Синие брызги

          Дождь звучно бил по жести подоконника и по стёклам маленькими сухонькими кулачками.  Только  никто ему не открывал,   не ждал   и  не торопился исполнить  его  настойчивое требование.  Он заглядывал сквозь щёлочку занавешенных штор, ловко  примостившись на  дождевых лесенках.   Всматривался,  бурчал беззлобно и  недовольно, словно ветхий старичок. Ему подсвечивал жёлтым глазом старый романтик – уличный фонарь. Он то знал наверняка, зачем дождю это нужно.
         В комнате, куда,  неведомо зачем,  дождя вело  любопытство,  на столе в  вазе – колбе стояла одинокая  красавица роза. Она сонно наклонила свою увядщую головку.  Жизнь тонкой  струйкой давно ушла  из неё. Но она всё ещё расточала нежный и сладкий аромат забытого счастья. Старинный шкаф с прекрасными резными фигурками украшал комнату. Множество книг  в
теснённых золотом переплётах покоились на  его полках. Они пахли пылью и мудростью веков! Спокойно  смотрели сверху и ждали своего часа.  Стулья крепко стояли на вычурно изогнутых ножках вокруг стола цвета  шоколада. Пыль покрыла тонким слоем полированную поверхность, как шаль – паутинка. Раскрытый альбом со старыми пожелтевшими от времени фотографиями, готовый рассказать  множество интересных и поучительных историй.  Но никто давно не тревожил покой и тишину этой комнаты. Никто не спешил оживлять  свои воспоминания. Ковровая  дорожка кремового оттенка  звала в волшебный мир трепетных  грёз. Казалось, стоило только наступить на неё и откроется тайна прошлого. Где – то  размеренно и настойчиво тикали часы: «Вот так! Сюда! Тик -  так! Вот так!» 
        На  стене висел портрет миленькой вздорной девчонки. Она  лукаво улыбалась  лучезарной улыбкой. Распахнутые глаза синими брызгами смотрели на прекрасный мир. Бровки выразительно изогнулись от удивления и восторга.  Курносый носик любопытно смотрел вверх над пухленькими губками.   Два голубых банта, как маленькие птички колибри, украшали  светлую кудрявую головку.  Пшеничного цвета локоны обрамляли личико.  Весёленькое голубое платьице колокольчиком окутало  хрупкую фигурку. Спокойствием и счастьем сквозило от этого портрета!
        На гвозде  над  диваном висела понуро  дремавшая  старая гитара.  Её колки ослабели и уже не натягивали серебряные струны.  Дека не звучала лаской или тоской. Бардовый бант, запылённый и потрёпанный,  украшал  её гриф. Она повидала немало на своём веку: и как  вздорная девчонка появилась на свет, и как она росла весёлой и неутомимой выдумщицей, и как поступила в  институт …
        А дальше она не хотела вспоминать. А дальше было всё так, как  лучше бы никогда не случалось.  Вся комната жила настальгическим воспоминанием ушедшего счастья и ожиданием той, которая уже никогда сюда не вернётся.