Что-то будет...

Маша проснулась с тяжёлым сердцем. Ночь была тягучая, долго не спалось.
Взволновал с вечера Антон. Зашел на ночь попрощаться, задержался в дверях и вдруг спросил:
- Ты мне на днях сон рассказывала, помнишь, про детей…
- И что?
- Ещё раз расскажи.
- Чего это вдруг?
- Потом скажу!
- Ну, вроде я в зале на спектакле или кино. За рампой кровать, как бы в наклон к зрителю, такая вся разубранная, белая, пышная. Вроде это в каком-то доме, где принимают мужчин. Тут же хозяйка – пожилая, в одежде такой, как вот на старых картинах – коричневая юбка до полу, вся в сборках, чепец. И другая тут же, молодая. Такой тоже бедный вид, но тоненькая, высокая, черненькая. И вроде мужчина приходит, тоже по-старинному одет, фалды, трость, цилиндр. Смущён, но оглядывается, куда положить трость, цилиндр… Тут же пожилая крутится. То ли это сводня, то ли мать этой черненькой. И вот эта кровать, им, молодым бы, вроде лечь, а там - эта сводня постаралась - три маленьких ребёночка, все в пелёночках таких кружевных, в шапочках…Ну, просто – ангелочки. Будто этому мужчине показывают – у молодой-то детей вон сколько. Уж не знаю, с какой целью…
Тут Антон, как ведро ледяной воды на голову:
 - Мам, у Насти сын есть.
- Да?.. Большой?
- Два с половиной года.
- А муж был?
- Да, они разведены.
- Та-а-ак! Подарочек…
Антону уже 25. Живут они с Марией вдвоём, схоронив отца и мужа уже пять лет как.
Мария работает в университете секретарём у декана одного из факультетов, всё время со студентами общается и всё время недоумевает: что такое с нынешними девушками поделалось. Хуже парней! Всё же студент – он хоть и раскован, но как-то порядок знает: где смеяться, где себя сдержать. Эти же!.. Ну что они все поголовно курят – ладно, что красятся, все в кольцах, как папуасы, животы наружу, как у арабок – пупки сверкают, тоже бы – Бог с ними. Но девчонки же вовсе не умеют себя вести! Редко какую встретишь, чтобы не разговаривала так, будто она в лесу и её одни белки видят! Оторвы, одно слово. Слова «как сексуально!» - будто других и нет – так из них и вылетают. Другой раз глядишь – ну, нормальная девушка, коли одна зайдёт, но если парой или стайкой – сплошной смех, подмигивание, кручение всем телом, глазки бегают – не уловить. В общем, цель одна – понравиться, причём не просто окружающим, а именно мужчинам. Будто других забот у них нет, как завлечь. Не покорить, не к ногам своим сложить, а именно – до постели довести.
Антон за свои совершеннолетние семь лет уже их с десяток перебрал, (начал-то он с девушками «дружить» ещё раньше, с шестнадцати, но Маша о том узнала лишь недавно, из доверительного разговора), двух Мария уже и в невестках видела в мечтах. Но заканчивалось это одинаково – девушка постепенно переставала появляться в доме, а Антон на недоумение матери отвечал:
- Мне с нею стало неинтересно.
Лишь один раз Мария пожалела – такая была хорошая девушка Катюша. И внешностью, и поведением.
- Что ж ты? – спросила она сына, когда поняла, что и Катя перешла в разряд друзей.
- Мам, она слишком хороша для меня. Я с нею каждое слово должен был прежде обдумывать, каждый шаг. Обижалась и обижалась: не так поглядел, не так поступил, не то сделал. Я просто с нею устал. Чтобы ей угодить, я должен был себя сломать, стать другим, а я не считаю, что мне нужно меняться. Я нормальный человек, и если тебе что-то не нравится – это не моя проблема, значит, я – не тот, кто тебе нужен. Хорошая девушка, но не для меня…
Мария, конечно, кивнула головой. Антон был замечательным сыном. Если девушка хотела его изменить, то лучше пусть она будет подальше. И она не особенно волновалась из-за разборчивости сына – пусть ищет. Встретит ту, главную – не отлепится.
