Герцог де Валье Часть 2

           2 часть

  Приключения в путешествиях



1 Ссылка по собственному желанию.

Проезжая по улицам Реймса в почтовой карете, Парис долго думал о том, почему все так скверно вышло. Почему он оказался между молотом и наковальней и этот напор огня и металла, едва не расплющив, выкинул его из страны. Говоря о том, чтобы удрать из Парижа, граф имел в виду один из своих замков, но королева послала его за тридевять земель на чужбину, в варварскую, как он думал, страну, где не женщины блистающие изяществом, а толстые бабы, где не лощеные стройные господа, а кряжистые бородатые мужланы. Последние слова королевы оставляли мало надежд на возвращение его из ссылки по собственному желанию: "Когда будет в вас необходимость!" А если не будет?
- Не получилось интриги,- пробормотал Парис себе под нос.
- Вы о чем? -  спросил  тридцатидвухлетний
виконт де Брежи, бывший посол Франции в Московии.
Парис искоса посмотрел на виконта и спросил:
- Там действительно все так ужасно?
- Не все, но за проступок могут посадить на кол, а если вас уличат в колдовстве - сожгут на костре или утопят в проруби.
- О, боже!- вздохнул Парис.- Но хоть кабаки там есть?
- Кабаков нет. В Московии пьют медовуху, бедные пьют сивуху и самогонку — отвратительное пойло, и квас! - Брежи на последнем слове усилил радостные тона, и граф решил спросить.
- А это что такое?
- Вкусный напиток, он не пьянит.
- Остановите карету!- вскричал Парис. Он открыл дверцу.
- Вы что, хотите сбежать?
- Нарушить приказ королевы? Да вы что! Если уж мне суждено проторчать в этой варварской стране не весть бог сколько лет, то надо, по крайней мере запастись вином! Неужели вы допускаете мысль, что я буду пить всякую там самогонку, сивуху и квас!
Парис вышел из кареты, зашел в первый попавшийся кабачок и купил старого доброго бургундского аж сто бутылок. Потом приказал отнести все в карету и купил еще десяток бутылок анжуйского, столько же шампанского и два раза по столько шамбертена.
Загрузив вином карету, Парис спокойно сел на сиденье и приказал трогать.
- Кстати, что там едят?
Де Брежи был тоже парень не промах. Он заметил, что Парис сверху до низу набит деньгами, а запас провианта совсем не лишний в дальней дороге, и сказал:
- Знатные едят икру рыбы.
- Икру рыбы? А рыбу?- спросил Парис.
- Рыбу тоже иногда едят, но она у них не вкусная, поэтому они выкладывают икру и солят ее. Икра бывает красная и черная.
- А какая она на вкус?
- Солонина и та вкуснее.
- Черт побери, что же едят простые москалики?
- Простые московиты едят репу. Пареную, жареную, вареную. Это у них второй хлеб.
- А на вкус?
- Пакость да и только!
- Что еще едят знатные московиты, как вы их называете?
- Всякую всячину, граф!- с отвращением ответил де Брежи.
- Ну тогда, господин виконт, сходите в первый попавшийся кабачок и накупите провианта так же щедро, как я накупил вина. В конце концов, я не обязан вас кормить!
- У меня нет денег, и я согласен есть то, что едят москалики.
"Ох, ты и плут, виконт де Брежи!" - подумал граф.
- Молодец, виконт, мы с тобой подружимся,- сказал он вслух.
Карета выехала за пределы Реймса. Через день граф де Валье с переводчиком пересекли границу Франции. Парис последний раз взглянул на территорию своей Родины и проронил одно лишь слово: Мария.

2 Лотарингия, Саксония, Австрия.

Чем дальше граф отъезжал от Родины, тем более он скучал. Наконец ему надоело скучать.
- Все, с сегодняшнего дня веду разгульную, холостяцкую жизнь!- произнес де Валье, откупоривая бургундское. - Москалики сами будут просить королеву избавить их от моего присутствия!
- А могут и на кол посадить,- шутя, пригрозил де Брежи.
- На кол посла Франции? Не посмеют!
- Ты не знаешь этот народ, граф. Московиты сначала делают, а потом думают.
- Посмотрим, хватит ли у них дури поссориться с Францией!- С этими словами Парис опрокинул в рот полбутылки бургундского.
- Что это за местность, виконт?- спросил Парис, сменив грустный тон на беззаботный.
- Лотарингия, граф,- ответил де Брежи и принял у графа бутылку.
- А, родина Меченого! Кстати, кем был помечен герцог Гиз?
- Не то Гаспаром, не то кем-то другим.
- Наверное, Гаспаром. Старый адмирал не на шутку разозлил Гиза.
- Тот в долгу не остался и в день святого Варфоломея разделался с адмиралом Колиньи.
- Бедный Варфоломей!- печально вздохнул Парис.
- Почему Варфоломей?
- В ту ночь он рухнул с небес и провалился в ад!
- Вы так думаете?
- Еще бы! С его именем на устах католики перерезали глотки тремстам тысячам гугенотам.
- И вы думаете, это ему не понравилось?
- Такая жертва характерна для язычников, но не для христиан, виконт! Кстати, Москалики - язычники?
- Московиты приняли христианство в девятом веке, но не все. Язычники еще остались. Их уничтожают, но они все еще есть.
- И вы говорите, что они добровольно приняли христианство?
- Совершенно верно.
- Но их уничтожают. Понятно. Наверное, я давно не пил столько вина. Что-то я никак не соображу.
- Станция, граф,- сообщил виконт де Брежи, когда карета остановилась. Парис посидел немного в карете и вышел подышать свежим воздухом. Была темная ночь. Кое-где проглядывали звезды, но новая луна не освещала землю в полной мере.
Парис прошел в помещение станции, плохо освещаемое сальными свечами, и резким тоном потребовал лошадей. Хозяин почтовой станции пообещал ему перезапрячь лошадей, но тут, как назло появился всадник на запаленной лошади, которая свалилась с ног прямо под окном станции. Незнакомец ворвался в помещение и с порога крикнул:
- Коня мне, живо! У меня приказ!
Как мы уже говорили, в помещении было темновато, и Парис не разглядел лица вошедшего.
- Лошади обещаны вот этому господину, а для вас уже нет,- виновато ответил начальник станции.
- Этот господин может ехать и на своих лошадях, а мне нужна свежая лошадь!- гаркнул незнакомец.
- Это почему же, вам свежая?- переспросил Парис, подбоченившись левой рукой, правой оперевшись о стол.
- У меня приказ кардинала!- выпалил незнакомец.
- Давайте не будем разрушать эти ветхие стены угрозами, а выйдем на свежий воздух и объяснимся.
- К вашим услугам, как вас там?- весело сказал незнакомец, думая разделаться с противником двумя, тремя ударами.
- Мое имя вам необязательно знать, по крайней мере, сейчас.
- Тогда и я вам не назову своего.
- Как вам будет угодно,- произнес Парис и обнажил шпагу. Незнакомец выхватил шпагу с быстротой молнии.
- О, где-то я уже видел такой номер,- произнес граф.
- Сейчас вы увидите нечто более интересное!
Незнакомец произвел выпад да такой быстрый, что Парис едва успел отвести клинок противника толстой частью своей шпаги. Последовала целая серия ударов, отвешиваемых по всем правилам и с такой скоростью, какой Парис не ожидал. Незнакомец отскочил назад и перевел дух.
- Честное слово, вы удивляете меня!- воскликнул он, восхищенный ловкостью противника.
- Вы еще не так удивитесь, когда увидите дырочку у себя в груди. Парис бросился вперед, сделал замах с терца, а ударил снизу, но противник хорошо знал этот удар и отразил круговым вращением шпаги, нанеся свой. Парис вывернулся от удара, сделал оборот и, сблизившись с противником, наотмашь ударил того локтем в лоб. Незнакомец упал на землю. Он был оглушен. Парис расстегнул камзол на груди незнакомца и вытащил из кармана конверт. Приходящий в себя незнакомец нанес такой удар кулаком в грудь графа, что тот отлетел вместе с письмом шага на три. Незнакомец вскочил на ноги и поднял с земли шпагу.
- Письмо, тысяча чертей, или я вытрясу из тебя душу!- крикнул он, тяжело дыша.
- Письмо я уношу с собой, мне перечесть его охота. То не великая потеря, теряют больше иногда,- ответил Парис, процитировав фразу из комедии "Собака на сене" входившей тогда в моду во Франции. Шпаги тот час же скрестились. Граф сошелся с противником эфес к эфесу и совершил опять тот пируэт. На этот раз незнакомцу досталось ребром ладони по уху. Он зашатался, сделал два шага в сторону и упал на колени. Парис поспешил сесть в карету, которую уже к тому времени перезапрягли. Кучер хлестнул лошадей, и карета умчалась. Парис знал, что незнакомец остался без лошади и не сможет, по крайней мере несколько дней догнать его. Поэтому граф решил прогнать лошадей несколько перегонов без остановки и спокойно отдохнуть в какой-нибудь гостинице. Миновав Лотарингию, Парис с де Брежи заночевали в гостинице городка в Саксонии. Там он и ознакомился, при свете свечи, с содержимым письма.

"Наш дорогой кузен!
Со времен окончания войны мы не обменивались знаками внимания, и этому были причины. Ваша причина, возможно не так далека от Вас, и мы можем полюбовно избавиться от неприятных нам лиц. Ваша сестра послала интересующее вас лицо, в Московию, но проезжать оно будет через Вашу территорию. Надеюсь, Вам повезет, и вы устраните причину, по которой мы с вами все еще сердимся друг на друга.
Ваш доброжелатель, кардинал Франции Джулио Мазарини.
16 июня 1648г."
"Ба! Наш дорогой кузен переписывается с врагами Франции!" Сохраним это письмо и покажем потом его королеве. Думаю, выражение: "наш дорогой кузен" ее позабавит!"

3 Беспокойство Франсуа

Не дождавшись отца, Франсуа поспешил во дворец, занять свое место у дверей Пале-Рояля. Рано утром он пришел в караулку к капитану, чтобы узнать пароль, а за одним справился об отце.
- Господин капитан, вы были в дружеских отношениях с моим отцом в его бытность капитаном охраны кардинала Ришелье.
- Ну, не в таких уж и дружеских. Мне чуть было не пришлось его арестовать.
- Да, да, я знаю. В то время я был вместе с отцом. Я хотел бы спросить вас, не знаете ли вы что-нибудь о графе де Валье.
Де Верне отечески посмотрел на юношу, к которому с теплотой относился. Не потому, что Франсуа сын его кумира, а потому, что де Лоренс был кроток и безобиден, дисципли-нирован и честен.
- Мон ми, ваш отец передал мне вчера, чтобы вы позаботились о своей сестре и не беспокоились о нем. Он вчера вечером уехал из Франции по поручению королевы и пробудет некоторое время заграницей.
- Мой отец уехал, а вы не предупредили меня вчера!
- Ну да, чтобы вы ночь не спали, а утром в карауле дремали на виду у всего двора.
- Простите, капитан,- Франсуа повесил голову.- Но вы хотя бы знаете, куда поехал мой отец?
- Об этом знает только королева. Хотите, чтобы я спросил ее величество?
- Вы окажете мне большую услугу, господин капитан!- радостно изрек Франсуа. Глаза его озарились счастьем.
- Хорошо, я попытаюсь это выяснить. Но ни слова кардиналу!
- Я буду нем, как памятник!

4 Натиск де Бенсерада

Воспользовавшись тем, что отец Констанс в отъезде, а брат заступил на дежурство, Жак де Бенсерад в десять часов дня был под окном своей возлюбленной с компанией музыкантов и художников. Его толстый кошелек мог ему это позволить, и герцог не скупился. Как только он уловил первые признаки пробуждения своей феи, Бенсерад приказал играть легкую, приятную музыку.
Констанс сладко потянулась в постели и вдруг услышала звуки скрипки за окном. Она выскользнула из постели легкая, как птица, надела пеньюар и открыла створки окна. В комнату ворвались запахи хризантем, которыми Бенсерад украсил лужайку в саду под окном своей принцессы, и звуки целого оркестра, пусть камерного. Констанс улыбнулась Жаку и, навалившись на подоконник, слушала музыку. Художники спешили запечатлеть ее портрет. Победителю был обещан приз — сто пистолей. Вдруг Бенсерад взмахнул рукой, музыка мгновенно стихла, и Жак, сделав шаг ближе к окну, стал читать стихи. Мы не будем приводить здесь сочинения неопытного поэта. Скажем только, что стихи понравились той, кому были посвящены, и это главное. Что Бенсераду оценка господина Вуатюра  или Скаррона?  Государственной премией ему была улыбка баронессы де Менвиль.
Закончив стих, Бенсерад подошел к самому окну. Глаза прекрасной пары встретились и вспыхнули огнем.
- Констанс, я не могу больше сдерживать свои чувства, я хочу сказать... Бенсерад подтянулся и перелез через окно в комнату девушки.
- Бенсерад! Что скажет папа!- испугалась баронесса.
- Но его нет здесь!- пылко наступал юноша, не привыкший получать отказ от женщин.
- Но что скажет брат!- сказала Констанс, отступив на шаг.
- Но ведь и его здесь тоже нет! Он сегодня на дежурстве! Констанс! Судьба подарила нам чудесный миг, так не порти его своим страхами и сомнениями. Я хочу, чтобы ты знала: Я люблю тебя!
Скромная девушка опустила ресницы и не заметила, как искушенный кавалер успел приблизиться и пленить ее нежные, теплые губы, не знавшие поцелуя мужчины.
Констанс не понимала, что с ней творится. Она не чувствовала себя свободной в своих поступках. Руки Бенсерада легли на ее плечи, и это привело ее в чувство.
- Кажется, пришел граф!- воскликнула девушка, капитулировав к двери комнаты.- Скорее прыгайте в окно!
- Зачем?- гордо ответил герцог.- Если это ваш отец, я сейчас же попрошу у него твоей руки!
Вошедший напугал Бенсерада и Констанс больше, если бы это был граф де Валье.
- На счет руки не знаю, а вот шпагу обнажить меня просить не надо!- воскликнул вошедший в комнату Констанс Жан де Круазе. Он был разгорячен и раздувал ноздри, как бык.
- Как ты посмел сюда войти!- негодующе сказала Констанс.
- А что мне оставалось делать? Ждать, пока этот прохвост обесчестит тебя?
- Что ты себе позволяешь, Жан?- рассердилась девушка.
- Твой брат на дежурстве, а твой отец вообще покинул пределы Парижа, и в их отсутствие я займусь тем, что буду охранять тебя от такого проходимца, как герцог де Бенсерад, который, как говорят, совратил и обесчестил не одну девушку!
Бенсерад вспыхнул, как заря.
- Я питаю к баронессе де Менвиль искренние чувства, виконт! И вам придется ответить за свои слова.
- Завтра в двенадцать часов в Пре-о-Клер. К счастью великий кардинал умер и его эдикты тоже, и никто не помешает честному человеку защитить его честь с оружием в руках! - Жан де Круазе был на подъеме, у него получалось решительно все: речь, которая давалась ему с превеликим трудом, и поза, достаточно величественная для такого случая.
- Мальчики, вы что, серьезно?- взволновалась Констанс, видя решительность в действиях соперников.
- Мы не можем иначе, Констанс!- заявил Бенсерад.
- Учтите, если вы все же решитесь на это, то знайте, победителя я не прощу! Никогда не прощу!
- Мне терять нечего,- мрачно ответил Жан.- Я в любом случае - проигравший. Так пусть же и герцог поваляется в постели, пока отец юной мадемуазель, на честь которой он покушался, в отъезде!
- До завтра, пустомеля!- бросил Бенсерад, перепрыгивая через окно обратно в сад. Он собрал работы художников и рассмотрел. Один портрет изображал райскую богиню, и Бенсерад щедро наградил художника, а рисунок вручил девушке. Другой портрет указывал на гнев девушки, черты лица исказила гримаска недовольства. Жак ударил художника ладонью по щеке и бросил портрет на землю. Затем ушел, призвав жестом всю свою компанию. Остался стоять только тот художник, на щеке коего горела оценка герцога. Юной баронессе стало жалко человека. Она попросила принести ей портрет. Художник с неохотой принес ей свою работу. На портрете был запечатлен благородный гнев Констанс, и все ее черты лица были метко схвачены художником.
- Я возьму эту,- сказала она. Баронесса порылась в ящике комода и достала небольшой кошелек.
- Это вам за работу. Вы гениальный художник! Как вас зовут?
- Лебрен, сударыня.
- Лебрен, если у вас будут денежные затруднения, приходите сюда, я дам вам заказ. Нарисуете еще раз меня, моего брата, отца. Согласны?
- Согласен. Я нарисую божественную Далилу или Диану, но смотреть они будут из рамки вашими добрыми глазами.
- Ступайте, - весело ответила Констанс.- А с вами мы еще поговорим... - Девушка обернулась к Жану, но он уже исчез.
- Вот так всегда,- опечалилась баронесса.- То двое, то ни одного. Жоржетта, а что у нас на завтрак?
Франсуа узнал обо всем этом лишь вечером, когда выходил из Пале-Рояля после окончания дежурства. У дверей его поджидал виконт. Жан вкратце рассказал ему о деле.
- Завтра в двенадцать в Пре-о-Клер?
- Да, Франсуа!
- И ничего нельзя исправить?
- Завтра в двенадцать я все исправлю! Я воткну ему шпагу в глотку сверху вниз, чтобы он выправился, как столб!
- Что ты говоришь!- ужаснулся Франсуа.
- Да, друг. Я вынужден это сделать, но самое главное, я убью его с удовольствием и без угрызений совести, потому что разделаюсь не только с соперником, но и смою его кровью позор твоей сестры!
- Позор моей...? О чем ты говоришь? - Виконт де Лоренс пришел в ужас, не зная, на что намекал его друг.
- Он был в ее комнате и признавался ей в любви!
- Это еще не преступление!
- А преступление в том, что он поцеловал ее!
- Что? Негодяй!
- Вот именно, мерзавец! А самое главное, я боюсь, что Бенсерадом движут не самые чистые чувства. При дворе поговаривают, что одна девушка, обесчещенная и обманутая Бенсерадом, наложила на себя руки, но ее вовремя спасли.
- Если это правда, то я и близко не подпущу герцога де Бенсерада к своему дому! И если завтра он вдруг ранит тебя, ему придется иметь дело со мной.
- Вот это по-дружески!

5 Дуэль и вызов.

Утром следующего дня Франсуа слегка позавтракал, сделал внушение сестре и посоветовал ей приготовить теплой воды и чистых тряпок, и нащипать корпии - мало ли что.
Затем велел запрячь карету, почистил свою вороненую шпагу и вышел из дома. В Пре-о-Клер все участники дуэли съехались почти одновременно. Они поприветствовали друг друга, понаблюдали за тем, как закончится поединок посторонних им лиц, и приготовились к бою.
- А мы не будем стоять, сложа руки?- спросил виконта де Лоренса Анри де Жюссак.
- А вы тоже хотите жениться на моей сестре?
- Я? Нет.
- Так в чем же дело? Разве мы ненавидим друг друга?
- Вы правы, виконт. У меня нет причины скрещивать с вами шпагу, хоть мы и секунданты.
Дуэлянты сняли камзолы и обнажили шпаги.
- Думаю, герцог, между нами все предельно ясно!- произнес Жан, занимая позицию на дорожке с запада.
- Конечно! Я вынужден убрать вас с дороги!
- Смотрите не расшибитесь на повороте вашей дороги!
Клинки скрестились. Немного пофехтовав с востока, Бенсерад переместился на южную сторону и солнце, внезапно появившееся из-за тучи, на секунду ослепило виконта де Круазе. Три дюйма стали влетело ему в грудь с левой стороны. Жан скорчился от боли и опустился на одно колено. Слуги виконта тотчас подняли его и помогли сесть в карету.
- Везите его ко мне домой!- приказал Франсуа, обнажая шпагу с той непринуж-денной неторопливостью, которая указывает на быструю развязку.
- Вы что, Франсуа, хотите подраться?- испугался Бенсерад. Он знал, что ранения брата Констанс ему точно не простит.- Я только что дрался на дуэли и устал!
- А я думал, что вы всего лишь хорошо размялись. Я вызываю вас, сударь!- торжественно воскликнул Франсуа. В первый раз в жизни он вызывал человека на поединок.- Не дожидайтесь, пока я запущу в вас перчаткой!
- Ну что, ж, извольте получить удар шпагой! Только не говорите своей сестре, что я вас вызвал!
- Ну что вы, герцог! Есть много способов, будучи заядлым дуэлистом, умело напроситься на вызов.
- Ну что ж, кажется, пришло время рассчитаться за отца!
- С той лишь разницей, что мой отец защищал честь своей жены, а я честь своей сестры! Шпага рассудит, кто здесь прав!
С этими словами Франсуа замахал шпагой с такой скоростью, что Бенсерад не уследил и пропустил удар в живот. Герцог упал на землю.
- Извините, герцог, но вас я не повезу к себе домой, у меня всего одна постель! Но вас, наверное могла бы приютить обманутая вами девушка!
Бенсерад ничего не смог ответить, резь в животе не позволяла ему сказать слово. Франсуа обернулся и увидел, что карета с раненым все еще стоит на месте. Он вскочил в карету, крикнув кучеру: - Пошел!
- Благодарю тебя, друг, ты отплатил этому наглецу,- прошептал Жан. Он истекал кровью и бледнел с каждой минутой.
- Гони быстрее на Вожирар!- крикнул Франсуа, высунувшись из окошка. Кучер хлестнул лошадей кнутом. Вскоре карета остановилась у дома г-жи Буаренар. Слуги внесли виконта де Круазе в дом и уложили на кровать Франсуа.

6 Очаровательная сиделка

Жан явно страдал из-за раны, но, зная, что Бенсерад тоже слег на некоторое время, и видя перед собой обеспокоенное лицо юной баронессы, виконт де Круазе радовался душевно. Он даже начинал думать, что все к лучшему. Теперь ему обеспечено внимание хозяйки квартиры.
Вскоре пришел вызванный баронессой де Менвиль доктор. Он осмотрел рану и сделал вывод:
- Рана не опасна. Шпага ударилась о пятое ребро левой части грудной клетки и изменила направление, так и не войдя в нее. Я уверен, через неделю он сможет снова фехтовать.
- Благодарю вас, доктор,- произнес Франсуа.
Врач обработал рану каким-то снадобьем, и перевязал больного.
- Я приду завтра.
Франсуа проводил лекаря до дверей и повернулся к другу.
- Ну, выздоравливай, уважаемый зять!- с прекрасной улыбкой на лице сказал Франсуа, думая, что теперь Жан не в силах удрать.- Мне нужно увидеться с де Верне. Надеюсь узнать что-нибудь об отце.
Франсуа развернулся на каблуках и вышел. Жан остался наедине с мечтой своей жизни.
- Не слушайте его, Франсуа неловко шутит,- слегка в смущении произнесла девушка, садясь рядом с виконтом на кровать.
- Лежите и не вставайте!- сказала она, заметив попытку Жана куда-нибудь удрать. - Рассказывайте, как все произошло?!
- Неужели вам нравится слушать о дуэли, мадмазель?
- Не нравится, но я должна знать все, чтобы принять решение!
- Какое решение? О чем вы?
- Говорите, Круазе, я вас слушаю!
- О чем говорить? Я не смог его победить, вот и все,- с горечью изрек Круазе.
- Ну что ж! - с благородным гневом сказала Констанс, встав с постели.- Пусть только придет!
- Он не придет. По крайней мере, неделю точно не придет.
- Почему?- взволновалась девушка.
- Потому, что Франсуа сделал за меня то, что я должен был сделать. Ах, я никогда себе не прощу, что позволил солнцу светить мне в глаза!
- Так Бенсерад ранен?
- Да, ваш отец здорово потрудился, обучая Франсуа фехтованию, и тот поддел его на шпагу, как рябчика!
- Жан, разве можно так о человеке!
Круазе с такой любовью посмотрел на девушку, что она залилась краской.
- К сожалению, Констанс, не все такие святые, как вы.
Баронесса закрыла лицо руками, пытаясь спрятать чувства.
- Констанс, я хочу сказать тебе,- произнес Жан, устремляя пылкий взор на баронессу.
- Вы уверены, что должны это сделать?- спросила Констанс, угадывая, о чем пойдет речь.
- Сейчас или никогда! Я либо умру, либо выздоровею, но в обоих случаях у меня не хватит духу остаться подле вас после моих слов!
- Тогда говорите, Жан,- разрешила девушка, глубоко и порывисто вздыхая.
- Констанс, пообещайте мне, что если по достижении вами определенного возраста вы не выберете себе супруга, то выйдете за меня.
- Что?- возмутилась и растерялась баронесса, отняв от лица руки и заламывая их.
- Я, в свою очередь, обещаю не принуждать вас к выполнению супружеского долга, вы даже сможете жить в другом месте.
- Какой кошмар!- воскликнула девушка, плача и ломая руки. - Как вам пришло такое в голову?! Сразу видно, что вы не любите меня!
- Констанс!- призывно вскрикнул де Круазе.- Видит бог, как я люблю вас, как я желаю вам счастья! Думаете, мне легко пойти на такую жертву? Но потерять вас навсегда означало бы смерть!
Жан весь покраснел, испарина проступила на его чистом лбу.
- Боже, да у вас жар!- воскликнула баронесса де Менвиль.- Жанетта, холодной воды!
Вскоре служанка принесла в тарелке холодной воды, Констанс смочила в ней свой платок и приложила ко лбу виконта де Круазе.
- Впредь такие речи ведите во здравии, иначе может быть хуже!- строго произнесла баронесса, вновь намочив платок и прикладывая ко лбу пациента.
- Констанс, вы не ответили,- просил Жан. Он положил свою руку на ручку баронессы, но та отдернула свою руку, оставив на лбу раненого свой платок.
- Не хорошо напоминать даме о ее возрасте. И вообще, монастырь - не так уж и плохо!- сказала девушка, встав с кровати и собираясь покинуть комнату.
- Но ваш отец не позволит вам уйти в монастырь! Скорее он выдаст вас замуж силой!
- Он не сделает этого, у него для этого есть аргументы.
- Констанс!- взмолился виконт.- Если вам будет угрожать навязываемый брак, вспомните о моем предложении!
Что могла ответить великодушная девушка больному воздыхателю, конечно, она согласилась.


