О Саше и Жене

У него было, как обычно говорят, - много женщин.
Я сейчас могу насчитать семь.
Первая была старше него, и мне почему-то нравилась. У неё был трезвый,
хотя немного простой ум. Дурой она не была.
Она была старше Саши эмоционально. Мне было совершенно ясно, что она его не любит. Она имела на него холодный и снисходительный взгляд. В особенности на его юношескую восторженность.
Мне, подростку, ребячьи нежности дяди казались странными. Они и в самом деле были лишними, - книжными, я бы сказал, хотя я не обвиняю его в неискренности. Все эти падания на колено, поглаживание волос и поцелуи
в холодные, испачканные в снегу варежки.
Он любил её…

Другие мне не нравились совсем. В их красоте проглядывалась обыденная
усреднённость. В них отсутствовало самое главное, - та горечь в выражении лица, которую оставляют глубоко переживаемые знания.
Но в лице Жени, последней его подруги, это можно было прочесть.
Черты её лица, будучи неправильными, тем не менее, передавали эту гармоничную
раннюю горечь.  Небольшая родинка на верхней губе, в момент улыбки,
делала её облик каким-то уязвимым. Как будто она стеснялась того, что совершенно не может скрыть своей детской, но уже уникальной печали.

Она писала романтические стихи. Образы и настроения, которые она создавала,
были  свидетелями её погружённости в мир.

Женя была от рожденья добра и открыта для людей. А любовь к  людям, -
это и есть тот самый Дар, который нам, одиноким, помогает найти те божественные ниточки, которые ведут нас друг к другу, и связывают навсегда,
становясь нашей судьбой…

Когда она хотела сказать что-нибудь Саше, то поднималась на цыпочки.
Когда хотела поцеловать, то казалось, что она вот-вот не дотянется.
Он был выше неё, да и по годам старше. А она была тем ребёнком, которого
невозможно не любить, нельзя не жалеть.      

Почему-то вспоминается Блок: «Здесь страшная печать отверженности женской».
То есть, я хочу сказать, что оставить эту девушку, не окружить любовью,
не защитить от мира, не согреть – не преступление, а – невозможность.

Её доброе отношение к людям и всему что живёт является совершенно необусловленным. Она - человек с мечтой.
А мечта приходит с ощущением одиночества и горя. Может быть, поэтому
её поцелуи  так обильны ?

Некоторые люди прочитывают тысячи книг, - только для того, чтобы спокойно заявить, что все люди – это отребье. А есть и те – что, прочитав одну книгу,
уже видят свет... 

Был праздник. Мы, весёлой стайкой, шли по улице. Довольно стемнело.
Из закоулка появился котёнок и жалобно пискнул.
Женя отошла от нас, чтобы его поласкать. Через минуту она уже была окружена
десятком уличных котят, которые на все лады выпрашивали пищу.
Женя вернулась заплаканной, вытирая слёзы: «Они – голодные…».

«Где тут искренность, и где актёрство»? – послышался кем-то шёпотом произнесённый вопрос. Вопрос – старческой подозрительности.
Саша тоже не сразу поверил – и попытался всмотреться в попавшее под фонарный свет лицо Жени.
- Смотрите, - он не верит, - сказала она улыбаясь…



Она всё время бросалась его целовать. Поспешными, неловкими рывками,
как ребёнок тронутый неожиданным, большим подарком. Или просто торопилась раздать, скопившиеся за столько лет поцелуи…
   
В ней не было отточенности, - ни в движениях, ни в фигуре.
подчёркнутости – тоже не было. И, тем не менее, она была красива,
той красотой, прикосновение к которой ничего не объяснит.

Когда мы были на море, - после купания, она вышла из раздевалки в длинном, лёгком платье, которое с ног до головы её облегало.
А голова была закутана в скрывающий лицо шёлковый платок.
Женя смиренно подошла к Саше и сказала: «Здравствуй мой господин.
Я – твоя рабыня».
И этот восточный образ ей очень шёл.
Но Саша её легко отчитал: «Сейчас же сними с себя этот платок!
Мне не нужна рабыня ».

Саша очень повзрослел. Поэтому он надёжен.
Правда, знания, которые он обрёл, иногда пугают его, а иногда заставляют скорбеть.
Есть информация, которая позволяет манипулировать людьми,
но, мне кажется, что это не есть настоящее знание.

Ибо мудрости претит, кем либо пренебрегать.