Она вспоминала Мишу – как увидала в первый раз, так и на всю жизнь. И тот её сразу выделил и больше уже не отпускал: и из армии к ней вернулся, и в другой город – за нею. И пусть в жизни у них всякие потом случались события – и она, другой раз, посматривала на сторону, и Миша не был святым, а всё равно – никто им, кроме друг друга, нужен не был, возвращались, поворачивались опять друг к дружке…
А с месяц назад Антон, смеясь, матери признался:
- У меня, мам, сетевой роман.
- Ох, смотри! Сетевые романы – это такое ненадёжное дело! С той стороны, шут знает, кто может оказаться: и мужчина, и старуха, и какой-нибудь малолетний шалопай…
- Да нет, я её знаю. Она в город уже два раза приезжала. С год назад мы познакомились, их театр тут был, она – в хоре. Потом ещё раз, зимой с подругой приезжала. Да она была у нас!
- Ну, мало ли, кто к тебе приходит, я, что, запоминаю их всех? Разделись и к тебе в комнату, и уходят – мимо меня шмыгнули и из прихожей: «до свиданья!», вот и всё знакомство…  Фото есть?
- Ну!
Принес фотоаппарат, показал хорошенькую девушку в концертном белом платье. Маша мысленно пожала плечами – в другом городе… Забавы всё это!
Но переписка через интернет продолжалась, и несколько раз она невольно подслушивала телефонный разговор между сыном и той девушкой. Видно было, что отношения там развивались по нарастающей.
И вот вчера Антон вдруг огорошил мать таким сообщением – «у Насти – сын»…
- Ну и зачем это тебе?
- Мам, но она мне нравится! Я ещё ни к кому такого не испытывал. Я собираюсь к ней на несколько дней съездить – посмотреть, что да как.
Ничего себе! Мария забеспокоилась – что-то уж больно круто эта история забирает. «Съездить»! Это ж с работы надо отпроситься, расходы непредвиденные…
Жили они с сыном, прямо сказать, не богато. Её зарплата, мизерные проценты с капитала, накопленного ещё при жизни Михаила и не трачимые из осторожности – вдруг кто заболеет или Антону на свадьбу – вот их доход до недавнего времени, пока Антон заканчивал институт. Потом стало немного полегче. Но Антонова зарплата была достаточной для холостяка,  ощутимо помогать матери он не мог – самому еле хватало, чтобы одеться, сводить знакомую девушку в кафе, в театр; много он тратил на диски и книги, на своё увлечение музыкой, компьютер опять же… Мария уже лет пять никуда не ездила. Разве летом в институтскую базу отдыха брала путёвки себе и сыну. Антон в отпуск недели на две выезжал со знакомыми и друзьями в окрестные заповедники: он любил рыбачить, путешествовать. Но все эти поездки были не дорогими. А тут… Маша подавила возмущение – зачем деньги тратить на блажь? Подумалось – не отговорить ведь, а начнёшь протестовать, может замкнуться. Этого Маша боялась больше всего в жизни и всегда, чуть нарастало напряжение в разговоре с сыном, смолкала, уходила к себе, ждала, когда Антон придёт с повинной. И тот приходил.

Она начала собираться на работу, машинально заварила чай, забыла о нём, ушла к себе и встала перед Владимирской.
- Пресвятая Матерь Божия, научи меня, как быть, вразуми. Защити сына от необдуманного шага, открой его сердце, дай мудрости, прозорливости. Ведь такую на себя ответственность взвалить хочет. Сдюжит ли физически? Вдруг сорвёт её с места, обнадёжит и не потянет. Да и кто эта женщина?  - она уже не столько молилась, сколько рассуждала.
И по дороге в институт, и в приёмной, где у неё стоял стол у самой двери кабинета декана, она мысленно прикидывала так и эдак сыновью ситуацию. Ближе к обеду позвонила Татьяна:
- Ты куда обедать? Пошли в «тёплый угол»?
- Да, ты мне знаешь, как нужна. Новость у меня – голова кругом.
- Да? А чо?
- Нет, по телефону не могу. Давай на обеде.
В кафе Мария поискала глазами. Таня сидела в одном из закуточков, на столе уже стояли тарелки. Мария плюхнулась напротив, положила на свободный стул сумочку – «занято», чтобы не помешал кто.