7 Герцог Жак де Бенсерад

В то время, как добросердечная Констанс накладывала компресс на голову Круазе, раненый более серьезно герцог де Бенсерад лежал в своем доме и страдал. Страдал более от  душевной раны. Он понимал, что вызвал благородный гнев баронессы, что она не простит ему ранения Круазе и того, что он скрестил шпагу с ее братом Франсуа. Он понимал, что для него все кончено в отношении Констанс. К тому же граф де Валье не отдаст за него свою дочь, памятуя о том, что отец Бенсерада некогда покушался на честь его жены, а яблоко от яблони...
Герцога также осмотрел лекарь, обработал рану и перевязал, но лучше ему не становилось.
"Жан сейчас лежит в квартире графа де Валье, за ним ухаживает Констанс, а я?! Я представляю, как она поправляет одеяло, накладывает компресс, дает ему питье, а мне? Мне кто даст попить? Кто за мной поухаживает? Матушка? Да, матушка, но разве у моей матушки такие же нежные руки? О, я не переживу этого, тысяча проклятий!"
И тут Бенсерад вспомнил об обманутой им девушке, причем не из бедной и безродной семьи, а из знатной и богатой!
"А ведь она красива! И одевается модно! И любит меня!"- Бланше!- крикнул он своего слугу. Тот прибежал, как мог быстро.
- Бланше, иди немедленно в дом к маркизе Гильон, добейся аудиенции и скажи ей, что я опасно ранен, что я умираю...
- Бог с вами, сударь!- запричитал слуга.
- Скажи ей именно так! И добавь, что я перед смертью хочу попросить у нее прощенья! И позови с собой священника, когда пойдешь обратно!
- Боже ты мой!
- Иди, Бланше, так надо! Я нагрешил и получил расплату! Настал час искупления!

8 Гостеприимство Фердинанда Третьего.

Оставим пока молодое поколение и вернемся к зрелым героям нашего романа.
Проезжая в карете по разоренной Саксонии, Парис понял всю трагедию германского народа. Тридцатилетняя война обескровила разрозненные германские княжества.  Курфюрст Саксонский и тот был разорен до последнего. Экономика Германии приказала долго жить, как впрочем, и финансы.
- Нужно ехать через Австрию,- предложил де Брежи, глядя на пустынные земли. Землю нечем было засевать, да и пахать тоже было некому.
- В Австрии меня ждет Фердинанд 3,- ответил Парис.
- Тем более!- обрадовался непосвященный де Брежи.
- Но не для дружеского обеда, а для того, чтобы арестовать, хотя посла королевы Франции не имеют права арестовывать даже воинствующие недруги.
- Но если мы поедем через германские земли, то умрем с голоду и наши лошади - тоже.
- Пожалуй, вы правы, маркиз! В Австрии нас, по крайней мере, покормят!
- Кучер!- крикнул Парис, высунувшись из оконца.- Езжай направо!
Кучер повиновался, карета на развилке дорог свернула вправо и через некоторое время пересекла границу с Австрией. На границе карету некоторое время продержали из-за досмотра багажа. Спрашивали, с какой целью граф везет столько вина, есть ли у него разрешение на торговлю и все прочее. Парис почувствовал в этой задержке подвох, но надеялся, что приказ королевы послужит пропуском через Австрийскую границу туда и оттуда. Парис заметил, как некий всадник помчался галопом на буланой лошади, явно торопясь куда-то успеть.
- Как вы думаете, де Брежи, куда торопится этот всадник?- спросил Парис, указывая правой рукой на удалявшегося всадника. Они были подле кареты, и де Брежи смог заметить то, что давно объяснил граф де Валье.
- Наверное, спешит по делам. А вы как думаете?
- Вы правы, маркиз, он спешит по делам к самому Фердинанду, чтобы подготовить мне, да и заодно вам, достойный въезд в Вену. Вот увидите, нам сменят кучера и дадут надежный конвой.
- Что вы намерены предпринять в таком случае? Бежать?
- Вовсе нет. Мы в Австрии, а я один в Австрии не воин. Я всего лишь дипломат.
Как и предполагал Парис, им с де Брежи сменили кучера, сменили карету и лошадей и под конвоем двадцати всадников из королевской гвардии предложили проехать в Вену. Офицер конвоя предложил французам сесть в карету.
- Siddaun plis ,- обратился он по-английски.
- Ta, ta, lih fershtan! - Ответил Парис на немецком.
- Shprahen ze doyh? - Cпросил офицер на немецком.
- Jvol . Dum spiro. spero!
- Я плохо понимай французский!
- И не только французский, но и латынь!
Офицер понял, что над ним издеваются, и резким жестом пригласил французов сесть в карету. Парис повиновался с тем самодовольным видом, который явно указывал на то, что он садится в карету добровольно.
Через четыре часа езды лошадей кареты перезапрягли и уже еще через три часа экипаж въехал в Вену. Теснота города, его узкие улочки, нагромождение домов без какой-либо зелени, неприятно поразили Париса. Он мечтал увидеть красивый город, а увидел памятники архитектуры.
Карета и конвой повернули на главную улицу города, и Парис увидел красивый не так давно построенный дворец Габсбургов. У дворца на площади выстроилась рота гвардейцев, а когда карета остановилась, в дверях показался молодой монарх Фердинанд Третий, который, к чести Париса, давно мечтал с ним познакомиться и поговорить.
Граф де Валье вышел из кареты, подошел к Габсбургу Австрийскому и отвесил легкий поклон, можно сказать, кивок. Де Брежи, напротив, склонился в плие.
- Маркиз, не забывайте, мы приехали не в гости, нас привезли сюда силой, так что не раболепствуйте так откровенно.
- Ну что вы, граф,- сказал на французском Фердинанд.- Я просто пригласил вас в гости, но приглашение мое было сверх убедительно, вот и все!
- Вы очень любезны, ваше величество,- произнес Парис, отвесив на этот раз более почтительный поклон,- от такого приглаше-ния невозможно отказаться, и я рад встрече с вами. Право же, гораздо приятнее разговаривать один на один, а не один на шесть в темном закоулке.
- Ну, это досадное недоразумение, граф!- поспешил заверить король Австрии.- Вы сами вскоре убедитесь в моих дружеских чувствах к вам! Пройдемте в мои апартаменты, граф.
Входя во дворец Габсбурга Австрийского, Парис невольно замечал, что во дворце нет той роскоши, которая приличествует благосостоянию короны. Граф де Валье понял, что война, которую вел Ришелье, поиздержала казну Австрии, и сам король Австрии был одет более чем скромно и Парис был тому виной и немалой.
"Гостей" провели во внутренние апартаменты и предложили сесть в удобной для бесед и переговоров гостиной. Мебель, которой почти всегда славилась Австрия, как нельзя, кстати способствовала этому.
Парис погрузился в мягкое кресло и поймал себя на мысли, что не все так плохо.
- Досточтимый граф де Валье!- любезно начал Фердинанд.- С тех пор, как вы разгромили меня... прошу вас, не стесняйтесь своей победы... так вот, с тех самых пор я зауважал вас!
- Мне приятно это слышать, ваше величество, однако, хоть врага и можно иногда уважать, но враг - есть враг.
- Подождите, граф, не спешите называть меня своим врагом. Все ведь может измениться за какие-нибудь пять минут.
Слащавое выражение монарха Австрии не понравилось Парису.
- Такие как я, сир, не меняются и за всю жизнь,- твердо ответил граф.
- Вы еще не знаете, что я вам предложу, - с легким раздражением изрек Фердинанд.
- Я бы мог отказаться сразу, но мне стало чертовски интересно узнать: какую цену за меня готов выложить король Австрии!
- Я назову вам цену, но ни стоит отказываться от моего предложения сразу.
- Я весь внимание, сир!
- Ну так вот, граф,- чуть помедлив ответил Габсбург Австрийский,- Я предлагаю вам командовать всеми моими вооруженными силами...
- Ого, неужели я столько стою?!
- Не спешите иронизировать, граф, это еще не все. Я дарую вам титул курфюрста Бранденбургского, а после военной компании - наместника Франции!
У Париса округлились глаза. Он и не мог предполагать, что у Фердинанда хватит наглости предлагать ему, французскому дворянину пойти войной против Франции.
"Пусть только мне после этого какой-нибудь идиот заявит, что любая власть от Бога - я проткну его шпагой насквозь!"
- Ваш ответ, граф?- спросил король Австрии.
- Нет, ваше величество! Я не стану объяснять вам причины моего отказа, думаю, это оскорбит вас. Я просто говорю: нет! А теперь, поскольку посла Анны Австрийской никто не имеет права задерживать или арестовывать, я бы хотел откланяться.
- Конечно же,- после продолжительной борьбы между гневом и рассудительностью, ответил король,- Вас, как посла моей кузины, я не имею права арестовывать, но останьтесь хотя бы до завтрашнего утра, отдохните, подкрепитесь, а утром поедете дальше. Согласны?
- Согласен? Разве у меня есть выбор? Конечно согласен!
Париса и его переводчика по Московии сопроводили под конвоем в их комнату и закрыли на ключ.

9 Смена караула

- Вы прекрасно держались, граф,- похвалил Париса маркиз де Брежи.- Я восхищен вашим поступком! Нет, честное слово, не многие смогли бы отказаться от такого предложения.
- А вы бы отказались?- спросил Парис, пристально смотря в глаза маркизу.
- Во-первых, мне никто такого предложения не делал, а во-вторых, я не полководец, чтобы меня переманивать.
- А в-третьих, маркиз,- проговорил граф, взяв де Брежи за ворот камзола,- измена родине - самый страшный грех, какой только есть на свете! Думаете, почему Иисус не сделал первой заповедью: не изменяй Родине?
- Ну и почему?- в удивлении спросил де Брежи, не пытаясь вырваться.
- Да потому, что и табуретке ясно, что, предавая родину, ты предаешь себя, свой род, свою землю и своего бога, наконец!
- Вы — протестант? Может быть лютеранец?- спросил де Брежи, удивленный мышлением графа. Тот отпустил его воротник и отвернулся, охлаждая свой пыл силой воли.
- Я католик, маркиз, но в отличие от других, я владею даром  мыслить самостоятельно.
- Вы — вольнодумец, я понял,- догадался маркиз, подбоченившись руками.
- Я философ, маркиз. Давайте устраиваться в апартаментах, коими нас наградил Фердинанд Третий.
- Разве у нас есть выбор? Давайте устраиваться.
С этими словами де Брежи снял камзол и плюхнулся на кровать. Рядом с кроватью стоял столик с яствами, к которым и потянулся де Брежи. Он взял со стола печенье, макнул его в варенье и уже занес в рот, когда Парис сказал.
- Как вы думаете, Брежи, нас попытаются отравить?
Маркиз выплюнул изо рта все его содержимое.
- Что ж вам раньше эта мысль не пришла на ум?- заворчал он, поднимаясь с постели.- Что теперь, прикажете, не есть совсем?
- Ешьте, маркиз, ешьте не боясь, живыми нас все равно не выпустят.
- Вот уж успокоили, граф, черт побери!
- Нет, в самом деле, маркиз!- вдохновенно изрек Парис.  Он подошел к столу, присел на свою кровать и взял в рот печенье. Маркиз как чумной смотрел на него, ожидая худшего.
- Если нас и попытаются отравить, то, скорее всего яд подсыплют в вино. Фердинанд отлично знает, что французы не могут жить без вина. Они могут прожить неделю без еды, но без вина не протянут и суток! И зачем Фердинанду нас травить, если мы все равно в его власти?! Ешьте, маркиз, теперь вы видите, что думать своей головой совсем не плохо.
И дворяне набросились на еду. Поев, они решили выспаться.
Они проспали ночь, прожили день, снова наступала ночь, а никаких известий на счет их освобождения не последовало. Парис решил, что пора начать действовать. Он подошел к двери и постучал. Через несколько секунд оконце на двери отворилось и показалась усатая физиономия офицера охраны.
- Шпрейхен зе дойч?
- Я, я, - ответил офицер.
- Мне нужно поговорить с королем!
- Нефосмошно, он сейчас спит!
- То есть, как спит? Днем?
- Сейчас есть ноч!
- Да как же ночь, когда день?!
- У фас в комнате нэт окон. Сейчас ноч!
- Вы издеваетесь надо мной!- раздраженно воскликнул граф де Валье.- Вы издеваетесь над первой шпагой Берри! Даже над первой шпагой Франции! Это вам не какая-нибудь Австрия! Тысяча чертей!
- Фы преуфеличифает, перфая шпака Франции - король!
- Пошел ты к черту, Людовик совсем еще ребенок! Первая шпага Франции - граф де Валье! Клянусь честью, у вас в Австрии не найдется ни одного фехтовальщика, который бы меня одолел!
- Кто снает, кто снает!
- Нечего тут знать! Вы слишком хлипкие и неповоротливые! Я вас тысячами бил под Шоли и под Компьенем!
- Так это фы?- удивился и разгневался офицер, прильнув к окошку.
- Не фы, а вы, извольте говорить правильно!
- Я и гофорю: фы!
- А, эти австрияки, немцы, швейцарцы только фыркать способны!- Парис попал в точку. Офицер стоявший за дверью был как раз швейцарцем.
Офицер впал в такой гнев, что рассудок добровольно уступил место чувствам. Швейцарец открыл дверь и вошел в комнату.
- Сейчас мы уснаем, кто ис нас есть перфая шпака!
- Ба, дружище офицер решил фехтовать против безоружного!- воскликнул Парис, подбоченившись.- Какая храбрость у австрийских офицеров!
Швейцарец зарычал, вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ и пошел по коридору. Через минуту он снова был в комнате французов. Он бросил шпагу Париса ее владельцу и обнажил свою.
- А что же вы не позвали на подмогу ваших помощников? Впятером, глядишь, вы и одолели бы меня одного?!
- Я отин, са тферями никоко! Сащищайтезь, краф!
- Маркиз, вы засвидетельствуете Фердинанду, что я был вызван на поединок?
- Безусловно, граф!- Де Брежи был наслышан о немногих, но громких дуэлях графа де Валье и уже соображая, что прихватить с собой, так как скорая победа де Валье означала бегство.
Парис обнажил свой клинок, поцеловал его и проделал тот финт, что он изобрел не так давно и успел опробовать на дороге в Лотарингию. Офицер произвел выпад, Парис, вращаясь против часовой стрелки, успел отразить удар, встал к противнику спиной и со всего маху ударил его локтем в висок. Швейцарец рухнул, как старая колонна.
- Бежим!- тихо скомандовал Парис. Но, выйдя за дверь, они увидели короля Фердинанда и его охрану с факелами и алебардами.
- Похвально, похвально!- с улыбкой произнес Фердинанд. - Вызвать на дуэль самого хладнокровного офицера моей охраны! Я недооценил вас и предложил слишком мало. Я предлагаю вам титул вице-короля Австрии и титул наместника германии.
- Я обещаю подумать.
- Подумайте, граф, а пока вернитесь в свою комнату. Отныне в коридоре будут вас охранять шесть человек.
- Меня охранять? Боже, как вы любезны, сир!
Фердинанд улыбнулся, но не рассердился, ему нравился юмор Париса.
- Но это еще не все. Отныне общество вам будет составлять леди Маргарет. Она англичанка, и вам с ней не будет скушно. Не думайте, что вам удастся ее обольстить, она пуританка, а этот народ каменный.
- Ваше величество, я уже давно никого не обольщал. Последний раз это было в году сорок первом. Так что я уже забыл, как это делается.
- Да ладно, граф, не скромничайте, мы в Австрии наслышаны о ваших подвигах в молодые годы.
- Мне чертовски приятно слышать от вас похвалу,- Парис отвесил поклон и вошел обратно в комнату. Офицер приходил в себя, и Парис счел своим долгом ему помочь. Он потер швейцарцу виски и помог подняться.
- Прошу прощения, друг мой, я не думал, что так получится.
Солдат Фердинанда шатался, голова его кружилась. Парис помог ему выйти из комнаты.
- Помогите ему, ему плохо!
Офицера подхватили под руки и увели в комнату отдыха.
- А шпагу придется отдать, - произнес Фердинанд.- Она вам все равно не нужна.
- Ну что ж, если и отдавать, так в монаршие руки!- сказал граф де Валье, передавая клинок королю. Затем снова зашел в комнату и улегся на кровать.
- Здорово вы его трахнули!
- Что сделал?- спросил Парис и тут же сам ответил.- Знаете, маркиз, когда-нибудь это слово возможно будет иметь другое значение, поэтому я бы вас попросил использовать определенные слова. К примеру: ударить! А вообще-то я промазал. Хотел в ухо, а попал в висок. Хорошо еще не убил. Давайте спать, господин переводчик варварского языка!

10 Соблазнитель

Все это, если помнит читатель, происходило ночью. Остаток ее Парис с де Брежи мирно проспали, а утром к ним вошла... впрочем, об этом поподробнее. Она вошла так плавно, так грациозно, словно привидение, при виде которого наш герой потерял потребность во сне. Леди Маргарет, так звали служанку Фердинанда 3 и тюремщика французов, принесла на подносе еду для пленников, смерила их своим очаровательным взглядом и вышла. Однако, перед тем как совсем уйти она еще раз взглянула на графа де Валье и заметила его восхищенный взор.
- Что будем делать, граф?- шепотом спросил де Брежи, лежа на кровати, опираясь на локоть.
- Нужно ее соблазнить.
- О, это как раз по моей части!- восторженно изрек де Брежи.- В дни молодости я имел восемь любовниц и знаю в этом толк.
- Да замолчите вы!- цыкнул на маркиза граф де Валье. - Восемь любовниц!
- А у вас сколько?- спросил удивленный маркиз.
- Откуда я помню?!
- Вы изменяли жене, граф?
- Никогда. И ни одной. В общем так. От вас, маркиз, требуется только не мешать мне. Когда она входит - притворяйтесь спящим.
- А может все-таки я? Девица недурна, и я бы...
- Вам надо хорошенько выспаться, маркиз. Когда мы приедем в Московию, вам потребуется много сил! Итак, молчите!
Французы съели весь запас еды и после небольшого отдыха попросили еще. Однако пищу им принесли строго по расписанию, то есть в час дня. Леди Маргарет, одетая не в столь строгое одеяние, которое приличествует пуританкам, она была в легкой накидке из батиста, прошла до средины комнаты, поставила на стол еду и собралась было без единого слова покинуть компанию, как вдруг граф де Валье взял ее за руку и заставил обратить на него взор женщины.
- Поговорите со мной, Маргарет! С той поры, как я увидел вас, я не мечтаю ни о чем другом, как только... - Парис выдержал паузу, давая словам дойти до сердца женщины...- снова увидеть вас!
Маргарет повернула к графу свою дивную головку, и граф к своему удивлению, по выражению лица понял, что Маргарет далеко не пуританка. Такой искушенный взгляд серых, в бархате ресниц, глаз, такое сложение губ, словно после смакования вина, говорили о том, что леди Маргарет - куртизанка на содержании Фердинанда Австрийского, а это означало, что сердце ее, захламленное наслаждениями, не подвластно искушениям любовью. Нужно менять тактику. Ко всему прочему маркиз де Брежи, притворяясь спящим, не сдержал смеха, и Маргарет вырвала свою руку из некрепко сжатой руки Париса и быстро направилась к выходу.
- Не уходите, Маргарет!- призывно крикнул граф. Но та только ненадолго задержалась, ухмыльнулась и вышла за дверь.
- Ах ты, скотина!- вскричал Парис,- обращая на дворянина негодующий взор. Де Брежи покраснел от оскорбления и вскочил с кровати.
- Как смеешь ты смеяться над моими чувствами, подлец!- крикнул Парис, а тихо сказал: - Ударь меня, так надо.
Де Брежи решил подыграть, но явно не играючи ударил графа по челюсти. Из уголка рта де Валье потекла кровь.
- Сукин сын!- взревел граф.- Я убью тебя!- И чтобы, в самом деле не убить, Парис ударил маркиза левой рукой по скуле. Де Брежи улетел через кровать и затих в углу.
- Каналья!- разошелся Парис. Он для наглядности схватил табуретку, и было бросился на маркиза, но его импровизации положили конец. В комнату сломя голову вбежали два стражника и перехватили руку графа де Валье.
- Уведите меня отсюда, или его уберите, я все равно его прикончу!
Стражники решили переселить маркиза де Брежи, в более скромные апартаменты.
Парис успокоился и улегся на кровать обдумывать дальнейший план действий, начинавший осуществляться.
Перед ужином опять появилась Маргарет. Парис опять схватил ее за руку и силой усадил на свою кровать, сев рядом.
- Поговори со мной, душа моя. Не убегай, не покидай раненое сердце, жаждущее исцеления. Мне кажется, ты можешь понять душу человека, заглянуть в его глаза и убрать боль, гнетущую его душу и сердце.
К своему удивлению, леди Маргарет почувствовала сочувствие к этому человеку, она решила заглянуть ему в глаза, действовавшие для женщин, как гипноз, и попала под гипнотическое воздействие, окунувшись в синюю глубь его глаз.
- Расскажи мне, что тебя гложет?- сказала она, тронутая состоянием подопечного.- Что за беда у тебя в жизни?
- О, Маргарет!- воскликнул Парис, покрывая поцелуями руки женщины.- Ты тот человек, который может меня выслушать! Ты полна участия, о Маргарет!
- Да, граф, я могу вас выслушать, я с удовольствием вас выслушаю.
Парис напустил на себя убитый вид, жадно хлебнул из кубка вина и, нервно дергая рукой, поставил кубок, чуть не расплескав вино на поднос.
- Я несчастен, Маргарет!- начал Парис, слово, боясь посмотреть на женщину.- Я очень несчастен. Я хочу и не могу рассказать вам историю моей семьи.
- Но отчего же? Я умею хранить тайны!
- Правда? О, я глупец! Кому же, как не вам раскрыть тайну моей семьи?!- Парис играл роль так натурально, что даже пустил слезу, и в этом ему помогла скорбная память о его родителях. О них Парис и рассказал леди Маргарет. К концу рассказа он оказался в ее объятиях лицом на груди, утешаемый куртизанкой, в которой искушенный ловелас вызвал любовь не через обольщение, а через жалость, через материнские чувства, спрятанные глубоко в душе каждой женщины, не пережившей еще материнства.
- Успокойтесь, Парис, теперь вы все мне рассказали. Теперь вам легче?- Тон леди Маргарет был уже совсем не тот, что был в начале.
- Да, Маргарет, теперь мне гораздо легче, но это только половина моей истории! Только половина.
Парис обнимал прекрасное тело женщины, так обворожительно благоухающей, что уже готов был изменить жене, если бы не хотел сбежать и не смотрел на Маргарет, как на средство к побегу.
- Но мне пора, мне нужно идти, Парис!- растерянно промолвила женщина, отодви—гаясь от ласкавшегося к ней мужчины.
- Как? Уже пора? Когда же я увижу вас снова?
- Завтра, граф, уже завтра. И вы расскажете мне вашу трагедию.
- Да, но как дожить до завтра?- призывный и трепетный тон графа де Валье совершенно смутил леди Маргарет. Она не хотела уходить, ей казались отношения с графом идиллией влюбленных, но нужно было доложить обо всем королю Австрии, и она ушла, напоследок улыбнувшись Парису.

11 Доклад

От комнаты графа де Валье леди Маргарет сразу направилась к Фердинанду 3. По пути она обдумывала, что сказать королю. По должности она обязана была все рассказать монарху, но в сердце ее созрела нежность, полуженская, полуматеринская. И все-таки она была не настолько увлечена графом, чтобы лгать королю, лгать тому, кто ее кормит.
- Ну что, Марго, как там наш подопечный?- спросил король Австрии, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу. Маргарет подошла к нему и изобразила изящный реверанс.
- Он убит своим горем и своим положением.
- Вот как?- встрепенулся Фердинанд,- Рассказывай все по порядку.
- Как только я вошла днем, граф стал приставать ко мне, а его друг, видимо более пресыщенный любовью, начал смеяться над графом. Они затеяли драку.
- Ах, та-ак!- Протяжно произнес король.- Он что-то придумал, этот наш злой гений, бог войны! Будь с ним осторожна. Он очень искушен в обольщении!
- Но он не обольщал меня, он нуждался в сочувствии!
Король встал с кресла и прошелся туда-сюда по комнате.
- Тем более, будь внимательна. Я, к сожалению, должен уехать на пару дней. Знаешь, что, не ходи к нему завтра. Пусть кто-нибудь из стражи принесет ему еды. Граф де Валье хоть и сущий дьявол, однако, и он не сможет так быстро менять тактику.
- Хорошо, сир! Могу я вас спросить, сир?
- Спрашивай.
- Как долго вы намерены держать графа под арестом?
- Пока не привезут письмо от королевы Анны. Мазарини должен убедить мою кузину избавиться от графа де Валье. В противном случае граф останется моим гостем надолго. Он понимает это и поэтому попытается бежать.
- Благодарю вас, сир.- Маргарет опять сотворила реверанс и пятилась к двери, как предполагал этикет. Король Австрии сверлил ее глазами пока та не скрылась.

