Достать коротышку из дупла

 Жара достала. Подушка влажная и огнедышащая, словно ядовитая жаба на берегах Карибов. Подушка меня ненавидит. Уснуть никак не удается, на балконе по тому же самому поводу убивается сверчок. Иногда он умолкает, но потом вновь начинает роптать на бессонницу. Как я его понимаю…

От балконной двери тянется серебристая полоска лунного света. На общем знойном фоне она кажется даже прохладной, но я знаю, что это иллюзия. Переворачиваюсь с бока на бок, потом обратно. И так, уже который час подряд. Простыня - гофре, волосы прилипли, вентилятор сдох. В клейком полумраке, обалдевший от духоты комар наматывает круги. И жужжит, и жужжит, зараза. Фумигатор ему как мертвому припарка, совсем озверел.

Фу, никакой жизни, ни во сне, ни наяву. И так все через пень-колоду, хоть бы выспаться, а тут еще и этот тонкий докучливый писк. Надо включить отсчет от ста до нуля, а лучше вообще разориться на кондиционер.

- Сто, девяносто девять…

Жужжит. Ну, ладно, не хочешь по хорошему, применим технику ночного снайпера. Жужжи, жужжи, мне голос твой приятен. Если покусание неизбежно, остается только расслабиться и получить удовольствие. Дезориентированный кровопийца, в предвкушении пирухи присел на глаз и только было… бац! Это приятно…

- Семьдесят три…семьдесят пять… семьдесят два, - представляя новенько надгробие с надписью RIP на бесконечном комарином кладбище, я наконец-то начала проваливаться в кроличью нору.

На балконе слышится весьма внятный шорох, вслед за ним из дверного проема появляется какой-то сапиенс. За ним еще один, еще и еще, и еще. Все же как-то странно все это, сон настолько совмещен с реальностью, что не отличишь.

- Глюки. Наверное, от перегрева, - шепчу я вслух.

Сапиенсов становится много. Одеты они не по-летнему, в какую-то странную, я бы даже сказала военную форму. На головах герметичные, полностью закрытые шлемы, темно-серые короткие куртки все в шевронах, на ногах черные ботинки с высокой шнуровкой. Смутные сомнения стали одолевать меня, уж больно реальной кажется вся эта толпа. А их становится все больше и больше.

Последний, притащил с собой девиц, весьма незамысловатого поведения. Вся эта компашка, расположилась в моей отдельной, наполовину отремонтированной квартире, и продолжала хозяйничать, ничуть не обременяясь моим мнением по данному поводу. Внимания на меня никто не обращал, словно меня и вовсе здесь не было. Наконец я осознала, что все происходящее было чистейшей воды явью, а не игрой моего дремлющего воображения, околдованного адской ночной духотой. Дико тараща глаза на происходящее, я сидела на своем рыжем диване, не смея шевельнуться.

Одна из девиц расположилась со своим ухажером прямо на пороге комнаты, и ничуть не стесняясь остальных, кое-чем с ним занялась. Меня, признаюсь, это сразило наповал. Порно в живом исполнении мне еще видеть не приходилось. Остальные шастали по моим квадратным метрам, как по своей собственности. Привязанные ко мне шнуром старые розовые спортивки, заменявшие мне долгие годы пижаму и зимой, и летом, влажно прилипли к той части тела, на которой я сидела.

- Чертовщина какая-то, - пытаясь себя приободрить, прошептала я.

Один из незваных гостей приблизился вплотную  ко мне, и, наклонившись, заглянул в меня черным пластиком шлема. В нем, как в зеркале, проплыло мое искаженное отображение, с явно преувеличенными глазами и перекошенной физиономией. Этот герой еще долю секунды смотрел на меня, затем кивнул головой, вроде как поздоровался. Мои ресницы хлопнули в ответ, шлем отодвинулся, и перестал мною интересоваться.
Все занимались собственными делами, и посреди этого сумасшествия торчала я, абсолютно лишняя, на этом стихийном пиру.  Вскоре случился рассвет, залив алым туманную стену, и компашка смылась, прихватив с собой девиц, а заодно и мой телевизор. Я же  осталась сидеть в полном недоумении, приклеившись к розовым штанам.

Утренняя прохлада все же взяла свое, и, расслабившись, я забылась тревожным сном, в надежде проснуться и увидеть, что все это было лишь плодом моего воображения. Сон унес мое смятение, и вот я уже играю в парке, с двумя симпатягами бультерьерами. Они абсолютно белые, без единого темного пятна. Розовые губы растянуты до ушей, словно они постоянно смеются. Псины  облизывали меня, являя тем самым полнейшее расположение к моей конопатой персоне. Это к друзьям…подумала я, просыпаясь. Блаженно потянувшись, и хрустнув всеми суставами, я улыбнулась приятным воспоминаниям, подаренным мне сном. Открыла глаза…и тут же прозрела.

В квартире был полный бардак, оставленный ночными пришельцами. Все перевернуто вверх дном, грязные следы на полу, обрывки бумаги и осколки разбитой посуды. На кухне зиял раскрытым чревом, мой любимый зеленый холодильник, из которого бесследно испарился недельный запас колбасы и яблок. Хотя почему бесследно? Шкурки от колбасы валялись по всему полу, яблоки же были сожраны вместе с огрызками.

- Ну и ну! Хорошо хоть сигареты не сожрали, вандалы!

Выкурив сигаретку и тяжело вздохнув, я принялась за уборку. За этим неблагодарным делом, меня и застукала моя неунывающая подруга Жаннета, дочь вампира и горгоны, не потому что страшная, а потому что еще та кровопийца. Она наткнулась на меня, когда я пыталась избавиться от огромного пакета с мусором. Застукала с поличным.

- Ну, как вчера гульнули? – глядя в мою унылую невыспавшуюся физиономию, вопросила она.

- А что, по мне не видно?

- Везет тебе. Не скучно живешь, подруга.

Я подняла на нее мутные глаза, но ничего не ответила. Хотя очень хотелось.

-Только пить не стоило. Выглядишь кошмарно.

В ее заботливом голосе звучал плохо скрытый сарказм.

- Сказала бы я тебе, звезда моя, - огрызнулась я. – Да, поллиноз замучил.

А что я ей должна была сказать? Не исповедоваться  же ей в том, что было на самом деле. На этом интерес собственно ко мне был потерян, но некоторые вопросы все, же возникли в ее густо залакированной, кудрявой головке. Топая за мной бесконечными каблуками по просторам коридора, Жаннета  пыталась их сформулировать и воткнуть в деланное безразличие.

- Ну, и кто у тебя был? С кем-то познакомилась? – пылало безразличие.

- Да, так. Старые знакомые. Проездом скорее.

- Тот банкир из Киева?

- Не, шах со своим гаремом. Говорю тебе, старые знакомые. Что пристала-то?

На этом интерес и вовсе угас. Моих знакомых она всех знает, интереса они у столь гламурной особы не вызывают. Ее страсть –  банкиры. Хотя я сильно сомневаюсь, что она хоть раз в жизни видела настоящего представителя этой братии небожителей.

- Слушай, я вчера с таким меном познакомилась! Банкир стопудово!

Ну, все, теперь ее даже тяжелые бомбардировщики не остановит. А я сижу и слушаю, какой замечальный дом у кого-то на Канарах, пять Мерседесов, и двадцать пять Феррари. По-моему, я уже это где-то слышала, и не раз.

- А не многовато ли для первого случая?

- Он очень занятой человек. Все время по сотовому трепется. Таким тоном со всеми разговаривает, словно сам господь бог. Он такой…

И понеслось! Уж лучше дать ей сейчас выговориться, а то растянется эта хвалебная ода не меньше чем на месяц, если прозрение не наступит на первом же свидании. А оно наступит, уверена.

- По твоим рассказам, он больше на водилу смахивает. Трепло какое-то, а ты так сразу и попалась. Чего бы он с первого разу тебе вот так все и выложил? Или у него состояние аффекта от красоты твоей неземной случилось?

- Ты мне просто завидуешь! – парирует она.

- Где ты нашла это сокровище?

- В стоматологии. Говорит, что решил улыбкой своей заняться, ведь наших за границей сразу по зубам вычисляют.

- А в какой стоматологии? – так, на всякий случай осведомляюсь я.

И тут это идиотище сообщает мне координаты клиники, где даже мне по карману что-нибудь вставить. Все понятно, закончится все как обычно печально, разбитые мечты, размазанная косметика, неподаренное норковое манто. Тут и пророком быть не надо, что бы предугадать. Я уже сбилась со счету в ее болтливых миллионерах.

Подруга моя все щебетала, манерно держа тонкую черную сигаретку двухнедельным маникюром, а я смотрела в ее широко накрашенные глаза, и думала, надо же быть такой оптимисткой в наши-то нежные бальзаковские годы! Каждый раз одно и то же, но человек живет по принципу, умру, но ножкой дерну. Хоть бы ей и правда повезло, вон ведь как старается, прямо лица на ней нет. Оно ее покинуло после троекратной пластической операции местного формата.

Я долго привыкала к ее новому виду, утиному носу, и неимоверно вспухшей верхней губе, но Жаннета в отличие от меня просто упивалась своей красотой. Был нос как нос, а сейчас черт знает что. Она называет его вздернутым. Эдакий вздернутый утконос. Так иногда художники выделываются.

- Что ЭТО? – невольно вырывается вопрос.

- Я так вижу, - достойный ответ в широко распахнутые глаза.
 
Понятное дело, чистейшей воды ложь. Видят они нормально, как обычные люди, может у кого зрение слабовато, а так вполне нормальное видение мира. Одна сюрреалистка, рисующая уши вместо носа, и глаза вместо ушей, ответила мне подобным образом. Я ее пожалела от души, честное слово.

- Светочка, неужели вы живете в подобном кошмаре? – участливо поинтересовалась я у нее.

Но она, наверное, тоже решила, что я ей завидую. Вот, ответила бы как человек, типа стиль у меня такой. Ну, или хотя бы так сейчас модно. Нет, надо обязательно выпендриться. Причем из тебя же еще и дурака сделают. Странные они, эти женщины. Кто их поймет? Жаннета вон считает, что с естественным лицом жить просто неприлично. Говорит, что это вчерашний день. Она просидела у меня до глубокого вечера.

- А где телевизор? – наконец поинтересовалась она, увидев, пустую тумбочку.

- Да, так, одолжили на энное время. Чемпионат по футболу, а у их телевизора какая-то ерунда полетела, – стараясь быть как можно убедительней, соврала я.

- Вечно ты все раздаешь, поэтому деньги тебя обходят десятой дорогой. Зачем они человеку, который не ценит собственные вещи, – учила она меня уму разуму.

- Жанн, не доставай. Футбол закончится и вернут.

Телевизор было жаль до слез, деньги на него целый год собирались. В нем была вся моя жизнь. Я под него засыпала и просыпалась, вся информация, о жизни, которая бурлила где-то там, далеко, за бетонными стенами моей скромной конуры, получалась только от него. Там были войны и праздники, где-то шумели веселые карнавалы, и в синеве океанов томно проплывали гигантские киты.  Кроме него, и болтушки Жанны, моей старой школьной подруги, у меня по большому счету  больше ничего постоянного и родного не было. Я  слушала ее, телевизор слушал меня, так мы и жили. К тому же он прекрасно дополнял антураж, задавая стиль лаконичному интерьеру.

Часов в девять вечера, Жаннета умчалась на всех парах на свидание к очередной жертве бриллиантовых надежд, а я немного почитала журнал о красивой жизни кинодив, и написала письмо знакомой, укатившей в волшебное, сияющее перспективой, будущее Америки. Короче, все разъехались.
Печальный взгляд тронул полоску пыли, оставшийся на тумбочке от телевизора, сполз томной слезой на видавший виды коврик, и на этой тоскливой ноте, я решила пораньше лечь спать, чтобы не думать о плохом. Долго и тяжело вздыхая, я переворачивалась с боку на бок, с балкона доносились печальные вздохи сверчка. Может, ему тоже было жаль телевизор?

Луна опять залила неверным сиянием в мою  обитель, незримый во тьме комар, завел свою монотонную песнь. Бетонный дом не выпускал из плена дневную жару. Бетон, еще одно изобретение человечества, способствующее более быстрому способу отправиться на тот свет. Эти стены словно выпивают из тебя жизнь, вытягивают радость, и каким-то лишь ему известным способом делают тебя несчастной, балансирующей на грани сумасшествия и радости обладания своим собственным углом. Вдруг на балконе, раздался характерный шорох, и в дверном проеме появилась первая тень.

- Ну, это уже даже для меня слишком! – возмутилась я, твердо решив высказать непрошенным гостям, что-то в стиле мы вас не ждали, а вы приперлися.

На сей раз, гостей было всего двое, и выглядели они совсем иначе, нежели вчерашние. Я аж подскочила на диване, желая обличить их во всех смертных грехах, но лунный свет как-то неловко качнулся в моих глазах, и потускнел. Веки стали неимоверно тяжелыми, а тело слишком легким и непослушным. Я обрушилась на диван, и погрузилась во тьму. Что было дальше, помню смутно, и как-то отрывками. Самозванец, закинул мою безвольную тушку на плечо, и, минуя балкон, перешагнул через перила. Там его ожидало некое подобие автомобиля. Назовем это условно автомобиль, другого слова я подобрать не могу.

- Странно…все-таки пятый этаж, - как-то непривычно медленно отреагировал мой мыслительный процесс.

Потом и вовсе в голове наступил кромешный мрак.
Очнулась я от ровного покачивания и тошноты, связанной с ним. Мой вестибулярный аппарат всегда оставлял желать лучшего, чего уж там скрывать. Я лежала в углублении между передним и задним сидениями машины. По крайней мере, мне так показалось. Звука протекторов слышно не было, тишина ничем не нарушалась. Что-то во всем этом было не то.

Я попыталась приподняться над неудобной впадиной, и возникла как раз между так называемыми сиденьями. За так называемыми окнами было темно. Впереди, под лобовым стеклом, тускло поблескивала панель приборов. В их неярком свете мне все же удалось разглядеть своих похитителей. Тот, что сидел по идее за рулем… хотя руля как раз и не было… в общем-то, был похож на человека, только лицо его было словно затянуто черным чулком, или еще какой-то дрянью, но первое впечатление было именно таким.

Одежда из тонкого трикотажа тоже была черной и плотно облегающей. Второй выглядел точным клоном первого. Может, ростом чуть поменьше, а может я и не права. В моем состоянии это и не мудрено. Тут я почувствовала, что с руками у меня какие-то нелады. Подняв их к самому носу, я обнаружила тонкую прочную полоску светлой кожи, плотно стягивающую, мои  распухшие запястья.
Это было больно, и совсем не входило в мои планы. Хотя, в общем-то, все происходящее ни в какие планы не входило. Я попыталась освободиться, но у меня ничего не вышло. Тогда я поднялась повыше над сиденьями, и, набравшись смелости, решила расставить все точки над и.

- И куда мы едем, мальчики? – стараясь выглядеть учтиво, изрекла я.

Тогда тот, кто находился на месте пассажира, наклонился немного вперед, порылся где-то под панелью, и извлек оттуда кусок короткой трубы. Затем он повернулся, и абсолютно спокойно, не говоря ни слова, зарядил мне этой трубой в лоб. Я так и рухнула обратно в дырку меж сиденьями. Не то, чтобы я потеряла сознание, но сильный удар оглушил меня. И тут, я словно бы услышала в собственном сознании диалог, хотя могу поклясться, что вслух не было произнесено ни слова.

- Не делай этого больше, - говорил первый голос.

- Я не рассчитывал, что она так быстро придет в сознание, - отвечал второй.

- Если ты ее убьешь, то мы не сможем достать из нее капсулу с протоэнергией. Ее можно извлечь только из живого объекта. В ином случае, капсулу открыть будет невозможно, она просто замкнется и все. Я за ней несколько лет гонялся, другого такого носителя  не существует, - говорил тот, кто сидел слева, за отсутствующим рулем, по крайней мере, мне так казалось.

- А где ты взял информацию? – бесцветно спрашивал второй.

- Вчера на объекте был патруль. Они ее тоже с рождения искали.

- Зачем патрулю товар?

- Не патруль, ассоциация.

- Странно, что патруль рассекретил информацию.

- С ними были шлюхи, одна из них мне проболталась.

Второй безразлично ухмыльнулся. Это что же получается? Меня заживо выпотрошат, достанут какую-то ерунду, которую ни один рентген никогда в жизни не показывал. Растерзают ни за что, ни про что, во цвете лет, можно сказать! От услышанного у меня случился шок. Нужно кричать, царапаться, чтобы они меня хотя бы грохнули для начала. 

- Нужно что-то делать! - вопило от ужаса мое сознание, - Не сдавайся за так!

Но я не смогла даже шевельнуться. Силы вдруг как-то разом оставили меня на растерзание грозному неведомому врагу, наступило полное безразличие. Я понимала, что сделать ничего не могу, просто не могу, и все. Даже страха не было, одно тупое безразличие. Они каким-то образом подавляли мою волю. В общем, они знали, что делали. Видать не впервой.

