из головы весь день. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь поднимусь на кафедру в присутствии этого человека и ещё целой толпы всемирно известных востоковедов. Аудитории я боялся панически, но мне очень часто приходилось выступать публично, и со временем я выработал способы борьбы с этим страхом. Эти способы действовали всегда, но я сомневался, что в этот четверг они помогут мне взять себя в руки. Особенно если учесть, что я чувствовал себя неуютно уже сейчас. Что уж и говорить о самом выступлении?
Я решил, что не стоит откладывать важное дело на завтра, и уже этим вечером принялся перебирать всю свою литературу на тему ислама. Литературы у меня было много, и я думал о том, что и сегодня не получится лечь пораньше - и оказался прав, но только отчасти. Книги по исламу мне пришлось отложить, а также забыть про джихад и доклад в общем, потому что ко мне пришли незваные, но очень даже желанные гости.

- Мне не хватало тебя, и я решила приехать, - сказала Надья, поднося к сигарете спичку.
- Смотри, чтобы я не подумал чего-нибудь... неправильного.
- А что ты можешь подумать? Мне тебя не хватало, я соскучилась, и поэтому приехала. Ты ведь тоже соскучился, да?
- Да, - ответил я после паузы. – Думаю, всё так, как и должно быть, кроме того, что ты перевернула всю мою жизнь с ног на голову и окончательно свела меня с ума.
Она замолчала и выпустила пару колечек дыма.
- Я действительно начинаю опасаться за свой рассудок, - продолжил я. – Это уж слишком для... для «просто так».
- Не заводи эту пластинку, Брайан, - предупредила меня она. – Ты зайдёшь в своих рассуждениях слишком далеко, и, как всегда, испортишь мне настроение своими невероятно правдивыми глупостями. Нам хорошо, понимаешь? – Она потрепала меня по волосам. – Хорошо – и всё. Больше ничего нет. Только это. Оно существует вот так, самостоятельно, отдельно от жён, мужей и моральных принципов. Оно всегда существует отдельно от всего, оно абсолютно независимо и самодостаточно, потому что это самое абсолютное и совершенное «хорошо», какое только может осознать человек. Да?
- Да - в плане моральных принципов, и нет - в плане всего остального.
- Ты невыносим. Хорошо, пусть всё будет так, как ты хочешь, но от этого ничего не изменится. Как прошёл день?
Я повернул голову к ней, и она, будто угадав мои мысли, протянула мне сигареты.
- Отлично, кроме душераздирающей новости, которую мне сообщили.
- Что случилось? – спросила она с немного наигранным волнением.
- В четверг я еду на пресс-конференцию Бернарда Льюиса. И, что гораздо хуже, я буду читать там доклад.
Надья потушила сигарету.
- Здорово! Я тоже туда еду. Я получила приглашение сегодня. Это будет интересно. У него не бывает неинтересных пресс-конференций. Правда, жаль, что мы с тобой не поедем на море... ну ничего, можно поехать в следующий раз.
- Ты когда-нибудь читала доклад на тему, в которой почти ничего не понимаешь? А мне предстоит читать доклад на тему джихада.
- Неплохо, - заметила Надья. – Теперь я понимаю, почему ты вытащил все книги. Ах, твой перфекционизм. Неужели ты хочешь, чтобы даже доклад в три страницы был идеальным? – Она погладила меня по плечу. – Но мне это в тебе нравится. Знаешь... я ловлю себя на мысли, что тебе очень идёт роль учёного. Не думаю, что тебе подошла бы какая-то другая роль. Это так... гармонирует с твоим внутренним миром и твоей привычкой вечно искать причины и докапываться до сути... Может, тебе нужна консультация? Я смогу помочь.
Я снова положил голову на подушку. Меня уже клонило в сон.
- Пока что у меня есть только один вопрос по теме. Что случается с женщиной-шахидом после смерти?
- Ах, это чудесный вопрос! Её девственность возвращается к ней, а потом она попадает в рай и становится одной из гурий. Феминистки сказали бы, что эта традиция говорит об унижении женщин в исламе, но я считаю, что в возвращении девственности есть что-то очень... желанное многими женщинами.
- Да. Особенно девственности в моральном плане.
- На что это ты намекаешь? – наигранно возмутилась она. – Неужели на то, что мою девственность мне не вернёт даже шихада?
Я рассмеялся и перевернулся на другой бок.
- Даже не знаю, дорогая. Но я уверен на все сто процентов, что мы с тобой друг друга поняли.