12 Искуситель

Наступил новый день, подошло время завтрака, но еду принес стражник. Парис догадывался, что так будет, но изобразил на лице глубочайшее разочарование. В обед тоже пришел стражник, забрал нетронутый завтрак и ушел. Парис дожидался ужина. Он знал, что растормошенная жалостью Маргарет, узнав, что ее "подопечный" объявил голодовку, придет и покормит его с ложечки. Так и случилось. Леди Маргарет пришла и стала кормить Париса с рук.
- Что же вы, граф, не притрагиваетесь к еде целый день?
Де Валье хотел, было ответить, но Маргарет засунула ему в рот пучок зелени и подала кубок с вином. Парис допил вино и с благодарностью глядел на женщину, с проницанием глядевшую на него.
- А теперь вы расскажете мне свою вторую историю,- с обаятельной улыбкой сказала прекрасная тюремщица. Парис только сейчас заметил маленькую щербинку в передних верхних резцах. Все остальное в ней было совершенно. Он вытер губы салфеткой и сказал таким ласковым тоном, что невозможно было отказать.
- Сначала - десерт,- И похитил прекрасные губы женщины, обняв ее правой рукой за талию, а левой - за голову.
Миг блаженства затянулся, но не казался долог. В этом поцелуе Маргарет почувствовала нежность, а не страсть, уважение к ней, а не похоть. Любовный ток пронзил все ее тело, она задыхалась от блаженства, а искушенный ловелас завладевал всем ее существом. Наконец, Парис словно опомнился. Задыхаясь, он отстранился от женщины и глядел на нее с виной.
- В чем дело?- обиженно спросила Маргарет. Парис сделал вид, что не понял ее досады.
- Маргарет, я сделал это потому, что вы очень похожи на одну женщину! Простите меня, ради бога!
- Я на вас не сержусь, граф, напротив, мне было очень хорошо.
"О, боже, дай мне сил устоять против такого соблазна!"
- Марго, я хотел рассказать тебе о ней, но потерял контроль над собой!
Маргарет пододвинулась к графу, обняла его обеими руками за лицо и так страстно поцеловала, что Парис рухнул на постель. Маргарет нависла над ним, ее прекрасная грудь готова была выскочить из-за корсажа. Леди Маргарет уперлась руками в плечи де Валье и сказала.
- А теперь рассказывайте! Граф Парис де Валье!
"Если я не сделаю этого, она мне не поверит, а если не поверит - я погиб".
- Это было давно,- задыхаясь от страсти, произнес Парис,- Я был молод и влюблен! Влюблен в простую девушку! Но отец хотел женить меня на другой!
- Какой мерзавец!
- Нет, Маргарет, он был прав! Когда я увидел ее, то влюбился без памяти!
- Но что было дальше?- Грудь Маргарет так обольстительно вздымалась, что Парис  совсем потерял голову. Он взял Маргарет за запястья и лишил ее опоры. Затем, применил силу, и оказался наверху. Прелести Маргарет были перед его лицом.
- Мы были бы счастливы, Марго!- воскликнул он, вводя женщину в заблуждение неопределенностью.- Но судьба распорядилась иначе! После нее у меня осталась дочка.
Граф уже было собирался разорвать платье на груди Маргарет, но воспоминание о Констанс несколько охладило его пыл, и Парис сдержался. Он встал и затем сел на кровать, обхватил голову руками и вонзил пальцы в волосы. Маргарет была тронута его горем до глубины души.
- Тебе нужно бежать, граф!- воскликнула она, обняв де Валье за плечи.
- Бежать? Одному, без тебя?- Граф повернулся к Маргарет и обнял ее обеими руками, прижав свою голову к ее груди.
- Но я не могу! Я на службе у короля Фердинанда!
- Тогда и я останусь здесь,- ответил Парис, всхлипывая.
- Но если ты останешься, тебя уничтожат! Король послал гонца к Мазарини с тем, чтобы он выпросил у королевы Анны твою голову!
- Нет, я не расстанусь с тобой!- сказал де Валье. Он смотрел прямо в глаза Маргарет и уничтожал последние сомнения, последние льдинки и последние бастионы ее сопротивления.
- Но как же дочь?!
В глазах Париса искрой вспыхнул страх.
- Констанс! Бедная Констанс! Она совсем одна там!
- Тебе нужно бежать, граф!
- Только не сегодня, Маргарет!
- Как раз сегодня, граф! Сегодня король уехал куда-то по делам и его не будет два дня.
- Два дня? Значит, у меня есть целый день!- Парис обрадовался как ребенок.
- Вот упрямец! Говорю же тебе, беги сегодня!
- Нет, Маргарет, нет! Только не сегодня! Этой ночью я хочу быть с тобой!
- Но ведь я только напоминаю ту женщину!
- Мне неудобно тебе говорить, но ты еще прекраснее Камилы.
Граф заключил ее в объятья и повалил на постель, страстно целуя в губы.
"А, пропади все пропадом!"
Влюбленные с жаром покрывали друг друга поцелуями, как вдруг в коридоре послышались тяжелые шаги короля.
- Если он войдет сюда - все пропало!- в испуге сказала женщина.
- Быстро надевай мой камзол и брюки и ложись на ту кровать!
- Но мои светлые волосы!
- Одень шляпу!
Когда вошел король, он заметил всего лишь двух дворян, лежавших на кроватях. Один - раздетый, лежал на одеяле, второй одетый - под одеялом.
- Они что, помирились?- спросил король. Не успел стражник ответить, как Парис выскочил из кровати и крикнул на весь дворец:
- Как вы смеете арестовывать посла Франции! Вы ответите за это!
- Дорогой граф,- слащаво ответил король,- Никто вас не арестовывал, я только задержал вас для вашей же пользы!
- Благодарю за пользу,- Парис сменил тон на более миролюбивый.- Я отдохнул, отъелся, теперь можно продолжить путь.
- Путь? Если не ошибаюсь, вы направляетесь в Московию. Зачем граф? Зачем такому образованному, такому культурному человеку как вы, граф, ехать в эту варварскую страну?!
- Меня направила в эту, как вы говорите, варварскую страну, королева Франции - ваша кузина! Так, что с вашей стороны неблагоразумно держать меня больше того времени, которое я хотел бы провести в Вене.
- И все же вам придется еще потерпеть, граф!- король вышел из комнаты, недовольный всем происходящим. Он подошел к двери другой камеры для "гостей" и решил зайти посмотреть, кто там обитает, услышав храп. Велико же было его удивление, когда в спящем король узнал маркиза де Брежи. Он быстро вышел в коридор, прошел широкими шагами к комнате Париса и, войдя, увидел, что кровать по-прежнему занята. Фердинанд подошел к кровати и рывком сорвал одеяло. Его взору предстала подушка, на которую "одели" шляпу и положили рядом камзол и штаны, небрежно застеленные одеялом.
- Что поделать, мне скучно!- ответил граф, полеживая на своей кровати.
- Верните ему де Брежи!- раздраженно изрек король. Он терпеть не мог, когда его водили за нос. Впрочем, никто, кроме Париса и не осмеливался этого делать.

13 Побег.

В комнате без окон, освещаемой парой канделябров ночь наступает сразу после упадка сил. Парис некоторое время не спал, обдумывая план действий, но ужин и то, что за ним последовало, отняло у него немало сил. Граф задремал. Его переводчик тоже не прочь был отдать честь сну, как вдруг до их слуха донеслось чирканье металлического предмета о другой металлический предмет. Парис прислушался - кто-то медленно и осторожно поворачивал в замке ключ. Граф вскочил с кровати, задул свечи на ближнем к двери канделябре и осторожно подошел к двери. Еще один щелчок, и дверь начала медленно отворяться. В проеме показалась голова в шлеме. У графа мелькнула мысль, что король Австрии подослал к нему убийцу. Парис схватил вошедшего за открытое от кирасы место левой рукой, втащил в комнату и уже занес правый кулак, как вдруг вошедшая испустила короткий крик, похожий на писк.
- О, боже, Маргарет!- воскликнул граф.- Что-то случилось? Почему ты в панцире?
- Случилось, случилось,- прошептала женщина.- Фердинанд наконец-то уехал из этого замка в другой. Лучшей минуты для побега возможно не будет.
- Маргарет, ты святая! Ты спасаешь мне жизнь, но жизнь без тебя...
- Я с тобой, милый!
Брежи, слышавший весь диалог, чтобы не расхохотаться и не испортить все дело, поспешил засунуть себе в рот край подушки.
Парис, словно от радости, подхватил женщину за бедра, поднял над собой и закружил.
- Сейчас не время, любимый! Я принесла доспехи. Вам нужно переодеться, и тогда мы сможем свободно выйти отсюда. Во дворе стоит ваша карета и свежие лошади.
- Маргарет!- Парис счел благоразумным наградить спасительницу поцелуем.
- Идем, мой любимый Парис! Вот доспехи.
Французы немедля переоделись в доспехи австрийских стражников, они даже забрало опустили, чтобы их не узнали. Граф ощутил себя настоящим рыцарем без страха, но не без упрека. Они прошли по коридору; Маргарет, шедшая первой, назвала пароль, и вскоре все трое оказались во дворе. Де Брежи хотел сбросить ненавистные ему тяжеленные железяки, но, боясь быть обнаруженным, взгромоздился в карету при полной амуниции. Парис сам сел на козлы, перед тем поцеловав еще раз, для убедительности, леди Маргарет. Карета мягко тронулась и беспрепятственно покинула дворец. Перед последними воротами Парис крикнул стражникам на чистейшем швейцарском.
- Открить форота, пестельники! Лети Маркарет етет к король!
Ошеломленные привратники поспешили открыть ворота, а когда опомнились, спрашивать пароль было поздно. Предвидя погоню, Парис погнал карету не на восток, куда ему следовало ехать, и не на запад, как думал Фердинанд, впоследствии узнавший о побеге и пособничестве Леди Маргарет, а на север, в разоренную Саксонию. Граф гнал карету всю ночь, а наутро компания беглецов остановилась в приграничной деревеньке. Гостиницы в ней не было, но был постоялый двор, где можно было приобрести лошадей.
Троица беглецов села за стол в небольшом помещении в постоялом дворе и попросили поесть.
Когда же настало время платить, Парис обнаружил, что деньги, выигранные у королевы Анны и ее свояченицы герцогини Орлеанской, остались во дворце кузена Анны Австрийской. Один только луидор завалялся в кармане штанов графа де Валье, которого с лихвой хватило расплатиться за завтрак.
- Что будем делать дальше, граф?- спросил де Брежи, поглядывая то на Париса, то на его пассию.
- Заберем свежих лошадей и пересечем границу,- хладнокровно ответил Парис.
- Бесплатно?- спросил маркиз.
- Почему же бесплатно?! Король Австрии обчистил меня, я заберу его лошадей. Пусть хозяин этой так сказать гостиницы пожалуется королю.
- Идея хорошая,- промолвила Маргарет,- но дело в том, что я заметила здесь только две свежие лошади.
- А нам только две и надо,- бесцеремонно ответил маркиз.
- Де Брежи, соблаговолите распорядиться на счет лошадей, а я пока объяснюсь с Маргарет,- неловко изрек Парис, полуобо-рачиваясь к женщине.
- Что все это значит?- насторожилась беглянка.
- Это значит, Маргарет, что я женат.
Женщина побледнела, как смерть, казалось, жизнь ее покинула.
- Я использовал тебя, чтобы сбежать, прости, если можешь,- произнес Парис виновато. Он, в самом деле чувствовал раскаяние.
Первым действием Маргарет, после того, как она пришла в себя, было закатить графу де Валье пощечину. Что она и сделала. Парис не рассердился и не обиделся. Он принял это как расплату за подлость.
- И кто же она?- раздраженно спросила женщина.
- Та, с которой я был четырнадцать лет разлучен.
- Негодяй! Если ты еще раз будешь проезжать по Австрии, то лучше не попадайся мне на глаза!
Парис протянул навстречу руку, но Маргарет отскочила назад. Тогда граф нагнулся вперед и поймал ее за руку. Резкое движение на себя, легкий пируэт и... И Маргарет оказалась лежавшей на коленях графа.
- Маргарет, я до сих пор врал тебе, но сейчас я скажу правду. Я расстаюсь с тобой с большим трудом. И если бы не жена, я бы не бросил тебя, не смотря на то, что ты содержанка Фердинанда. Ты прекрасна, Маргарет.
Прощальный поцелуй был сладок и продолжителен. Маргарет поняла, что влюблена в графа и не может сердиться на него из-за обмана.
- Лошади готовы!- заявил подошедший маркиз. Увидев этакую картину, он присвистнул.
- Прощай, красивейшая из женщин,- произнес граф. Он позволил женщине подняться и встал сам, надевая перчатки с крагами. Они с маркизом подошли к двум оседланным лошадям и вскочили в седла.
- А как же плата?- поинтересовался конюх.
- Фердинанд заплатит!- резко ответил Парис, поворачивая коня к дороге.
- Вор! Вор!- закричали слуги хозяина заведения.
- Вы совершенно правы, друзья - Фердинанд - вор! До встречи! А впрочем, идите к черту!
Французы полным аллюром подскакали к пограничному шлагбауму и перемахнули его, приведя австрияков в недоумение и восхищение.
Через час скачки посол Франции и его переводчик остановились у какой-то деревушки, где в недалеком прошлом произошло сражение австрияков и шведов. В том сражении выиграли шведы, разбив самого Валленштейна, но в том же сражении погиб король Швеции Густав-Адольф — душа шведской армии. Гнилью уже не пахло; вороны и сороки успели навести тут порядок. Парис решил приодеться. Он нашел в куче разного оружия и доспехов хороший шведский шлем с прикрепленным к макушке длинным шлейфом из конского волоса, и кое-какие латы, прикрывающие плечи и грудь. Там же он выбрал крепкую шпагу, видимо специально для боя, а не для дуэлей. Она оказалась ему впору.
- А вы, сударь, не хотите принарядиться?- спросил он маркиза.
- Нет, мне и так хорошо!
- Ну тогда, маркиз, вы будете выглядеть как Санче-Панце при Дон-Кихоте. И лошадь ваша под стать Росинанту!
- Все лучше, чем таскать эти кастрюли!
- Как вам будет угодно, маркиз. А теперь садитесь на вашу гнедую и поскачем. Чем быстрее мы оставим у себя за спиной нищую Саксонию, тем больше шансов не умереть с голоду.
И французы пришпорили коней. На протяжении двухчасовой скачки им не попалось ни одного населенного пункта, который бы не был разорен войной. В одной деревеньке, куда наши путешественники прибыли к вечеру, оказалось целой, хоть и худой корова одинокой крестьянки с двумя малолетними детьми. Де Брежи, мучимый голодом предложил графу зарезать корову и устроить себе и хозяйке настоящее пиршество. Последняя же,  узнав о намере-ниях "гостей", упала ниц на пол и взмолилась пощадить ее кормилицу.
- Но мы хотим есть!- настаивал де Брежи.
- Я дам вам молока!
Вскоре и в самом деле на столе оказалось молоко, но удой был таким мизерным, что, глядя на детей хозяйки дома, Парис не стал его пить и не дал де Брежи.
- Милейший маркиз!- проговорил Парис, не позволив переводчику и губы омочить в молоке,- Я где-то слышал, что сон это - еда. Пойдемте, наедимся!
Маркизу пришлось повиноваться. С душераздирающим вздохом он взгромоздился на сеновал. Сейчас он готов был попробовать на вкус жмых и отруби.
Утром им все-таки перепало молока, так как бороться с голодом становилось все труднее.
- Далеко ли граница с Речью Посполитой?- спросил Парис хозяйку
- Да. Миль двадцать еще,- ответила хозяйка, отрезая гостям ломоть ржаного хлеба с отрубями.
- Вечером закатим пир!- обрадовался Брежи. Он и не посмотрел на хлеб, только выпил молоко и одел шляпу.
Парис откусил хлеба, слегка поморщился, явно сдерживая себя от гримасы, протолкнул все это с молоком в глотку и тоже пошел к выходу.
Лошади, нагулявшиеся ночью по лугу возле дома, были способны продолжать скачку. В два часа дня Парис вынужден был остановиться и дать лошадям отдохнуть. Он выбрал место у ручья, напился воды и позволил лошадям тоже немного попить. День выдался жаркий, Парис снял с себя латы, забросил их в тень и бухнулся в ручей во всей одежде. Де Брежи не последовал примеру своего начальника и только умылся холодной водой.
В четыре часа, когда зной еще не потерял своей силы, французы продолжили путешествие. Парис опять одел доспехи, и так понравившийся ему шлем, но металлическая одежда так нагрелась под солнцем, что влага, сохранявшаяся на белье начала испаряться.
- Ну,- говорил Брежи, понукая лошадь поводом,- я же говорил, что это просто кастрюли!
- Кастрюли, да. Но ты заметил, что мы едем уже второй день, а на нас ни одна шайка бандитов не напала, хотя их тут великое множество?!
- Ну да, кому же охота связываться с Дон-Кихотом?!

14 Речь Посполитая

В восемь вечера наши путешест-венники предъявили свои документы на границе с Речью Посполитой. Их пропустили и дали сопровождающего до королевской резиденции короля Владислава. Поздно ночью они прибыли в Варшаву. Как посла и его переводчика, де Валье и де Брежи поместили в комнаты для гостей, но поскольку было уже давно за полночь, есть им не принесли и просили подождать до утра. Дворяне провели еще одну голодную, хоть и короткую ночь. Наутро к ним пришел какой-то шляхтич и пригласил в зал для заседаний. Мы не будем описывать зал в королевском дворце в Варшаве, мы там никогда не были, но, как можно догадаться, зал отвечал всем требованиям королевской конъюнктуры, там были: большие окна, забранные искусно выкованными решетками, картины королевской семьи и, конечно же там было большое, высокое кресло, в старину называвшееся троном.
Подходя к залу, Парис шепнул маркизу:
- Держитесь, маркиз, и не дай вам бог наброситься на кушанья как свинья!
- Как вы можете говорить о свиньях, граф! Я бы сейчас съел целого быка!
Французы подошли к королю Владиславу и отвесили глубокие поклоны. Парис, естественно, был без брони, но его промокшее платье имело жалкий вид.
- Добрый день,- меланхолично поздоровался король,- но почему в таком виде?
- Ваше величество,- произнес Парис. Его переводил все тот же де Брежи,- по дороге в Варшаву с нами случилось несчастье. Карета перевернулась и упала с моста. Моему переводчику повезло, он упал на берег, но больно ударился и теперь с трудом стоит на ногах. Я же вымок до нитки.
- Хорошо, господа французы,- благосклонно изрек Владислав. Он был среднего или даже ниже среднего роста, брюнет, вялый, меланхоличный и редко когда поддавался гневу. Однако, рассудительный и властолюбивый. Об этом можно было судить по его притязаниям на Украину.
- Вас послал Мазарини или королева Анна?- спросил он.
- Королева Анна,- ответил Парис.
- Я слышал, во Франции идет война между двором и оппозицией.
- Она уже закончилась, ручаюсь вам. По крайней мере перед отъездом все было тихо.
- И с какой миссией вас послала королева? У вас нет письма от нее?
- Письмо было, но эта злосчастная река! Чернила расплылись, и мне пришлось уничтожить письмо.
- Почему же тогда уцелела грамота?- король Владислав встал с кресла и подошел к окну.
- Дело в том, что грамоту как раз вез де Брежи, и в этом плане нам повезло.
- Так с какой миссией вас послала королева?
- С миссией миротворца, ваше величество. Королева Анна Австрийская, не без совета Мазарини просит вас о перемирии.
- Перемирии? Но мы не воюем с Францией!- Владислав первый раз повысил голос.
- О перемирии с Московией. Королева Анна настаивает на вашем перемирии с Московией.
- Интересно, интересно. Какие интересы преследует Франция, вынуждая нас идти на перемирие с Московитами?
- Баланс сил в Европе. Эта война Речи Посполитой с Московией на руку только Швеции, которая с некоторых пор стала очень сильной.
- Да, она стала сильной. Но ведь и мы, заключив союз с сильной державой, будем сильнее.
- Это так, ваше величество, но этот союз продлится не долго. Добившись своего могущества, Швеция захочет распространить его на Речь Посполитую, а Франция вам в этом помочь не сможет. Все еще идет война с Испанией. Король Испании Филипп 4 никак не примирится со своей сестрой Анной Австрийской.
- Так-так,- пробормотал Владислав, снова садясь на трон.- Значит, примириться с Московией.
- Да, ваше величество. Так будет лучше и для Речи и для Франции...
- И для Московии,- подчеркнул польский король.
- Московия — слабое государство, разоренное монголо-татарами, терзаемое ими. Оно не скоро поднимется на ноги.
- Да, если бы не этот князь Пожарский и купец Минин, она все еще была бы волостью Речи Посполитой!
- Куда, граф, вам надлежит ехать дальше?- спросил король.
- В Московию, ваше величество!
- Через Украину?
- Вероятно, да.
- Будете в гостях у гетмана Хмельницкого, передайте ему, что я раздавлю его холопов!
- Как вам будет угодно, сир.
- Да, кстати, король Австрии Габсбург, зная, что вы поедете через Речь Посполитую, послал вам подарочек. Карету, полную вина и кошель золота.
- Это очень любезно с его стороны, право, не знаю, чем я заслужил эту доброту.
- Он еще просил передать, чтобы вы не беспокоились о судьбе Маргарет.
- Король Австрии очень изобретателен. Он использовал все средства, чтобы заполучить меня на службу к нему, но француз служит только Франции и никому больше.
Де Брежи, силясь перевести все это, рухнул на пол.
- Что с ним?- обеспокоился король.
- Обморок, ваше величество. Он очень голоден.
Король Владислав отдал распоряжения, французских дворян унесли и увели в их комнаты и подали завтрак. Де Брежи кое-как пришел в себя и, увидев богатый стол, пробормотал:
-  Я в раю, слава богу!
- Спуститесь на благословенную землю, маркиз! В раю нет такой пищи, клянусь честью!
Парис попробовал кисленького польского вина и попросил часового принести из их кареты пару бутылок бургундского. Часовой отдал распоряжение лакею, и вскоре пир начался.

15 Богдан Хмельницкий

Через пару дней путешествия, французы вторглись в стан восставших украинских казаков, предводительствуемых гетманом Богданом Хмельницким. Французов встретили, как полагается в дружественной стране, проводили в хату гетмана и усадили за стол.
-  Доброго здоровия, други!- поздоровался Хмельницкий.- Куды стопы настропалили? Али к Москалям подались? Бисовы кумы!
- Не сердись, батько!- сказал тогда де Брежи на ломаном украинском. Парис только ушами хлопал, да глаза открыл, как говорится, настежь. Он и думать не мог, что есть такой собачий язык, на котором культурные люди могут общаться.
- Седайте, хлопцы, трошки гуторить будем,- предложил Хмельницкий маркизу, поднявше-муся в почтении.- Тильки правду гуторь!
- Нехай и погуторим, батько!
- А этот кто?- Богдан покосился на графа де Валье, как на посторонний предмет.
- Так он и есть посол нынешний в Московию.
- А, бисов кум! Ладно, нехай он побачит! Гуторь!
- Королева Анна... Ну, Анна панове... послала его в Московию с миссией, но поскольку он не знает языка...
- Гарный франкский лях?
- Да не, батько, он четыре языка знает, а вот ваш да Москалей не знает.
- Ну, дальше гуторь.
- Так не знаю, батько, он мне ничего не говорит на счет миссии.
- А мы зараз его допытаем!
Де Брежи спросил Париса о его миссии в Москву, на что тот ответил:
- О своей миссии посол Франции обязан докладывать только тому, к кому он направляется, то есть царю Алексею Михайловичу. И поскольку гетман Хмельниц-кий таковым не является, то я не вижу никакой причины говорить ему о той цели, какую преследует корона Франции.
Де Брежи выпучил от страха глаза и попытался все это перевести Хмельницкому. Предводитель казаков встал во весь рост и с гневом посмотрел на графа де Валье. Тот и мускулом не пошевелил, сохраняя гордую осанку и достойный вид.
- Жалую тебе, панове, свою шубу!- сказал Богдан, подумав.- Небось, не знаешь, какие в Московии зимы лютые. Садись, угощайся салом, налейте ему горилки!
Де Брежи дрожа, перевел слова Хмельниц-кого Парису, ожидая, что же сейчас будет?!
Граф решил, что отказываться от угощения нельзя и решил принести себя и свое здоровье в жертву дипломатических отношений. Он взял глиняный стакан, называемый чаркой и постарался побыстрее протолкнуть жидкость в глотку. Горилка встала как кость в горле, но все же утекла в желудок, принявшего ее. Понимая, что свою слабость показывать нельзя, граф как мог, терпел горечь. Он попробовал сало и сделал вид, что ему понравилось. Хмельницкий в восхищении смотрел на посла Франции. Ну конечно! Выпить двести грамм "яду гремучей змеи" и не свалиться через минуту! Парис зашатался через пять минут, а через десять посла Франции в Московию уложили спать.
Прощаясь с ним утром, Богдан Хмельниц-кий передал с графом челобитную Алексею Михайловичу, в которой просил царя о присоединении Украины к Руси.

16 Московия, как она есть

Используя многоопытного де Брежи, как гида, Парис без труда добрался до пределов старинных городов Руси, такого, как Брянск.
- Кажется, мы объехали уже вокруг света!- Досадно заметил граф.- Какие обширные земли! Какие богатые леса, бескрайние поля! Но они заброшены! Почти все!
- Увы, граф. Печенеги, половцы, хазары, а потом еще и татары выжгли эти поля и леса, перебили массу народу. Город, который мы только что покинули, Козельск, месяц отражал натиск ордынцев, пока не кончилось чем отбиваться. Татары всех уничтожили, а сам город сожгли дотла. Много Русь пережила. Частые поветрия уничтожали население. Кому в полях работать? А когда-то здесь колосилась рожь и цвели плодовые деревья.
- И за что им это?- с жалостью произнес де Валье.
- Вы считаете, граф, что Русь Бог наказал?
- Она точно наказана, но Бог здесь ни при чем.
- Как это?- удивился де Брежи.- а кто же ее наказал?
- Богу нет надобности вмешиваться во все дела и во все тяжбы. Он создал мир и инструмент управления, создал законы жизни. И если кто-то нарушает эти законы, то сам и приводит в действие инструмент управления. В этом случае - наказание.
- Может быть, может быть,- пробормотал маркиз.
- Скоро ли мы приедем в Москву?
- Может и нескоро, а может быть, и вовсе не приедем.
- Как так?
- Москва горела уже пять раз дотла. Мы приедем, а она в шестой! Глупые москали! Сгорел город, плюньте на него, постройте другой, с другим названием, так нет! Ясно же - не судьба быть Москве!
- Судьба, дорогой маркиз, сильна, но не всесильна. Иной раз ее можно сломать и быть хозяином судьбы.
- Как хорошо, что мы далеко от святой инквизиции, а то бы за такие речи и меня заодно на костер!
- Вас никогда не посещала мысль, что вещь, которую хотят сделать непогрешимой и неподступной для сомнений, называют святой? Священная Лига Гиза, святая инквизиция, тысячами уничтожающая невинных людей...
- Берегитесь, сейчас вы до библии доберетесь!- всполошился де Брежи.
- Я бы хотел добраться до Москвы!