Рассвет сменил тона ночи на печально серые. Я равнодушно смотрела в окно этой странной машины, которая не издавала ни единого звука. Вдруг, тишину разорвал вой сирены. Сначала одна, потом другая, потом не знаю уже какая по счету. Транспортное средство, в котором я находилась, прибавило скорости. Я поняла это по тому, что меня просто вдавило в нижнюю часть кресла, а живот прилип к позвоночнику. И скорость эта была не малой. Одна из сирен проплыла слева, и ушла вперед. Через долю секунды тоже повторилось и справа.

Транспорт, содержащий меня, замер на месте как вкопанный. От этого движения, я влипла в противоположную стенку, опять ударившись своей горемычной головушкой. За окном проплыли несколько силуэтов, напоминающих вчерашних визитеров, только одеты они были в черное. Двери машины бесшумно поднялись вверх, мои мучители вышли, не проронив ни слова. Вообще, все как-то происходило без эмоций. Затем открылась дверь с моей стороны, и некто, одетый в черную униформу и глухой шлем, посадил на сиденье. Вдалеке остроконечный еловый лес, пробивался темными тенями сквозь серые предрассветные сумерки.

Вокруг что-то происходило. Я увидела через стекло, как моих похитителей обыскивают. Они стояли, широко расставив ноги, облокотившись на одну из этих странных машин. Стало понятно, почему во время движения не было слышно шума протекторов. У этого железа вообще не было колес. Даже при остановке, они висели в воздухе, слегка осев. Наверное, они имели антигравитационный двигатель.

Машины были очень красивы, мне такого дизайна ранее видеть не приходилось. В другой ситуации, я бы обязательно с удовольствием их рассмотрела, ведь такое диво не каждый день увидишь, но сейчас я просто автоматически отмечала некоторые необычные детали. Мне было очень скверно, я все еще находилась в состоянии стресса. Впереди появился белый силуэт, в сопровождении двух шеренг вооруженного конвоя.

Когда он приблизился, я поняла, что это женщина. Длинные светлые волосы стянуты узлом на затылке. Лица не разглядеть, все смазано. Затянуто той же ерундой, только бежевого цвета. Поверх трикотажа белый медицинский халат. Я догадалась, что этот цирк с переодеванием предназначен исключительно для того, что бы вызвать у меня доверие.

Незнакомка источала интеллект и властность, словно запах дорогих духов. Она была здесь главной, униформа беспрекословно подчинялась ей. Каким-то седьмым чувством я уловила, что она скорее ученый, нежели педиатр. Но, не смотря на все это, чувство сострадания все же не было ей чуждо. Она участливо погладила меня по рукам, пытаясь заглянуть в глаза. И странным был ее взгляд. Таким, каким-то математическим. Не знаю, как по-другому сказать.

Сразу же подошел один из вояк и освободил меня от пут, разрезав их тяжелым, зазубренным с одной стороны, ножом. Я была уверена, что это она отдала приказ, хотя вслух не было произнесено ни слова. Незнакомка попыталась массировать мне запястья, но я, болезненно поморщившись, отняла руки. Было очень больно. Тогда она участливо погладила меня по плечу.

- Не бойся. Теперь ты находишься под защитой трансгалактического патруля. Те двое, космические пираты. Они обезврежены, и больше не представляют для тебя никакой опасности. Мы лично займемся твоей охраной. В тебе находится очень ценная энергетическая субстанция, единственная в своем роде. Она заключена в прочную органическую капсулу, и тебе вреда не принесет, - услышала я в голове ее голос.

Как и прежде, лицо оставалось совершенно неподвижным, голос как бы рождался непосредственно в моем сознании. Похоже, они общались телепатически, причем  то, что она говорила другим, мой разум не воспринимал, я слышала только то, что конкретно предназначалось мне. Она могла обращаться и ко всем одновременно, и к каждому в отдельности, тогда других эта информация была недоступна. Все же, эта леди имела непререкаемую власть, все слушались ее беспрекословно.

Пиратов увезли, мне намазали  голову какой-то жидкостью без цвета и без запаха, и перенесли на руках в другой транспорт, потому что ноги меня до сих пор не слушались. Потом выдали вязкую пилюлю, и я безропотно проглотила ее. Сон смягчил все цвета, и укрыл меня серым туманом, унося в свое волшебное, столь желанное царство.

Проснулась я уже далеко за полдень. По стене затейливым совковым узором разбегались голубые цветочки, а прямо перед моим носом, было небольшое засохшее пятно крови. Рука потянулась ко лбу, и обнаружила нехилую шишку, размером с приличное манго.

- Надо же было так во сне о стену звездануться!
Так размышляла я, продолжая обследовать новообразование на голове. Тут мой взгляд натолкнулся на жуткую гигрому, обвивавшую  запястье. Отодвинув подальше руку, я тупо уставилась на  фиолетово-багровый браслет. Со второй рукой было то же самое. Я же понимала, что этого просто не может быть. Не может быть и все!

Тоскливо оглянувшись по сторонам, я нашарила под диваном  тапочки, и поплелась в ванную. Отражение в зеркале красноречиво напоминало о ночном приключении. Шишка, сильно преувеличивая лоб, сливала бровь с глазом, на котором неотразимо сиял фиолетово-красный монокль. Посреди  чудовищного вздутия была хорошо видна ранка в форме полумесяца. Вся эта ослепительная красота беззастенчиво и самодовольно взирала на меня из мира серебристого зазеркалья.

- Я встречу этот день с любовью в сердце…

Резкий звук дверного звонка, заставил меня подпрыгнуть на месте, и мгновенно вывел из созерцательного оцепенения.

- Нервы, ну ни к черту! Дурацкий звонок! Я посылаю тебе океаны любви! Чтоб тебя смыло!

Жаннетта, завидя мой новый  имидж, стала широко, словно рыба закрывать и открывать рот.

- Только ничего не говори! – честно предупредила я.

- Что это!? – в ужасе вопросила она.

- Инопланетяне. Братья по разуму. Если точнее,  космические пираты.

- Я серьезно спрашиваю! Перестань туфту гнать. Меня всего несколько часов не было, что уже стряслось?

- Во сне головой о стенку ударилась.

- Хватит мне зубы заговаривать! Несешь всякую околесицу. Посмотри, на кого ты похожа!

- Ну, еще вчера была похожа на бабушку.

- Да ты в зеркало на себя посмотри, горюшко ты несчастное.

- Жанн, успокойся, я только оттуда. Ну, приснилась дрянь какая-то, дернулась во сне, и готово! Можешь проверить, на стене пятно осталось.

Она решительно отодвинула меня в сторону, и пошла исследовать улики.

- Точно, пятно. Ты мне что-то недоговариваешь, - подозрительно сузив глаза, заявила она.

- А версия с инопланетянами тебя не возбуждает?

- Ты, знаешь, сказал бы кто другой, ведь ни в жизнь бы не поверила, но, зная тебя не  первый год, можно предположить все что угодно.

Вот, почему так бывает, ведь правду ей сказала, а она не верит. Наври ей сейчас, что любовник в порыве страсти к стенке приложил, так и разговору бы не было. Но врать мне не хотелось, и я перевела разговор на другую тему, и тема это была беспроигрышной.

- Как там твой миллионер?

Жаннетта сразу забыла про меня и понесла обычную пургу.

- Ты была права, этот мерзавец оказался водителем. Выпендривался, выпендривался, а как до дела дошло, попросил у меня денег на сигареты и исчез. Вот гаденыш!

- Что, тоже инопланетяне похитили? Анальными пробами решили на халяву разжиться? – съехидничала я, все еще находясь под впечатлением от ночных приключений.

По щекам ее потекли черные реки туши, но и сейчас она была так мила. И куда только мужики смотрят?

- Ладно, не рыдай. Сейчас кофейку попьем, пойдем свежим воздухом подышим…

- Каким воздухом?! – прерывает меня ее истерический голос. – Каким воздухом! Тебе на улицу даже показываться нельзя.

- Вот спасибо тебе. Подруга называется, -  обижаюсь я, потирая свой безмерно распухший ум.

- Надо за тебя серьезно взяться. При твоем образе жизни не мудрено, что ты ночами головой об стенку бьешься. Тут любой бы от тоски свихнулся! Все что-то пишешь, пишешь. Царапаешь какие-то иероглифы своей куриной лапой. Их даже прочесть невозможно! Надо к людям возвращаться, в одиночестве человек не выживает, - переходит она в решительное наступление, на мой неправильный образ жизни.

- Да отвянь ты от меня. Говорю тебе, случайно.

- Господи! - сползает от удивления на стул Жанетта. – А с руками-то что?

- Гирлянду елочную вчера проверяла, - нашлась я.

- О, боже! Тебя током убило?!

- Ну, зачем так радикально?

- Летом, в такую жару, гирлянду елочную, значит? - не поверила она.

- Ну, да. Знаешь, как говорят? Готовь сани летом. Почему бы нет, что тут странного?

- Да, в общем, ничего, если не считать того, что за несколько часов пока меня не было, ты разворотила себе башку, и осталась без рук!

- Ну, это ты уже загнула. К тому же, ты ведь знаешь меня, я и на ровном-то месте могу растянуться запросто, а тут стена железобетонная. Я пыталась взять ее на абордаж, но она оказалась сильнее, тут уж ничего не попишешь.

- Ходячая катастрофа, вот ты кто!
   
Мы сидели с Жаннетой на кухне, и пили кофе у настежь открытого окна. Она привела себя в порядок, несостоявшийся претендент уже давно перестал ее волновать. Жаннуся повернулась лицом к томному ветерку, и, облокотившись на подоконник, пускала неровные кольца дыма. Вдруг, сверху раздался взрыв, словно кто-то хлопнул гигантский пакет  чипсов. Прямо в это, сияющее кротостью лицо, мои соседи сверху, засранцы редкостные, трясли грязный, видавший виды, собачий коврик.

Пушистые кукольные ресницы, и сам ее взгляд в мгновение ока покрылись слоем рыжей короткой шерсти. А в чашке недопитого кофе мирно дрейфовал мертвый подавленный таракан. Он был очень печален. Жанкины глаза стали вылезать из орбит, физиономия побагровела. Она уставилась на меня, и я подумала, что сейчас мне будет ой ей-ей.

- Ммм…- мычало озверевшее лицо.

- Соседи…коврик…- задушено пролепетала я.

- Что?!

- Соседи…собаки…

Жаннетты уже не было. Хлопнула дверь у лифта, затем сверху послышались удары кулака в железо. Бронированный бастион силой на силу не отвечал, соседи в мирный диалог вступить не пожелали, и поэтому, сорвав всю злость на двери, Жанетта вернулась. Вернулась она не удовлетворенной, но успокоившейся, и страстно обругав весь дом, всю улицу, и всю эту страну, повела меня гулять на берег реки, проистекавшей неподалеку от этого нехорошего дома.

Когда у нее не было кавалеров, в ней просыпался материнский инстинкт, и вся ее забота выплескивалась на меня. Она шила мне фартучки с оборками, которые я в жизни своей не носила, вязала мне носки, и пекла самые вкусные на свете бисквиты. Я сладкое люблю, поэтому мне нравились моменты ее просветления, случавшиеся в постоянной охоте на синюю птицу, которая как мне казалось, украшала  визитные карточки всех процветающих бизнесменов.

Еще она пекла мне блины, я очень люблю их с медом, но для жертвы аллергии, мед это прямой путь в ад. Все внутри начинает чесаться, а потом я превращаюсь в жуткого бордового монстра, с двумя белыми щелочками в том месте, где по идее должны быть глаза. Это одна из прелестей моей индивидуальности. Здоровье вообще меня не баловало, поэтому я всегда относилась к нему с опаской, ожидая какой-нибудь подлости.

Когда мы переходили дорогу, мимо нас пронеслась шумная стайка байкеров, все мое сознание рванулось следом. Призрак мечты, закованный в кожаные доспехи черного романтика, вновь поманил за собой, словно и не было этих лет печали, проведенных в плену цейтнота серых тоскливых дней. Глаза блеснули былым огнем, и в душе на миг воцарился праздник.

- Когда ты уже повзрослеешь? – со вздохом спросили Жанетта, увидев мою радость.



- Зачем? Ты же знаешь, по моей квалификации человечьего рода, все делятся на две категории. Первая, это те, кто рождается стариками. Вторая, это те, кто умирают детьми. Я отношусь ко второй.

- Тебе просто нравится быть маргинальной личностью. Рокеры, байкеры, разве это предел мечтаний?

- Ничего ты, Жанн, в этом не понимаешь. Ты хочешь золотую клетку, я свободы.

- Представляю, муж байкер!

- Почему обязательно муж? За мной ты таких прав не оставляешь?

- Во-во, и имя тебе будет полуфабрикат!

- Сверкнуть яркой звездой на миг, ослепив всех, и исчезнуть во тьме. Разве можно желать лучшей доли?

- Странная ты, словно не от мира сего.

- Чем миллионер-то круче?

- С ним всегда развестись можно, и оттяпать половину состояния.

- Резонно. От себя не убежишь.

- Сколько же этот твой Харлей стоит?

- Не знаю. Наверное, дофига.

Домой мы вернулись под вечер, вдоволь налюбовавшись изумленными взглядами прохожих. Да, не скрою,  я всегда умела привлечь к себе внимание. Жаннета обещала вернуться завтра с каким-то экзотическим тортом, собственного приготовления. Рецепт был позаимствован из Космополитена, и сулил неземное наслаждение. Когда она упорхнула, я вышла на балкон и нашла там несколько достойных деревяшек, из которых я обычно вырезала фигурки. Мне всегда хотелось высечь из дерева нечто огромное, грандиозное, но все это жило только в моих грезах. На самом деле, я давно уже этим не занималась, но сейчас мне не помешало бы расслабиться.

Из первого куска дерева получился почти медведь, из второго почти человек, на этом вдохновение иссякло, но ложиться спать я не рискнула. Вдруг опять кто-нибудь припрется. На всякий случай я сложила в рюкзак некоторые сокровища, чтобы предприимчивые гости не позарились на дорогие сердцу мелочи. Туда же поместилась вся моя косметика и несколько зеленых банкнот, которые впоследствии должны были стать радионаушниками. На всякий случай, туда же последовали таблетки, и пузырек с зеленкой, так что на случай атаки из космоса, я теперь была неплохо подготовлена.

Приготовления к войне еще не были закончены, когда на балконе, теперь уже в дальней комнате, послышались знакомые звуки. На сей раз это были те самые, в серой форме. Энтузиазма, как вы сами понимаете, они у меня никакого не вызвали, впрочем, как и удивления. Серые деловито шныряли по  квартире, как и в прошлый раз, не обращая на меня никакого внимания.

Пока они промышляли на кухне, я подошла к балкону, и увидела огромную летающую тарелку, пришвартованную к металлическим поручням. Она была невероятно большой, сплошь покрыта перетекающими зелеными и красными огнями. Тарелка как тарелка, странно только что всевидящее око соседей не засекло такую громадину, словно в целом мире, только одной мне она и привиделась. Видать жара сморила их бдительность, и им было не до мелочей. В открытом проеме транспорта появился гуманоид. Обычный себе такой дядя Вася, в телогрейке, ушастой шапке, в ватных же штанах, и старых видавших виды валенках. Как ни странно, его затрапезный вид потряс меня больше всего.

- Че стоишь-то? Заходи, гостем будешь, - сказал он, увидев меня.

- А можно? – робко и очень вежливо осведомилась я.

- От чего ж нельзя, проходи.

Я перелезла через перила и пошла вслед за ним, по тускло освещенному коридору. Внутри тарелка казалась еще большей, чем снаружи. И как это у них так получается? Вот, что значит внеземные технологии!

- Это сейчас свет плохой, как взлетим, все в порядке будет, - просветил он меня.

- А вы кто?

- Я-то? Василием меня звать. Здесь вроде истопника.

- Угу, я так и поняла. А как вы сюда попали?

- Да давно уже здесь. Как-то шел по лесу, смотрю тарелка. Зашел вот, так и остался. Пошли, я тебе машинное отделение покажу, как двигатель, значит, работает.

И я, наивная душа, потащилась за этим дядей Васей, посмотреть, как работает двигатель.
 Мы сидели в одном из нижних отсеков, и дядя Вася, ставшей мне родным буквально за пять минут, исповедовался в своей жизни, настоящей и прошедшей. Он рассказывал, как еще совсем мальчиком, смотрел на звезды, и мечтал дотянуться до них рукой. О том, что люди, живущие в его деревне, считали мальчонку чудаком, если не хуже. Я так заслушалась его, что перестала ощущать время. Только когда стены вдруг стали словно нереальными, как бывает перед началом землетрясения, до меня дошло, что корабль движется.

- Что это?! – совсем как Жаннета утром, с ужасом спросила я.

- Это перегрузочка при разгоне. Ничего страшного, через пару минут пройдет, - успокоил меня дядя Вася.

- Как это ничего?! Да вы что в самом-то деле! Я никуда лететь не собираюсь. Высадите меня немедленно!

- Да что ты так разволновалась-то? Покатаешься на тарелке, посмотришь миры. Интересно пади?

- Нет!!! – завопила я, - Мне уже ваш космос как кость в горле! Это же похищение!

- Да не страдай ты. Вернут тебя обратно, никуда не денут.