Таня слушала, раскрыв свои глазищи, иногда поощряя рассказ возгласами: «Ничего себе!», «Вот Антон даёт!» Но когда Мария закончила, подруга откинулась на спинку диванчика и выдохнула:
- Ничего страшного. Во-первых, пусть съездит, посмотрит её в жизни, а не в гостях. Как она с сыном, с друзьями, какой характер, как она со всем справляется. Ты-то Антона избаловала – свет в окне. Если девица – неважная хозяйка, его это охладит. А почему она одна?
- Ну, вроде первый гулять начал.
- Нормально! Сыну только-только два года, а он уже так начал гулять, что разошлись. Куда ж она глядела, когда выходила замуж? А алименты платит?
- Понятия не имею. Да не в них дело. Тут не до алиментов, тут – что за женщина. Ведь любовь зла. Вдруг, как Вика…
Вика была бывшей Таниной невесткой. Татьяна чуть не перекрестилась: «свят-свят-свят».
- Знаешь, Маш, тут не предугадаешь. Моя Ленка, сестра старшая, уже трёх родила, когда в неё влюбился Сергей. Ну, ты их видела – приезжали прошлым летом.
- Да, я помню.
- Ну… Как она от него отбивалась, мол, вам что - бездетных мало, и замужем я, оставьте. Нет, поехал за ней в Тверь, устроился там на работу, добивался всё. Полтора года кружил, отбил-таки у Сашки. И - посмотри! Пятнадцатый уже год живут – душа в душу. И дети смирились. Колька, правда, всё с отцом, но и он Сергея признал. Вот тебе и любовь.
______

После возвращения от Насти Антон стал жить, как в лихорадке. Почти ежедневно Мария слышала из его комнаты громкий голос – значит, переговаривался с Настей. Потом он выходил на кухню, руки в карманах, на лице – счастливая улыбка.
- Ну, она сюда приехать собирается?
- Да, на майские, дня на три. Я сниму квартирку на эти дни, поживём.
- С малышом?
- Да, с Толиком. Она, похоже, хочет появиться вся как есть, чтобы ты её увидала и саму, и сына. Она ведь тоже в раздраенных чувствах. Там у неё родители, сёстры, племянники, бабушка. Там жильё есть, а сюда… Ни работы, ни детсада. Куда Толика? А жить где?  В нашу «хрущёвку»? Я и сам не хочу – чтобы кто-то через кого-то переступал в этой тесноте. Да и Толик… Он малыш не спокойный. Я у неё был – всё хорошо, ну, всё. Если б ещё Толика было поменьше.
- А почему она его родным на твой приезд не отвезла?
- Нарочно. Понимаешь, она Толика на первом плане всё время держит.
- Вот молодец! – вырвалось у Марии.
- Да? Ты считаешь?
- Конечно! Прекрасная мать. Она не цепляется за первого поперечного, она о сыне печётся: как ему будет с новым мужем. Если даже она в своих чувствах не уверена, но её избранник будет хорошим отцом Толику, она даже из чувства благодарности будет привязана к этому человеку.
- Вот это меня и… тормозит. Мне совсем не хочется быть для неё палочкой-выручалочкой. Я очень боюсь, что она на мне остановит свой выбор из-за Толика. Поэтому я с ним держу себя строго.
«Нормально! – подумала Мария. – Видать, эта Настя боится, что она сама понравится, а сын окажется нежелательным приложением. Вот она и везде с ним, чтобы никаких экивоков: мол, или обоих нас любите, или никого. И Антон тоже не хочет никаких задних планов – сюсюкать демонстративно с дитём в угоду мамочке. Всё наружу! Молодцы ребята.»
_____

Через полтора месяца приехала Настя с малышом. Антон их встретил, отвёз на снятую квартиру, а на другое утро привёл знакомить.
Мария вышла в прихожую. Стройная женщина в джинсах склонилась над сидящим на лавке малышом, расстёгивая ему сапожки. Она легко разогнулась, откинула за спину светлые, прямые, длинные волосы и с улыбкой обернулась к Марии:
- Здравствуйте!