Через два дня карета с французским послом миновала Калугу и находилась в двух днях езды от Москвы.
Проезжая мимо окрестной деревеньки, Парис заметил справа от дороги нечто такое, что его взволновало. Это еще легко сказано. Парис впился взглядом в окно кареты. Брежи проследил за его взглядом и увидел настоящую экзекуцию: пятерых крестьян били батогами в кровь.
Уловив желание Париса, маркиз сказал:
- Не вмешивайтесь - это их дело.
Но разве можно удержать ветер? Де Валье на ходу выскочил из кареты и уже тогда приказал кучеру остановить карету.
- Маркиз, мне нужен переводчик!- крикнул граф, как буря, приближаясь к приказчикам с плетьми. Он не стал дожидаться выяснения причин, Парис считал их несуществующими для подобной жестокости. Лежавшие на деревянных прокрустовых ложах крестьяне выли от боли, спины их красные от крови, покрывались рубцами.
Появившись неожиданно, Парис вырвал плеть из рук одного из приказчиков правой рукой, левой угостив его хорошенько, и изрядно прошелся по спинам всех приказчиков. Те ошеломленные видом и костюмом иностранца, встали в ряд в полном смущении и нерешительности. Подошел де Брежи.
- Переводи! - Приказал Парис, подбоченив-шись,- Что, больно? Вижу, что больно! А этот мужик ведь тоже из этой же плоти создан, ему тоже больно! Так неужели вы такие пустоголовые, что не понимаете этого?
Приказчики недоуменно смотрели на графа, несмотря на то, что де Брежи дословно перевел его речь.
- За что вы убиваете этих несчастных?- спросил Парис, нервно подкручивая усы.
- Эти свиньи не платят оброк, не отрабатывают на барщине, не платят во время налоги!
- Что за чертовщина?!
Брежи объяснил Парису, что такое барщина и оброк, а также отношение дохода крестьянина к взиманию податей и налогов.
- Сколько это процентов?
- Девяносто.
- Тысяча чертей!- вознегодовал Парис. Он заходил как заполошный, разбрасывая на приказчиков свирепые взгляды и ища причину, за которую их можно было оставить в живых.
- В древнем Риме, воскликнул он,- рабы имели свою землю и с них брали только десять процентов их труда, рабского труда! А ваши крестьяне проклятые! Они хуже рабов!
- Но это государев закон!- оправдывались приказчики.
- Дурьей башки закон!
Де Брежи счел благоразумным не переводить сказанное в точности. Парис по лицам приказчиков понял, что его переводчик врет и правильно делает. Горячность не красит дипломата, она его враг.
- Чьи это земли?
- Боярина Плещеева!
- Ваш боярин - набитый дурак и варвар!
На этот раз маркиз перевел все в точности. Один из приказчиков дернулся вперед, занося руку с плетью. Парис сам подскочил вперед, перехватил правую руку мужика своей левой рукой и правой нанес прямой и резкий удар в челюсть. Приказчик сделался ватным и осел. Другой приказчик, стоявший справа, незаметно подкрался и ударил графа по щеке. Парис встрепенулся, как бойцовый петух, выплюнул краску, повернулся к приказчику фронтально и нанес удар в челюсть с добавлением локтя. У мужика вылетел ряд зубов. Сам он от такого удара рухнул навзничь. Остальные трое не посмели напасть, видя, какие последствия их ожидают. Тут набежали другие крестьяне и окружили графа.
- Ну, граф, выпутывайтесь сами,- процедил де Брежи, пытаясь просочиться из окружения задом-наперед.
- Не пытайтесь ускользнуть, маркиз, мне нужен переводчик!- сказал граф, дирижируя древком плети.- Давайте переводите!  Народ Московии! Ваши бояре издевательски облагают вас налогами, а за то, что вы не в силах им отдать то, что вам принадлежит по праву высшей справедливости, они забивают вас до смерти. Посмотрите на этих несчастных!
Крестьяне видели располосованные спины своих собратьев.
- У нас во...- Парис чуть не назвал свою страну, что обещало ему большие неприят-ности.- У нас в стране, где я живу, крестьяне свободны, у нас нет барщины и нет крепостного права. Никто не имеет права бить крестьянина за то, чего у него нет - денег и хлеба! И дабы справедливость восторжествовала, я предлагаю сделать следующее...
Идея явно понравилась мужикам, и они с удовольствием ее осуществили. Парис же с маркизом де Брежи преспокойно отправились в Москву.

17 Посол в Московии

В саму Москву посол Франции въехал 25 июня 1648 года. Столица русичей поразила графа де Валье, словно муравейник, в который он угодил. У Москвы-реки происходило нечто невообразимое. Купцы торговали товарами, бояре, в окружении свиты бродили по так называемому базару, во что собственно и превратилась Москва, не считая Китай-города, построенного при Иване Грозном, сожженном Мурза — Гиреем и заново отстроенном в царствование Михаила Федоровича Романова.
Тут же шла расправа над должниками - пороли батогами сразу десятка три голодранцев.
Парису было больно смотреть на все это варварство, на это убожество. Он обратил взор через реку на Китай-город. Островерхие купола церквей высились повсеместно, уступив место только царскому терему.
- Мда,- пробормотал Парис,- церквей хоть пруд пруди, а Бога здесь нет! Если когда-нибудь Русь достигнет своего расцвета, то виной этому будет пренебрежение к православию или полное его отсутствие.
Карета с послом Франции переехала реку по мосту и вторглась в Китай-город.

- Посол Франции граф де Валье Парис, маркиз де Лоренс, барон де Менвиль с переводчиком маркизом де Брежи!- объявил дьяк Назарий Чистый, служивший в посольском приказе и титуловавшийся "гостем".
В большой зал, обставленный по периметру скамьями, на которых расселась боярская дума, вошло двое.
- А где же остальные?- спросил боярин Морозов, имевший родственные связи с царем.
- Все тут,- ответил Назарий Чистый.
Из глубины зала, с трона, послышался голос "Тишайшего":
- Милостиво просим вас, баре, приспешествовать к столу нашему!
Парис взглянул на переводчика, не понимая речи московитов.
- Подойти нужно, отдать поклон,- шепнул де Брежи и громче добавил:- Посол Франции челом бьет!
Парис, начавший понимать кое-какие слова, буркнул маркизу:
- Ты че несешь? Я кулаком бью, но не царей же!
- Так говорят здесь, когда обращаются к русскому царю. Подойди до первой ступени и отвесь поклон.
Парис кивнул, чинно прошествовал до первой ступени и отвесил царю Алексею Михайловичу один из тех плие, от которых короли Франции были в восторге. Против ожидания, Алексей Михайлович не выразил восхищения или не подал виду. Среди боярских рядов раздался гул одобрения, мол, дескать, вот как заморские бояре кланяются, а мы-то...!
- Королеве Франции Анне угодно было передать вашему царскому величеству грамоту, которую я имею честь передать вам.
Царь принял от графа свиток — верительную грамоту, и, не читая, он не знал французского, положил ее на кресло позади.
- Что еще велела мне передать ее королевское величество Анна Австрийская?- Молодой царь явственно намекал на подарки, пощелкивая пальцами. Парис же был в роли посла впервые, и мог не знать, что царям и королям положено подносить подарки. Маркиз де Брежи не предупредил его, надеясь этим доказать несостоятельность графа де Валье, как посла Франции. Но граф вспомнил о тяжелом кошельке с золотом, отягчавшем его карман. Парис всунул руку в карман брюк, четверо стрельцов с трубообразными шапками и бердышами на плечах, тут же насупились, но граф хладнокровно извлек большой кошель и встряхнул его. Звук золота усыпил бдительность стражи, как Медея — дракона.
Алексей Михайлович взял кошель, развязал и высыпал на ладонь несколько пистолей. Рассматривая чеканку, он иронично заметил:
- А меня уверяли, что во Франции чеканят деньги с изображением кардинала Мазарини. Королева Анна желает выразить свою волю?
Парис интуитивно понимал, что хочет от него царь, не очень доверяя переводам де Брежи.
- Королева Анна хочет мира в Европе. Она обеспокоена усилением мощи Швеции и Речи Посполитой.
- Нашими врагами,- заключил молодой царь, державший скипетр только во время приемов послов. В остальное время он был в руках его "дядьки" и свояка Б. И. Морозова, который в сущности и управлял государством.
- Вот именно. Поэтому, выражая пожелание королевы Франции, я прошу вас не начинать военных действий против Швеции, которая, безусловно, сильней России, и не принимать Украину в состав России пока в этом не будет необходимости.
- Как так, граф?- выразил недоумение Алексей Михайлович.- Украина - братское государство!
- У Богдана Хмельницкого достаточно сил, чтобы противостоять Речи Посполитой, не навлекая на вас гнев поляков союзом с этим самым Хмельницким. Мне кажется, Московии сейчас как никогда нужно перемирие, чтобы окрепнуть и собрать хорошую армию.
- Чтобы собрать армию, нужны большие деньги, а у меня их нет,- с этими словами царь отдал кошель графа боярину Морозову.- Мне даже нечем платить стрельцам.
- А вы возьмите деньги у ваших бояр,- хладнокровно произнес Парис, силой взял у боярина кошель и вернул государю. Брежи постарался перевести как можно тише, но среди бояр поднялся ропот негодования.
- Ваше царское величество, я считаю полезным и справедливым облагание бояр десятой частью налога. Это наполнит царскую казну и позволит укрепить царскую власть и избавит бояр от необходимости покупать большие сундуки.
Алексей Михайлович какое-то время размышлял. По натуре своей он был нерешителен.
- Но это увеличит налог с крестьян!
- У крестьянина только одна шкура, и ее уже содрали.
Бояре загудели все более негодующе.
Царь пугался гнева бояр и искал предлог прекратить прием посла.
- Милости просим посла Франции отобедать!- воскликнул он, посмотрев за окно и поняв, что уже полдень.

18 Праздник в грановитой палате

Бояре с ворчанием поперлись в двери. Компания прошла в другой зал Кремля, где уже был накрыт стол. Этот стол изумлял всех послов изо всех стран мира. Богатство и многообразие блюд изумляли воображение! Мед, сало, мясные блюда, супы, рыба, икра  черная и красная, дичь, жареные поросята, яйца кур, гусей и птиц, сыры, творог, сметана... напитки, квас, морсы!
Такое изобилие могло свести с ума любого посла за исключением графа де Валье, зрившего в корень. Он понимал, что все это - кровь и пот крестьян.
Послов по обыкновению садили по другой конец длиннющего стола, но графа де Валье с его бесценным переводчиком, Алексей Михайлович усадил подле себя справа. Слева сидела его жена Мария с девичьей фамилией Милославская. Своего родственника Моро-зова царь усадил дальше Марии и ее сестры Анны Милославской. Таким образом царь получил возможность шушукаться с послом, не вызывая негодования бояр. Посла угощали по всем правилам гостеприимства.
- Любезный посол, отведайте борщ!- предложил царь, проявлявший симпатию к несравненному французу.
- Он красный, я боюсь,- ответил Парис, морщась,- Там кровь.
- Ну что вы, это свекла!- пояснила царица.
Парис без эмоций поел борща.
- Граф, разрешите угостить вас осетриной,- милостиво предложил царь, которому новый посол Франции нравился все больше.
- Если вы позволите поцеловать руку вашей августейшей супруге, я съем все, чего бы вы от щедрот ваших мне не предложили.
- Осетра послу Франции!- произнес Алексей Михайлович, встав. Все встали вслед за ним. Парис тоже.- Я хочу, чтобы царица всея Руси Мария удостоила посла честью поцеловать ее руку!
Царица Мария подала послу руку, но совсем не так изящно, как это делают дамы во Франции. Парис нежно взял ее за пальчики так, что запястье монаршей жены все-таки выгнулось в изящную фигуру.
Он слегка коснулся бледно-розовой ручки царицы губами в том месте, где пальчики заканчивались обворожительными ямочками. Перед этим он улыбнулся царице, послав ей огненный взгляд. Мария Милославская густо покраснела и тихонько отняла свою ручку у посла.
Вслед за этим все дамы Московии выстроились в очередь и просили посла удостоить их честью поцеловать их руку!
Парис посмотрел на царя - тот кивнул в знак согласия. Граф подкрутил усы, облизнулся как кот и произнес самое, что ни есть русское слово, которое он успел запомнить: - Гулять так, гулять!
И поцеловал боярыню, во что ни на есть, сахарные уста!
Женщина сначала побелела, потом покраснела, а потом упала на руки, поддержавших ее подруг. Бояре, чьи жены помешались на неотразимом французе, подняли ропот, начали потрясать в воздухе палками - дальними родственниками трости, но царь, любивший чудачества и праздники в такой манере, приказал не запрещать желание женской половины своего двора.
За несколько минут... Впрочем, выскажемся словами господина де Брежи, думавшего по этому поводу: "Ну, осчастливил всех женщин на свете!"

19 Советник Алексея Михайловича

Царский пир продолжался. Парис, в конце концов перестал ерничать и так набузгался русской пищи, что настроение его поднялось выше, чем это позволял этикет по отношению к трубообразным шапкам бояр.
- Мне нравятся ваши женщины, ваше царское величество!- воскликнул посол Франции,- Я уже жалею, что родился не в России!
- Вы можете перейти на службу Московскому самодержцу,- не шутя, предложил царь, увидев в после Франции незаурядный ум и потрясающую личность.
- Пожалуй, я соглашусь, на время моего пребывания в Московии.
- И какую же должность вы, граф, хотели бы занимать при моем дворе?
- Вашего советника,- не задумываясь, ответил Парис, поднося кубок с медовухой ко рту.
- Это будет зависеть от того, понравится ли мне ваш первый совет.
- Тогда я буду иметь честь предложить вам следующее: нужно расплодить дворян.
- Что сделать?- недоуменно спросил царь, потчуясь жареным цыпленком.
- При дворе Франции дворяне, как класс, представляют огромную силу, которая поддерживает трон королей. Дворяне это армия, дворяне это опора трона, наконец — цвет Франции! Скажите, пожалуйста, ваше царское величество, сколькими дворянами вы располагаете?
- Сотни две наберется.
- На всю Россию? Бог ты мой, царь Алексей Михайлович! Нужно срочно возводить в дворян самых умных и самых красивых людей! В одной Москве их должно быть не меньше тысячи!
- Мне понравился ваш совет. Вы приняты на службу царя всея Руси!
- Но только до тех пор, пока я не понадоблюсь моей королеве,- подчеркнул Парис, наливая царю бургундское, которое по его приказу только что принесли из кареты.
- Отведайте вина с французских виноградников!- с радостью предложил граф, самолично обслуживая государя России.- Поскольку, хоть ваша медовуха и вкусна, но с вином с Бургундской долины сравниться не может.
Царь выпил бургундского и в полном восхищении утер рукавом усы.
- Что и говорить — Европа! Мне даже неловко перед вами, граф!
- Отчего же?
- Я не смог вас ничем удивить! Ни икра, ни стерлядь, ни борщ не вызвали у вас восхищения!
- Вы удивили меня вашими женщинами, государь! Таких пышек я не встречал во всей Франции от Прованса до Пикардии и от Гаскони до Лотаррингии!
Де Брежи несколько иначе перевел слово "пышки" и был прав, ведь речь шла о женах бояр. Однако он вскоре тоже окосел и перестал думать, как исправить околесицу подвыпившего посла.
- Как это у вас в песне одной... я запомнил: круглолица, светлоока, и коня из горящей избы выведет и горячего мужика на ходу оседлает!
Царь расхохотался - Брежи перевел слово в слово!
- Ваше царское величество, велите почивать идти, я больше не в состоянии есть и пить!- Попросил граф де Валье.
- Хотите в моих хоромах заночевать, или в боярских?- спросил царь.
- Вы оказываете мне великую честь, но вот мой переводчик страшно храпит во сне. Я бы не хотел, чтобы государыня Мария испытывала неудобства. Кроме того, у меня скверная привычка бродить ночью по женским спальням.
Алексей Михайлович уставился на переводчика.
- Ты как переводишь? Неужели посол Франции мог такое сказать?
Брежи выпучил оба пьяные глаза, свел их в исступлении на переносице и почти уснул.
- Царь-батюшка почивать изволит!- сказал Назарий Чистый, стукнув посохом об пол.
Толпа бояр кое-как рассосалась, исчезли и женщины, засыпавшие французского посла расспросами о парижской жизни. Парис, покачиваясь, направился к выходу. Возле "церемониймейстера" он чуть приостано-вился.
- Надеюсь, милейший, вы не очень сильно бьете этой штуковиной по полу? А то в случае промаха...
Де Брежи не потрудился перевести весь этот пьяный бред. Он только сказал Назарею:- Осторожней, так можно и по собственной ноге угодить!
Перед уходом, граф сказал:
- Ваше величество, вы покорили меня своим гостеприимством, а значит, покорили и Францию!
Покидая Кремль в обществе обаятельного молодого боярина Захарьева, Парис еще раз прошелся языком  по печным трубам, возвышавшимся над головами бояр.
- Они там блох, что ли выпаривают или живые ульи на головах носят?
Благо переводчик не вязал лыка, и Парис не смог никого оскорбить.


20 Русские утехи

Сев в коляску к боярину Захарьеву, Парис поехал к нему домой. Графа ожидал радушный прием в белокаменном доме боярина. Графу и его переводчику помогли выйти из коляски, помогли раздеться и провели в светлицу, где представили семье боярина — его подрастаю-щему сыну и юной дочери. Парис заметил, что во дворе дома бегала юная девица. Он указал на нее пальцем и спросил выражением лица.
- Это крепостная. Марфутка. Дочь моего кучера. Что, понравилась? Хотите, чтобы я привел ее?
Захарьев надеялся, что посол Франции понял его, поэтому он недвусмысленно истолковал выражение лица графа, не скрывавшего любопытного взгляда.
- Пойдемте почивать, граф,- Боярин предложил гостю пройти в спальню, но Парис, наслышанный о сеновалах, решил испытать это блаженство в полной мере, и указал рукой в сени.
- О, что вы, барин, царь на кол меня посадит, если узнает, что я уложил вас на сеновале!
Парис почувствовал, что медовуха с замедленным действием оказывается коварна, и решил поскорее приземлиться. Он решительно шагнул в сени, забрался по лестнице на сеновал и утонул в мягком душистом сене. Захарьев недоуменно пожал плечами и повернулся к жене, вопрошавшей мужа: - Ну что? Что делать-то?
- А вот что. Пусть посол поспит часа четыре, а потом пришлешь ему Марфутку, очень она ему приглянулась!
Жена боярина закрыла рот рукой и разрумянилась, как утка на сковороде.
- Она же еще девка, Иван!
- Тьфу ты, баба! Это ж посол Франции! Ему подпорченный товар не суй! Франция - наш союзник, и ей нужно угодить так, угодить! В общем, за полночь приведешь Марфутку к графу. И строго накажи ей, что если она останется девкой, я с нее шкуру спущу, а ее отца так отлупцую! Свету белому не возрадуется!
- А ежли Марфутка-то залетит? Граф то этот больно уж похотлив до баб! Всех перецеловал, окромя царицы!
Боярин расхохотался.
- Вот дура баба! Марфутка залетит. Ну и что и пусть себе летает! Пришлем в Париж весточку, мол, у вас дите родилось, ещо и денег с него стребуем!  В обчим за полночь приведешь!
Парис сладко спал, ни о чем не подозревая. Во сне он почувствовал, что кто-то стаскивает с него сапоги, отцепляет перевязь и расстегивает камзол. Наконец сознание начало возвращаться к нему, и он вскочил, приготовившись защищаться. Он смутно различил перед собой силуэт девушки и схватил ее за плечи.
- Wu? La fam! Je -  sher! Diavolo! Purqa wu tush?
Если Парис очень плохо понимал русский язык, то Марфушка не понимала французский совершенно. Она заплакала, пыталась расширить разрез платья на груди, но стыд не позволял ей этого делать. Она надеялась, по крайней мере, что посол Франции сделает все сам, и ей не придется долго терпеть стыд, но граф хоть и был под хмельком, не утратил способности трезво размышлять.
- Меня послал барин!
- Wu? Mon mi? Mon sher!
- Я люблю вас! Я должна!
- Wu ze? Non! Diavolo!
- Если я не сделаю этого, меня убьют! Батогами!
- More? Fatale?  Batоgami?- Парис указал на огромную охапку сена и сказал: Somnambula! - Наконец он вспомнил русскую поговорку:- Утро вечера мудренее!
И упал опять в глубокий сон. Хорошо ему спалось на мягкой постели с ароматными травами, и даже присутствие пышногрудой девицы ему не мешало.
Утро влилось под крышу сеновала новыми запахами - свежим туманом и цветочной пыльцой, песнями птиц и солнечным лучиком, проникшим сквозь маленькую дырку в крыше. Парис открыл глаза. В метре от него спала девица. Он тронул ее за плечо. Марфутка вздрогнула и испуганно поглядела на француза. Ну, ночью она еще как-то бы смирилась, но утром при свете солнца!
- Donner!  - Сказал граф и стал спускаться с сеновала. Внизу его уже ждали с хлебом-солью.
- Markiz de Breji? - спросил граф. Захарьев велел позвать переводчика, но не сводил любопытного взгляда с девицы. Его озадачило испуганное выражение лица Марфы. Пришел де Брежи.
- Переводи этим свиньям! - в гневе сказал граф.- Какого дьявола мне, женатому мужчине, ночью подсовывают каких-то девок? Я не просил о такой чести! И впредь подобных услуг не предлагать! Эту девицу наградить! Дать ей золотой за нанесенный ей моральный ущерб!
И как ни в чем, ни бывало, отломил кусочек от каравая и макнул в соль, но положил не себе, а пораженному услышан-ным боярину Захарьеву в открытый рот.
Боярин опомнился не сразу. Он поманил девицу и дал ей рубль золотом. Та боязливо приняла золотой.
- Этого мало. Придется мне доплатить!- Парис обнял девицу левой рукой за спинку, правой за талию и наградил таким поцелуем, какого Марфутка не забудет всю свою жизнь.
- А теперь иди!- произнес Парис и шлепнул девку по мягкому месту. Марфутка унеслась, как снежная лавина.
- Я буду скучать по русским женщинам,- тоскливо изрек посол.
- Так может вернуть Марфутку?- осторожно спросил боярин.
Парис многозначительно посмотрел на него.
- Тогда,- побледнев под его взглядом, сказал Иван Захарьев,- я прикажу истопить баньку!
- А это что за такое?
- Увидите сами, вам понравится!
- Соблаговолить изволите!
- Что-что?
- Валяй!- Парис начинал потихоньку осваивать русский, но так неумело и не к месту вставлял словечки, что это походило на издевательства.
После того, как в парилке посла Франции очень осторожно отхлестал веником боярин Захарьев, и они оба вышли, укрытые полотенцами в предбанник, Парис спросил.
- Сегодня какое число?
- Тринадцатое!
- Я так и думал!
- Не желаете ли кваску?
- Отчего же мне не попробовать?
Парису поднесли ковшик холодного квасу. Посол Франции изобразил на лице полное блаженство.
- Не подскажите рецепт? Я буду во Франции торговать квасом!
- Вы серьезно?
- Шутка конечно!- Парис подумал, что чуть не погубил свою репутацию, но его блаженное расслабленное состояние в этот миг не располагала к осмысливанию происходящего.
- Ну, как квасок?- спросил Захарьев.
- Forvard!  - ответил граф и почему-то добавил, - Как из огня да в полымя!