Конечно,  сейчас мне ничего иного не оставалось, как телепаться в  беспробудной тьме,  с толпой вояк  и дядей Васей, который больше был похож на затрапезного алканавта, нежели на инопланетного механика. Я разозлилась не на шутку, но потом все же решила посмотреть, как устроен летательный аппарат. Все-таки не каждый день выдается такая возможность. На борту резко похолодало, но  во мне текла кровь мореходов, которые в незапамятные времена купили себе теплое место в царствие небесном, заплатив за него туземцам пригоршню бус, чем обрекли последних на мучительное вымирание.

Это я, конечно, загнула, но за пачку «Кэмэла», я приобрела у дяди Васи во временное пользование пятнистые маскировочные штаны с кучей карманов, видавшую виды телогрейку, и валенки невменяемого размера. Шапку Василий снял со своей головы, видно в наличие у него она была одна. Под ушанкой на его голове обнаружилась пестрая тюбетейка, а под ней был лишенной всякой растительности скальп. Мой собрат по разуму был лыс как колено.

Облачившись во все эти раритеты, я отправилась на экскурсию. Мне пришлось долго бродить по ярко освещенным  коридорам, время от времени натыкаясь на сапиенсов в сером, которые не обращали на меня ни малейшего внимания. Тоже мне военная дисциплина! Наконец я добрела почти до самого низа, и там обнаружила небольшую комнату, с вмонтированным в потолок, аквариумом. Емкость висела вверх тормашками. Мои размышления ни к чему не привели, рыбы по любому должны были оттуда выпадать, если только они не могли существовать и передвигаться в воздухе. К слову сказать, рыб-то там и не было, аквариум этот вообще ни к селу, ни к городу, не понятно зачем.

 Горько вздохнув, я присела на пол и задумалась. Ох, как мне все это не нравилось. Рука, автоматически поглаживающая мягкое покрытие пола, на что-то наткнулась. Похоже на стеклянную канцелярскую  кнопку. Я попыталась ее поднять, но она  не поддавалась. Я ковырнула сильнее. Последнее, что мне запомнилось, был мой собственный мозг, смотрящий на меня, из меня самой. Затем он стал распадаться на множество светящихся завихрений, а потом был только оглушительный свист.

2

Вокруг меня мелькали волосатые лошадиные ноги. Тяжелые комья мерзлой земли и грязного слежавшегося  снега, летели во все стороны. Я стояла на четвереньках, абсолютно не понимая, что произошло. Смена антуража была столь впечатляющей, а главное столь внезапной, что это не укладывалось ни в какие рамки. Мое серое вещество пыталось извлечь из недр своих,  хоть нечто похожее на логику, но все попытки были тщетны.

Из-под копыта вылетел здоровущий ком земли, и больно ударил меня в плечо. Это была та самая последняя капля,  переполнившая чашу терпения. Я нервно всхлипнула, а потом начала хохотать как безумная, при этом глаза мои исторгали целые потоки слез. Истерика!

Подняв голову, я увидела множество всадников, поросших буйными нечесаными, волосами. Одежда их состояла из нечто похожего на меховую рясу, подпоясанную узкими плетеными ремнями, из-под которой видны были коричневые кожаные штаны со шнуровкой, похожие на байкерские. На ногах обувь такого же цвета, носки чуть загнуты, мягкая кожа с любовью вышита крестиком. Мило, эта прелесть рассмешила меня еще больше, и, взвыв от смеха, я грохнулась на бок. Указательный палец правой руки метался от одного всадника к другому, находя все больше смешного в этой безумной ситуации.

Воздух душил непривычно чистой морозной прозрачностью, в глазах рябило от неоновых протуберанцев. Все смешалось в бело-гнедой водоворот. Дыхание вдруг замерло, глаза вопросительно уставились в чистое небо, рот открылся, словно я собиралась проглотить всю эту невидаль. Организм потянулся всей силой воли к жизни туда, ввысь, где чистота неба могла мне вернуть утраченное дыхание. Тело в едином стремлении рванулось вверх, потом, внезапно лишившись остатков сил, стало медленно оседать в белый морозный омут.

Всадники окружили меня неровным кольцом, и взирали на мои манипуляции сверху вниз. Один из них подъехал ближе, наклонившись, заглянул в мою безумную глазницу, извлек левой рукой из своей коняги здоровенное копье, и двинул тупым концом меня в солнечное сплетение. Я как стояла, так и рухнула навзничь, но при этом начала дышать. Выражение глаз стало вполне осмысленным, но понимание ситуации так и не прояснилось.

- Мда… - задумчиво произнес мой внутренний голос.

Я плюхнулась обратно в сугроб. Дикари вокруг  одобрительно завопили, тыча в меня пальцами. Они даже с лошадей не соизволили сойти, просто тыкали пальцами и ржали.

- Интересно. Кто тут кому тут Рабинович.

Это не был вопрос, это была констатация факта. Мне уже было совсем не смешно. Один из верзил подъехал ко мне, взял как малого щенка за шиворот телогрейки, и положил на круп свободной лошади рядом с трупом юного оленя. Вся толпа тронулась в путь. Я, подпрыгивая на каждом шагу, словно мешок с соломой, задумчиво вглядывалась в застывший олений глаз, уже подернутый белой смертельной прозрачностью.

- Зря Кук тащился в Новую Зеландию. Им бы и тут неплохо закусили, - обратилась я мертвому глазу, уставившемуся на меня.

В этот момент я отчетливо поняла, что мой жизненный путь оборвется в желудках, одичавших от свободы новых времен, акселератов-чукчей. С чего я взяла, что всадники были чукчами, хоть убей, не знаю, но сейчас я готова была поклясться, что так оно и есть. А кто еще это мог быть?! Да, в общем, и не до географии мне сейчас было. От холода во мне все заиндевело, да и постоянное подскакивание диванного комфорта не сулило. Я плохо переношу холод, но сейчас мне все было безразлично.

- Пусть подавятся, сволочи! – думала я, - Вот ведь судьба! Инопланетяне не раскурочили, так эти сожрут. А еще говорят, человек творец своей судьбы, а она играет нами, как хочет…от нее не уйти… - шептала я оленю застывшими потрескавшимися  губами.

Олень понимал меня, и качал мертвой головой в такт движения лошади. Мимо проплывали вверх ногами черные голые деревья, и серые корявые кусты. Странно, мне казалось, что в тундре должны расти лишь мхи и лишайники, но здесь все было как-то по-другому. Один раз лошадь заехала длинным нечесаным хвостом мне в глаз, и показалось, что он сейчас расколется как стеклянный, так во мне все заледенело.


Над миром сгущались сумерки, бросив на все серые тона скорби. Всадники остановились, скорее всего, для того, чтобы развести костер и подкрепиться. Ясное дело, что подкрепятся они мной. Вот не повезло-то. А главное, как я здесь оказалась?! Этого узнать мне уже не суждено. Минуты истекали, и я мысленно прощалась с собой. Верзилы, наконец, спешились, и стали собирать костер из собранных здесь же  веток и кривых сучьев. Один притащил целое дерево и вмиг искрошил его подобием топора в мелкие щепки. Здоров, ничего не скажешь. Глазом не успею моргнуть, как он из меня отбивную сделает. Костер весело затрещал, пожирая влажные поленья. Один из великанов подошел к коню, на котором висела я.

-Ну, вот и все… вот и конец, - подумала я, но глаз не закрыла, продолжая наблюдать за людоедом  снизу вверх.

Он отвязал оленя, и запросто забросил его на плечо. На другое плечо он положил мое замерзшее одеревеневшее тельце и, утопая по самые помидоры в снегу, почесал  к костру. От огня веяло теплом, жизнью и смертью. Меня сбросили в небольшой рыхлый сугроб, а тушу оленя стали разделывать, ловко и привычно орудуя большими черными ножами, не обремененными изысканным дизайном.

- Хоть бы уже не перед моим носом все это делали, садюги! Хоть бы немного уважения проявили к нервной системе будущего ужина, - страдала я в сугробе, с ужасом взирая на море крови.

Куски оленины навертели на заостренные прутья, и стали жарить над огнем. Вскоре в воздухе разлился аромат жареного мяса.

- Вот так и я буду благоухать. Может даже на десерт, - терзалось мое предчувствие.

Внимания на меня не обращали. Великаны весело посмеивались и переговаривали, в ожидании ужина. Когда оленина дошла до нужной кондиции, они расселись вокруг огня, и стали с жадностью ее уплетать. Один из них повернулся ко мне, и бросил большой сочный кусок. Мясо грохнулось прямо мне на колени. Все остальные стали ржать и гоготать на своем людоедском языке.

Оленина была так горяча, что обожгла мне руки. Кусок вновь оказался на милитаризированных штанах, выменянных у дяди Васи на сигареты. Расползлось огромное жирное пятно, теперь я уже вся благоухала как большой жаренный стейк, но мне стало гораздо теплее. Как обычно, не поваляешь, не поешь. Решив поправить волосы, мешавшие мне видеть свет божий, я сняла шапку. Хохот внезапно прекратился. Мой удивленный взгляд скользил от одного лица к другому, пытаясь понять, что произошло. Великаны смотрели на меня, раззявив рот, словно удар молнии, поразил их. Наверное, из-за синяка, по крайней мере, так подумалось мне. Оно, конечно, может и из-за синяка, только вряд ли этих мордоворотов удивишь такой мелочью.

-Ооо… - промычал один из них, и снял с головы то, что я приняла за волосы.

Под ними оказались еще одни волосы, очень светлые, заплетенные в две толстые косы. Я понимаю, у меня таких кос нет, да и не блондинка я вовсе. Зачем же так издеваться над человеком?! У них тут в тундре все натуральное, а попробовали бы они нашим дешевым шампунем от перхоти пару раз помыть голову, так косы бы их в две секунды разбежались кто куда.

А, вон в чем дело.  Другие тоже сняли замысловатые головные уборы. Прямо как на похоронах, головы обнажили, сидят, молчат, пялятся на меня. Они все были блондинами. Да, похоже, я все же умерла, и попала в рай, созданный моими грезами. Все ясноглазые словно деды Морозы, волосы длинные, рост под два метра, а то и больше. Такое точно можно увидеть только раз в жизни, и то перед тем, как отойти в мир иной. Или в Скандике, когда финны со шведами играют. Второго мне точно как своих ушей не увидеть, значит остается первое. Может еще в фильме про викингов…мать честная! Чукчи – самоеды - женская логика… а может они викинги и есть?! Я встала по стойке смирно, вытянув руки по швам. Мясо с колен грохнулось в снег.

- Рахат-лукум! Же ма пель Ксения,- ни к селу, ни к городу, по-французски выпалила я, хотя до этого момента была твердо уверена, что по-французски кроме слова майонез и дежавю больше ничего не знаю.

Вот это я дала, они даже жевать перестали от моего заявления. Господи, знать бы хоть, что я сказала. Если они по-французски не рубят, это еще ничего, но вдруг на их языке это какое-нибудь проклятие, или еще хуже того, вульгарщина беспросветная. Пауза затянулась, я сползла в сугроб, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Натянув ушанку по самые глаза, чтобы не было видно мои аномальные черные волосы, я тихонько подняла кусок мяса, и впилась в него зубами. Зубы застряли в плоти.

Очевидно, вид у меня был пришибленный и неловкий, потому-что даже громилам стало неловко рассматривать меня, и они преувеличенно деликатно отвернулись. Моя внешность явно озадачила незнакомцев своей неординарностью. Похоже, что шишка и синяк были приняты за ее естественный атрибут, словно я такой и появилась на свет божий. Ясное дело, моя красота свалила их просто на повал.

Все молча, доели оленину, и попадали спать прямо у костра, кто где сидел. Немного подождав,  убедившись по негромкому храпу, что все крепко спят, я подползла ближе к догорающему костру. Ближайший ко мне акселерат на миг открыл сытый серый глаз, и, убедившись, что это всего лишь я, захрапел вновь. От углей шло умиротворяющее тепло, я придвинулась к тлеющему огню, и,   постаралась согреть окоченевшие руки.

Как предок далекий, живущий много столетий назад, я смотрела на танец умирающего огня, и он завораживал меня своей языческой силой. Теперь во мне появилась некоторая уверенность, что варвары есть меня не станут. Хотелось верить, что они не такие, и все не так уж плохо. Я начала понемногу согреваться, спать не хотелось, да и не на чем, а простуда после сегодняшней прогулки обеспечена на все сто. Еще и ветер на зло опомнился, дует, прям в лицо.

- Новинка, на нашем рынке. Запах дезодоранта с натуральным лошадиным потом, - недовольно пробурчала я, отмахиваясь от докучливой вони.

Наверное, уже и температура поднялась. Во тьме парили светлячки, да все как-то парами, словно в глазах двоится. Рядом мелькнула тень здоровенной светлой псины, с серыми подпалинами на спине и боках. Здоровая тварь, не часто таких дворняг увидишь. Внюхивается в моем направлении, наверное, от меня до сих пор жаренным на милю разит. Блуждающие огоньки придвинулись, играя во тьме призрачными отбликами. А вон и еще одна вонючая псина.

Странно, откуда они? Было бы селение рядом, так эти упыри в гостинице заночевали бы. Все же лучше, чем средь снегов на краю географии валяться. Собаки-то какие-то дивные, сами на себя не похожи. Я таких по телевизору только и видела. Этот вон, на Акелу из Маугли похож. Нервно захрипела лошадь. Клыки ближайшего зверюги приблизились и обнажились неприлично белым.

- В-О-Л-К-И!!!!! – внезапно осененное догадкой, заорало мое сознание.

Спящие мгновенно проснулись, и началась атака. Кто на кого нападал, вопрос был спорный. Мне происходящее было видно плохо, я ничего не понимала. Кто-то меня толкнул, и я грохнулась рядом с костром. Выхватив оттуда тлеющую головню, я махнула ею несколько раз, чтобы та разгорелась. Рослый волчище, не издавая ни единого звука, приближался ко мне. Я попятилась.

- Только не бежать…только не бежать…

Я чуть не выла от ужаса, тысячи раскаленных холодом игл впились в кожу лица. Скальп собрался в пучок на затылке. Рука сама по себе нырнула в сползающий рюкзак и стала шарить в поисках чего-нибудь. Чем-нибудь, оказался флакон лака для волос, с блестками. Колпачок слетел от резкого движения, когда я замахнулась, чтобы швырнуть предметом, в готовящегося к прыжку зверя. Через секунду, волк был уже в воздухе. Вокруг все словно замерло.

- Мамочки! – заверещала я, нажимая на кнопку пульверизатора.

Мотнув головой, зверюга стала неистово чихать и шмякнулась на землю. Теперь все происходило как в замедленных съемках, с пиротехническими эффектами. Струя из флакона вспыхнула от тлеющей ветки, и волк, объятый пламенем, начал кататься в рыхлом снегу, воя от страха и боли. Рядом возник верзила, который угощал меня мясом, взмахнул тяжелым топором, и передняя часть волка, криво дернувшись, упала в костер, а задняя села на хвост, и перекатилась на бок. Лапы несколько раз дернулись, разбрасывая окровавленный снег, и затихли.

Картина отдельно сидящей задней части волка произвела на мою неокрепшую урбанизированную душу неизгладимое впечатление. Я замерла, и словно под гипнозом смотрела на темное живое пятно, пожирающее снег, на пути  продвижения к моим валенкам. Мимо проплывали люди, в блеске металла отражался огонь, и горящие злобой и безумием страха, волчьи глаза. А я все стояла, не в силах шевельнуться. Пятно почти коснулось меня, и я автоматически сделала шаг назад. Крики стали затихать, но я словно не слышала этого.

Удар по плечу, вернул мой дух к реальности. Здоровяк хлопнул меня одобрительно, я выпала из валенок. Руки и ноги тряслись мелкой дрожью. Хорошо, что я напялила валенки прямо на кроссовки, так бы пришлось сидеть босиком на снегу. Нос уже подавал первые признаки сопливости, что в принципе и не удивительно. Воинствующие блондины избавились от волчьих трупов, закопав их в глубокий сугроб, и стали вновь устраиваться на ночлег.

Один из них, эдакий местный весельчак и большой любитель поговорить, выделявшийся среди прочих особым оптимизмом и неиссякаемым юмором, присел рядом со мной на корточки и стал что-то излагать. Я на всякий случай кивала головой, хотя  не понимала ни слова. Весельчак потерял равновесие, и лихо сбалансировав, вцепился в мою ногу. На минуту его взгляд задержался на моих кроссовках, затем он поднял ногу почти к самому моему носу, и вопросительно ткнул пальцем в подошву.

Я помню из книг по истории, если туземцам что-то нравится, то лучше им это подарить, а то не сносить головы.  Поэтому, поспешно отодрав липучку, протянула кроссовок ему. Разглядев презент, он воткнул в него руку, и весело рассмеялся, ведь половина ладони осталась снаружи. Подошли остальные и тоже стали хохотать. Я же, не зная как вести себя в подобной ситуации, сняла второй, и протянула его незнакомцам. Повеселившись вдоволь, они вернули мне обувь и попадали спать. Великий оптимист, приподнял голову, еще раз глянул на меня, и довольно хрюкнув, рухнул в снег. Через секунду уже все крепко спали.