21 Мятеж

В одиннадцать дня граф де Валье с переводчиком и боярином Захарьевым прибыли в Кремль в зал заседаний. По пути они замечали какое-то непривычное оживление на рынке и на Москве-реке, словно разорили улей.
- Посол Франции! - Объявил Назарий Чистый, по обыкновению ударив палкой об пол. Царь поудобней сел на трон и взял свои царские причиндалы.
- Ваше царское величество, простите мне дерзость, но сейчас настало время вам взять в руки меч!- громко сказал Парис, подходя к ступеням у трона.
- В чем дело, советник?- с неудовольствием сказал Алексей Михайлович или, как его кто-то неудачно окрестил: "Тишайший".
- Как, ваше величество, неужели ваши слуги до сих пор не сообщили вас о назреваемом бунте?
Царь вскочил с трона, придя в ярость от этих слов, которые он счел выдумкой или провокацией. Но на счастье графа де Валье доказательства явились быстро. Вбежал глашатай и, не успев отдышаться, бросил с порога:
- Царь-батюшка! Не вели казнить, вели слово молвить!
- Ну!- разрешил царь.
- В Москве бунт! Крестьяне озверели, грабят дворы боярские, жгут вотчины! В усадьбе Плещеева крестьяне запороли до смерти приказчиков!
"Вот она русская душа: гулять, так до пьяна, бить, так до смерти! Неожиданный оборот возымело дело!" - подумал граф, теребя ус.
- А стрельцы куда смотрят, смерд?- вскипел боярин Морозов.
- Стрельцы сговорились с бунтовщиками и громят усадьбы боярские!
- Святые угодники!- вскричал царь, всплеснув руками.- Что делать, господи?!
- Если вы спрашиваете Господа, то он посоветует вам Алексей Михайлович то, что вы не сможете сделать, но если вы спрашиваете своего советника!- произнес Парис, взглядом приказав маркизу переводить дословно.
- Иностранец - плохой советчик!- вступил в разговор свояк царя боярин Морозов.- Он не знает русского мужика!
- Люди везде одинаковые!- возразил Парис,- что мужики, что женщины. Одинаково страдают от непомерных налогов, как во Франции, так и в России, и бунтуют также!
Царь, вонзивший пальцы в волосы, обратился к графу с надеждой:
- Посоветуй, умный человек, что сделать нужно?
Парис отвесил государю поклон в знак благодарности оказанной ему чести.
- Сначала нужно все хорошенько узнать. Нужна информация.
Как раз вбежал другой глашатай:
- Царь-батюшка! Беда постигла боярина Плещеева! На кол посадили его посадские и крестьяне! Двор Морозова громят!
- Что-о-о? Как они посмели, холопы!- взревел Морозов и ринулся к выходу, но толпа разъяренных тяглецов втиснула его обратно в палаты.
Среди мятежников были крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, посадские люди — все те, кто неминуемо шел к разорению и нищете при тех налогах, коими царская власть их обложила.
Царь со свитою отступил к задней стене и вынужден был сесть на свой пошатнувшийся трон. Парис, придерживая шпагу левой рукой за эфес, занял позицию справа от царя и чуть впереди. Де Брежи слева и чуть позади.
Увидев возле царя боярина Морозова, толпа ринулась к нему и подняла на руки. Жена Морозова и ее сестра царица Мария закричали в слезах, возводя руки к небу. Царь встал и посмотрел на графа.
- Что вы мне теперь посоветуете?
- Отменить самые тяжкие налоги, простить всех бунтовщиков и выдать стрельцам жалованье.
Непокорный нрав царей чуть было не взбунтовался, но граф хорошо знал эту породу и предупредил царя:
- Иначе смерть!
Де Брежи бледный, как простыня едва успевал переводить.
Увидев, как схватили Морозова, Алексей Михайлович шагнул к толпе.
- Пощадите моего дядьку! Я знаю, он доставил вам много горя, но я обещаю, я вышлю его из Москвы! Он больше не будет влиять на царские решения! Я отменю налог на соль! Я обещаю никого не преследовать! Пожалейте мою сестру!
Царь скрепя сердце смотрел на то, как с Анны Милославской - жены Морозова какой-то человек сорвал ожерелье и, бросив на пол, наступил ногой и сказал: - Это наша кровь!
- Возвращайтесь в свои дома, живите мирно, забудем об этом!
Мирная речь Тишайшего ненадолго усмирила разъяренную толпу, народ покинул Кремль, но буйствовать не перестал. Вскоре дошли вести, что Назарий Чистый принял мученическую смерть. Затем очередь дошла и до боярина Траханиотова.
- Государь, призовите стрельцов!- посоветовал граф,- заплатите им жалованье на месяц вперед и с их помощью воцарится порядок!
Вскоре по Москве разнесся слух о том, что стрельцам раздают невыплаченное жалованье. К Кремлю начал стекаться солдат. Стрельцам было выплачено жалованье, обещано прощение за преступления совершенные во время мятежа и предъявлено требование повиновения власти. Вскоре полк стрельцов был сформирован и приступил к своим обязанностям. Однако не все так гладко получилось, как того хотелось царю. В Москве опять вспыхнул пожар. То ли бояре этим пожаром надеялись отвлечь повстанцев от их дела, то ли сами повстанцы неосторожно обращались с огнем. Выгорели почти все деревянные дома, но порядок вскоре был наведен. Боярина Морозова демонстративно вывезли из столицы в некий Кириллов монастырь.
Царь медленно приходил в себя. За ним ухаживала его жена Мария.
- Мне сказали, что в восстании участвовали некоторые из дворян?
- Ваша правда, государь,- подтвердил боярин Захарьев, бывший в царских палатах и потому уцелевший.
- Что вы на это скажете, граф?- царь искоса посмотрел на посла.
- Я скажу то, что горстка бояр не может быть для царя надежной опорой, тогда как дворяне ваши - бедны и не имеют своей земли, которую бы они могли передавать по наследству. Если у них нет земли, то им нечего защищать.
- Как нечего защищать? А корона?
- Корона не дает им того, что они хотят - собственности и дохода. Все богатства сосредоточены в руках бояр.
- Вы сведете меня с ума, граф,- устало ответил Алексей Михайлович, обмахиваясь платком.
- Я всего лишь хочу спасти монархию в России,- с изящным поклоном ответил Парис.- И слава богу, что у мятежников не было главаря.
- Граф,- сказал де Брежи,- а что же вы не обнажили шпагу за монархию в России?
- Я советник царя, а не его солдат,- ответил Парис,- да и что из того, если б я покрошил здесь десятка три мятежников? Толпа снесла бы весь Кремль к чертям собачьим!


22 По дороге в Украину

Мало-помалу жизнь в столице вошла в прежнее русло, и хотя боярина Морозова уже не было при дворе Алексея Михайловича, боярское влияние на царя стало усиливаться. Советы посла Франции встали поперек горла аристократии Московии, и от него царю посоветовали избавиться. Царь, откровенно говоря, побаивался бояр и ему, волей-неволей пришлось послать графа де Валье в Украину с челобитной от Алексея Михайловича к гетману Хмельницкому. Парис отлично понял, чьих это рук дело, но он считал свое дело выполненным, а посему возможным отправиться далее в поисках приключений.
Посла Франции снабдили провиантом и приличным бочонком кваса, дали хороших лошадей и лицемерно выразили надежду на его скорое возвращение.
Парис сел на сиденье кареты, лакей захлопнул дверцу и экипаж покатил по дорогам России на юго-запад. Некоторое время они с де Брежи ехали молча.  Граф не хотел проводить время в скуке — его брала тоска по семье, и он решил развеселиться.
- Маркиз, что вам понравилось в России больше всего?
- Лучше скажите, граф, что мне не понравилось,- ответил де Брежи, трясясь в экипаже.
- Ну, дороги Московии и мне не нравятся, а вот с чем вы расстаетесь с неохотой?
- С царским столом! А вы, граф?
- С традициями. Я еще не все узнал об этой варварской, но прелестной стране. Я бы хотел побывать на свадьбе, поиграть в тамошние игры, наконец...
- Переспать с бабой!
- Черт бы вас побрал, вы правы!
- Тогда почему отказались переночевать с Марфуткой?
- Я проверял свою силу воли. Но ведь может попасться такая, от которой можно голову потерять. Вообще женщины в России не такие как в  Европе, они особенные, и, слава богу, что они не набрались всей этой европейской моды.
Парис на секунду задумался, потом сказал, прищурив правый глаз:
- Маркиз, а ведь ты плут! Ты был послом Франции в России до меня. Был?
- Был, и что с того?
- А то, что боярин Захарьев знает нрав посла Франции! Скажи честно, ты бы не отказался переночевать с Марфуткой?
- А с какой стати я должен отказываться?- хладнокровно ответил де Брежи, пожимая плечами.
- Вы женаты?
- Ну и что с того? Жена во Франции, а я в России!
- Это ваша жена, маркиз, осталась во Франции, а моя - в сердце, и одному Богу известно, как я скучаю по ней!
Парис с минуту молчал, потом спросил:
- Сколько у нас осталось вина, милейший маркиз?
- Бутылок двадцать осталось. Полсотни разбилось по дороге, полсотни выхлебали бояре.
- Да, гуси-лебеди, как в русской сказке. Летом - одеты в шубы, зимой, наверное, из дому носа не показывают. Нахлобучили купола на головы церковные. Аристократия потешная! Кстати, маркиз, остановимся в первой попавшейся деревеньке и попросим затопить баньку! Квас есть! Ты пробовал париться в баньке?
- Нет. Я пара боюсь и вообще, один церковник сказал, что блюсти чистоту тела это все равно, что чревоугодничать!
- Однако чревоугодничать никто из нас не боится, а вот выгнать из себя болезни — грех. Ей богу, какие-то умники злонамеренно морочат людям головы!
Маркиз искоса посмотрел на графа. У него мелькнула мысль сдать графа святой инквизиции, и эта мысль неотвязно преследовала де Брежи.
- Честное слово, маркиз,- продолжал восхищаться граф де Валье,- я себя чувствую, словно заново рожденным после бани! Я сам тебя отхлестаю березовым веником!
Парис вдруг улыбнулся и откинулся на спинку сиденья.
- Есть идея, маркиз!- вдохновенно воскликнул де Валье и, не дождавшись реакции на свои слова, добавил,- Доедем засветло до первой попавшейся деревни и попросимся на ночлег, на сеновал. На сеновалах обычно чердаки имеют люки, соображаете, о чем я говорю?
- Нет еще, но интрига появилась,- равнодушно ответил де Брежи.
- Дело в том, достопочтенный переводчик, что я прихватил с собой подзорную трубу. Теперь смекаете?
- Мы будем подсматривать за девками, они здесь купаются нагишом!
- Воля ваша, маркиз,- удрученно вздохнул Парис,- Если это может вам скрасить неудобства нашего положения изгнанников, то, пожалуйста. Мне же просто хочется побольше узнать о жизни москалей. Их нравы, традиции, обычаи. А вот и деревенька. Кажется, я заметил вдали за домами небольшую извилистую речку. Кучер, останови карету!
Французов радушно приняли у себя дома русские крестьяне. Посетовали только, что угостить гостей нечем - все выгребли приказчики, на что французы ответили тем, что распаковали свои кладовые и накормили хозяев. Хозяином был бородатый мужик лет пятидесяти, костистый, коренастый и приземистый, Парис сразу сделал вывод, что если мужик и не родился пахарем, то идеально для этого создан. Хозяйка - молодая лет сорока женщина в сарафане и платке, не худенькая, несмотря на недостаток в пище. Третьим членом семьи была молодая девушка с пышной грудью и не писаной красоты грациозной статью. На грудь ее свешивалась толстая коса, в волосах - гребень.
- Я потребую ее,- произнес на французском де Брежи.
- И получишь серпом под ребра,- сказал граф, улыбаясь гостям с самой милейшей улыбкой. Девица понравилась и ему, но граф был человеком высокой морали, которую он перенял вместе с любовью от Марии. Окажись он в России девятнадцатилетним, мужское население России потребовало бы от царя выселения посла Франции, а ватага ребятишек с палками и деревянными конями, потеряла бы своего отца.
- Как тебя зовут?- спросил Парис, любуясь девственницей.
- Любава,- стесненно ответила девушка и опустила ресницы.
- Любава,- мечтательно изрек граф.- Это значит любовь? А как у вас обращаются к девушке, если хотят сделать ей комплимент?
- Граф де Валье,- сказал де Брежи,- спрашивает, что у вас говорят, когда хотят понравиться девушке?
Любава смущенно улыбнулась, выглянула из-под бровей, прерывисто вздохнула полной грудью и ответила:
- У нас, когда парень хочет сделать девушку своей женой, говорят: краса ненаглядная.
- Иди спать, краса ненаглядная!- фыркнул на дочь мужик и, переводя взгляд на гостей, добавил:- юная еще совсем девка, семнадцати еще нет!
Парис вышел из блаженного состояния и спросил:
- А других детей у вас нет?
Де Брежи перевел слова графа, которые неприятно поразили крестьян. Жена пустилась в слезы, а муж тяжело вздохнул. Потом собрался с духом и ответил:
- Дети были... пятеро сыновей... но все умерли рано.
- Отчего?- спросил тронутый де Брежи.
- Отчего-отчего!- воскликнула женщина.- С голоду!
Де Брежи дословно перевел слова крестьян графу. Тот ударил кулаком по столу так, что стол дал трещину.
- Три тысячи чертей!- воскликнул он.- Да как же можно так жить! Пять сыновей умерло!
Парис хотел выругаться так, чтобы небу стало стыдно, но его прервал мужик:
- Да, умерло, и теперь  нет у меня помощника, некому лямку тянуть! Сколько я еще протяну? Пять, десять лет? Любку-то за плуг не поставишь, не потянет она.
Из серых глаз мужика скатились две скупые слезинки.
Парис был в бешенстве, до какого отчаяния надо довести народ, чтобы вот такие нахрапистые, ухватистые мужики лили слезы?!
Мужик, казалось, понял сочувствие француза.
- Кто ваш хозяин?- спросил граф.
- Назарий Чистый,- понуро ответил крестьянин.
- Ну, тогда дело можно считать улаженным. Назария  посадили на кол, так что...
- От этого никакого проку нет. Одного наказали, завтра другой на его место придет кровопийца. Извиняйте, баре, завтра на рассвете на прополку идтить надо, поздно уже. Где вам постелить?
- На сеновале!- твердо изрек де Брежи. Мужик посмотрел на графа, тот кивнул. Он уже успел запомнить слово сеновал, так ему полюбившийся.
Глава семьи провел гостей через сени и двор к сараю. Французы с удовольствием погрузились в свежескошенное сено, пахнущее летом.

23 Заступник

Рано утром графа начал осторожно толкать в бок маркиз де Брежи.
- Ну, в чем дело?- спросонок спро-сил Парис, переворачиваясь на другой бок.
- Да проснитесь же, граф, Любава пошла купаться!
- Отстаньте, маркиз! Я полночи не мог уснуть из-за этого несчастного мужика!
- Она прекрасна!- восторженно сказал де Брежи.
До де Валье, кажется, дошел смысл сказанного. Он перевернулся на живот, вырвал из рук переводчика подзорную трубу и воззрился через открытый люк на реку, где готовилась принять "ванну" молодая хозяюшка этого гостеприимного дома. Девица подошла к реке, сняла сарафан и, оглянувшись вокруг, боясь, что ее увидят посторонние, приготовилась снять нижнюю рубашку.
- Граф, дайте трубу мне, это же я первый ее заметил!- потребовал плут де Брежи, сгорая от нетерпения.
- Зато труба принадлежит мне, и я имею право не отдавать ее в ваши руки... но, ради справедливости я сделаю так: Я не дам ее вам, но и сам не буду подглядывать за хорошенькой девушкой.
- Вот именно, очень хорошенькой!- раздраженно заявил де Брежи.- Вы мне вонзаете кинжал, граф, в самое сердце!
- Не глупись, маркиз, ты уже взрослый человек и должен понимать, что...- говоря эти слова, Парис мельком взглянул на реку, но не увидел купальщицы. У реки лежал сарафан Любавы, а она сама бежала со всех ног к дому. За ней гнались двое молодцов. Расстояние между ними сокращалось, несмотря на то, что Любава бежала, не чуя ног.
- Черт подери!- вскипел Парис, засовывая руку в саквояж, где у него были заряженные пистолеты.- Если они окажутся в выстреле от меня, то я их прострелю насквозь! Вот вам и нравы, вот вам и обычаи! Нет, она не успеет!
С этими словами граф схватил шпагу и спрыгнул с сеновала на землю.
- Пусть меня причислят к лику святых, если я не убью кого-нибудь из этих негодяев!
В сорочке и штанах, в легких туфлях, со шпагой в руке, граф сломя голову помчался по огородам, прямиком к двоим парням, настигнувшим девушку. Они завернули ей руки и вели по тропке в хорошо знакомое им место. Любава плакала и все время старалась вырваться.
- От нас не уйдешь!- ухмыляясь, изрек один из приказчиков бывшего хозяина Назария Чистого,- Я давно тебя должен был привести к главному, да Назарий не велел - для себя приберегал красоту такую!
Парис решил узнать, куда и к кому ведут девушку парни. Он не торопясь, следовал за ними, думая в случае чего напасть немедленно. Троица вскоре привела его к топившейся баньке некоего приказчика Гурьева. Не видя подмоги, девица вскрикнула:
- Лучше убейте меня! Лучше убейте, я все равно убью себя! Я не вынесу этого!
- Вынесешь, вынесешь,- приговаривал один из выродков, подталкивая девушку к бане,- все так сначала говорят, а потом их от Гурьича не оторвать! Им понравилось и тебе понравиться!
- А как же честь моя?- в отчаянье вскричала Любава, сопротивляясь изо всех сил.
- Какая еще честь? Забудь это слово! Есть только желание господина!
Парни затолкали девицу в предбанник и закрыли дверь, встав настороже. Вдруг неожиданно возле них появился иностранец со шпагой и не менее страшными глазами. Удар эфесом между глаз надолго заставил помнить парня о своем преступлении. Второй подался вперед с ударом, но Парис нагнулся, схватил левой рукой нападавшего за штанину и перебросил через себя. Парень поднялся, но был в зоне досягаемости шпаги. Концом клинка граф нанес парню по лицу хлесткий удар. Негодяй остался на всю жизнь кривым, и ни одна девушка не захотела впоследствии стать его женой.
Расправившись с этими, граф подошел к двери. Последняя, против ожидания Любавы, открылась. Девушка бросилась опрометью к дому, но увидела своего заступника и задержалась ненадолго. Вдруг из бани вышел голый, здоровый, сытый мужик, и, не видя еще грозы, небрежно бросил:- Ну, где вы там, помощнички?!
- Donner!- Парис рукой указал девушке в сторону реки. Та вспомнила, что в спешке не надела сарафан, и умчалась, как серна.
Парис занялся голым мужиком. При виде шпаги, острие коей гуляло у его лица, все члены Гурьева опустились.
Парис кивнул в сторону деревни и ударил мужика плашмя по правому плечу. Остался рубец.
- Ты что? В своем рассудке? Ты соображаешь, что делаешь? Что б я опозорился перед всей деревней? Кто ты такой? Откуда ты взялся?
В это время граф ощутил на своей щеке каплю дождя и быстро посмотрел на небо.
- Что, в самом деле, с неба?
Тут на счастье подоспел и де Брежи.
- Слава богу, что ты пришел, я уже собирался его продырявить.
- Что он говорит?- спросил маркиза приказчик, в отсутствие господина, чинивший беспредел.
- Что собирается выпотрошить тебя и скормить собакам!
Жалобное лицо подлеца, до этого было полно самодовольства и бахвальства и еще более взбесило графа. Парис нанес мужику с десяток режущих ударов шпагой за какие-нибудь три секунды.
- Пошел вперед!
Приказчику пришлось подчиниться силе, превосходившей его.
Вскоре вся деревня собралась в круг. Бабы хохотали над Гурьевым, мужики негодующе сверкали глазами, девицы залились краской и исподтишка поглядывали на похотливого приказчика.
- Этот негодяй хотел обесчестить одну из ваших девушек!- громко перевел де Брежи.- А поскольку сегодня я судья в этой деревне, то мне бы хотелось узнать, какую кару определит население этому каналье? Думайте, бабы, думайте, мужики!
- А че тут думать-то, - вступила в разговор молодая женщина, видимо, обиженная приказчиком,- отрезать ему хозяйство и отдать собакам!
Гурьев схватился за то самое место, которое предлагала удалить женщина, и взмолился, глядя на графа умоляюще.
- Только не это! Вы же мужчина, вы знаете, какого остаться без мужского достоинства!
- Нет, тварь презренная, я никогда не терял достоинство, а у тебя, его все равно нет! Народ, поскольку боярина вашего посадили на кол, и управы на ваш суд не будет, то я разрешаю вам вершить справедливый суд! Делайте с ним, что хотите, я не хочу об него руки марать.
Закончив речь, Парис вышел из круга. Он не успел и шага сделать, как разъяренная толпа буквально на части разорвала приказчика. Его "достоинство" повесили на жерди на заборе его дома, рядом с оторванной головой.
- Одному Богу известно, почему я не убил его на месте,- пробормотал Парис, шагая к дому, где они с де Брежи остановились.
- Ну, теперь вы насмотрелись на обычаи этой страны? Узнали нравы?- спросил де Брежи.
- Да,- мрачно изрек граф,- варварская страна! Черт дернул королеву послать меня сюда!
- Кстати, вам вообще приходилось убивать?- с хитрецой спросил де Брежи.
- Сколько угодно... на войне.
- А на дуэли?
- А почему ты спрашиваешь?
- Так, хочется кое-что уяснить для себя.
- Ну, так и уясни, что после убий... я чуть не сказал убийства. После дуэли с неким Феррюссаком дворяне в Берри ни разу не удосужились вызвать меня на дуэль, а после смерти де Бенсерада, желания попробовать острие моей шпаги на своей шкуре вообще ни у кого не возникало. Как видите, в этих двух смертях есть свой смысл. Они сохранили жизни многим другим, ведь на дуэли не всегда угадаешь точку, поражение которой приводит только к ранению.
- Вы говорите как Аристотель!- с ложным восхищением изрек маркиз.- Да, старая добрая Франция, где ты?
- Самое нелепое, маркиз, это то, что Франция и поныне на старом месте, а вот мы – черт-те где!
Графа с маркизом провожали всей деревней. Бабы, не забывшие еще языческих богов, шушукались меж собой:
- Не иначе, как сам Перун сошел с неба и покарал нечестивца!
- А то и Ярило! Ишь как разъярился-то!
У кареты французов догнала прекрасная Любава. Она молитвенно сложила руки и благословляла своего спасителя.
- Можно мне на прощание расцеловать вас?- спросила она, ломая руки.
Парис посмотрел на переводчика.
- Она просит тебя, чтобы ты поцеловал ее, граф.
- Переводи,- сказал Парис,- Краса ненаглядная, сохрани этот первый в своей жизни поцелуй для своего избранника, он будет очень счастлив, и не медли с замужеством. Твоему отцу нужен помощник. А вот тебе приданое.
С этими словами Парис отсыпал в ладонь девушки горсть пистолей, которые у него еще остались.
- Храни вас бог!- сказала Любава, пряча сокровище в кулачке. Ее отец, увидев золото, уже подумал, что они купят на это лошадь и корову.
Французы сели в карету, запряженную по русскому обычаю тройкой, кучер хлестнул лошадей, коренной дернулся вперед и пристяжные перешли на галоп. Карета умчалась в клубах пыли. Любава долго махала платком вслед. Встреча с красавцем рыцарем навсегда осталась в ее сердце и памяти.

24. У Хмельницкого

Двадцатого июля Парис де Валье был в стане Богдана Хмельницкого. Гетман узнал француза, лихо справлявшегося с горилкой, и тепло принял гостя. Графа с маркизом усадили на скамью в главной хате, где собрались хорунжие и сотники. Усаживаясь, Парис окинул цепким взором всех офицеров Хмельницкого и в одном из них узнал казака, защищавшего Пале-Рояль.
- Хорунжий Багун!- воскликнул Парис, простирая над столом руку для рукопожатия.
- Батько граф де Валье!- радостно изрек тот и подал графу руку.
- Расскажите, Багун, давно вы из Франции?
- Месяц, как вернулся. Плохо стало во Франции с харчем. Трошки не кормит Мазарини казаков. Ну и пущай сам разбирается с Конде.
- Как с Конде? Но ведь Конде - роялист!
- Конде - фрондер, его арестовали.
- Арестовали Конде?- Парис встал, пораженный словно громом,- Великий Конде арестован? Тысяча чертей! Мазарини нажил себе грозного врага.
- Не, не грозу,- ответил Багун,- когда в 1645 году мы взяли Дюнкерк , Конде со своими драгунами пришел к шапочному разбору. Мы уже взяли крепость, а он только подъехал к ней!
Казаки, однако не рассмеялись, они явно были чем-то встревожены.
- Что происходит?- Спросил граф, обращаясь к Хмельницкому.
Богдан погладил усы, сдвинул шапку на затылок и ответил:
- Задача предстоит нелегкая! Львов брать надо!
- Львов? За каким чертом вам львы?
- Львов это город такой,- пояснил де Брежи.
- Польский?- спросил Парис после паузы.
- Да, шляхетский,- подтвердил Богдан Хмельницкий.
- И хорошо укреплен?- спросил граф, прищуриваясь.
- Хорошо,- подтвердил гетман.
- Не советую его вам брать, господа!- серьезно заявил граф де Валье. Все казаки удивленно воззрились на француза.
- Почему?- спросил один Хмельницкий.
- Судите сами: город вы возьмете, но потеряете много солдат. Польский король, узнав о вашем наступлении, попросит помощи у левонцев или шведов - своих союзников, а у вас - большие потери, усталость армии.
- А мы попросим помощи у Алексея Михайловича!- невозмутимо ответил Хмельницкий.
- Алексей Михайлович в данное время зализывает раны. В Москве - Соляной бунт! Боярские дворы разгромлены, некоторые из бояр посажены на кол, стрельцы и те на стороне мятежных сил. Кроме того, я уполномочен заявить, что царь всея Руси отказывает Украине в присоединении ее к Руси.
- Бисов кум!- несдержанно воскликнул Хмельницкий.- Что будем делать, панове?- спросил он после короткого молчания.
- Бить этих бисовых кумов!- воскликнули атаманы и хорунжие.
- Багун?- спросил Хмельницкий свою правую руку.
- Спросить у графа де Валье, как нам захватить Львов и бить шляхтичей!
- А сами мы, не смогем что ли?
- Не сердись, батько, дозволь сказать! В Париже, где я был еще трошки времени назад, о графе де Валье ходят легенды! Граф де Валье — мастер военного искусства. Во Франции его называют богом войны!
Хмельницкий сощурил правый глаз и перевел его обстрел на Париса.
- Поможешь, граф?
- Помогу, но небескорыстно. У меня кончились деньги, а путешествовать по такой стране, как Россия да Украина без денег скушно.
- Хорошо, возьму в долю!- с хитрецой изрек Богдан. Он скрестил руки на груди и оперся локтями о стол.
- Тогда слушайте, что нужно сделать. Среди вас есть человек, который хорошо знает город?
- А зачем это вам знать?- спросил один из сотников.
- Не задавайте лишних вопросов, отвечайте на мои. Кто из вас знает, какой численностью гарнизон в городе, сколько в нем фортов и пушек, какой толщины стены?
- Никто,- подумав, ответил Хмельницкий,- Львов издавна был польской вотчиной, никто из нас там не был, граф.
- Хорошо, но вы, наверное, знаете расположение фортов в городе, линии городских стен. Можете нарисовать на листе бумаги?
- Пожалуй, да,- произнес Хмельницкий. Он подозвал своего разведчика, дал ему уголь и велел нарисовать на стене печи. Схема Львова представляла собой трапецию с хорошо укрепленными фортами по углам.
- Это уже кое-что, но мне бы хотелось узнать численность гарнизона, калибр или марку пушек и их число. Нужно послать кого-нибудь в город под видом купца, чтобы выведать интересующие нас тонкости.
- Да говори ты на человеческом языке, панове!- несдержанно изрек Хмельницкий,- какие еще тонкости?
- Тонкости в стене. Меня интересуют их слабые места.
- Но людей посылать опасно, их могут схватить и казнить. Шляхты знают, что мы здесь, и зырят в оба.
- А так вы уже разоблачили себя! Поздравляю! Я бы сам поехал, но где гарантия, что ваши люди не заподозрят меня в измене?
- Верно гуторишь,- согласился Богдан,- к тому же с твоей шевелюрой тебя никак за поляка не примут. У них в моде короткая стрижка горшком.
- Как это, горшком?
- А так, затылок выбривается начисто, виски тоже.
- Положим, на берега Стикса еще можно было бы пойти таким огрызком, чтобы напугать Цербера, но для нормальной жизни это невозможно.
- Ладно, обойдемся тем, что есть,- подытожил граф де Валье,- Богдан, прикажите своим людям нагрести вал в три метра высотой.
- Где?
- В самом укрепленном месте.
- Вы чокнулись, граф?
- А вы мне уже налили? Делайте, как я вам говорю, если хотите взять такой город, как Львов.

25 Штурм

По приказу графа де Валье, с южной стороны Львова за одну ночь казаки нагребли земляной ров длиной в сто метров, толщиной в три метра и высотой также в три метра. Парис хорошенько ознакомился с местностью. Под покровом ночи казаки Богдана Хмельницкого перевезли всю артиллерию на север, в лесочек, окаймлявший город и весьма надежно спрятали под ветками и кустами. Одновременно с этим Парис приказал рыть подземный ход с того места, где был нагребен вал в сторону запада, где слабый фортификационный уровень оставлял для осаждающих большие шансы. Весь день с дороги, открытой взорам поляков, к земляному валу поступали солдаты Богдана Хмельницкого. Комендант Львова лично вел счет солдатам и насчитал три тысячи пеших казаков. Оставалось дождаться ночи. Ночь наступила и принесла обещанную надежду. Новолуние позволяло казакам незаметно подобраться к стене и подложить бочку с порохом, сделав подкоп под стеной. Наконец Хмельницкому стал ясен весь план штурма, он одобрительно посмотрел на француза, даже захотел похлопать его по плечу, но лишь сказал. Молодец, граф, атаманом станешь!
- Парис рассмеялся, но не обиделся на предложение предводителя украинских повстанцев.
В три часа утра по команде Багуна открыла огонь артиллерия, осыпая северную стену и форты ядрами мортир. Дружные залпы двадцати пяти орудий несли разрушения. Конница, сосредоточенная за артиллерией, готовилась к броску, оставаясь невидимой для шляхты. В городе поднялась небольшая паника. Офицеры ломали головы над этим неожиданным явлением. Комендант убеждал старших офицеров, что это отвлекающий маневр, что все силы сосредоточены на юге за валом. Все-таки отдали приказ снять часть гарнизона с западной стены и переместить на северную. С южной стороны не сняли ни одного солдата. Это и требовалось для успеха Богдану Хмельницкому.  По его команде была взорвана бочка под западной стеной, и не успела еще осесть пыль, как в проем устремились казаки. Тем временем артиллерия Багуна проделала брешь в стене с севера, и конница броском оказалась у стены города. Завязался бой. В городе, двигаясь с запада и с севера на юго-восток, две группировки встретились и полились общим потоком к центру города, уничтожая все на своем пути. Через два часа боя город был взят. Оставив в городе часть войска, Хмельницкий вернулся на хутор в сопровождении Багуна и еще десяти казаков. На столе подле Париса оказался увесистый мешок, звякнувший о стол. Парис хладно-кровно сунул руку в мешок и вынул несколько монет.
- Людовик Тринадцатый!- воскликнул граф, увидев профиль на золотой монете, так хорошо ему знакомый.
- Это ваша доля, граф,- сказал Хмельницкий, садясь за стол,- по счастливой случайности эти пистоли оказались у коменданта Львова.
- Странную игру ведет Мазарини!- заметил Парис. Он откинулся на стенку печки и рассматривал пистоль, будто впервые видел,- Наяву заигрывает с Россией, а тайно ведет переговоры с Речью Посполитой.
- Да, граф, что-то нечисто с этим. Ну, давайте выпьем за победу! Ты молодец, граф, перехитрил шляхтичей!
- А я что говорил!- воскликнул Багун, подставляя стакан под четверть с мутной.- Граф де Валье - Бог войны!
- Хитрость - мой профиль,- ответил Парис без скромности. - О нет!- Вскричал он, увидев, что в его стакан норовит влиться мутная жидкость.- Пусть принесут бургундского! Когда мне жизнь будет не в радость, я подставлю стакан для вашей горилки!
Принесли три бутылки бургундского, раскупорили и налили. Богдан Хмельницкий давно не пивал такого вина и с удовольствием отер усы рукавом.


26 Планы Хмельницкого

-Что теперь думает делать гетман Хмельницкий?- спросил Парис, допив свою бутылку.
- Пойдем на Варшаву!
- На Варшаву? Ура!- воскликнул Багун.
- На Варшаву?- Парис прищурил один глаз. - Вы с ума сошли, гетман! Король Владислав не позволит вам занять Варшаву!
- Король Владислав почил. Теперь его место занял его племянник Каземир!
- Не один ли бисов кум!- сказал граф, передразнивая казаков. - Он соберет огромную армию и разобьет вас! Вы окажетесь в невыгодной ситуации и запросите перемирие. Казимир затребует невыгодные для вас условия, и все начнется сначала.
- А вы что мне предлагаете, граф?
- Заключить мир сейчас, когда вы освободили всю Украину и захватили часть Речи.
- А ты что думаешь, Багун?- спросил Хмельницкий. Молодой хорунжий, у коего руки чесались, когда шашка дремала в ножнах, дал гетману неверный совет.
- Давить эту шляхетскую морду надо!
- А если силенок не хватит?- сказал граф.
- Татар позовем на подмогу!- решительно изрек Хмельницкий. - Хан Гирей даст янычаров! Ты с нами, граф?
Хмельницкий прожигал, вернее, стремился прожечь взглядом графа де Валье, но тот, положив кошель в карман штанов, хладнокровно ответил:
- Нет, гетман, я не участвую в безнадежных кампаниях, а ваше наступление на Варшаву - безумие. Извини. Мы с де Брежи возвращаемся в Россию. Надеюсь, там есть вести из Франции.
- Воля твоя, граф, спасибо и на том,- мрачно изрек гетман.
- Разреши на прощание дать тебе совет.
- Бач!
- Небитого полководца советники к беде поведут, а с битым - солдаты в бой не пойдут. Прощай! Это русская пословица Александра Невского.
- Езжай. Берегись трошки. Из города часть поляков ускользнула, как бы чего не вышло!
- Не волнуйтесь, гетман, моя шпага при мне, к тому же нас двое.


27 Погоня.

Из Львова в Россию графа де Валье с переводчиком вели извилистые, нередко лесные дороги, жиденькие мосточки через реки и безжизненные пейзажи бескрайних украинских и донских полей. Донские казаки специально не высевали злаковые культуры, боясь, что на их вольницу прибегут московские приказчики и обложат налогами. А за то, что казаки являлись надежным щитом южных границ, царь всея Руси присылал им продовольствие и деньги. Удивительно, что Смоленск все еще являлся владениями польских королей. Вот туда-то и пробился отряд шляхты из Львова. Возле Смоленска отряд из сорока всадников организовал на дороге засаду. Август стоял в разгаре, то есть появлялись первые заморозки. Народ спешил убирать урожай; природа готовилась к балу - наряжалась в золотистые тона. Любуясь природой из окна кареты, Парис заметил в лесочке, что раскинулся впереди на дороге небольшой зеленой тучкой, какое-то оживление. Он явственно услышал ржание и храп лошадей и оклики людей, располагавшихся в овраге, что провалом образовался слева от дороги. Граф высунул голову из окошка и впереди заметил шлагбаум, возле которого было втрое больше служителей границы.
- Маркиз, заряжайте свои пистолеты. Приключения начинаются! - взволнованно изрек Парис, взводя курки у двух пистолетов. - Приготовьтесь расстрелять троих поляков по правую сторону, а я троих по левую.
- Но у меня только два пистолета!- испуганно возразил де Брежи.
- Тогда пеняйте на себя. Третий шляхтич прострелит вам спину.
Граф высунулся из окна кареты и крикнул кучеру:
- Гони что есть духу! Не останавливайся! Коренной расшибет этот шлагбаум своей грудью, не бойся!
Кучер кивнул головой в знак согласия и хлестнул кнутом коренного, а потом и пристяжных. Тройка набрала ход. Карету с трех сторон обступали вооруженные поляки, но два метких выстрела с левой стороны и один из двух с правой, произвели в рядах противника замешательство.  Коренник с налету разбил шлагбаум, и дорога была свободной. Но на этом дело не кончилось. Из леска вылетела кавалькада поляков. С гиканьем и свистом они помчались сломя голову за каретой. Первые из догонявших открыли стрельбу. Парис был вынужден упасть на сиденье и заряжать оружие лежа. Де Брежи делал то же самое.
- Маркиз, будет лучше, если я буду стрелять, а вы заряжать!- предложил Парис, взводя курок у заряженного оружия.
- Бедное животное, прости меня!- изрек граф и выстрелил в лошадь. Конь со всего маху полетел через голову и смял под собой всадника. Об этого коня запнулся другой и тоже рухнул. За ним третий и четвертый. Остальные тридцать три всадника продолжали скачку. Заминка позволила графу немного оторваться от погони. Высовываясь в окошко, с интервалом в пять секунд, Парис раз за разом снимал всадников, пока их не осталось двадцать.
- Всё, пули кончились,- сообщил де Брежи.
- А порох?
- Есть немного.
- Черт побери! Через десять минут они догонят нас и расстреляют, как рябчиков!
- Что будем делать, граф? Вы же у нас бог войны?
- Войны, но не бегства!- раздраженно воскликнул Парис,- мне никогда еще не приходилось улепетывать, словно я трус! Но погибнуть на чужбине я не хочу!
Парис посмотрел вперед.
- Что это там? Мост?
- Точно, это мост!
- Говорят, что Баярд  мог остановить на мосту целую армию. Посмотрим, что удастся сделать мне.
- Кучер, придержи лошадей!- крикнул он, открывая дверцу. С пистолетом и шпагой он выпрыгнул из кареты, схватил первую попавшуюся жердину от сломанной березы и, подпустив всадников поближе, бросил обломок дерева под ноги лошадям. Польские всадники успели произвести два выстрела, но второпях промахнулись. Три лошади кряду рухнули на мостике и загородили дорогу остальным. Что было делать дальше, Парис не знал. Можно было прыгнуть в реку и уплыть, но был большой шанс застрелить его плывущего, можно было попытаться набро-ситься на замешавшихся всадников со шпагой, но, скорее всего они убили бы его, хоть и понесли бы потери. Можно было бежать, но где гарантия, что в спину не вонзится польская пуля?
На счастье конь одного из передовых всадников встал на ноги, потеряв седока. Граф с разбегу запрыгнул на его спину, всунул ноги в стремена и исчез под животом и грудью коня. Противник не успел заметить, куда девался нападавший.
На повороте дороги, будучи все еще в поле зрения, Парис поменял позицию и спрятался на боку лошади. Поляки так и не поняли, куда девался их враг. Вскоре граф догнал карету и поскакал вровень с кучером.
- Куда ведет эта дорога?- спросил граф.
- Которая направо?
- Да, направо.
- Лучше и не спрашивайте, барин! Там живут страшные люди! Язычники! Старый дед - леший и его дочка - ведьма! Эти места все обходят за версту!
- Черт черту брат!- выругался Парис.- Маркиз, выпрягайте поскорее себе коней, бросайте карету на развилке и езжайте в Москву! Золото я оставляю вам, отвечаете за него головой!
- А вы, граф?
- Я отвлеку шляхтичей!
- Как же вы потом без переводчика?- спросил маркиз, выходя из кареты и помогая кучеру выпрягать лошадей.
- Обойдусь как-нибудь! Встретимся в Москве! В мое отсутствие я уполномочиваю вас быть послом!
- Но если вас...
- Я приеду. Не теряйте времени! Скорее на коней!
Брежи с кучером взяли пристяжных, а коренного оставили запряженным к карете.
Граф взял коренного за узду и повел за собой. Таким образом, поляки подумали, что главная цель поехала по дороге направо, а два случайных следа ведут дальше в Россию.

28 Схватка

Слыша надвигающийся топот копыт, Парис прикидывал, как ему лучше вести бой, а главное - чем?
- Мои доспехи!- радостно воскликнул граф. Он влез в карету и открыл ящик, достав его из-под сиденья. Но граф де Валье успел надеть только шлем, увенчанный длинным конским хвостом. На дороге из-за поворота, скрытого лесом, показались всадники.
"Моя шпага против тридцати сабель будет слабой. Ну что ж, возьмем шведский меч!"
Парис достал длинный меч шведского рыцаря и поспешил сесть в седло.
"Тяжеловат меч для руки, привыкшей к шпаге,- подумал Парис, разворачивая коня на всадников,- тем тяжелее будет шляхетским головам!"
Граф пустил коня галопом навстречу врагу. При подходе к противнику, он приподнимался в стременах, поднимал над головой свой страшный меч и обрушивал его сверху на голову поляка. Тот хоть и защищался саблей, но его клинок ломался, как щепка. Шлем, как правило, крошился под ударом и всадник летел на землю.
- Под знаменами Компьеня!- крикнул Парис, в очередной раз, замахиваясь на противника. Он рубил шлемы поляков как капусту тесаком. Наконец огорошенные шляхтичи решили окружить противника. Парис разил их, раздавая удары направо и налево. Вдруг один, скакавший навстречу смог избежать удара - меч только скользнул по шлему и ушел в сторону, - проезжая, он наотмашь ударил графа де Валье саблей поперек спины. Он ждал, что противник упадет, но граф не только не падал, но и ответил. Всадника словно подрубило. Парис удивленно подвигал плечами, убеждаясь, что цел и невредим. Конский хвост надежно защищал его тыл от сабель. Еще некоторое время граф кружился на коне, раздавая удары на все стороны, но вскоре его окружило четверо всадников, и стиснули его лошадь своими. Парис взялся за меч двумя руками и разорвал острием груди сразу двух поляков, но в это же самое время всадник, стоявший к нему спереди, нанес удар по шлему, а противник слева ударил саблей по левой руке. Меч выпал из обессилившей правой, но ей же Парис нанес удар в челюсть тому из польских воинов, что ранил ему руку. Всадник съехал с коня, как мешок. Стоявший спереди хотел ударить снова и замахнулся, но граф перехватил его руку, выдернул из седла и швырнул на спешивших к нему поляков.
Нужно было что-то срочно предпринять. Шляхетские воины окружали графа. Меч был на земле и уже явно не по силам его раненой левой и обессилившей правой. Граф выхватил пистолет, заряженный холостым, и в упор выстрелил поляку в лицо. Воин зажал глаза ладонью и упал на шею лошади. Парис взял пистолет за ствол и запустил в голову второму. Затем выхватил шпагу. Легкий клинок после тяжеленного меча был словно игрушкой. Парис верно оценивал ситуацию и успевал наносить упреждающий удар. От тридцати трех солдат Речи Посполитой оставалось всего четверо. Победа казалась близкой, дух польских солдат ослабевал, но вдруг на поляне показалась кавалькада польских солдат из двадцати всадников. Головной кавалькады выстрелом из пистолета убил под Парисом лошадь - граф вовремя освободил из стремян ноги и смог быстро встать с земли. Вновь прибывшие не церемонились с противником, применяя огнестрельное оружие против шпаги, и когда один из всадников замахивался на графа саблей, другой выстрелом пробил ему плечо. Под ударом сабли доблестная шпага Париса сломалась как стеклянная. Удар сабли пришелся и по шлему, сбив его с головы графа.
- Это конец!- удрученно изрек де Валье, падая навзничь от полученных ран.- Их слишком много!
Тот из поляков, что сломал шпагу французского дворянина, спешился и важно шагнул к поверженному противнику. Его товарищи шли за ним, но вдруг остановились, увидев, что шедший впереди содрогнулся, остановился и упал на спину. В груди его торчал кинжал с позолоченным эфесом. Другой офицер поднял высоко саблю с намерением разделаться с французом, но не известно, откуда прилетела арбалетная стрела, и солдат рухнул замертво. Двадцать польских воинов обернулись в сторону леса, что простирался на востоке. На опушке они увидели рыцаря в блестящих доспехах. Железный шишак блестел на солнце, латы тоже отражались в глазах польских воинов огоньками страха. Парис посмотрел в том направлении и увидел то, что напугало его врагов — всадника с мечом в блестящих доспехах. Всадник вдруг согнул ладони рупором и завыл по-волчьи. Где-то за холмами пронесся отдаленный вой волков, эхом приближавшийся к поляне.
- Ведьма!- крикнул кто-то из солдат и поспешил вскочить в седло. Вся кавалькада с проклятиями умчалась прочь.
Парис поднял голову, увидел удиравших поляков и не смог сдержать хохота, сослужившего ему плохую службу. Поднялось внутричерепное давление, кровь пошла носом, и Парис потерял на какое-то время сознание. Очнулся он, когда к нему подошел рыцарь. По снаряжению граф понял, что это русский рыцарь времен Александра Невского. Рыцарь взял графа за подмышки и потащил с этого проклятого места в лес.
- Моя шпага!- только и сумел сказать граф, прежде чем потерял сознание.

29 "Леший и ведьма"

Большая поляна с растущими на ней фруктовыми деревцами и ягодником окаймлялась густым почти непроходимым лесом, на опушке коего протекал ручей кристально чистой воды, уходивший в глубины леса. В центре поляны стояли три строения. Небольшой дом, конюшня и баня, причем стояли они довольно далеко друг от друга. Тут же недалеко от дома были ульи. У опушки леса с севера зеленел овощными культурами маленький огородик. С первого взгляда можно было принять все это за обычный хутор, если бы не отдаленность этого хутора  от людей и людных мест. И чтобы разобраться в этом, давайте с помощью мысли заберемся в дом к живущим в нем людям. Что видим мы: обстановка небогатая, но уютная и аккуратная, все сделано своими руками из дерева: стол у окна, шкаф, табуретки и даже кровать. Матрац, правда, был соломенным, но это только способствовало выздоровлению раненого. Мы говорим: раненого, потому, что в доме на кровати, в самом деле лежал раненый граф де Валье. По лицу хлопотавшей перед ним молодой женщины и старика за его здоровье не опасались.
- Так ты говоришь, он дрался, как тигр?- спросил бородатый седовласый мужик, лежа на полатях, упираясь локтем в подушку.
- Да, тятя, он дрался как тигр. Он один противостоял сорока воинам и победил бы, если бы не его усталость. Как видно он ест много мяса и пьет вино. По его виду он иностранец. Он не поляк и не украинец. Наверное, из западной Европы.
Девушка склонилась над лицом раненого, который в этот миг приоткрыл глаза, но смутно видел перед собой лицо. Ему казалось, что перед ним Камила. Парис подумал, что умер и на небесах встретился со своей женой.
- Je wu zе! Je wu zе?- Сказал граф, приходя в сознание. Наконец он отчетливо разглядел лицо девушки. - O, Canta-Maria!
Граф увидел правильные черты лица, красивые губы девушки, но более всего его поразили ее глаза. Они были не только красивыми, но и умными, осмысленными.
- Avrora! Fortuna! Afrodita!
- Что он говорит?- спросил дед.
- Не знаю, что именно, но наш француз выражает свое восхищение,- с улыбкой сказала девушка, посмотрев на отца.
- Так это француз?- обрадовался дед. - Ну и дела! Недаром я видел сон!
- Сон? Какой сон?- обеспокоено спросила девушка, незаметно для себя покрываясь румянцем.
- Да такой, что на небе взошла новая звезда.
- Тятя, так ты тоже видел?- воскликнула девушка. Она готова была запрыгать и захлопать в ладоши, если бы не раненый.
- Так вот кого тебе бог послал! Ну и ну! А что?- размышлял старик.- Он еще не старый, здоровый, если не считать трех ран, мясистый. Хорошее семя даст... не урод!
- Тятька!- пожурила отца девушка.- Нужно еще проверить, какой он на ум? Физически он красив. У него красивые голубые глаза...
- Эй, ей, ей! Куда тебя понесло? Только влюбиться в него тебе не хватало! Этот француз поправится и улетит себе во Францию, а ты переживай тут! Никакой любви!
- Но как же без любви-то, тятя?
- Вот если бы он тебя полюбил!
- А почему ты думаешь, что он меня не полюбит?- кокетливо спросила девушка, положив косу на грудь, туго обтянутую сарафаном и легкой кофточкой.
- Так ведь у него во Франции чай женщины есть и покраше тебя, дочка!
- Может и есть, но не такие,- со смехом сказала молодица.
- Вот ведь коза такая! Двадцать пять тебе уже, а все, как девчонка беззаботная!
Приходивший в себя Парис, внимательно изучал людей, приютивших и выходивших его. Дед был высок и худ, но глаза - молоды, его дочь... в другой ситуации Парис уже засыпал бы ее красноречием, но как выразиться красиво, когда плохо понимаешь язык, а говорить так совсем не умеешь?
Парис потрогал раны на левой руке, правом плече и на голове. Голова была в порядке - сабля лишь плашмя ударила его, сбив шлем. Раны на плече и руке затянулись в рубцы и не ныли, как это обычно бывало.
- Merci,- проговорил Парис. Он попытался сесть, и это ему удалось. Он решил перво-наперво представиться.
- Я - граф де Валье, маркиз де Лоренс, барон де Менвиль!
Дед с девушкой недоуменно воззрились на раненого. Девушка показала пять пальцев на руке, потом загнула четыре. Парис понял, но нужно покороче.
- Граф Парис!- Сказал он и показал на себя. Потом жестом спросил хозяев.
- Меня зовут Катерина, а это - мой отец Пантелеймон. Но можно называть его просто: тятя, как я.
- Катерина? Пан Телеймон?
Катерина жестом сказала графу, что Пантелеймон читается и пишется слитно.
Чтобы не сильно утомлять раненого, Катерина предложила ему попить родниковой воды и поесть овощей и фруктов.
Парис не знал, как попросить себе на обед мясо, и решил съесть предложенное. Незаметно для себя он выпил родниковую воду с удовольствием и отметил вкусовые качества выращенных овощей. Под вечер он решил встать и прогуляться. Катерина с отцом исподволь наблюдали за ним.
- А ему идет окладистая,- заметил дед. И как бы в противоречие его слов, Парис потрогал себя по лицу и ощутил щетину.
- Черт побери, как зарос!- Он подошел к ручью и посмотрелся в его отражение. На него смотрело волосатое, косматое лицо, которое он с трудом узнал. Парис прямиком пошел к деду и знаками попросил у того нож. Дед был разочарован, но выполнил просьбу графа. Парис брился, сидя на поваленном дереве, брился без мыла и потому морщился. Во время бритья он два раза порезался, так как не было зеркала, и все же он остался собой доволен.
- Зря он это сделал, скоро зима,- заметил дед.
- Зато так он еще красивее,- ответила дочь, старательно заплетая косу. Отец искоса посмотрел на дочь и остался ею недоволен.
Парис подошел к старику и, сделав из руки фигуру в виде грабель, провел по волосам. Дед посмотрел на дочь.
- Дай ему свой гребень, а то он все волосы себе вырвет.
Катерина сходила в дом и вскоре появилась с гребнем в руках.
- Мерси,- произнес Парис и принялся приводить в порядок гриву. Однако это было не так просто. Слипшиеся, скатанные, как у собаки волосы с трудом поддавались гребню. Причесавшись, Парис понял, что челка на его голове слишком длинна и будет ему мешать. Понимая это, Катерина подала ему ленточку из косы, которую не успела вплести. Синяя ленточка очень шла к его глазам. Парис посмотрел на деда - тот тоже подвязывал длинные волосы ленточкой, и решил, что ему здесь некого стесняться и ни кто не поднимет его на смех. Граф завязал ленточку сзади, поправил волосы, рассыпавшиеся по плечам и довольный собой, шагнул к девушке. Однако ее умный взгляд не допускал у Париса мысли, что с ней можно вот так запросто флиртовать. К своему удивлению, Парис почувствовал к девушке дружбу, он взял Катерину за руку и подтянул ее кисть к губам, но взгляд красавицы заставил его не делать этого. Казалось, она видит француза насквозь, и вместо того, чтобы вложить в поцелуй восторг и радость, граф только лишь почтительно прикоснулся к розоватой руке Катерины.
Больше всего Парис хотел поскорее поправиться и уехать в Москву, где ожидал узнать о его отзыве в Париж. Но как это было сделать, не имея средств и не зная толком языка. На его счастье люди, обитавшие на этом забытом хуторе, хорошо понимали его жесты и читали в его глазах мысли. Вечером Парис попросил поесть, но ответ Пантелеймона его озадачил больше, чем огорчил.
- Граф желает есть мясо, но разве можно есть мясо животного, не убив его? А, убив, вы съедаете мясо вместе с грехом. Но разве может грех быть полезен плоти и духу?
Из всего этого Парис понял, что мяса ему не дадут, да еще и укоряют этим казалось бы, нормальным желанием.
Вместо мяса на столе опять появились свежие овощи: помидоры, огурцы, зеленый лук и немного хлеба. А также и ягоды. Парису ничего не оставалось, как удовольствоваться тем, что есть. Ел он с аппетитом. Вечером ему предложили ложиться спать на полати к деду. Ему и в голову не приходило, что он занимал постель молодой женщины и что ему надлежало уступить кровать ее владелице. Катерина показала пальцем на кровать и на себя. Парис все понял.
- Сеновал?- спросил он.
- Тебе там будет холодно, на дворе уже осень,- ответила девушка и для полной ясности съежилась, словно от холода. Графу ничего не оставалось делать, как повиноваться. Улегшись на полати, Парис смотрел вниз на Катерину и пытался разговорить девушку, узнать и запомнить как можно больше слов. Катерина поняла его идею, и когда он указывал пальцем на определенные предметы, девушка называла их по имени.
- Это - стол, а это скамья, это кастрюля.
Парис повторял за Катериной все слова шепотом, потом его взгляд остановился на чудесных волосах девушки, и он указал на них пальцем.
- Это мои волосы.
- Спи, дочка, завтра нам с графом предстоит сложная работа,- забурчал старик.
Парис повернулся на спину, до этого лежа боком и еще долго не мог уснуть. Он вспоминал Марию и детей, по которым сильно скучал. Наконец ближе к полночи еще слабый от потери крови он уснул.
Утром он почувствовал прилив сил. Первым делом он посмотрел на Катерину - она спала сном ангела и во сне улыбалась. Дед нарушил идиллию, заерзав рядом с графом.
- Вставай, граф, на работу пора!
Парис запомнил слова "работа" и "вставать", но он в недоумении воззрился на старика.
- Wu - je?
- Уже, уже,- проговорил дед, выталкивая графа с полатей. Парис с негодованием слез на пол. Он попытался объяснить старику, что он - французский граф и не привык работать, что он заплатит золотом за заботу о нем, но заплатит позже, на что Пантелеймон ответил:
- Золото твое - для глупцов! Его нельзя есть! Нон трапеза! Чтобы есть - надо работать! Здесь слуг нет!
Парис интуитивно понял, что его доводы не произвели на старика никакого впечатления и что ему придется подчиниться. Не мог же он поработить своих спасителей и заставить их на него работать. Человеческое отношение взяло верх над гордыней.
Старец и граф подошли к реке, что протекала неподалеку от их поляны. Старец снял с себя портки и нырнул в воду. Он плескался как юноша и звал Париса искупаться. Граф решил испытать себя: сможет ли он прыгнуть в прохладную воду нагишом. Он расстегнул портупею, снял сорочку и штаны и, разбежавшись, головой нырнул в воду. Вынырнув, он закричал от восторга. Вода не морозила, она обжигала тело и бодрила. Старец показал жестом, что с него, то есть графа закалки хватит. Парис и сам не думал искушать свое здоровье и мощными гребками оказался возле берега. Пантелеймон вскоре тоже вышел на берег, согнал со спины графа ладонями воду и предложил тому поскорее одеться, и только граф успел надеть штаны, как у берега оказалась Катерина. Мускулистое тело сорокалетнего Аполлона не произвело на девушку того впечатления, коему подверга-лись женщины во Франции, но вот шрамы на руке взволновали Катерину.
- Что это?
- Kastr,- кратко ответил Парис. Он не знал, как толком объяснить причину многочис-ленных шрамов.
- Идем,- сказал старик. Они вдвоем подошли к поленьям, валявшимся у большого пня. Старик взял топор, воткнутый в пень, поставил на пень полено и ловким ударом разрубил полено пополам, потом еще пополам вдоль древесины. Затем рукой указал на все поленья и показал куда складывать.
Все в графе де Валье бунтовало против работы, которой он брезговал, считая единственной достойной его работу военного, но намокшая сорочка располагала к разогреву.
"Если кому сказать - умрут со смеху! Граф и рубит дрова! Черт возьми!"
Парис взялся за топор двумя руками и поставил на пень полено. Размахнувшись, он расколол полено и вонзил топор в пень так, что старику и не достать было бы. Глядя на это, Пантелеймон усмехнулся в усы.
- Рассчитывать надо силы, а то устанешь скоро, а проку никакого.
Примерно с пятого полена Парис что называется, вошел во вкус и вскоре вокруг него образовались горы колотых дров.
- Баня,- сказал граф, указав рукой на избушку с трубой.
- Баня,- с улыбкой ответил дед,- вот нарубишь дров, и истопим баньку!
Дед исподволь посматривал на графа, который все больше начинал ему нравиться.
" Ну вот, побольше трудолюбия, поменьше барской спеси и скоро человеком станешь".
Парис снял рубашку, отер пот со лба и посмотрел вокруг.
- Квасу!- попросил он.
- В доме квас. Иди и возьми, тут слуг нет.
Ничего не оставалось делать, как пойти самому и найти этот напиток. После хорошей работы графу показался квас просто отменным. Он снова появился на дворе. Капельки пота проступили на его лбу, румянец заиграл на щеках. А тут еще и Катерина пришла с реки после утреннего купания и залюбовалась мужчиной. Парис стоял правой ногой на земле, левую поставив на пень, до пояса голый, с топором в руке, раскрасневшийся от работы. Все это невольно заставило девушку опустить ресницы и пройти в дом.
- Молодец!- похвалил работника дед.- Теперь сложи все вон туда, в поленницу.
Чтобы напрасно не пропал труд, ведь Парис мог сложить весьма неудачно, дед стал помогать графу, подсказывая.
- Вот теперь пойдем, позавтракаем!
После такой работы и еда показалась вкуснее. Парис уже не просил дать ему мяса, он с удовольствием ел пареную репу, о которой был давно наслышан, но не знал, что она так вкусна. После завтрака дед поднялся из-за стола.
- Опять работать?- спросил Парис, уже готовый ко всему.
- Нет. На сегодня хватит, ты еще слаб. Крови в тебе еще мало. Вот окрепнешь, тогда и поработаешь на славу. Поговори пока с Катериной, а я в лес съезжу.