Вот нервы-то у людей! Просто титановый сплав, в обмотке из кевлара. Я же глаз не сомкнула до самого утра. Временами казалось, что меня нет, и все это происходит с кем-то другим, а я просто невольный зритель. Но вокруг был снег, появившийся бог весть откуда, посреди знойного лета. Рядом храпели здоровенные мужичищи, и я сидела у догорающего костра, где-то посреди чужого недружелюбного мира. Небо стало светлеть, я все же на мгновение забылась тягучим вязким сумраком, который мало напоминал нормальный сон.

- Спасибо дяде Васе, - прошептала я в полудреме, с головой закутываясь в телогрейку.

Рассвет ворвался с громкими голосами активизировавшихся аборигенов. Похоже, я окончательно расклеилась, все тело болезненно ломило. В рюкзаке нашелся носовой платок, но таблеток от простуды я не взяла. Да кто же знал, что можно попасть в такую передрягу?! Белобрысые стали готовить завтрак из моего вчерашнего друга по несчастью. Один из верзил, кстати сказать, самый низкорослый из всех, служивший вечным источником шуток для своих собратьев, сидел чуть поодаль, и болезненно морщась, потирал руку, чуть ниже локтя. Довольно глубокая рваная рана, оставленная волчьими клыками, весьма красноречиво напомнила о прошлой ночи.

Я тихонько подошла к нему, и деликатно присела рядом. Меня вроде как повысили в статусе,  даже приветствовали кивком головы. Наверное, приняли  в свою стаю после ночного крещения, ведь это я подняла всех на ноги своими воплями, предупредив об опасности.

- Ксения. Можно Ксюша, - показав на себя рукой, попыталась подлизаться я.

Он пожал плечами, и болезненно морщась, стал прикладывать снег к ране.

- Ксю.

- Ладно, сойдет и Ксю. А ты, как тебя величают?

- Сван.

- Надо бы прививку от бешенства сделать, Сван. А то кто знает, может, волк нездоров был.

Парень внимательно посмотрел на меня, вновь пожал плечами, и приложил новую порцию снега к ране.

-Сейчас, подожди…

Я полезла в рюкзак, болтавшийся на спине, извлекла оттуда пузырек с зеленкой и пластиковую палочку с ваткой.

- Так, так, - разглядывая рану с умным видом, и смачивая тампон жидкостью, молвила я, -
Дело плевое, сейчас мы все это поправим.

Едва прикасаясь, обработала края раны. Он все понял правильно. Взял пузырек, ну, и вылил почти все.

О, святые небеса! Он так орал, что содрогнулась вся округа, и снега посыпались с развесистых сосновых лап. Толпа в изумлении уставилась на нас. Парень рухнул в сугроб и начал изображать парящего ангела. А затем, бросился за мной, проклиная, на чем свет стоит. Я всегда была уверена, что бегать не умею. О, какой глубины достигало мое неведение! Оказывается, я слишком плохо думала о себе. Страх развил во мне такую скорость, что валенки летели в разные стороны.

Я была легче него и поэтому имела  некоторое преимущество перед тяжеловесным противником. Я мчалась по насту, словно святой по воде, почти не проваливаясь. Он же рассекал глубокий снег, словно ледокол, оставляя за собой широкую колею. Но, в конце концов, меня догнали, повалили, и, схватив за всю грудь сразу, стали потрясать мною в воздухе. Джинсовая рубашка натиска не выдержала, и треснула по всем швам. То, что он увидел в эпицентре лохмотьев, привело его дремучий ум в крайнее замешательство.

Здоровяк недоуменно вгляделся в привязанную к голове шапку, потом еще раз заглянул в дыру на рубашке, и выпустил меня. Еще долгое время, лицо его не покидали признаки задумчивости. Похоже, ранее я не была причислена им не только к какому-то полу, но даже ни к одному запатентованному виду по описанию не подходила. Так себе, козявка козявкой, и наличие половых признаков привело его в смятение.

- Черт, а могла бы в местный зоопарк попасть в качестве гамадрила. Называется, хотела как лучше, получилось как всегда, - со вздохом произнесла я, заматываясь в лохмотья.

Справившись с одеждой, я побрела к костру, и села в сторонке в гордом одиночестве. Сван присел на корточках возле самого огня, время от времени поглядывая то на меня, то на остальных. Великий оптимист, в знак примирения,  предложил мне сочный кусок мяса, но я отказалась, есть совсем не хотелось. Похоже, поднялась температура, да и пробежка лишила меня последних сил. Этого еще не  хватало, ведь  никакой цивилизации на сто верст вокруг, и помощи ждать неоткуда. Закутавшись в дяди Ванин презент по самые глаза, и стараясь не думать о плохом, я ждала, когда мои невольные попутчики окончат трапезу.

Сван порылся в седельной сумке, подошел ко мне, и сунул в руки какой-то сверток. В нем оказалась коричневая кожаная рубаха, внушительных размеров. Изобразила улыбку благодарности, я облачилась в кожу. Что сказать, видок был еще тот, пугало на огороде имеет больше шансов выйти в финал конкурса красоты. Господин оптимист одобрил новый прикид, подняв вверх большой палец. Все уже садились на лошадей, собираясь тронуться в путь, а я стояла, и в страхе думала о том, что если они меня с собой не возьмут, зверье точно не даст мне замерзнуть, ведь духами и лаком для ногтей от серой братвы не отбиться. Вот ведь человеческая натура, еще вчера я тряслась от ужаса, думая в ожидании своей кончины от рук туземцев, сегодня боюсь быть брошенной ими, и пойти на корм зверю. А всему суть-то…протянули тебе кусок мяса, и ты вроде уже свой, и это твоя стая. Хотя, если они меня возьмут с собой, одному богу известно, чем все это мероприятие закончится.

Мои размышления прервал весельчак. Громко переговариваясь с товарищами, он подъехал ко мне, и бесцеремонно схватив за шиворот, посадил на спину свободной лошади. Участь моя была решена. Видать по всему, что пиццы из человеченки  волкам сегодня не отведать.  Весельчак намотал поводок моей лошади, или как там это все называется, на левую руку, и мы тронулись в путь. Никогда ранее верхом мне ездить не приходилось, и я очень быстро поняла, что эта экзотика не для меня. При каждом толчке я вспоминала всех святых, а когда лошади перешли на галоп, то, пожалуй, не могла вспомнить и собственного имени, к тому же мой предательский организм сдавался просто на глазах.

Вскоре я потеряла всякую ориентацию в пространстве и времени, а порой вообще проваливалась в черный омут лихорадки. Все происходило словно в обрывочных снах, здесь помню, здесь не помню. Ехали мы, наверное, не один день, боль сделала меня безразличной к происходящему, в том числе и к своей участи. Везли меня опять поперек седла, и все, что я видела,  было перевернуто вверх ногами, и багровое солнце на рассвете, покидая небосвод, уходило в землю. Мне становилось все хуже и хуже, и в пути мне оставался всего один сон…

2

Сквозь закрытые веки, по зрачку,  битым стеклом болезненно резанул луч света. Тяжелые веки вздрогнули и медленно приподнялись. Из черного квадрата выплыл белый ангел, с ярким огненным шаром в руке. Ангел появился не сразу, а как-то фрагментами. Сначала глаза, за которыми плыл огненный шар, бледные губы, потом все остальное. Он склонился над неподвижным телом, лежащим на ворохе шкур, и, сочувственно покачал головой.

Сильными быстрыми движеньями он раздел лежащего, и стал втирать в кожу серую густую массу, оставляющую на коже красные жгучие полосы. Совершив намаз, ангел удалился, вслед за ним уплыл раскаленный болезненный свет. Глаза больного некоторое время бессмысленно смотрели в нахлынувшую тьму, потом веки опустились, и он погрузился в беспамятство.

Я шла по облакам. Ступни по щиколотку погружались, в почти прозрачный невесомый туман. Холодно…очень холодно. Воздух острыми стальными иглами вонзался в легкие, лишая возможности дышать, а я все шла и шла по уходящим ввысь облакам, не в силах прервать движение. Иногда становилось теплее, я открывала глаза, и солнце, скрытое за облаками, превращалось в белую звезду, из которой являлся ангел. От его прикосновения в теле рождался огонь, приносящий несколько минут покоя, и холодные иглы переставали терзать мою грудь.

Но ангел уплывал, и я снова с каким-то непонятным упорством шла по облакам, и каждый шаг приближал меня к белой звезде, скрытой неровным туманом. Я знала, что Бог уже ждет меня, и когда наступит время встречи, мои страдания закончатся, душа и тело обретут долгожданный покой, и боли больше никогда не будет. А потом снова являлся ангел, согревал меня теплом своих ладоней, и ступени в небеса казались бесконечными.

А потом был день. Я открыла глаза, и увидела крошечный лоскут неба, проглядывающий сквозь щели, сколоченного из грубых неотесанных досок, потолка. Тонкие обессилевшие пальцы запутались в густой шерсти теплой шкуры, от которой пахло зверем и терпкими лесными травами. Не было сил, чтобы освободиться от бурых жестких клочьев, не было сил, чтобы просто повернуть голову, поэтому я неподвижно смотрела в прозрачную голубую даль. Наконец я уснула, и первый раз за долгое время, во сне не было облаков и бесконечного движения вверх. Пробудило меня прикосновение, и я увидела красивую рослую женщину с двумя толстыми длинными косами. На просвет ее волосы казались почти седыми. Она втирала в мою грудь, неприятно пахнущую жирную мазь и что-то нашептывала.

- Вы ангел? – голос был слабым чужим и незнакомым, хотя явно принадлежал мне.

Женщина озадаченно посмотрела на меня, и, приложив палец к губам, запретила  говорить. Я послушно замолчала, и только пристально вглядывалась в ее глаза. Где-то я их уже видела. Она надела на меня в кожаную длинную рубашку, накрыла шкурой, и удалилась, сняв со стены факел, который я в своих видениях принимала за светящийся шар. Снова вернулась тьма. Пол подо мной качнулся, уплывая, и сознание погрузилось в спасительный сон.

На моих волосах сидит коричнево-оранжевая бабочка шоколадница. Вокруг столько зелени и цветов, их аромат делает душу чистой, лишая  силы все чужое, что пустило в ней свои хищные ростки. Ветер безмятежности уносит меня в царство грез, где каждому есть место для своей мечты, и мечты эти живут, становясь реальными. Покой и безмятежность вокруг, словно древняя мечта о рае обрела свободу, и вот она, только шагни навстречу. Но я слышу голоса, говорящие на непонятном мне языке, и в душе моей возникает дилема, либо сделать этот шаг, либо обернуться, и понять, о чем они говорят. И я просыпаюсь.

В помещении две женщины, на первый неокрепший взгляд очень похожи одна на другую. В первой я узнала своего ангела-хранителя, вторая, в явно интересном положении, была мне незнакома. Они негромко разговаривали меж собой, время от времени поглядывая на меня. Очень хотелось пить. Я облизала шершавым языком потрескавшиеся губы, и мой жест был истолкован правильно. Одна из женщин напоила меня водой, из кожаной, затягивающейся сверху на шнурок, емкости. Я пила долго и жадно, от деликатности моей сейчас и следа не осталось. Прохладная ладонь легла мне на лоб, наверное, чтобы я не подавилась своей жадностью.

- Спасибо, - еле слышно, поблагодарила я.

Мне ответили легким кивком. Надолго они не задержались, почирикав о чем-то своем, и поправив мое экологически чистое ложе, дамы удалились. Я вновь осталась одна.

- Хоть убей, ничего не помню, - размышляла я вслух, - Деревья вверх тормашками, помню. Снег помню. Во что я опять влипла?

Взгляд скользил по стенам маленькой деревянной лачуги, затем скользнул по полу. У противоположной стены лежала серая шкура, с длинной поблескивающей шерстью. Она вызвала во мне какие-то смутные непонятные эмоции, но не больше того. Прикрыв глаза ладонью, я некоторое время пыталась предаваться размышлениям, но сон снова одержал победу. Проснулась я от собственных воплей. Мне приснилась эта самая серая шкура, которая поднялась с пола, и обрела очертания волка. Зверь бросился на меня, но недолетев всего каких-то полметра, распался на две части. Передняя часть растворилась в воздухе, а задняя села на пол в нормальной собачьей позе.

Сон, словно взрыв противопехотной мины, разворотил мою память, совместив с реальностью, вернул меня к настоящему. Не знаю, что заставило меня так вопить, страх перед смертью в волчьих клыках, или реанимированные воспоминания о том, что произошло. В душе царило жесткое отчаяние. Я проснулась, да только сон оказался явью, и теперь я понимала еще меньше, чем прежде.

История становилась все более темной и запутанной. Кому рассказать такое, ведь на смех подымут. Жанетта пошлет к психиатру. Да только где он сейчас, психиатр-то этот? Я бы сейчас к нему на всех парусах помчалась, лишь бы он избавил меня от этого кошмара. Волк этот еще на мою голову навязался, никак из памяти не идет.

- Да, теперь я знаю, что такое лак сверхсильной фиксации! Волк матерый, и тот сдох, - глубокомысленно заметила я, - Боженька, что я тебе такого плохого сделала, что ты на меня так окрысился? Это же не может быть правдой? Может я на самом деле свихнулась?

Голос звучал глухо, как в консервной банке, было темно и одиноко, и только сквозь щели в потолке, в мою скромную обитель, заглядывали далекие непорочные звезды, абсолютно безразличные к моему горю.

Утром пришла та же женщина, на сей раз, она заговорила со мной. Диалогом это было сложно назвать, но из него я поняла, что зовут ее Юла. Она принесла мне немного мяса, в желтой, зазубренной по краям тарелке, весьма напоминающей крышку человеческого черепа. Мясо было жесткое, не очень вкусное, но оно пробудило во мне мой прежний аппетит, одолеть который могла только смерть, но и после моей кончины, он остался бы жить в веках, независимо от моего присутствия. Я с удовольствием проглотила угощение, под мелодичные звуки голоса  моей собеседницы.

Юла приходила каждый день, практически в одно и то же время, а однажды, с ней пришел крошечный  мальчик, тоненький и прозрачный, словно рыбка. У него были глаза Юлы, и я поняла, что это ее сынишка. Он внимательно изучал меня, пока я уплетала свой ланч, а вечером пришел один, и притащил с собой замысловатый корень, жестами показав, что он съедобен. Отломив кусочек, он стал его жевать, остальное же протянул мне.

- А козленком я не стану?- попыталась я начать разговор, в тайне надеясь, что такой юмор сгодится.

Малыш, конечно, ответил, но для меня его язык был тайной за семью замками. Я стала использовать язык жестов, который как обещалось, и до Рима доведет. Хотя в отдельных случаях это прямой путь на гильотину. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет.

- Твой варварский родственник назвал меня Ксю, ты можешь тоже так меня называть.

- Ксю…Тэо, - сказал сообразительный ребенок, показав на себя.

При помощи жестов, он обучил меня нескольким словам. Тэо навещал меня каждый вечер, и с удовольствием играл со мной в эту игру. Вскоре, я смогла хоть как-то ориентироваться в общении с ним. Язык я, конечно, не освоила за несколько дней, но смысл стал понятен. Похоже, в стрессовых ситуациях, голова моя соображала куда лучше. Как-то раз он принес небольшой кусок дерева, имеющий очертания животного, по-видимому, это была его игрушка. Позже он убежал, а деревяшка осталась. Кто его знает, может он специально ее оставил, чтобы мне было не так одиноко? Порывшись в рюкзаке, я отыскала перочинный нож, которым раньше затачивала карандаши.

Милитаризированные штаны с меня сняли во время бредового состояния, но джинсы оставили. Видимо решили, что это моя вторая кожа или пояс верности. Хотя, вполне можно предположить, что у них не было никаких навыков по борьбе с элементарным средством противоугона, намекаю на молнию. Это есть хорошо, ибо  мои драгоценные таблетки от аллергии остались при мне. Луна была полной, и я вместе со шкурой переползла поближе к лунной дорожке, пробивающейся из щели в потолке. Если бы еще не так холодно.

Дни стали гораздо теплее, видно дело шло к весне, но по ночам холод пробирал до костей. Если очень напрячь фантазию, в деревянном бруске можно угадать медведя. В школе еще, я частенько вырезала фигурки из брусков мела, было чем убить время на уроке. Не знаю, может у меня была какая-то ментальная связь с далекими пращурами, обитавшими когда-то на острове Пасхи, но что бы я не вырезала, по итогу получались те самые каменные идолища. Правда со временем дело сдвинулось с мертвой точки, я даже смогла достичь высот Венеры Милосской. Ученицей я была еще той, так, что в резьбе преуспела.

Пальцы привычными, за многие годы неутраченными движениями, снимали слой за слоем с сухой древесины, и к тому моменту, когда сегодняшняя луна навсегда ушла из моей жизни, из бруска появился настоящий медведь, такой, каким я его представляла. Видела-то я его лишь в цирке, да в зоопарке, когда мне года три было. Спрятав игрушку под шкуру, я быстро уснула, сей труд утомил меня чрезвычайно.

Вечером Тэо принес  горсть сушеных ягод и замысловатый корень, и начал терпеливо обучать меня словам. Хотелось поскорей порадовать малыша, и, предвкушая все самое теплое и светлое, я протянула ему новоиспеченного топтыгу. Реакция на мой презент была обратной от ожидаемой, бровки малыша взметнулись вверх, он словно подавился своим криком, и, попятившись, бросился бежать. В полнейшем недоумении я смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на игрушку.

- Да, брат, какой-то ты у меня неудачный получился. Навыки уже не те, да и  математичка над душой не стоит. Видать без очередной двойки вдохновения никакого.

Минут через двадцать мальчуган вернулся, и, преодолев свой испуг, подошел ко мне, и жестом показал на игрушку.

- Не бойся. Это добрый медведь. Будет тебе достойным приятелем.

Тэо прикоснулся к топтыге, и, закрыв глаза, погладил его по резным завиткам шерсти. По- видимому сейчас любопытство и страх боролись в его детской душе, мысли отражались на  белокожем личике, сменяя одну гримасу  другой. Наконец решение было принято, ребенок схватил игрушку, и убежал. На следующий день он явился раньше обычного, и прямо с порога спросил, чем медведя кормить.

- Не ест, - сокрушенно развел он тоненькими ручками.

- Не расстраивайся. Это супер медведь. Его не надо кормить, даже гулять с ним не надо. С ним можно спать.

Тэо был явно обескуражен моим заявлением.

- Принеси мне еще дерева и у тебя будет целый зоопарк. Много зверей.

Я сдержала свое обещание, и скоро у моего маленького друга появился целый зверинец, с акцентом на экзотику. В нем явно превалировали африканские сюжеты. Не знаю, может, меня потянуло на первобытную родину, ведь некоторые ученые утверждают, что Адам-то был черный, а все мы просто выцвели со временем. Малыш целыми днями просиживал у меня, наблюдая, как я оттачиваю свой талант, и выдержке его можно было позавидовать. С каждым разом получалось все лучше и лучше. Юла была не против нашего общения, и сама частенько оставалась с нами, наблюдая за нашей игрой. Мой словарный запас рос с каждым днем, а дни становились все теплее и длиннее. Вечно сиреневый мрак, словно волшебное многослойное зеркало, стал медленно, но верно проявляться осколками царственного солнца.

Я быстро пошла на поправку, все более обретая человеческий вид, и набираясь сил. Неизвестность уже не страшила меня, я смирилась с происходящим. Вскоре я смогла выходить на прогулки, и к своему удивлению обнаружила небольшое селение, расположенное чуть поодаль от моей лачуги. Состояло оно из нескольких, а точнее трех невысоких построек, и еще пара строений, скорее всего подсобного назначения, замыкали незатейливый антураж селения. Местная архитектура разнообразием и изысканностью не баловала, зато весьма органично вписывалась в пейзаж.

Густой хвойный лес окружал его с трех сторон, а с четвертой открывался вид на хмурую долину.  Здесь была  сооружена невысокая насыпь, предназначение которой долгое время оставалась для меня загадкой. Численность населения была весьма лаконична, скорее всего, они  все были связаны кровными узами. Женщины, все как на подбор крупные, высокорослые, отличались недюжей силой, и какой-то особой статью, не присущей горожанкам. Они так гордо несли себя, что невольно залюбуешься. И не было в их жестах  ни суетливости, ни торопились, словно они были вечными. Северные амазонки, они наравне с мужчинами боролись с трудностями суровой жизни.

Помимо Тэо было еще трое детей, все такие же тонкие и прозрачные. Два мальчика и девчонка. Смешная такая, похожа на белое холодное солнышко. Ее волосы вообще были лишены пигментации. Платьице крошечное, крошечные мокасины, и две тонюсенькие косички. Странно, как из таких крох вырастали такие гиганты. Мужчины почти все были мне знакомы по ночным танцам с волками. Помимо них было еще несколько красавцев, которым я пока не была представлена. Один из них, Уло, пожалуй, самый старший, занимался строительными работами и устройством быта.

Следующий персонаж требует особого внимая, это был громила необъяснимого размера, замкнутый и неразговорчивый, и был он кузнецом. Лохматая шкура, в которую он был одет, запросто могла ранее принадлежать мамонту, она делала его еще более объемным и страшным. Одной его косой можно было запросто убить любого сапиенса, а всего их было у него четыре. Ручищи здоровенные, в них все казалось игрушечным. Даже странно, как он ухитрялся смирять свою неимоверную силу, прикасаясь к предметам и не сломав их. Кстати, откуда в этих диких местах взялся высококачественный металл, для меня тоже долгое время было загадкой, но потом я узнала…хотя, лучше все по порядку.

И так, сегодня я впервые выползла из своей убогой лачуги на свет божий. Рыба-солнце лениво томилось в синеве, и его благодать приятно сказывалось на моем настроении. Я восседала на куске бревна, и совершенно искренне улыбалась каждому, кто проходил мимо. Нега переполняла всю мою душу, и природа вторила ей. Хейг, тот самый неувядающий оптимист, одобрительно поднял вверх большой палец правой руки и рассмеялся. Наверное, без уродливой шапки я выглядела гораздо лучше, да и шишка осталась в воспоминаниях. Я поздоровалась с ним, как меня научил Тэо, Хейг удивился, и вновь рассмеялся. Хотел, было хлопнуть меня по плечу, но передумал. И то, хорошо. Мне представилось, как бы я летела со своей завалинки, тресни он меня сейчас, и тоже развеселилась. О, ко мне возвращается чувство юмора, значит жить точно буду.

Время быстро перетекало в весну, вступающую в свои законные права. Снег отступал, оставляя небольшие почерневшие бугорки, которые частенько ставили мне подножки. Я все чаще бывала на свежем воздухе, наблюдая за жизнью северян. Надо сказать, что трудились они с утра до ночи, в основном женщины конечно, но это впрочем, как всегда. Как-то раз я нашла в постройке, где держали лошадей моток кожаной веревки. Поприставала ко всем, оказалось он никому не нужен. Мысль гения работала быстро, опережая события. Так  надоело спать на жестком полу, комфорта-то никакого. И окинув задумчивым взглядом свою хибару, я пошла к кузнецу.

Место, где он словно языческий бог огня шаманил над своим железом, находилось на окраине. В каменном сооружении бушевало оранжево-красное пламя. Кузнец, без всяких признаков эмоций и усталости, спокойно и размеренно лупил по металлическому бруску, зажатому в допотопных здоровенных клещах, похожих на инквизиторское оружие пыток. Рядом с наковальней лежало еще пару десятков заготовок, отмеченных глубоким клеймом. Обнаружив большой пень, я удобно устроилась на нем, и некоторое время вежливо молчала, ожидая, когда на меня обратят внимание. Толку чуть, он в упор меня не замечал. Тогда я подошла поближе и негромко кашлянула. Молот, которым можно запросто ту-134 разнести в хлам, мелькать перестал. Ну, и силища! Кузнец глянул на меня, и взгляд его отражал всю глубину непонимания видимого.

Набравшись храбрости, я стала объяснять, что же мне от него собственно надо, по ходу действия чертя это на утрамбованной земле. Кузнец посмотрел долгим взглядом куда-то поверх меня, и снова занялся своим делом. Так я и ушла на свое любимое бревно, без всяких крюков для гамака. Ближе к вечеру, когда все собрались на ужин к костру, на котором жарился очередной олень, я получила свой кусок мяса, и отправилась в  лачугу, чтобы подкрепиться, и на досуге подумать, как жить дальше в таких нечеловеческих условиях. Следом прибежал Тэо, который сегодня ходил за теми самыми замысловатыми  корешками, сунул мне один из них, вместе с кожаным свертком.

- Варг. Тебе. Игрушки, - задорно пискнул он и помчался трапезничать.

В свертке было четыре крюка, заточенные и отшлифованные.

- Хм, спасибо Варгу.

Честно говоря, кузнец мне показался абсолютно дремучим, и такое понимание вопроса приятно удивило. Перекусив,  я принялась за дело, и после долгих мучений, появился некий намек на желаемое. Более уродливого сооружения мне в жизни своей видеть не приходилось, но это уже был продукт эволюции, существенный шаг на пути к лени. Не диван, конечно, но все же лучше чем жесткий холодный пол.

- Ручки, конечно, золотые, но дизайн явно подкачал, - посетовала я странному устройству.

До завершения было еще далеко, но четкий контур подвесного ложа уже был виден.

- Покатит, хоть снегом заносить не будет, - успокоила я свой тонкий вкус, не акцентируясь на деталях.

Мне не терпелось довести дело до конца, но кое-чего не хватало, поэтому я попросила Кайю, девушку красивую и приятную во всех отношениях, чтобы она помогла мне справиться с плетением некоторых отдельных запчастей. Она пригласила меня к себе. Женщины и дети жили в строении, которое, как и все остальные, скорее напоминали сарай округлой формы, сложенный из неотесанных бревен. Щели между ними были плотно замаскированы сухой травой, но кое-где встречались просветы, сквозь которые пробивался талый дневной свет.

Посредине был выложен очаг, в котором днем и ночью горел огонь, согревающий, даже  в лютую стужу. Подвальное  помещение, по-видимому, служили зоной отдыха, но в теплое время все спали на деревянном помосте, застланном теплыми шкурами. Простота и лаконизм были во всем, никаких излишеств. Постмодернизм им не был знаком. Огонь здесь почитался как божество, об этом мне сказала Кайя. Дух Великого Отца жил в нем, защищал, и давал сил, чтобы выжить в этих суровых краях. Все просто, как Отче наш. Прям, доисторические времена какие-то.

-У вас есть враги кроме хищников? Мне казалось, что это северный Эдем.

- Зло живет повсюду, так было с незапамятных времен. Имя его называть нельзя, оно явится на зов сразу.

- Какое Зло? Хуже человека зла еще не придумано. Или ты каких-то духов имеешь в виду?

- Ты что, на самом деле не понимаешь?

- Кайя, у вас в селении одиннадцать женщин. Почему так мало детей? – не унималась я.

- Было больше. Великий Дух забрал их.

- Извини, глупо было задавать такой вопрос, в таких условиях мое выздоровление было чудом, что уже говорить о малышах.

- На все воля небес.

- Хорошо, когда люди еще во что-то верят. А эта женщина, которая с тобой приходила, ну, в интересном положении?

- Тсс…об этом нельзя вслух говорить, Зло все слышит. Фрида, приемная сестра Эрланда. Он вождь.

 -А, Эрланд, это такой тот красавец, с взглядом пророка?

Кайя так странно посмотрела на меня, что я запнулась на полуслове.

- Да не сердись ты. Мне не привычно видеть такие лица, все кажутся красивыми, но впредь буду осторожней с комплиментами. А где отец ребенка?

- Исчез в лесу, три полные луны назад.

- Вон оно что.

- А какие у вас мужчины?

Все же Кайя была женщина, и, не смотря на все нельзя, этого у нее не отнять.

- Да так… - замяла я тему.

А что я ей скажу? Есть, конечно, экземпляры, но чтобы  вот так, поголовно, один краше другого, такое бывает только в сборной Финляндии по хоккею, но я живу совсем в других краях, а то, что по телевизору не в счет. Встречаются, конечно, элементы и в моей жизни, но насколько я помню из собственной практики, последний красавец был геем. Помнится, пригласил он меня в ресторане на танец, а я уже уши развесила, королевна. А он так нежно склоняется, и таким приятным шепотом мне прямо на ушко… вообще-то я гей, но…Ладно, проехали.

- А кто раньше жил в моей избушке?

- Маргента. Она слышала речь духов, и знала желания богов.

- Богов?

- Она была стара. Без нее нам плохо.

- Ведьма? А по ночам она не является?

Кайя опять с укором посмотрела на меня. Ну что за народ!? Свободны словно ветер, а все нельзя! Наших замолчать не заставишь, а эти два-три слова обронят, и то хорошо. Сплошные тайны мадридского двора. Населения кот наплакал, а вождь свой, все по закону, чин чином. Даже ведьма своя по прейскуранту полагается. Все же человечество мало в чем изменилось за последние не знаю, сколько сотен  лет. Чуть что, так сразу бежим к гадалкам, да экстрасенсам, авось помогут, денег наколдуют, а кому и счастье привалит после сеанса экзорцизма.

Я к гадалке раз ходила, так она мне такого страха нагородила, что повторного желания испытывать судьбу на прочность у меня уже больше никогда не проявлялось. В одном она была права, все тридцать три несчастья таки обрушились на мою голову. Хотя о том, что сейчас происходило со мной, она мне не поведала. То ли не все ее древняя книга открыла, то ли судьба все же склонна к изменам и переменам.
 
Вечером я впервые была приглашена к общему костру на ужин. Стараясь как можно меньше глазеть по сторонам, чтобы опять не влипнуть в какую-нибудь историю, я ковырялась в своей зазубренной тарелке. Последним пришел кузнец Варг, и передал малышу Тэо сверток.

- Передай коротышке, - заявил он своим громовым басом.

Тэо принес сверток мне. Кто бы мог подумать, что он обращался к моей скромной персоне? И вот с того самого момента, с его легкой, если можно так сказать, ручищи, для всех я стала Коротышкой. Может только дети ко мне так не обращались, но и для них я была Коротышкой. Не самое приятное прозвище на свете, но что поделать, такова уж жизнь. В свертке оказались два кольца, по поводу которых сегодня утром был разговор с кузнецом. Гамак надо было к чему-то прицепить, веревки быстро бы перетерлись. Поутру заглянув в кузню, долго ждала, когда на меня обратят внимание, а потом изложила суть вопроса.

- Иди, - более чем лаконично ответил Варг.

Я, честно говоря, уж и не думала, что он что-то сделает, а вон как, не забыл. Даже все отшлифовал до зеркального блеска. Надо будет на досуге подсмотреть, как он это делает, такие знания могут вполне пригодиться в будущем.

За ужином царило веселье. Притчей во языцах по обыкновению был Сван. Сегодня на охоте он провалился в медвежью берлогу, и так драпал от зверя, что, по словам неугомонного Хейга, проложил целую просеку в густом кустарнике. Так что теперь даже дети могут ходить за водой, потому что видно их издали. Сван мрачно отшучивался, но не обижался. Время от времени он метал взгляды в мою сторону, в общем-то, здесь я была не совсем своя. Я пыталась сначала сдержаться из деликатности, но потом не удержалась и рассмеялась вместе со всеми, в том месте, где весельчак изображал невозмутимого Свана, сползающего с дерева, куда тот был загнан медведем. Сван сам не выдержал и расхохотался. Виго, такой же бугай, как и все, отец одного из мальчиков, даже пристал от смеха и хлопнул себя по коленям.

- Смотри, Сван, сейчас ты ешь медведя, а мог бы он тобой неплохо закусить! Просто как ягоду! – хохотал Виго, потрясая массивной костью с куском медвежатины.

- Хрусть-хрусть твои ягоды, - поддал жару Хейг.

Шуточки надо сказать, у них еще те. И мясо жесткое до ужаса. Народ запросто расправлялся с ним, сразу видно, про дантистов они сроду не слыхивали, и пытки визжащей бормашиной им были чужды. Ели прямо руками, мне же, как самой неуклюжей была вновь выдана тарелка, желтоватая емкость, с зазубринами по краям. Впрочем, я уже упоминала об этом. Кстати, я таки поинтересовалась о природе происхождения этого предмета. Лучше бы я этого не делала. Использовать кусок черепной коробки далекого пращура в качестве посуды, это конечно креативно. Я попросила забрать мясо с собой, и вскоре уже сидела в своей конуре, плетя гамак и пожевывая резиновую медвежатину. Все ложились спать рано, одна я, сова дремучая, проводила ночи в общении со звездами, многолетняя практика сказывалась.
Проснулась я как обычно, когда все уже были на ногах, посмотрела на недожеванное мясо, и пошла к кузнецу.

- Хорошая погодка!

На сей раз он сразу меня заметил.

- Чего ты хочешь, Коротышка?

- Мне вот такую штучку надо.

Путаясь в словах, я стала рисовать на земле подобие сковороды и охотничьего ножа, какой мне приходилось видеть лишь однажды. У них были ножи, но все они были далеки от совершенства, и поэтому я решила слегка модифицировать уже изобретенное. На сей раз, во взгляде кузнеца проскользнуло удивление.

-Иди.

На этом разговор был исчерпан. Вечером у костра появился Варг, и протянул мне то, что было заказано. Вот что значит настоящий художник! Душа всегда требует вдохновения, а я ему в этом  слегка помогла. Весь народец вопросительно посмотрел на меня, я уселась на сковородку, сделав вид, что все так и надо. Когда все насытились, и приступили к неспешным разговорам, я подобралась поближе к огню, нарезала мясо некрупными кусками, и забросила его на новое изобретение. Естественно, все тут же обратили на меня внимание. Пообещав всех угостить чем-то потрясающим, я принялась за приготовление. К моему удивлению, мясо получилось мягким и даже съедобным. Ранее за мной кулинарные таланты не наблюдались, похоже, в экстремальных условиях в тебе еще и не такое может открыться.