30 "Леший и ведьма" (продолжение)

Дед уехал по каким-то своим делам, а Парис остался с Катериной наедине. Они вышли из дому и сели у ручья на поваленное дерево. С каждым часом граф все больше знал слов и даже мог связывать воедино некоторые, с каждым взглядом он все больше понимал, что эта девушка таит в себе несметные духовные сокровища, ключ к которым таится в любви и осмысливании бытия.
- У тебя есть семья?- спросила Катерина, предполагая, что у такого красивого мужчины непременно должна быть и жена и дети.
- Да, у меня есть семья, жена есть.
- А дети?- немного опечалилась Катерина.
- Трое: два сына и дочь.
- Как их зовут?
- Франсуа, Констанс и Александр. Он еще совсем мал, ему пять лет, но хитрец, каких мало! Он весь в меня.
- А жену твою как зовут?
- Какую?
- Разве у тебя их две?
- Да, но первая умерла,- с грустью ответил Парис.
- И ты до сих пор любишь ее?- По молчанию Катерина догадалась. Ее надежда на любовь этого рыцаря рушилась. Ну, с одной она как-нибудь сладила бы, но с двумя! И особенно с той, которой нет - шансов не было. Однако Катерина точно знала, что до будущего лета граф никуда не уедет - грядет распутица, а зимой дороги не найдешь.
Парис решил нарушить затянувшуюся паузу.
- А вы, почему отдельно от людей живете?- спросил он, посмотрев на девушку. Ему самому странно было оттого, что он не чувствует к ней никакого сексуального влечения, не смотря на ее красоту и совершенство форм.
- Мы обособились от людей, потерявших связь с корнями.
- С корнями?
- Да, с культурными корнями своих предков, с духовными корнями и даже родственными. Нынешнее население Руси предало своих праотцев, приняв христиан-ство.
До Париса дошел смысл сказанного.
- Так вы язычники?- Граф сначала испугался, но мысли пришли в порядок и он успокоился.
Катерина поняла его реакцию и звонко рассмеялась, казалось, ее смех прокатился по окружности по веткам деревьев и вернулся опять на поляну к девушке.
- Нас оскорбительно называют язычни-ками, клеймят этими словами, не подозревая, что растаптывают чувства своих прародителей. Клевета обрушилась на тех, кто чтит память своих предков. Говорят, будто мы, язычники, приносили в жертву младенцев, что у нас многобожие, что мы варвары, но все это клевета.
- Кто же клевещет на вас, кому это надо?
- Тому, кого не устраивает наша прекрасная, наша счастливая жизнь, кто хотел силой завоевать Русь, но напрасно потратил усилия и время. Византия и Рим покушались на нашу великую культуру ведруссов, но ничего не смогли сделать. И тогда они стали присылать в Русь своих проповедников, которым удалось в некоторых недостойных людях возбудить гордыню. Представь себе, к тебе в дом приходят якобы мудрецы, на самом деле безумные фанатики веры, одетые в заморские богатые одежды и говорят, что ты привиделся им во сне величайшим из людей, что ты - избранный Богом и должен править всеми людьми. Представил?
- Да, представил.
- И что? Как ты себя ощущаешь?
- Полным идиотом. Какой я избранный? Я простой человек, со всеми страстями и слабостями. Хотя, конечно, заманчиво, услышать о себе такое.
- Вот и заманили Русь в другую религию. Из этих одураченных появились князья, которым иностранные легионы помогли обрести над людьми власть.
- Но что плохого в христианстве? Ведь я - католик!
- А что хорошего? Что хорошего в том, что Рим пал и пали другие христианские страны. Германские, как их назвали, варвары смогли завоевать великий Рим! Что стало с Русью тебе известно, наверное. Ее завоевали монголо-татары!
- Но почему они смогли завоевать Русь, как ты говоришь, непобедимую?
- Народ, предавший своих прародителей - проклят ими! Русь лишилась мощнейшей армии на нематериальном плане. Кроме того, народ не захотел защищать чужестранных князей. Какая ему разница, кто его угнетает? Скажи, ответь мне, зачем стране, где богатейшая культура, где счастливый народ, где неколебимая вера в Бога нужна другая религия?
- Но раз Сын пришел и образовал религию...
- Сын пришел только ради погибших овец дома израилева. Об этом ты можешь прочесть в библии у Матфея.
- Но может быть дом израилев - вся земля наша?
- А сам Израиль, в котором остался иудаизм, из которого вытеснили христиан-ство?
- Ерунда какая-то получается,- пробормотал Парис, чувствуя себя не в своей тарелке.- Может, объяснишь, что это за явление?
- А сам ты не в силах подумать? Логикой своей проверить?
- Странные вы с дедом,- заметил Парис,- живете в такой глуши, а размышляете как цивилизованные люди. Мне право, неловко себя ощущать рядом с тобой.
Катерина вдруг встала, подошла вплотную к графу и упорно заглянула ему в глаза.
- Неловко оттого, что твоя гордыня сопротивляется принять все, как есть?
- Да, странные вы люди, но что всего более странное это то, что ты права. Я устал, Катя, если не возражаешь, продолжим наш разговор завтра. Я подумаю над этим всем. Не надо мне помогать.
Парис помолчал немного, потом спросил:
- Давно вы здесь живете?
- С рождения.
- А где твоя матушка?
Катерина опустила голову под тяжестью печали, потом посмотрела вдаль, словно воспроизводя картину события, и ответила:
- Однажды шляхты вторглись в нашу местность. Это было еще до Минина и Пожарского. Я маленькой была, мама моя с отцом бились против отряда поляков три часа к ряду. Много их полегло, несколько ускакало. Когда отец пришел в себя, то увидел, что мать моя... мать моя лежит с пробитой саблей головой... Отец так ее любил! Он поздно женился и долго выбирал себе пару.
- Будь они прокляты, шляхетские морды, как говорил Хмельницкий!- в сердцах изрек Парис, он хотел было еще и чертыхнуться, но взгляд Катерины его остановил. - Они сполна от меня получили!
- Как можно гордиться убийством, Парис?- ты уничтожил, лишил жизни тридцать человек и гордишься этим?
- Но я защищался!
- Вот и помолись за их души заблудшие.
- Какая-то ерунда получается: я же их отправил на тот свет, я же и молиться за них должен!
- Но ведь ты защищался!
Парис воззрился на девушку в недоумении, потом, отнеся ее позицию на счет необычности их бытия, перевел разговор в другое русло.
- Так это значит, вас называют лешим и ведьмой?
- Да, нас,- весело, чуть не со смехом ответила Катерина,- что, испугался?
- Тебя? Глупо бояться своих спасителей. И даже если ты ведьма, то самая красивая из всех ведьм!
Катерина слегка покрылась пурпуром и, улыбаясь, переспросила:
- Как ты меня назвал?
- Краса ненаглядная,- Парис испепелял девушку синью своих глаз, но Катерина только грустно вздохнула.
- Что случилось?- спросил Парис, тронув девушку правой рукой за плечо.
- Ты сказал эти слова, не вложив в смысл чувство. Это пустой звук.
- Как же тогда надо с тобой говорить?
- Искренне,- по-простому ответила девуш-ка.
- А ты знаешь, скольких женщин покорили вот эти пустые слова?
- Пустые слова способны покорить разве что пустых женщин. Настоящие на это не клюнут. Вспомни, разве сделали эти слова хоть одну женщину счастливой?
Парис крепко призадумался, потом спросил.
- А как у вас в той Руси, которая была, парни ухаживали за девушками, как влюблялись, что делали, что говорили? Мне очень интересно!
- Правда, интересно?
- Очень, Катя! Я хочу узнать, что я должен сделать, чтобы...- Парис поймал себя на мысли, что хотел бы заполучить любовь этой прекрасной отшельницы, но если он поймал себя на мысли, то Катерина уловила эту мысль.
- Хорошо, я расскажу тебе о настоящей Руси! Но завтра. Твой мозг перегружен информацией, тебе нужно отдохнуть. Тятя приехал! - Катерина обрадовалась отцу, как ребенок, и побежала навстречу. Ее укороченный, свободный сарафан не мешал бегу, и граф вынужден был признать, что не смог обогнать девушку, хотя и думал, что мчался, как ураган.
- Вот, привез твою шпагу, граф, и меч. Сломанную шпагу мы переделаем в кинжал, а вот мечом тебе нужно еще поучиться владеть!
- Я умею владеть любым оружием!- воскликнул Парис.
- А вот мы сейчас и посмотрим! Ну-ка дочка, достань свой меч и покажи графу, как надо орудовать мечом!
Но Катерина не захотела последовать совету отца.
- Ты что?- спросил ее дед. Девушка отошла немного в сторону от графа и шепотом ответила отцу:
- Если победить графа оружием, в котором он считает себя непревзойденным, он никогда не простит мне моего превосходства. Его гордыня не выдержит. Мне нужно хоть в чем-то быть слабее его. В том мире, где он живет, принято считать женщин хрупкими, слабыми созданиями, о которых заботятся, которых защищают и так добиваются из благодарности... но не любви. Его гордыню нужно прижать к земле, но ни в коем случае не ломать!
- Ох, и в кого ты у меня такая умная!- вздохнул дед с виду недовольный. - Ничего, поживет здесь до будущего лета - всему научится и не уступит ни тебе, ни мне. Ты, главное, с ребеночком не тяни. К июлю надо родить, а на дворе уже сентябрь. И будет у тебя от графа маленький графинчик!
- А ты вот что сделай, затопи-ка завтра баньку!
- Ох, и хитра ты у меня, дочя! Как думаешь, у тебя получится? Граф поди уж косился на тебя?
- Не спрашивай, тятя, а то я совсем покраснею.
- Ладно дурачиться-то.
- Тебя что-то беспокоит, тятя?
- Да, дочка. Зима приближается, а граф хоть и силен телесами - все-таки слаб здоровьем. Связала бы ты ему одежонку, какую на зиму, штаны теплые, рубаху из крапивы. Больно пользительные эти рубахи у тебя выходят! Все хвори выгоняют!
- Хорошо, тятя, я займусь одеждой, а ты завтра баньку истопи ольховыми дровами, чтобы граф не угорел, и съездить тебе придется в город за пряжей.
- За пряжей, говоришь. А где денег взять? Разве что у графа из шпаги камушек, какой отколупать.
- Вот и отколупай, поди не обидится.
На ужин семья деда Пантелеймона,- а ведь он уже считал Париса зятем,- лакомилась ягодами и медом. Мед у деда был намного вкуснее, чем на столе у царя. Пантелеймон объяснял это лучшим, нежели обычным устройством улья. Парис, перегруженный информацией, никак не мог заснуть, но все-таки к полуночи сон поборол его размышления.

31 Праздник урожая.

Утром его разбудили восторженные крики у реки. Катерина купалась и благодарила за такое счастье все вокруг, а все вокруг - деревья, кусты, звери и птицы, с замиранием слушали, как смеется человек, когда ему радостно.
Дед Пантелеймон тоже проснулся и нечаянно толкнул Париса локтем.
- Что, уже на работу?- спросил граф, свыкшийся с этой не совсем обычной для него ролью.
- Нет, сегодня и завтра - праздник.
- О, если так, тогда я еще посплю!
- Нет, для сна достаточно, граф,- пробурчал дед,- Иди, искупайся в реке, встреть сегодняшний день достойно! Тебе нужно очиститься от грехов.
- В реке? Вот интересная религия!
- А это не религия, это культура, сынок.
- Сынок?- Париса всего передернуло, но он не выказал недовольства. - Ладно, пойду, искупаюсь!
И граф как ветер помчался через поляну, а потом через лесок к реке. На ходу он сбросил рубашку и почти на бегу выпрыгнул из штанов. Река обдала его тело живительной влагой. Когда он вынырнул на поверхность, то заметил вблизи Катерину. Как бы ему хотелось приблизиться к ней, но уважение, переходящее в преклонение, удерживало его от этого шага. Катерина встала ногами о дно, при  этом показавшись над водой только по основание шеи. Она смотрела на Париса почти зачарованно, в глазах ее светилась как звезда какая-то мечта, влекущая к ней. Граф подплыл поближе и встал всего в полуметре от нее, показавшись из воды по грудь. Они смотрели друг на друга, и казалось, читали мысли друг друга. Однако был сентябрь, и Парис вскоре ощутил холод.
- Ты обещала мне рассказать о праздниках древней Руси,- сказал он с улыбкой и пошагал к берегу. На берегу, стоя к реке спиной, граф не спеша оделся, позволяя девушке полюбоваться своей комплекцией, и направился к дому, не желая стеснять Катерину. Девушка вскоре появилась перед домом. Она заплетала косу, вплетая в нее поздние лесные цветы, сидя на поваленном дереве. Парис подошел тихонько и сел рядом.
- Расскажи мне о своей Родине. Мне интересно узнать, как жили люди и как могли бы жить, если бы не предали своих прародителей?
- Хорошо,- произнесла Катерина, посмотрев графу в глаза и оценив его состояние. Парис показался ей готовым к рассказу. - Я расскажу тебе о празднике урожая. Этот светлый праздник свершался осенью, примерно в это же время. Еще до Рождества Христова люди жили селениями, имея много своей земли. Свои поместья они располагали квадратиками, и было таких красивейших поместий по сто и больше в селении. Но было и свободное место в самом центре. И вот, собрав урожай, люди собирались в центре селения и выкладывали свои достижения прямо на траву, застеленную покрывалами. Сами покрывала вышитые разноцветными травами являли собой шедевры искусства.
- Прости, что являли? Я не слышал здесь такого слова.
- Очень красиво вышитые вещи, которые даже вещами-то назвать нельзя. Люди становились в круг и выкладывали на эти полотна свои самые лучшие культуры овощей и фруктов. Помногу выкладывали. Один за другим люди проходили по кругу и пробовали у всех все. Например, у одного мужчины уродилась крупная морковь, а у другого - сладкая репа.
- Я не пойму, Катя, какой толк от всего этого изобилия? Так же можно лопнуть!
- Пробовали понемногу, отрезая ножом малые дольки, но если овощ или фрукт нравились, пробующий складывал его в мешок. И так пока не попробуют все. Те, у кого на покрывале не останется ни одного плода, назывались божественными, их почитали более остальных, у них спрашивали совета, как ухаживать за растениями. В основном в этом празднике участвовали молодые люди, еще не имеющие своих семей, но и пожилые старались всему научить молодежь. А толк в этом празднике огромный! На празднике рождалось столько шуток, смеха, радости, что этой доброй и светлой энергии хватало до следующего лета! Пробующие, которым нравился тот или иной плод, спрашивали, как его вырастить, и получали очень полезный для здоровья овощ или фрукт. Беременные женщины знали по минутам, что и когда ей необходимо съесть.
- Катя,- голос Париса звучал взволно-ванно,- а что это ты вдруг заговорила о беременных женщинах?
Девушка помедлила с ответом, но потом посмотрела на графа и ответила:
- Так ведь и я когда-нибудь буду беременной и рожу ребенка для продолже-ния рода.
- Но где же ты мужа найдешь для этого? Ведь тут глухомань!
Катерина с грустью опустила голову, изящно выгнув длинную и очень красивую шею.
- Конечно, для полноценной семьи нужен муж, но иногда можно обойтись и без него.
- Как это? Согрешив, что ли?- Парис несколько растерялся, услышав от такой чистой девушки подобные слова.
- Кто говорит о грехе? Разве зачатие ради сотворения ребенка является грехом? Разве не грешнее поступить так, как делают девушки на западе, уходя девственницей в монастырь на всю жизнь, так и не выполнив своего предназначения?
- Да это так. Но откуда тебе известно, что делается на западе? Где ты берешь информацию?
- Когда-нибудь я расскажу тебе, откуда.
- А сейчас?
- Спроси лучше о чем-нибудь другом.
Париса интересовал вопрос о выполнении Катериной своего женского предназначения, и он спросил:
- Катя, ты можешь мне рассказать о том, в чем разница, между сотворением ребенка и... удовлетворении своих плотских желаний?
Катерина улыбнулась, поменяла позу на более удобную и принялась теребить косу, которая образовала на ее груди весьма привлекательную линию.
- Представь, Парис, что ты художник, но в первом случае ты осознанно наводишь мазки, подбираешь краски, разбираешься, где должны быть тени, как передать мысль художника. А во втором, когда ребенок рождается случайно, художник, а на самом деле мазун, размешивает в ведре краски и выливает на холст. А, что получится, то и ладно.
- Вот это сравнение ты привела! Я озадачен!
- Ребенок, который в великом сотворении зачат, обладает всеми энергиями Вселенной, он вырастет и мудрым, и талантливым, красивым и здоровым. Если родители не погубят в нем все заложенное, в детстве. Но зачастую именно так и бывает. Родители хотят ребенку своему добра, но волю своего дитя сгибают собственною волей, судьбу навязывая собою выбранной.
- Катерина, я в трепете! Откуда ты все это знаешь? Откуда такая мудрость? Ведь ты росла без матери, а отец не может быть матерью! Он не мог дать тебе этих знаний.
- Так я и говорю: все в человеке есть от сотворенья: И мудрость, и таланты, и любовь,- произнося последнее слово, Катерина покраснела так, что это заметил, впрочем, как мог не заметить краски на лице у девушки бывший ловелас?!
- Любовь? Я слышу это слово от тебя впервые.
- Услышишь еще,- И с очаровательной улыбкой девушка умчалась, как она сказала потом: по своим делам.

32 Обед для очищения.

Граф зашел в дом и увидел на столе плетеное блюдо с яблоками, свежую морковь и вареную свеклу.
- С такой диетой я похудею!- произнес граф по-русски.
- С такой диетой из тебя нечистоты выйдут, парень!
- Парень?- с неудовольствием сказал Парис, беря яблоко.- Как вы назовете меня в следующий раз?
- Как поведешь себя, так и назову!- строго сказал дед.
- Ну тогда не обессудьте, если когда-нибудь услышите имя: леший!
- Да ты не обижайся, граф, я ведь, любя! Давай ешь!
- Mersi! Кстати, что это за зверь - леший? И почему его люди боятся?
- Дураки да грешники боятся. Леший это добрый дух, но с норовом! Жадных да трусливых пугать любит. Самому весело, когда баба какая-нибудь чесанет вприпрыжку домой, позабыв кузовок с грибами! А в основном он заплутавших из чащобы выгоня-ет на тропу к дому.
- А кикимора болотная кто такая?
- Кикимора как кикимора, и никакая она не болотная. Это жена домового!
- А это что за зверь?
- Домовой-то? Это не зверь, это тоже дух, оберегающий дома от нечисти всякой.
- И у вас он есть?- спросил Парис, настороженно.
- Нет, у нас нет. В таких не нуждаемся.
- Конечно, зачем лешему домовой?!- Парис рассмеялся. Потом загрустил и задумался.
- Что это ты, парень, загрустил? Чай печаль, какая? Расскажи, поделись с мудрым стариком.
- Дело в том, что Катерина... Нет ну, как об этом говорить с ее отцом?!
- А ты не бойся, у дочери от меня секретов нет.
Парис посмотрел на старика.
- В общем, трудно ей в одном деле. Ах, поскорей бы ваш язык выучить! Как немой себя ощущаю! Матерью она стать хочет, а мужа нет! На сто верст мужика нигде нет! Ей ведь уже двадцать, наверное?
- Даже больше.
Парис в упор посмотрел на старца и многое понял.
- Я ведь здесь надолго не останусь! У меня жена есть и трое детей! Я не могу быть ей мужем, понимаешь, отец?!
- Ей, главное, ребенка родить надо, чтобы род наш не пропал. А пока он растет, я смогу ей во всем помочь, ты не переживай.
- Что?- Парис уставился на деда, глядя во все глаза.
- А и то!- воскликнул дед Пантелеймон,- Что любит она тебя! Ты - мужик видный, здоровый, красивый. Думаю, что умный, доброе семя дашь.
- Что? Да что же это такое, черт возьми? Я вам что тут, бык осеменитель? У нас в цивилизованном мире об этом не то, что вслух, в подушку не говорят! Об этом даже не думают!
- А у вас там вообще не думают! Состряпали куклу и ладно! Выходят замуж за богатых уродов, зачинают с грязными руками и грязной душою... У нас все это происходит осмысленно!
- Вот попал а?! Словно не на земле, а на Луне!
- Это ты с нее свалился, с Луны, сынок! Ну, так как? Что решил?
- Не знаю!- выдохнул граф,- как-то это все необычно. Перед женой как отчитываться буду? Что ей скажу? Самому смешно становится от этого. Извини, мол, пришлось изменить тебе, дед за дочь попросил!
- Измена в чувствах может быть. Никто от тебя не требует, чтобы ты жену разлюбил. А зачатие ребенка - святое дело. Подумай, сынок, а я пока баньку истоплю, попаримся.
- Да, странные вы люди! Очень странные! Я одного боюсь: Катю как бы мне не обидеть! Во Франции все проще было: я знал, чего от меня хочет женщина, и без всякого осмысливания добивался своего. А Катя? Она чиста, как слеза! Ведь хороша девица-то!
- Что, приглянулась?- раздобрел дед. Все морщинки его поразгладились на лбу.
- Не то слово. Я таких и не видел во Франции! Грудь...
- Что грудь полная, это хорошо - молока для ребенка много будет...
- Тьфу ты черт!- Парис выскочил из дома как ошпаренный. - "Сплю я что ли? Пора бы мне проснуться. А то проснусь позже, а у меня уже четверо ребятишек!"