Дегустация прошла успешно, женщины взяли сковородку на вооружение. Но это уже после модернизации. А сейчас я покрутила в руках нововведение. Конечно же, я не совсем это заказывала, но уже что имеем, то имеем. Изделие больше напоминало летающую тарелку. Ну, ту, которую собакам на пляже кидают. Или малышня с такими резвится. Попробовала запустить, интересно ведь. Отлетела метра на два. Попробовала еще раз. Варг, молча наблюдавшей за этой картиной, не выдержал. Поднял с земли диск, и как зашвырнул его! В общем, все деревья впереди по траектории остались без верхушек. Кузнец довольно причмокнул, и победоносно взглянув на меня, удалился.
 
Полночи я провозилась с гамаком. И сдался он мне, конца и края не видно! Ненавижу все эти бабские штучки, вязать, готовить, все это не для меня. Но на холодном жестком полу спать совсем не хотелось. Утром, едва продрав глаза, я подумала…

- Неплохо было бы кофейку в постель, - подумала я, и пошла к кузнецу.

Варг, едва завидя меня, перестал махать кувалдой.

- Да, сегодня хорошая погодка!

- Здравствуй, человек-гора! – попыталась я отомстить ему за Коротышку.

- Говори.

Мои слова были восприняты как комплимент, громила расплылся от удовольствия. Зрелище не для слабонервных, на его лице промелькнула адская ухмылка демона, готового сожрать мою вечную душу.

- Мне такую штучку надо, - молвила я, изобразив, на земле эскиз турки.

- Иди.

Неподалеку от селения мною была обнаружена яма, доверху набитая глиной пригодной для лепки. Поразмыслив над материалом, из которого, как известно все мы были однажды созданы, я принялась за дело. Для разминки была вылеплена косая, но вполне удобная тарелка. Затем последовали две чашки, одна имела ярко окрашенную байкеровскую символику, вторая же имела форму головы демона, из которой было удалено лишнее. Интересно, не так ли творец создавал моего далекого пращура? Похоже, на сей раз, Варг вдохновил меня, навеяв потусторонние мотивы. Решив, что это хорошо, на достигнутом я не остановилась. Из глины появился одинокий печальный ангел, символ моей неприкаянной души в этом мире. Фигурка слегка поплыла, видимо я перестаралась с водой, но положение было исправлено. Собрав сухих веток, я разожгла огонь при помощи зажигалки, и обожгла свои шедевры. С эти скарбом, я и явилась к ужину.

- Где Коротышка? – словно пушечный выстрел в спину, настиг меня глас Варга.

- Да вон она. Под бревном камни прячет, - отозвался вездесущий Хейг.

- Это тебе. Подарок, - протянула я ему чашку с демоном.

- Я на таком сидеть не смогу, - парировал Хейг, хотя в голосе звучали до странности смущенные нотки.

- Я тебе потом покажу…что с этим делать.

Пока все изволили трапезничать, я набрала воды в турку, которую, кстати, кузнец изобразил по образу и подобию своему, то есть размером с ведро. Затем забросила в кипящую воду сухих ягод, и к концу ужина был готово довольно сносное пойло, напоминающее по цвету чернила. Хейг был приятно поражен результатом, а особенно тем предметом, которым прежде предполагал выкапывать червей из ям после дождя. Когда я отправилась в свою хижину, он догнал меня и очень странным голосом посвятил в некоторые местные традиции. Оказывается, подарки дарились тем, на ком собирались жениться.

- Отдай! Немедленно отдай обратно!

- Дело сделано.

- Слушай, туго у меня с вашим юмором. Сил больше нет слушать, как ты надо мной издеваешься. Вот и сделала тебе презент. Считай, что это первая в мире взятка. Давай так. Ты надо мной больше не насмехаешься, а я на тебе жениться не буду. По рукам?

- Я тебе не нравлюсь?

- Да бог с тобой. Я просто никогда не осмелилась бы. Сам посуди, ты и я. Просто мезальянс какой-то.

- Чего?!

- Того! Не пара я тебе, понял!

- Это почему же?! – завелся он.

- Да потому!

- Все равно, так нельзя. Если ты на мне не хочешь жениться, нельзя делать подарки.

- Да я завтра всем подарков налеплю!

- Как всем? Мужчинам всем?! – ахнул он.
 
О, это уже похоже на ревность!

- Всем! И мужчинам, и женщинам, и детям. Считай, что я усвоила урок, такого больше не повторится. Не дай бог такого мужа! Убьем друг друга, не дотянув до первой брачной ночи - добавила я на своем языке.

- Чего?

- Иди уже. Тоже мне, Ромео.

Хейг ничего не ответил, странно посмотрев на меня, он исчез в расплывающемся вечере.
Сегодня я сидела над гамаком почти до самого рассвета, и заснула с блаженной улыбкой на устах, ведь истекали последние минуты неустроенного быта, завтра я буду спать в тепле и комфорте. Хорошо бы еще подушку соорудить, и может даже не одну. И кресло бы не помешало…и телевизор…
Проснувшись в прекрасном настроении, я еще немного повалялась на смердящих шкурах, и пошла к заветной яме с глиной, лепить обещанные подарки. Когда я проходила мимо кузнеца, он прекратил терзать свои железяки и выжидательно посмотрел на меня.

- Привет, Варг! – поздоровалась я и пошла дальше, а кузнец остался стоять как вкопанный, озадаченный тем, что его так круто проигнорировали.

У заветной ямы мною были обнаружены следы, невиданного ранее размера и формы. Сердце тревожно забилось, но вокруг была умиротворяющая тишина, нарушаема только жужжанием мошкары и песней невидимой птицы. Да в конце концов, мало ли здесь зверья бродит, что, я от каждой тени должна шарахаться! Но меры предосторожности все же были приняты, огонь всегда был союзником человека, и в присутствии костра я чувствовала надежно защищенной. Голос далеких предковых еще жил во мне, и надо отдать ему должное, через несколько часов он довел меня до состояния панического страха, потому что лес наполнился движением теней и совсем новыми звуками, природа которых мне была неизвестна. За это время я все же успела наваять немало чашек и несколько забавных зверушек для Тео.

- Что-то ты сегодня поздно, Коротышка. Одной в такое время нельзя, - бросил мне вслед кузнец, когда я, еле живая от усталости, проползла мимо него.

- Спасибо, Варг, и я рада тебя видеть. Пойдем ужинать, нас, наверное, уже ждут.

Сомнения по этому поводу были велики, по крайней мере, насчет меня я точно загнула. Никто сегодня надо мной не смеялся, подарки одобрили и с удовольствием пили сладкий отвар из нового сервиза. Сван снова тщетно пытался отделаться от ядовитых шуток Хейга. После ужина Варг вбил в стену штыри, при это чуть не развалив стены моей конуры. Гамак был водружен на место,  тяжелые шкуры положены сверху.

Утром я еле заставила себя подняться, и поплелась к Илге. Она вместе с двумя женщинами шила одежду из кожи. Одну из них звали Эдда, вторую Миа, они были матерями подростков, имена которых мне никак не удавалось запомнить. По дороге я забыла, зачем пришла, но на всякий случай выпросила у них несколько длинных оленьих жил. Понятия не имею, зачем они мне нужны, но нужны точно. По пути к заветной яме я остановилась на пару минут возле кузни, так, поболтать о погоде, о природе, и заодно попросила Варга выточить для меня металлический штихель, для резьбы по дереву. Он не стал спрашивать для чего мне это нужно.

- Иди, - как обычно ответил он.

Посидев возле ямы, я наковыряла белой глины и принялась за общественно полезный труд. В голову сегодня ничего не шло. Стало жалко себя, затерянную бог знает где, без всякой надежны проснуться, и понять, что это был всего лишь кошмарный сон. Девственность природы не радовала, меня никто не спрашивал о моих желаниях, а они у меня были, как у любого нормального живого человека. Для начала, хотя бы душ принять. Чистая одежда и прочая ерунда, как же мы все зависимы от этого в нашей условной реальности.

Глина была мягкой и податливой, доверившись интуиции, я лепила из нее, не видя конечного результата. Получилась кисть руки. Я увлеклась, работая над ней, мысли перестали меня тревожить, все словно исчезло, реальность растворилась в тумане молчания. Первый раз в жизни у меня получилось что-то достойное, но абсолютно бесполезное. До микеланджеловского Давида конечно далеко, но есть к чему стремиться. Вечером я поплелась к костру, по дороге Варг отдал мне прекрасно заточенный нож, с правильно срезанным лезвием. Устроившись поудобнее, я лениво наблюдала за вечной перепалкой двух друзей. Вдруг как-то разом перестала интересовать и дальнейшая судьба, и то, что я здесь абсолютно чужая. Развернув кусок кожи, я выложила свой шедевр у ног. В воздухе повисла напряженная тишина. Я оглянулась в недоумении.

- Что опять не так?

- Ты где это взяла? – первый раз за всю мою историю пребывания здесь, ко мне обратился сам  Эрланд.

- Слепила. Из глины.

- Ты хочешь сказать, что руку сделала ты, Коротышка? – тихо спросил он.

Ну, раз по имени обращается, значит, опять попадалово.

- Подойди.

- Да вот же, обычная глина.

- И многое ты можешь так сделать? Я не имею ввиду чашки.

- Откуда мне знать, я ведь только учусь. Можно я пойду?

- Иди, - позволил Эрланд.

День сегодня явно не удался. Слезы подкатывали к горлу, готовы выплеснуться наружу, и затопить всю вселенную. Я пыталась себя сдержать, но, переступив порог своей лачуги, дала им волю, выплеснув всю скорбь в безмолвных рыданиях. Сквозь серый квадрат окна были видны первые яркие звезды, но сейчас они не радовали. Моя печаль была вселенской, и бороться с ней в одиночку было невозможно. Пришла Юла с малышом, принесла мне обещанную подушку. Сейчас все это казалось таким глупым и нелепым. Как узнать, где твое место в жизни? Под какой звездой?  Барахтаешься в штормовом океане серых будней, и кто его знает, когда тебя вынесет к берегам мечты, и вынесет ли вообще когда-нибудь. А без мечты жизнь вообще ничего не стоит.

- Почему ты плачешь?

- Потому, что чужая. Тут никому не нужна, там никто не ждет. Ни роду, ни племени…

Юла ничего не ответила, такой уж это народ, только Тэо подошел и прижался щекой к моей ладони.

- Ты делаешь красивые игрушки, - уверено заявил малыш.

Они ушли, а я нашла кусок сухого дерева, и вырезала из него смешного бульдожку. Пусть малыш порадуется, похоже, он один меня только и понимает. Живешь так, плывешь по течению, а в итоге получается, что ты не на что не способен. Есть деньги, есть друзья, а без денег ты просто прохожий. Словно пилигрим, идущий на запад, со дня своего рождения. Все проходит мимо, где-то там, за окном, бурлит жизнь, а ты словно заложник своей мечты, и на ее алтарь положена вся твоя жизнь. Сегодня был трудный день, но не последний. Нельзя сдаваться, нужно быть сильной. Зачем? Не знаю. Но на то она и жизнь, что бы давать ответы.

Солнце взошло, но в этот день, я не выходила из своей роскошной резиденции. Не было ни сил, ни желания общаться с этими детьми природы. Вечером пришел Тэо, принес мне кусок мяса в глиняной тарелке, сделанной мною. Подивился деревянному бульдожке, и унес его с собой. На второй день моего добровольного затворничества явился кузнец.

- Ты спрашивала, откуда металл со знаками. Пошли, - вместо обычного приветствия, прямо из дверей заявил он.

Народ разбрелся по своим делам, но я шла по улице, прячась, за широкой спиной Варга,  не поднимая глаз. Если сейчас Хейгу захочется отпустить в мою сторону одну из своих дурацких шуток, я просто полезу в драку. Нельзя им показывать свою слабость, нельзя. Хоть я и слабая беззащитная женщина, здесь такое оружие не проконает. Да и философия слабый союзник в этом мире, где правят вечные инстинкты и песня Голода. Варг зашел в большой сарай, где содержались лошади, и вывел оттуда двух здоровенных коняг. На спине каждой из них были прикреплены кожаные мешки, вместо седла все таже неизменная шкура.

-Может, я никуда не поеду?

Мною еще не были забыты  приятные впечатления, после первой конной прогулки.

- Забирайся.

- Да как я на него залезу-то?!
- Забирайся.

- Что, хочешь отделаться от меня? Завезти куда подальше и бросить в чаще как жертвенную диву для того, чтобы задобрить злой дух зимы?

- Забирайся.

- А…

- Просто сядь на коня! – наконец-то не выдержал он.

Пока я крутила головой в поисках пенька,  Варг приблизился, и, схватив меня за шиворот словно котенка, посадил на лошадь. Разозлившись, я пнула его ногой, но он только рассмеялся в ответ.

- Премного благодарна вам, сэр. Вы весьма галантны.

Мимо проплывали деревья и заросли густого кустарника, слегка подернутые изумрудной сединой. Я цеплялась за лошадиную гриву, потом плюнула на это дело, ведь по логике вещей с такой широкой спины вообще трудно упасть, если  конечно лошадь не сорвется в галоп. Ерзая влево и вправо, как на вибрирующем диване, я  с любопытством разглядывала, проплывающий мимо пейзаж. Приветливым  нельзя было его назвать, скорее дремучим, в нем была какая-то первозданная чистота, наполненная величественным покоем и реальной силой жизни. Деревья разнообразные, с коричневыми и молочно-зелеными стволами, яркие полосы мха с северной стороны, строгие линии контуров.

Время от времени встречались небольшие прогалины с крошечными белыми и голубыми цветами, жизнь в них еще едва теплилась, но робкие соцветия стремились к солнцу, утверждая свои права на жизнь. Порой лес становился настолько густым, что мне приходилось пригибаться к самой шее лошади, каждую минуту рискуя упасть, от удара тяжелой ветви. Резко похолодало, зубы стали выбивать чечетку. Варг сжалился надо мной, и протянул мне свою меховую накидку, которую при первом знакомстве была принято мною за рясу. Облачившись в меха, я почувствовала себя гораздо увереннее. Лес снова стал редеть, деревьев становилось все меньше и меньше, а потом и вовсе исчезли. Мы ехали по скользкому ледяному плато, изо рта лошадей при каждом выдохе вырывались целые облака белого пара.

Вдруг, из общей сиятельной белизны картины вырос фрагмент, заставивший меня застыть с открытым ртом. Впереди по курсу, ледяным зеркалом уходила ввысь почти отвесная стена ледника, а из нее, высунувшись по пояс, в отчаянном порыве освободиться из ледяных тисков вечности, яростно выворачивая шейные позвонки в вечном стремлении к жизни, торчал скелет огромного доисторического ящера. Видение было столь живым и динамичным, казалось, что ящер вот-вот вырвет свое огромное тело из смертельных тисков, сковавших его ледяным безмолвием. Несоразмерно маленькие передние лапы упирались в ледяную вертикаль, голова задрана вверх, в потрясающем воздух вое, все фрагменты скелета предельно напряжены, в едином стремлении выжить, вырваться из ледяного плена. В этот момент лошадь оступилась, и я всем своим весом грохнулась на лед, но взгляда от доисторического ископаемого не отвела.

- Вставай, Коротышка, - откуда-то издалека долетел голос.

Варг спешился, поднял меня и вновь посадил на лошадь.

- Варг, что ЭТО?

- Как что? Скелет динозавра, вымершего многие зимы  назад. Наверное, ледник сюда притащил. С каждым разом виден все лучше и лучше. Видишь, как его вывернуло?

- Что, что?!

У меня буквально глаза на лоб полезли! Что-что, а услышать от кузнеца про обитателей доисторических эпох! Да мне такого и в страшном сне присниться не могло!

- Ты, что, Коротышка, про звероящеров никогда не слышала? Откуда ты свалилась, с Сириуса Д  что ли?

- Сириус Д?! Варг, а об этом ты откуда знаешь?

- Да любой ребенок об этом знает, - кузнец участливо посмотрел на меня, - Коротышка, наверное, у тебя опять лихорадка, раз ты ничего не помнишь.

- А ты уверен, что они вымерли, а то неровен час…

- На-ка, это тебя вернет к жизни.

- Что это за адское зелье? – сделав глоток из кожаной емкости, поинтересовалась я.

- Слишком много вопросов задаешь.

Я прикрыла глаза ладонью, пытаясь справиться с потоком мыслей, стремительно пронесшихся в моей бедной головушке, затем медленно приподняла ресницы. Впереди маячила широкая спина кузнеца, слева проплывал  вывернутый на сто восемьдесят градусов доисторический монстр, и это был не мираж.

- Господи, куда я попала? Где мои вещи? – простонала я на своем языке.

Больше я уже ни на что не обращала внимание. Какая тут к черту природа, когда дремучие кузнецы такое трактуют! Мы остановились на берегу узкой, буквально в несколько шагов в ширину, речушки. Рядом  небольшой водопад. Точь-в-точь, умиротворяющий деревенской пейзаж на  картинке. Водопад был несколько в стороне от русла реки, и образовывал небольшую заводь. Прямо под искрящимся водным потоком была проложена дорожка из больших гладких  валунов. Варг натянул на голову кожаный мешок, распоротый с одной стороны, прошел по камням, и исчез из поля зрения, шагнув в стену воды.

Я сползла с лошади и стояла на берегу, рассматривая темные силуэты в воде. Приглядевшись внимательнее, я поняла, что это огромные синие рыбы, томно  висящие в сумеречной глубине. Подняв камень, я бросила его в воду, одна из рыб лениво шевельнулась и вновь застыла на месте. Тогда я опустила в холодную воду руку и толкнула рыбину, она едва двинула плавником, и опять зависла. Из водопада вышел Варг.

- Тебя еще долго ждать?

- А что делать-то?

- Одевай,- он бросил мне мешок, - Иди за мной.

Я накрылась импровизированной накидкой, и по мокрым камням пошла вслед за кузнецом.  Ножки разъезжались, и я чуть не рухнула в воду, но Варг в последнюю минуту успел меня подхватить.

- Тебя, что, ноги не носят?

- Твоя правда, Варг, любимая привычка поваляться на ровном месте.

Кузнец прижал меня к себе и шагнул в гремящий водный поток. Набрав побольше воздуха в легкие, я решила стоически перенести это испытание, но поток оказался гораздо тоньше, нежели предполагалось. Открыв глаза, я обнаружила себя стоящей в небольшой пещере. Мой попутчик извлек из ниши в стене прозрачный шар, который засветился от его прикосновения. В пещере сразу стало светло.

Стены имели странную структуру. Может быть, конечно, все пещеры такие, я-то подземелье посещаю впервые, и не в курсе, как оно должно быть. Кристаллическая, почти белая поверхность, преломляла свет, и стены казались объемными. С потолка свисали многослойные наросты, на полу под ними были небольшие выдолбы, в которых собиралась вода. Лужицы все были разных оттенков, я опустила палец в одну из них, и он стал темно-красным.

- Подойди ко мне, - услышала я голос Варга.

Я оглянулась, но никого не увидела. Суеверный ужас сковал меня, я была здесь абсолютно одна. Что-то тревожное застыло в воздухе, я обернулась, на лбу выступили холодные капли пота. Прямо передо мной стоял некто в длинном черном плаще. Похоже, это была женщина. Лица ее почти не было видно из-за надвинутого на самые глаза глубокого капюшона. Я видела только седые пряди волос, свисавшие на грудь. Во рту пересохло, каким-то неведомым мне чувством, я поняла, что это суть из другого мира.

Могу поклясться, что она слышала каждую мою мысль, а я чувствовала ее дыхание каждым нервом. Я поняла, что должна задать ей вопрос, но от страха не могла раскрыть рта, а она смотрела на меня и ждала, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу. Опять послышался голос Варга, она вздрогнула, бросила на меня последний  взгляд, и медленно ушла сквозь стену.

- Ты грядешь…ты грядешь, - звучал в моей  голове голос призрака.
 
Я понимала, что правдой это быть не может, но факт оставался фактом. Яркий свет вернул меня к реальности.

- Куда ты опять запропастилась?

- Варг, а что, здесь раньше кладбище было? – с ужасом поглядывая на монолитную стену, через которую ушел призрак, спросила я.

- Не придумывай. Иди сюда. Здесь еще один зал.

Я обрадовалась кузнецу как родному, и поспешила за ним. Варг привел меня в помещение гораздо большее, чем первое. Неровный свет замысловато перетекал по геометрически четким кубам, которые были сложены из тех самых брусков металла. На каждом слитке стояло отчетливое клеймо. Такой же орнамент как на клейме покрывал всю поверхность пола.

- Откуда это, Варг?

- Это оставлено здесь давно.

- Кем? Этими, с Сириуса Д?

- Тем, кто создал нас.

- Слушай, я не провидец. Мыслей твоих прочесть не умею. Ты можешь по-человечески объяснить.

- Ты же тоже чье-то создание.

- Ну, я скорее продукт своего времени.

- Хм…

- И почему же тайна сия была доверена мне?

- Эрланд велел.

- Кто-то еще знает о пещере?

- Нет. Только я, Эрланд и ты.

- И за что же мне такая честь?

- Эрланд знает.

Я поняла, что большего от него не добьешься, а с Эрландом разговор короткий. Так надо, и все.

- Здесь еще залы есть?

- Там, в глубине. Но он пуст. Там ничего нет.

- Доходчиво.

Пока кузнец собирал слитки, я вернулась в первое помещение. Обмакнув палец в красящее вещество, я приложила его к стене. Остался четкий отпечаток. Затем появились две соединяющиеся дуги.

- Вроде на тарелку похоже,- голос мой был задумчив, видно что-то замышлял.

Палец опять оказался в лужице, и тарелка стала летающей. Мысль работала быстро, я едва успевала за ней. Рядом с летательным аппаратом четко просматривался дядя Вася в ушанке. Следом появилась группа людей в шлемах, со своими непритязательными девицами, тянущими в тарелку мой любимый телевизор. Мимо транспорта мчались всадники в меховых рясах, шествие замыкало мое бездыханное тельце, положенное поперек седла. Дальше был распавшийся на части волк и моря крови, подползающие ко мне со всех сторон. Конечно, сильно преувеличено, но ведь можно сказать, что я так видела, у страха-то глаза велики. Я бы долго продолжала перечислять все свои злоключения, но вернулся Варг с полными мешками, и сказал, что нам пора трогаться в обратный путь. Я попросила его отломать кусок сосульки, она была мягкой на ощупь, и из нее было легко вырезать все, что вздумается. Когда мы вышли из пещеры, солнце переползло далеко к западу. Это было неожиданно, ведь по моим расчетам мы пробыли здесь не больше часа.

- Мы успеем вернуться домой до темна?

- Трогай,- буркнул Варг, привязывая к лошадям мешки, набитые слитками.

- Что?

- Что что?

- Что трогать?

- Домой трогай!

- А, вот и поговорили.

Пока он возился, я приблизилась к воде, и увидела, что рыбы висят на том же самом месте. Не прилагая особых усилий, я вытащила пару штук, и стала искать, во чтобы их положить. Казалось, рыбы и не заметили, что их выловили, ни одна из них даже не дернулась.

- Коротышка, ты что делаешь?

- Рыбу добываю. Вернемся домой, пожарим.

- Что?! – оторопел кузнец, и таким озадаченным я видела его впервые.

- Пожарим, говорю, когда вернемся.

- Да ты что, Коротышка!

- Ну, не хочешь жареную, можно запечь.

-  Ты хоть изредка задумываешься над тем, что делаешь?!

- Не понимаю тебя, здоровяк, - искренне удивилась я, - В астрономии лучше Коперника соображаешь, а рыбу, словно первый раз видишь!

- Да ее же медведи едят!

- Правильно, поэтому они такие умные. В рыбе сплошной фосфор, и тебе бы это совсем не помешало!

- Ты хочешь сказать, что я тупой?

- Заметь, это ты сказал. Я вообще молчу.

- Ты станешь медведем, - категорично заявил он.

- Лучше медведем, чем коротышкой, - парировала я.

Обратной дорогой я пыталась усовершенствовать свои навыки верховой езды. Решив, во что бы то ни стало, добиться своего, я пнула лошадь пятками, что было сил. Она намек поняла, и, сорвавшись с места, понесла меня вдоль берега. Вцепилась в пучок рыбы, нанизанной на лозину, я неслась вперед, словно амазонка, в состоянье  жуткого похмелья. Иногда я могу быть очень вредной, особенно когда приспичит. Лошади были сильно перегружены, наверное, это меня и спасло.

 Из сумрака выплыл посланец доисторических эпох, сейчас он выглядел еще чудовищнее. Игра теней делала его более реальным, казалось, что он вот-вот сорвется с места, и бросится за нами, сметая все на своем пути. Гигантский силуэт уже скрылся из виду, но незримо он присутствовал рядом с нами, словно дыхание времен, обжигающее первобытной яростью и неутоленным голодом жизни.

Хмурые тени сопровождали нас вдоль всего пути, лес наполнился движением призраков, и шепотом надвигающейся ночи. Когда мы добрались до селения, Варг остался возле кузни разгружать металл, а я помчалась к костру. Юла, добрая женщина, приготовила мне рыбу, хотя была немало удивлена моей просьбой.

- Коротышка опять что-то придумала.

Это был голос Хейга, сейчас я получу от него на орехи.

- Ты лучше угощайся.

- Нет, медведем стать я не хочу! – не унимался весельчак

- Ты вчера зайца ел, похоже это на тебе сказалось не лучшим образом, - огрызнулась я.

Все просто покатились со смеху. Хейг рассвирепел, и дело бы кончилось для меня печально, если бы ни его собственное чувство юмора, что появилось на свет прежде его самого. Он рассмеялся и, взяв из моих рук тарелку, проглотил кусок рыбы.

- Я буду силен, как медведь! – смеясь, хвастал Хейг, - хорошо хоть не рогатым, как лось!

Моя вчерашняя обида понемногу испарилась, и сейчас я с удовольствием наблюдала за людьми, собравшимися возле огня. Я зыки пламени танцевали затейливыми арабесками на их уставших, но таких красивых лицах. Раньше мне неловко было их вот так вот откровенно разглядывать, но сейчас я была вовлечена в разговор, и все казалось естественным. Когда я в лицах изображала, как Варг читал мне лекцию о динозаврах, народ просто покатывался со смеху. Кайя возле огня сушила мои кроссовки. Пока я изображала на стене свою одиссею, левая нога почти по щиколотку увязла в белой пластичной породе. Еле выползла из нее, так засосало. След затейливо отпечатался в мягком грунте, некоторое время оставался нетронутым, затем субстанция шевельнулась, и он погрузился в пучину небытия.

Ночью мне снились кошмары, главным персонажем которых были прожорливые злобные ящеры, я спасалась от них бегством, но скорости были неравны. И вот один из гигантов почти настиг меня. Зловонное дыхание из распахнутой пасти лишило меня последнего шанса на спасение, но откуда-то издали раздались тяжелые удары набата. Хищник резко повернулся…и я проснулась. Варг вколачивал в землю наковальню, и  тяжелые удары молота были приняты мной во сне за набат.

В этот день наступила настоящая весна. Птицы чирикали о любви и жизни, деревья шелестели обновленными кронами. Народ снял теплую одежду и стал еще красивее, и гораздо тоньше. Все как обычно заняты своим делом. Я отправилась в гости к Эдде, и заказала у нее такой же прикид как у всех, в надежде похорошеть. Осмотрев  меня критическим взглядом, она заявила, что мне нужна детская одежда и обувь, как для малыша Тэо. Я была непротив, ведь моя одежда имела вид еще тот. Не зная чем заняться, я зашла в конюшню, покормила свежей травой своего Буцефала, а потом отправилась в кузню. Присев на  любимый пенек, я рассеянно наблюдала, как Варг разносит в куски свое рабочее место.

- Тебе чего? – не выдержал первым Варг.

- Ничего. Сижу, загораю. Хотя…

Решение созрело мгновенно.

- Знаешь, мне нужны такие…

- Штучки.

- Ну, да.

- Изобрази.

Я стала чертить на утрамбованной земле желаемое. Имея статус гостя поневоле, я своим присутствием  доставляла немало хлопот, и естественно, что мне хотелось быть чем-то полезной. Копьем размахивать по известным причинам я не могла, а женская возня меня не прельщала, да и способностей никаких на этом поприще за мной замечено не было. Клубок оленьих жил натолкнул меня на очень интересную мысль…

- Иди, - получила я обычный ответ.

Ну, я и пошла. Прогулялась немного по лесу, приглядела маленькое деревце, вполне пригодное для моей цели, и, провозившись, минут сорок, наконец, срубила его.

-Прекрасно, прекрасно…еще бы знать, что с тобой делать.

Попыталась его согнуть, но все попытки были тщетны.

-Да как же я на тебя веревку-то натяну?

Силенок явно не хватало, но я решила, во что бы то ни стало победить зарвавшуюся деревяшку. Повиснув на ней всем корпусом, я уже запустила руку в карман, пытаясь достать моток жил, но палка вдруг вырвалась из моих тщедушных объятий, и, ловко извернувшись, так треснула меня по подбородку, что зубы лязгнули. В глазах заиграли солнечные протуберанцы, сама же я застыла в вековом удивлении. По небу плыли суровые рваные облака, деревья шумели о чем-то своем, зеленом. В недоумении опустив глаза, я воззрилась на лежащее на траве, вроде такое тонкое и слабое, срезанное деревце. Рассвирепев от полученного подзатыльника, я бросилась в атаку.

- Ах, так! Вот только попробуй еще раз! Только попробуй!

И оно попробовало. Теперь я уже летела дальше, чем видела, совершив в воздухе замысловатое па. Кусты слегка смягчили падение, но создавалось такое впечатление, что внутри меня все перевернулось, и еще долго двигалось по заданной траектории. На сей раз подбородок пострадал значительнее, на ладонь упали крупные капли крови, что привело меня в дикую панику. Я решила, что разворотила себе всю физиономии, и, взвыв, помчалась домой зализывать раны.

Кузнец был сильно озадачен видением промчавшейся мимо него окровавленной физиономии, ведь только совсем недавно я удалилась в дебри, весело насвистывая, что-то типа, жизнь хороша и жить хорошо. Вот ей богу, заставь дурака на пять минут в лес пойти! В своей конуре я немного пришла в себя, и, отыскав зеленку, обильно исполосовала ею подбородок. Затем я рухнула в гамак, надеясь, что скорая смерть положит конец всем моим страданиям. Слезы текли по зеленке, оставляя изумрудные полосы. Душа вышла в астрал, и возвращаться не хотела. Боли как таковой не было, но я ожидала ее с минуты на минуту. А как обидно-то было! Есть я не могла дня три, и столько же не выходила из своей резиденции. Пришла Юла, и откровенно развеселилась при виде меня.

- Ничего, до свадьбы все заживет.

- Спасибо, добрая женщина. Я до нее не доживу.

Мой ответ рассмешил ее еще больше. Верный Тэо снабжал меня провизией, откровенно потешаясь над моим макияжем в стиле а ля Чингачгук  в изумрудных тонах.
Утром третьего дня меня разбудили громкие голоса, доносившиеся снаружи. На сырой земле, беспомощно лежал мой маленький друг. На руке малыша была рана, сквозь которую торчала острым сколом желтоватая кость. Все собрались вокруг малыша, молчали и смотрели, только Юла, бледная как полотно, сидела на корточках возле него, положив ладонь под  голову ребенка. Вероятно, у Тэо был болевой шок, он навязчиво смотрел в одну точку. Личико, и без того худенькое, осунулось еще больше, носик заострился.

- До следующей зимы он не доживет, - раздался чей-то голос.

Во взглядах остальных читался тот же самый приговор. Юла беспомощно оглянулась, как бы ища защиты у окружавших ее людей, и взгляд ее остановился на мне.

- Коротышка…

В растерянности я склонилась над малышом. Нужно было что-то делать, да только что делается в таких случаях? Я ведь не врач.

- Принесите мне кто-нибудь большой кусок коры.

Я старалась говорить как можно спокойнее. Давным-давно у меня был перелом руки, правда, не такой жуткий.

- Как это случилось?

Ответ, конечно, мне ничем помочь не мог, но надо было как-то развеять это тягостное молчание.

- Ходил с мужчинами в лес. Сорвался с дерева.

- Тэо, ты потерпи немного. Я постараюсь тебе помочь. Это не правда. Ты будешь жить долго, вырастешь, и станешь таким же большим и сильным, как все мужчины вашего рода. Ты только верь мне, малыш.

Губы мальчика дрогнули, он слышал меня. Хейг принес кору, я попросила ее расколоть на несколько ровных полос. Теперь было самое неприятное, надо было вправить кость.

- Энгус, Магнус, держите его покрепче.

Энгус и Магнус, двое из ларца, одинаковы с лица, братья близнецы, и, пожалуй, самые юные из всех мужчин, насколько я могла судить. Они относились ко мне с симпатией, а может просто с юношеским любопытством, но этого было достаточно, чтобы между нами завязались дружеские отношения, не отягощенные вечными насмешками надо мной. Близнецы прижали мальчика к земле.

- Коротышка, Великий Дух все равно заберет его. Отпусти ребенка без долгих мучений,- раздался голос Эрланда.

- Это мы еще посмотрим.

Кость не поддавалась. К горлу подкатила тошнота, на лбу выступили капли холодного пота. Приходилось все делать очень осторожно, и, наконец, мои усилия увенчались успехом, кость исчезла в глубине мышечной ткани. Обработав рану, я вложила руку в полосы коры, туго перетянув их ремнем, снятым с джинсов.

-Вот вроде и все. Юла, отнеси его в дом, и не позволяй двигаться. Я перед ужином зайду.

Тоже мне, доктор Кречет, не мычит, не лечит. Не имея никаких навыков в этом деле, я разве что занозу могла извлечь хирургическим путем, а все туда же. Пошатываясь, я побрела на поляну за селением, мне нужно было уединение. Жизнь так быстротечна, и так много в ней ничем не оправданной боли. Каждый день несет испытания, и ты уже не живешь, а заново учишься выживать после каждого такого события.