33 Сотворение   

Парис сидел на поваленном дереве, ковырял палкой камешки и песочек у ручья и исподволь поглядывал на дымившуюся трубу бани. Он думал и смекал. Казалось бы, чего проще - переспать с девицей?! Но в разуме его, разбуженном доводами Катерины, появлялись мысли о важности такого шага.
"А не будет ли с моей стороны эгоизмом отказать в просьбе этой девушке, мотивируя свой отказ преданностью жене?"  Что перевесит, если положить две эти сути на чаши весов? Но является ли это предательством жены? Пойду, помоюсь, может веник выбьет чепуху из моей головы?"
Вскоре Париса позвал дед.
- Банька готова, мой бог!
- Вот это поворот!- хихикнул граф, заходя в предбанник.- Что это на вас нашло? Что это за обращение: мой бог?
- Заходи в баню, сынок, все готово для очищения,- дед произносил слова с какой-то необычайной торжественностью.
- А кто меня отхлестает веником?
- Иди, иди, мой бог!
Парис зашел во внутреннее помещение бани, где была печь, там он увидел два веника и ушат с холодной водой, в которой купалась кружка из бересты и дерева. Граф разделся донага и сел на скамейку, наслаждаясь теплом от печки. Вдруг... дверь открылась и в парилку вошла дева. Иного слова мы сейчас не подберем. Парис смотрел на нее, не отрывая глаз и даже не моргая. Катерина медленно, словно борясь со стыдом, сняла с себя нижнюю рубашку и осталась в чем мать родила.
"Силы небесные!!"- пронеслось в голове у графа.- Краса ненаглядная!
По пылкости произнесенной фразы девушка поняла, что граф не лукавит, что он действительно восхищен ее совершенством. И действительно, было трудно не отозваться по поводу ее красоты, ведь все, начиная от темных волос, зачесанных на левый пробор и свисавших до поясницы, до маленьких ножек, все вызывало восхищение. Стройные, не худые, но и не полные ноги, плавно переходившие в округлый, подчеркивающий женственность таз, гибкую талию, опять же стройный стан, широкие красивые плечи. Все вызывало чувство, далекое от похоти, но близкое к обожанию. И даже великолепная грудь, словно две большие янтарные слезинки смолы, застывшие на гладкой поверхности, не будила в мужчине страсть, а заставляла смотреть на деву, как на некое божество.
Парис как зачарованный рассматривал деву, не думая, что смущает ее нескромными взорами. Наконец он посмотрел ей в глаза... и странное дело: в них не было стыда! В них не было стыда, но не было и бесстыдства! В них горела надежда и вдохновенная мечта о сотворении. Граф де Валье встал во весь рост во всей красе Аполлона и плавно приблизился к деве, ждавшей его.
- Парис, любимый, я хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка.
От такой мысли физиология графа пришла в движение. Катерина заметила изменения в его поведении и, незаметно взяв кружку холодной воды, плеснула ему на живот. Парис вздрогнул и будто очнулся.
- Я хочу, чтобы осуществилась твоя мечта, чтобы твой род и дальше процветал,- произнес граф и нежно обнял девушку за плечи и талию.
- Но разве ты не хочешь, чтобы у тебя родился от меня ребенок?
- Хочу, моя прекрасная богиня, я хочу этого!- Парис крепче прижал к себе тело Катерины, но она лишь обдав его лицо жарким дыханием, сказала:
- Не здесь, любимый! Здесь очищаются!
- А где же, Катя?
- Я скажу потом,- шепотом ответила девушка, освобождаясь из объятий,- сначала я благословлю тебя веничком. Ложись на живот на полати!- почти приказала юная дева.
- Терпи, если будет больно, это нужно!
- Вот всегда так. Прежде чем пропасть в рай, пройди чистилище!
- Не волнуйся, придет время и для рая,- с улыбкой ответила дева. Ее улыбка сводила с ума, и граф уже забыл и думать о Марии и о своих детях. Он думал о новом сотворении и думал, что оно будет удачным.
Катерина довольно усердно отхлестала графа веником и попросила проделать такое же действо с ней. Когда граф встал с полатей, Катерина улеглась.
- Давай, ударь веничком!- с улыбкой сказала она.
- Я предпочел бы покрыть твое тело поцелуями, так оно прекрасно!
- Парис, милый, не думай о наслаждении, ему придет черед, когда тела отобразят помысленное и почувствованное. Пойми, я сотворить хочу дитя, а не отдаться просто так.
- Наверно ты права, но у меня сознание закостенелое! Ведь если вижу пред собой богиню, то страсть меня вовсю полнит!
- А ты подумай о ребенке, о его судьбе, о цвете глаз, о губках, причмокивающих, молока испив.
- Пожалуй, я отшлепаю тебя!- проговорил Парис и взмахнул веником.- Эх, квасу бы сейчас!
- Сейчас открою эту дверь, за нею квас холодный, но много ты не пей, а то простудишься.
- Катя, каким-то странным ритмом обладает речь твоя? Как будто бы стихи ты на ходу выдумываешь.
- Так говорили предки наши. Ведь все поэтами и музыкантами, художниками были предки наши! Я поначалу на твоем пыталась языке с тобою изъясняться, ну, а теперь тебя на свой перетяну, если не против.
- Пойдем кваску хлебнем,- Парис вышел через другую дверь, ведя за руку раскрасневшуюся деву. Попив кваску, они бежать пустились.
- Куда несемся мы?- спросил Парис, почувствовав, как тело порами вдыхало свежесть.
- К реке, там довершим мы очищенья таинство и к сотворенью будем мы готовы!
Парис почувствовал, как вдохновенье в сердце нарастает, как бьется сердце, мысль в мозгу витает. С разбегу бросились обои в реку. В вечернем небе искры в небо взвились, и каждая дождинка обласкать стремилась тела влюбленных, веривших в мечту.
Река в том месте неширокая текла, благополучно, не озябнув, достигли берега другого, где словно рос шатром стог сена, В стоге специальное углубление двоим позволило укрыться. Парис над девушкой навис, глазами губы пожирая, но Катерина задала вопрос.
- Скажи, любимый, ты хочешь девочку, иль тебе все равно?
- Есть у меня два сына, только дочь одна. Для равенства хотелось бы мне дочку! С глазами карими, как у тебя и умными. Она тебе подмогой будет, все от тебя возьмет... что ж я ей дам?
- Здоровье, красоту, таланты. Ведь разве мало есть у тебя достоинств, милый?!
- О да, я чувствую уже, как появляется на свет богиней наша дочь! Как к молоку ее ручонка потянулась, как губками зашлепала и пьет...
Парис мечтал, а сам рукой к груди тянулся, но ласки отличались ото всех, которыми ласкал он женщин прежде. Он о ребенке думал и мечтал, и жаркий поцелуй его желанья, душу и любовь возвысили на небеса с любимой. Вне времени, пространства, суеты небесное блаженство протекало, их ветра дуновение ласкало, не прерывая творчества мечты. Она ему сказала: Je wu zе!

34 Утро новой жизни

Парис проснулся на рассвете. Он сладко потянулся и едва движением неловким не разбудил Катерину, мирно спавшую на его левом плече. Парис открыл глаза и ощутил чудесное состояние души, словно он сам на свет явился и радовался ему будто впервые. Всё необычным ему казалось. Воздух был напоен запахами, которые прежде он не ощущал, птицы пели, по-весеннему в лесу пульсировала жизнь, а небо! Небо было голубее обычного и что-то в нем привнесено было от графа, по крайней мере, так ему казалось.
Парис обнял деву правой рукой за голову, большим пальцем провел по щеке и тихонько, очень нежно поцеловал в губы. Катерина во сне улыбнулась, наполнив сердце графа нежностью, глаза открыла и сказала:
- Я знала, что проснусь именно так! В твоих объятьях, благословленная твоим нежнейшим поцелуем.
- Тебя благословил на весь грядущий день, теперь последуй моему примеру, благослови меня дыханием любви манящей.
Открыла дева ротик, обнажив два ряда белоснежных перлов, дыханием весенним опьянила графа и подарила жар своей любви.
- Ах, если бы так каждый день встречать и жизнь прожить, дни проживая в упоенье!- Парис воскликнул, встал и бросился бежать к реке. С разбегу прыгнул, вынырнул и засмеялся счастливым звонким смехом. А Катерина уж спешила к нему, обвенчанному с ней на небе, другу, брату, мужу. Они плескались словно дети, и мириады брызг на них лучами солнца позлащенных летели, падали и обдавали негой.
- Катюша!- воскликнул граф в восторге,- Но отчего так хорошо? Что изменилось? Что произошло такого, что солнце ярче заблистало?
-  Ты спрашиваешь, венценосный мой Парис? Мы жизни дали новое начало! Мы сотворили че­ло­века, подобного Создателя творенью! Ты удивляешься? Так посмотри, любимый мой Парис, на небосводе гаснущем звезда зажглась энергией любви, которою ребенка мы творили!
- О, как же ты прекрасна, Катерина!- Парис воскликнул в порыве радости.- О как прекрасен мир вокруг тебя, твою любовь земное все вбирает и отражает свет любви. Всё светится любовью, всё счастье источает!
- Одеться тебе надо, милый, река прохладна для тебя пока,- заботливо сказала Катерина, и провела ладонью по груди озябшей. Но граф разгоряченный не замечал ни холода, ни кожи, покрывшейся пупырышками.
- Бежим домой, любимый! Я вовсе не хочу, чтоб ты простыл и настроение пропало у тебя.
И быстро речку переплыв, влюбленные бежать пустились к бане. Парис оделся и присел у печки, согреваясь. И дева на рубашку сарафан надела и села рядом. Парис обнял ее рукою левой, оставил поцелуй на чистом лбу и, наконец, сказал:
-  Скажи мне, Катя, мне секрет открой, я ничего не помню из событий прошлой ночи. Тебя поцеловав, я провалился будто в сон... Как сладок этот сон! С чего вдруг? В чем причина? Я женщин типов всех, телосложений познал немало, но ни одна мне счастья не дала такого, какое испытал я этой ночью! Вот разве что с женою первой, когда о дочери я с ней заговорил, подобное случилось, но я отнес все это к красоте неотразимой и к свежести девичьей, но теперь, я понимаю, здесь совсем другое!
- Парис, подумать сам ты ленишься, как видно, ну ладно уж скажу тебе, ответ дам на вопрос. Представь художника талантливого, который с вдохновением творит. Творит шедевр, мечтою вдохновленный! Рисует он душою, а чувства, мысли, кисть ему лишь помогают! И, наконец! Окончено творенье - картина дышит жизнью с полотна! Художник счастлив - он создал шедевр, он воплотил мечту и душу вложил! Он счастлив от сознания того, что все помысленное, все прочувствованное теперь реально существует! Но разве он запомнит все детали? Не это главное, когда творишь. Возьмем ремесленника. Он день за днем одно и тоже дело тянет. Не важно, лапти ли плетет, иль шьет, иль валенки катает. Нет радости в обыденности бытия, нет восхище-ния своей работой. И нет у человека удовлетворения. Бездушно ремесло, которое в привычку воплотилось.
- Так значит ты беременна теперь?- радуясь, заключил Парис.- Быть может нужно закрепить успех... Прости, я не хотел тебя обидеть. Всему виной сознание мое. А вдруг родится мальчик? Что тогда?
- И мальчику была бы рада я, но мы с тобой о дочери мечтали. Теперь мечта осуществится та. Пройдет зима, весна наступит с разломом льда на реках, с почками деревьев и кустов, спешащих необъятное объять. А там и лето скоро. Когда нальются ягоды в лесу и овощи поспеют в огороде, появится на свет малышка наша, ей будут рады все и всё на свете. Она родится в колыбели у Творца.
Парис вдруг загрустил, он вспомнил Александра, Франсуа. Он вспомнил о Марии и представил, как они все тоскуют. Как живут? Чем дышат? Констанс уже должно быть вышла замуж без него?! Его тоску заметила и дева и поняла, что на душе у графа.
- Парис, я знаю, что тебя там ждут: твоя жена и дети, дом, прислуга, но только ты сейчас уйти не сможешь. Дороги развезло, зимой дороги нет, никто пути не знает отсюда и сюда. Весной опять разлив. Так видно суждено, что до рожденья дочери ты пленником побудешь здесь, в тайге.
Париса этот довод разозлил лишь. Как это пленник? Однако мысль другая его немедля посетила и успокоила.
- Я подожду, пока родится дочь, и времени не зря потрачу на науку, которою владеете вы с Пантелеймоном. И все же я поклясться не могу, что здесь останусь я навеки. Ах, если б весточку я мог любимым дать! Они ведь думают, что я погиб!
- Все встанет на свои места, Парис. И ты вернешься и обрадуешь родных, а я... Я буду вспоминать тебя и согревать издалека любовью, если другие перестанут греть.
Парис посмотрел на Катю и понял, что не имел права вспоминать о своих родных, что он испортил весь день своей грустью, что, наконец, огорчил беременную женщину.
- Согрелся?- спросила нежно Катя.
- Вполне,- Парис глазами любовался, источавшими тепло и удивлялся, как могут согревать они!
- Тогда идем домой. Там стол уж праздничный накрыт! Что медлишь ты?- Парису Катя удивилась, его глазам, смотря-щим на нее.
- Сейчас иду, лишь только налюбуюсь твоей творящей, чистой красотой!
- О, кажется, освоил ты язык ведрусский, теперь свободней чувствуешь себя и красноречье переправил в русло, способное согреть, но не обжечь.
И Катерина руку подала, и с графом за руки держась, они вошли в тот дом, что с виду прост и тесен, но и таким родным с недавних пор предстал.
Стол удивил влюбленных: здесь сладости и фрукты в плетеных вазах красочно смотрелись, на блюдце – мед янтарною слезою воображенье потрясал и обоняние ласкал. И ягоды, орех лесной, пучки травы съедобной – дары полезнейшие радовали глаз. Дед постарался, приготовил праздник, а сам, отколупнув рубин из шпаги графа, отправился до города с утра.
Вкусив даров природы, одела Катерина графу на голову венок из трав сплетенный с мелкими цветками, себе одела тоже и одарила Париса божественной улыбкой счастливой женщины, какой она была.

35 Франция зовет!

Три с половиной года пролетели, как три дня — в полезном общении, в интересном труде и в радости. Парис считал эти годы самыми счастливыми в своей жизни. Летом 1649 родилась Любомила. Эта русоволосая девочка с голубыми глазами принесла двоим необыкновенную радость. Радовался также и дед Пантелеймон, успевший обучить Париса за это время выращиванию овощей, кузнечному ремеслу и умению рубить дерева. Однажды он отругал графа за то, что тот срубил здоровое дерево вместо сухарины. Этот, казалось дремучий дед, знал саму подноготную жизни на земле. Парис постепенно стал чувствовать себя частью этого таежного мира. К нему спокойно подходили прирученные родителями Катерины звери и их потомки. Но полной гармонии в душе Париса все-таки не было. Не было оттого, что во Франции оставались его родные: его жена и дети, его друзья, его слуги. Он чувствовал их тоску и тосковал сам. Наконец он решился покинуть здешний рай и вернуться во Францию. Однажды утром он сказал:
- Катя!- Молодая мать Любомилы сразу догадалась обо всем, услышав этот тревожный, отчужденный голос.- Катерина, ты знала на что идешь, ты знала, что рано или поздно я уеду во Францию. Этот час настал! Я должен ехать!
Катерина обмерла, казалось, губы ее посинели, взгляд испуган, сердце сжалось.
- Ты хочешь уехать теперь, когда я ношу под сердцем нашего сына? Ты не хочешь увидеть его появление на свет?
- Ты же прекрасно знаешь, что если я увижу рождение своего сына, то останусь навсегда.
- Оставайся. Оставайся навсегда, Парис!- Катерина не смогла бороться со своим естеством, чувства перебороли разум. Она обвила руками шею графа и с такой болью, с такой надеждой смотрела на графа, что ему пришлось вооружиться всей своей железной волей, чтобы сказать поперек любимой и любящей женщине.
- Нет, я должен ехать! Это мой долг!
Катя ослабила объятья, и граф сделал шаг в сторону.
- Пока еще ты на втором месяце, не так опасна для него со мной разлука. Прощай, Катюша, эти три года я никогда не забуду, твой образ чистой девы я с собой в могилу унесу. Прощай, любовь моя!
- Ты прав,- наконец выйдя из оцепенения, она сказала,- я соберу тебе в дорогу ягод и других плодов. Я научила тебя, как видеть на расстоянии, как третьим глазом можно смотреть в пространство отдаленное. Теперь ты можешь видеть поляну эту, этот дом, меня. А я тебя в том замке, где живешь ты, буду лицезреть.
- Катюша, можно я поцелую на прощание тебя?
- Нет, Парис, ты сильным должен быть. Решил уехать, так езжай.
Парис собрал котомки, узелок с продук-тами и шпагу вновь выкованную, как клинок дамасский. Дед говорил ему, что этой шпаги не будет равной в мире по крепости.
Граф сел на коня, окинул взглядом поляну всю и постарался запомнить каждую мелочь. Потом сказал Пантелеймону.
- Проводи меня, отец до той дороги, где подобрали вы меня еле живого.
- Ну что ж, сынок, изволь,- дед согласился, сел без всякой упряжи на лошадь и поскакал за графом, ударившим коня ногами.
Парис пустил коня галопом, о чем-то грустном думал, на старика поглядывал и вдруг... Он сзади голос услыхал и обернулся. К нему, галопу лошади не уступая, стремительно бежала Катерина. Парис остановил коня, сошел и руки протянул навстречу. Пред ним она остановилась в шаге, к груди припала, зарыдала и губы жаркие подставила для поцелуя. Словно хмельного зелья отведала она, испив до дна всю глубину любви и страсти, которые к ней испытал Парис. Он жадно целовал свою жену вторую, которую бросал ради другой и первой, родившей ему двух сыновей.
- Теперь езжай!- сказала твердо Катерина.- Глаза ее блуждали отрешенно. Когда Парис сел снова на коня и вновь пришпорил, она, рукой махая, все про себя шептала: Je wu ze.
Доехали два всадника до места, где разыгралась года три назад смертельная борьба за жизнь, где голову сложили тридцать поляков в сраженье с графом, стоившим того.
- Прости, отец,- сказал Парис по-русски,- я понимаю всю свою вину, но разделиться, право, не могу на части две, чтоб жить и там и сям. И лишь душа разорвана на части и хоть я боль принес для Катерины, но мне не легче ведь. Она теряет лишь меня, а я - троих теряю: сына, дочь, жену.
- Ты правильно все сделал, граф,- задумавшись, Пантелеймон ответил. - Ты не свободен перед Родиной, семьей, женой, детьми. Ты должен и долг свой для тебя важнее счастья. Ты родился во Франции и там свое оставить тело должен, чтобы душа материальный план вновь обрела. Я думаю, что ты еще сгодишься своей стране. Дорога на Москву - направо, в Киев поезжай левее. Счастливого пути, сынок. За Катерину не волнуйся, она душой сильна, она все стерпит, потому как понимает: ты женат. Прощай!
- Прощай, отец, ты мудр и добр, прости за боль. Заботься о родных. Пусть род ваш... наш процветает и не познает над собой насилия властьпридержащих!

36 Москва 1653 года.

В Москву Парис добрался за три недели. Увидев его появившегося в Кремле в странной, если не сказать смешной для француза одежде, де Брежи расхохотался. На графе была косоворотка из крапивы, шерстяные вязаные штаны, деревянные башмаки и плюс к этому его перевязь со шпагой. И это еще не самое смешное. Парис был в бороде, с гривой до груди спереди и лопаток сзади, подвязанной синей ленточкой.
Царю к этому времени исполнилось двадцать лет, он чувствовал себя увереннее, нежели в шестнадцать, а посему позволил себе и боярам вволю посмеяться.
- Маркиз,- обратился Парис к де Брежи на французском, - переведи государю, что я заблудился в лесах Смоленска и три с половиной года провел в лесу с дикими зверями.
Де Брежи, еле сдерживая себя от смеха, перевел:
- Ваше величество, граф де Валье говорит, что только что свалился с Луны!
Новый приступ смеха вызвал в душе у графа чувство, о существовании которого он давно забыл. Парис схватил де Брежи за грудки и сказал на чистом русском, на котором говорят от нижней Волги до Москвы, и от Новгорода до  Симбирска:
- Если ты еще раз переведешь царю неправильно, я посоветую царю заковать тебя в колодки!
- Я посол Франции — лицо неприкосно-венное!- воскликнул де Брежи, пытаясь освободиться.
- С каких пор вы, маркиз, посол Франции?
- Уже три года. Я написал королеве Анне Австрийской о вашем исчезновении, и она уполномочила меня на посольство. А вам, граф, в том случае, если вы объявитесь, велено возвращаться во Францию. Немед-ленно! В Париже происходит черт знает что!
- Мне нужен ваш костюм, я не могу возвращаться во Францию в таком виде, Брежи!
- Но я не могу дать вам мой запасной костюм.
- Но вы можете мне его продать!
-А у вас есть деньги?
- Нет, но они есть у вас. То золото, что вы увезли в день нашего расставания. Вы мне еще дадите пистолей двести на дорогу. Остальное можете тратить по своему усмотрению.
- Ну хорошо,- согласился де Брежи. Они поклонились царю и попросили дозволения ненадолго покинуть зал, как обычно заполненный боярами. Парис мельком окинул бояр и увидел свояка Алексея Михайловича боярина Морозова, которого вскоре после расправы над бунтовщиками вернули обратно в Москву.
- Только ненадолго! Сегодня прибудет шведское посольство!- сказал царь.- А также посол с челобитной от гетмана Хмельницкого!
Де Брежи провел графа в свои апартаменты и дал ему свою одежду. Но Парис, одевшись в камзол и штаны с подвязками, одел поверх боярскую шубу и напялил длинную шапку, а поверх штанов одел еще те, что носили бояре. Ко всему прочему он еще и обулся как боярин в красивые сапоги с загнутыми носками. В таком виде он явился перед царем.
- Разрешите, ваше величество, вашему советнику тайно присутствовать на переговорах с послами?
- Граф де Валье?- спросил пораженный Алексей Михайлович.- Вас и не узнать, батюшка! Садитесь ко мне поближе, ваши советы всегда были для меня полезными. Кстати, а где вы научились русскому языку?
- Под Смоленском в одном святом месте.
- В ските каком?
- Может быть,- ответил Парис и устремил взгляд на вошедшего шведского посла. Тот церемонно приблизился к трону, откаблучил несколько па и произнес на ломаном русском:
- Ваше величество, королева Швеции Кристина дочь Адольфа Густава прислала меня узнать, не намерены ли вы заключить с нами договор о мире, чтобы ее величество Кристина была уверена в том, что Россия в трудный час не только сохранит нейтралитет, но и поддержит Швецию в ее трудном деле.
Царь посмотрел на графа, сидящего неподалеку. Тот кивнул и вопросительно воззрился на посла. Тогда царь спросил:
- А что за трудности появились у королевы Кристины и у Швеции?
-  Шведская корона хочет объявить войну Речи Посполитой. Для этого ей необходимо заручиться поддержкой России.
Царь снова посмотрел на графа де Валье, тот опять кивнул.
- Будьте уверены, посол,- ответил царь,- мы не нарушим данного нами слова. Швеция может рассчитывать на нейтралитет и нашу поддержку.
Шведский посол опять протараканил приветствие и ушел.
- Граф, скажите мне, почему вы посоветовали мне не отказывать шведскому послу?
- Ваше царское величество, вам нет никакого дела до благополучия ваших врагов. Пусть они грызутся и ослабляют свои позиции, а вы в это время объединитесь с Хмельницким, примите Украину в состав России, чем обережете себя и от татар и от поляков. Крымский хан, узнав о присоединении Украины к России, будет враждовать с Хмельницким и ему будет не до Москвы. Хмельницкий это сила, но ему нужна помощь!
- Но раньше вы мне не советовали этого делать?
- Все меняется, сир. Меняются соотношения сил, меняются государства, меняется мировоззрения. Стратегия государства Российского требует объединения с братскими славянскими народами.
- Вы как всегда разумны, граф. Что думаете делать дальше? Останетесь при мне или...
- Я срочно еду во Францию. Королева требует моего возвращения.
- Что ж, езжайте, раз этого требует долг.
- Да, долг...- Парис опустил голову.

37  Конспирация

Как может предположить читатель, король Австрии Фердинанд 3 поставил западни на всех границах, где только было возможно, чтобы поймать графа де Валье. Предвидя это, Парис остерегался всех подозрительных людей на всех границах, какие ему приходилось пересекать, используя при этом конспирацию. Так, например всю Белоруссию граф проехал в облике знатного русича, а всю Польшу бедным кучером знатного шляхтича. Приобретя в Речи Посполитой одежду богатого поляка, Парис проехал по всей Чехии и  пересек австрийскую границу безо всякого риска быть пойманным. На границе Саксонии с Лотаррингией Парис нашел хорошего цирюльника и велел сделать из него француза — постричь и побрить на аристократический манер. Таким образом, во Францию Парис въехал уже подстриженный, с тонкими завитыми усами и небольшой острой бородкой, попросту говоря, таким, каким покидал Францию. Последние мили до Парижа граф ехал верхом на коне с разрывающимся от тоски сердцем. С одной стороны он был близок к родным, но еще не встретился с ними, а с другой - Катерина и Любомила были от него за тридевять земель!


     Продолжение следует