Еще вчера все было спокойно, а сейчас беда ворвалась в жизнь маленького народца, и горе было общим. У меня тряслись руки, я только однажды столкнулась лицом к лицу со смертью, и это была смерть близкого мне человека. Года прошли, боль не то, чтобы притупилась, просто стала какой-то другой, привычной, но, по-моему, не было и дня, чтобы я не вспомнила о нем. Избавиться от этого невозможно, можно только научиться с этим жить. Но, видит бог, меньше всего на свете, мне бы хотелось пережить это снова.
Вечером я пришла посмотреть как у Тэо дела, а дела были плохи. Малыш метался в бреду и стонал. Рядом сидела Юла, покачиваясь из стороны в сторону, она напевала колыбельную. Сердце дрогнуло от этой картины. Она пела о том, что мальчики вырастают, становятся воинами, и уходят искать свою смерть, пока она сама их не нашла. А матери остаются вечно ждать своих сыновей на пороге смерти.

- Две луны встанут друг против друга, и мой мальчик, став воином, уйдет в их свет… - пела Юла, монотонно покачивая головой.

- Юла, мне казалось, вы не самый воинственный народ на свете. Откуда эта песня?

- Давно, ее пели еще наши праматери своим сыновьям. Эрланд не чтит богов, которых приходится поить кровью наших детей, что бы умилостивить их гнев и алчность. Наш род, скорее род отшельников, но гнев их может обрушиться на нас когда угодно.

- Эрланд не чтит богов? Кому же вы поклоняетесь?

- Ему. Многие поколения нашего рода скитаются по этой земле, уходя все дальше и дальше. Путь этот долог, но мы уходим свободными в мир иной.

- Изгои, не бьющие поклоны идолу? Как же вам удается выживать, ведь северные племена всегда отличались особой жестокостью?

- Эти края велики. Уже несколько поколений выросло здесь, зная покой домашнего очага.

- Дай Тэо вот это.

В моей походной аптечке нашлось обезболивающее, ранее спасавшее меня от головной боли, но я не знала, поможет ли оно малышу. Я развела его в воде, и влила прямо в горло ребенку, так как заставить его выпить лекарство было весьма затруднительно. Минут через пятнадцать Тэо стал затихать и уснул.
Вечером у костра все были молчаливы. Ингрид принесла мне блюдо, сильно смахивающее на котлету, и я впервые за три дня поела. Я поинтересовалась у нее, как же она такое приготовила, в отсутствии мясорубки. Лучше бы я этого не делала!

- Пережевала, а потом приготовила.

Ответ был прост до отвращения, забурлившего в моем организме. А что делать? Пришлось проглотить блюдо, ведь женщина так старалась. Перед сном я вновь пошла навестить Тэо. По дороге меня догнал один из близнецов.

- Коротышка, как думаешь, мальчик выживет?

- Ты кто?

- Энгус я.

- Не знаю, Энгус. Ведь я не пророк. Ему нужна помощь квалифицированного специалиста.
Будем ждать, надеяться и молиться.

Из моего ответа  молодой человек кроме слов пророк и помощь ничего не понял, но участием проникся.

- Ты помолись своему богу, может он не оставит Тэо. Прошедшей зимой у нас четверо детей умерли. Плохо это. У Ингрид умерли двое, она почти не говорит после этого. А если тебе помочь надо, скажи нам с братом. Мы всегда будем рядом.

Моему богу? Чем он занят мой бог, когда он так нужен?! Не помню я, чтобы плакали боги над болью моей. И ангелов с крыльями чистыми как девственный снег не помню. И чтобы они кровь стирали с дороги, не помню. Какому богу молиться, когда эта сказка давно  потеряла власть над моей душой. Знаю лишь одно, обратишься к нему, накличешь беду. Так он вроде и не помнит о тебе, но покаялся в слабости своей, момент не упустит. Так что уповать можно в этой жизни только на самого себя. И надо же было Тэо так привязаться ко мне, такую любовь не предашь, не отвернешься. Словно острый осколок  шевельнулся в сердце. Хватит, надо перестать думать, опять расклеюсь.
На следующее утро, проведав Тэо, я пошла к кузнецу.

- Варг, мне надо, чтобы ты пошел со мной в лес, - вместо здрасьте заявила я.

Кузнец перестал терзать железо, и как-то весь расправил плечи, став еще больше. Сначала глаза его расширились как в японском мультике, потом презрительно сощурились. Мне стало не по себе.

- В лес? С тобой?! – с неподдельным сарказмом спросил он.

- Да я не кусаюсь. Чего это ты?

- А ты знаешь, зачем мужчина и женщина ходят в лес вдвоем?!

- Зачем?

- Ну…

И тут он сделал очень характерный жест руками. До меня наконец-то дошла вся неловкость ситуации.

- Да ты что, Варг. Я бы никогда не осмелилась предложить тебе такое. Мне просто кое-что от тебя нужно, но не то, что ты подумал!

Варг обиделся еще больше.

- Мне помощь твоя нужна! Я ведь к тебе не каждый день за ней обращаюсь!

- Через день, - констатировал он, и стал лупить по наковальне.

- Варг, но мне ведь без тебя вовек не справиться. Ты же самый сильный, - приставала я к кузнецу, зная, что он все равно простит меня, ведь злопамятством весь его род не отличался.

- Пошли…

Моя лесть возымела действие. Мужчины вообще падки на лесть, навешаешь им лапши на уши, и они уже готовы верить в то, что они самые лучшие. Хоть бы в зеркало иногда на себя смотрели. А этих вообще отродясь никто не хвалил, так что они запросто попадали в ловушки, расставленные мной. Несколько дней назад сказала Ньерду, что у него глаза красивые, наверное, просто от испуга. Еще один местный колоритный персонаж. В юности он изуродовал лицо, сорвавшись с высоты на камни,  сейчас на него без содрогания смотреть нельзя было.

- Привет, Ньерд! Все хорошеешь? – здоровалась я с ним каждый раз.

Услышав это впервые, он пришел в неописуемую ярость, и чуть не вытряс из меня душу. Что и говорить,  расстроилась я из-за своей глупости. Решив уладить конфликт, я подошла к нему на следующее утро, опасливо озираясь по сторонам. В случае если он снова придет в бешенство, может кто-нибудь придет на помощь, ведь утром больше шансов быть замеченной. Собравшись с духом, я подошла к нему.

- Я не хотела тебя обидеть. Говорят, глаза это зеркало души, а они у тебя глубокие и чистые, словно лесные озера. И друг ты хороший, на тебя можно всегда рассчитывать в трудную минуту. Прости мне мою глупость, если ненароком обидела тебя, ведь это не со зла.

Ньерд буркнул что-то неразборчивое, но простил. Сегодня вон рыбу приволок. Я же говорю, не помнят они зла. Вчера прошел неторопливый ливень, глинистая почва плыла под ногами, и я, конечно, не преминула растянуться.

- Вот бы  нам с тобой такие дети были посланы. Валяешься везде, словно ноги не свои, - ворчал Варг, вытаскивая меня из грязи.

- Надеюсь, они были бы похожи на тебя, - буркнула я, отряхиваясь.

Покрутившись в зарослях, я, наконец, выбрала деревце и попросила Варга его срубить, что и было сделано в одну секунду. Еще пару минут ушло на то, чтобы согнуть его и привязать тугую жилу.

- Ну, ты даешь, Варг!

- Все?

- Сейчас посмотрим. Давай то, что я у тебя вчера заказывала.

Он протянул мне несколько стрел.

- Ого! Что-то у меня ничего не получается, - пыхтела я, пытаясь натянуть тетиву.

- Дай сюда! Так что ли?

Варг натянул тетиву, в упор, целясь в меня. Я грохнулась на землю и стала отползать.

- Туда! В небо целься! В небо!

Кузнец поднял лук, и вопросительно уставился на меня.

- Отпускай!

Стрела исчезла в густой пронзительной синеве. Больше ее никто и никогда не видел.

- Коротышка, ну и забавы у тебя! – оскалился в улыбке Варг, протягивая мне лук.

Он ушел, а я продолжила борьбу с неподатливым оружием. Да, надо иметь медвежью силу, чтобы справиться с этим устройством. И как у него все так легко получилось! Тренировки продолжались каждый день, и, в конце концов, мои усилия увенчались успехом. Я ухитрилась попасть в вековой дуб, в пять обхватов шириной. Смирив гордыню, я все же попросила у Варга, чтобы он сделал для меня лук поменьше, и дело пошло быстрее. Со стрелами проблем не было, не смотря на то, что они были сделаны из металла, они были до странности легкие. Сплав отличался особой прочностью, но веса почти не имел. Внимания на мои забавы, как изволил выразиться кузнец, никто  не обращал, лишь близнецы изредка приходили посмеяться надо мной.

- Коротышка, до неба дотянуться хочешь? – ехидничали они.

- Магнус, ну-ка иди сюда, - приказала я, решив раз и навсегда прекратить их нападки.

Когда-то я занималась восточными единоборствами. Цербер из меня не вышел, но кое-какие воспоминания о тренировках мое тело сохранило.

- Из кустов выступать каждый силен! Иди, я покажу тебе, как отвечают на вызов настоящие воины!

Близнецы так и покатились со смеху. Магнус встал, и лениво подошел ко мне.

- Ну, давай, нападай на меня!

Он нехотя взмахнул рукой, и тут же оказался на земле. Энгус перестал смеяться.

- Как это у тебя получилось?

- Техника, брат, великое дело!

- Покажи еще раз.

- Смотри, ставишь блок вот так, отбиваешь вот так. Понял?

- Да что тут не понять, ставишь блок…

Следующий удар пришелся ему прямо в глаз, но реакция у него была отменной, и если бы я не успела присесть, то черепно-мозговой травмы  мне точно не избежать. А так как парень был веса не малого, и силы ему не занимать, то, следуя закону инерции, он конечно рухнул. Энгус взвыл от смеха. Магнус счеты со мной сводить не стал, едва оправившись от удивления, он приложил холодный камень к физиономии и уселся рядом с братцем, покачивая головой.

- Коротышка, муж-то у тебя когда-нибудь был?

- Что-то такое припоминаю.

- Куда делся?

- Злые духи его обуяли.

- Злые духи, или ты его прибила?

- Не успела, сам сбежал.

- Что, оленей перестал приносить?

- Неприятностей он приносил больше чем оленей.

- И ты его от слова освободила? – спросил притихший Энгус.

- Напрочь.

- У нас такого не бывает. Раз дал слово, это уже навсегда.

- Дремучие вы. Лет эдак через тысячу и вам чаши сией не миновать.

- Холле скоро Кайе слово даст, она его еще прошлой зимой выбрала. Они будут вместе. Наш род продлиться.

Да, глушь, а жизнь бьет ключом! Свадьбы намечаются. Кайя прелестная робкая девушка, с приятным голосом и нежным добрым взглядом. Холле отличался даже от местных красавцев необычайной красотой, словно лучащейся изнутри него. Он был светел словно святой, спокоен и мудр. Из них получится прекрасная пара. Я редко видела их вместе, здесь не принято, открыто проявлять свои чувства. Всегда смеются, никогда не плачут. Даже маленький Тэо, так страдающий от боли, не проронил ни одной слезинки. Похоже, здесь только я одна подвластна сентиментам, и могу себе позволить всплакнуть, чем вношу приятное разнообразие в местные устои. Времени прошло достаточно, но я все еще не привыкла к местным традициям.

Тэо было не лучше и не хуже. Он то приходил в себя, то снова сдавался боли, но малыш терпел молча, сосредоточенно глядя широко распахнутыми глазами куда-то в пустоту. Потом ему стало хуже. Я сняла повязку, и увидела, что рана сильно загноилась, но кости начали срастаться и при осмотре сохраняли неподвижность. Напрягая все душевные силы, я почистила рану, обработала ее зеленкой, и вновь наложила повязку. К моему удивлению, через несколько дней лихорадка перестала терзать малыша, и рана полностью затянулась.

 Юла давала ему какие-то травы, но они оказались бесполезными, а я в народной медицине ничего не смыслила, поэтому прибегнула к старому испытанному способу, давая Тэо каждый день кусочек измельченного мела, принесенного из тайного грота. Кроме того, местная вода имела очень интересные свойства, ссадины затягивались просто на глазах, так что малыш начал понемногу поправляться. Произошло маленькое чудо, предавшее мне авторитет среди немногочисленного  народца. Илга сшила мне одежду, и я теперь мало чем отличалась от других, разве что малым ростом. Я жила в стране великанов, или была лилипутом среди обычных людей.

К востоку от селения, мною было обнаружено массивное сухое дерево, расколотое надвое ниже основания кроны. Когда мне приедалось общество близнецов, с их извечными колючими шутками, я приходила к нему и вырезала из податливой древесины. Занятие это приносило мне ни с чем несравнимое удовольствие. Время словно отступало, и, затаив дыхание, следило издалека за моими движениями, сначала такими неловкими, но с каждым днем они становились все более уверенными.

Сегодня была ясная безветренная погода. Солнце грело вовсю, на небе не облачка. Я отвлеклась на мгновение, подставив лицо теплым ласковым лучам. По толстым ветвям сосны, что росла неподалеку, неспешно передвигалась тучная птица с сине-красным оперением. Ветви прогибались под ее весом. Сделав еще несколько шагов, птица замерла, и, устроившись поудобнее, издала резкий гортанный звук. Пением это трудно было назвать, но, наверное, она полагала обратное. Вскинув лук, как заправский индеец, я выпустила стрелу, почти не прицеливаясь. Птица рухнула на землю, замерев на полузвуке. Я остолбенела от неожиданности, ведь и в мыслях не было, что я в нее попаду.

Приблизившись, я увидела, как она, бедняжка, лежит на зеленеющей юной траве, неловко заломив крыло. Птичку было жалко.  Дернув носом, я готова расплакаться, и в этот момент из кустов раздался взрыв хохота. Мужчины, возвращающиеся с охоты, молча наблюдали эту картину, и, увидев мою вытянувшуюся от изумления физиономию, разразились гомерическим хохотом.

- Коротышка, это ты подстрелила птицу? – сделав грозное лицо, спросил меня подъехавший Эрланд.

- Я не специально, это случайно получилось. Я больше не буду, - промямлила я, от неожиданности начав икать.

Хейг не выдержал, и, спрыгнув с лошади, побежал в кусты. Эрланд старательно сдерживал смех, но было видно, что ему едва это удается.

- Придешь ко мне сегодня вечером. Я хочу поговорить с тобой.

Забрав подбитую птицу, все укатили, веселясь от души. Я плюхнулась на землю, и плюнула в сердцах на зеленую прозрачную поганку, словно та была в чем-то виновата. Мне было совсем не до победного настроения, муки совести за вандалический акт насилия над божьей тварью терзали меня, не оставляя надежды на прощения. Я каялась во всех грехах, настоящих, прошедших, и еще никогда не содеянных, но успокоение не приходило.

- Убийца! Убийца! – терзалась моя совесть.

Вечером я с явным неудовольствием поедала убитую птицу, но она оказалась слишком вкусной, чтобы я, слабый и ничтожный убийца диких кур, отказалась от такого соблазна. В этот момент я даже перестала ненавидеть себя. После трапезы я отправилась к вождю.
Чиф восседал на табурете, рожденным Уло из моих фантазий, сидение покрывала неизменная шкура.

- Подойди ближе, - молвил он, сурово глядя мне прямо в глаза.

Я сделала один шаг и замерла.

- Ближе!

Чему быть, того не миновать. Я решительно шагнула к подножию трона, и уселась на бурую шкуру, скромно потупив глазки.

- И давно это у тебя?

- С детства, - тяжело вздохнув, покаялась я, думая, что он вопрошает про мое из ряда вон выходящее поведение.

- Я спрашиваю про твою игрушку.

- А, нет. Нет, Варг пару недель тому назад сделал.

- Крупного зверя из него подбить можешь?

- Нет, крупного нет. Но, что бы ты не говорил, я больше не буду. Честное слово.

- А человека? – с иронией глядя на меня, вопросил он.

- Я?! Человека!? Да ты что, никогда! Я в птицу-то случайно попала!

- Продолжай учиться, потом научишь остальных. Я не ругаю тебя, наоборот…видно время пришло.

- Что я натворила?!

Я была уверенна, что Эрланд упечет меня в острог, а может, выпорет публично, впервые в практике этого народа, чтобы другим неповадно было.

- Эрланд, я пацифист.

- И что это должно для меня значить?

- Я против гонки вооружения.

- Я тоже, но силе может противостоять только сила. Так что впредь все свои игрушки показывай мне.

Я на всякий случай сделала реверанс, начальник все-таки. Эрланд не выдержал и усмехнулся.

- Иди, Коротышка, с тобой нельзя серьезно разговаривать.

Через пару недель я сама напросилась к нему на аудиенцию. Дело было днем, весьма сексуально продефилировав мимо трона, я рухнула на колени.

- Не вели казнить, вели слово молвить!

- Чего ты хочешь? – опешил чиф.

- А я хочу тебе кое-что показать, - таинственным шепотом заявила я, эротично поглаживая себя в некоторых местах.

- Но твои руки пусты, - парировал вождь и в голосе его звучала жесть.

Я начала медленно раздеваться, стягивая с себя одну одежку за другой.

- Ты что делаешь?! – возбудился вождь, слегка подавшись назад.

- Сейчас ты сам все увидишь, - многообещающим голосом молвила я.

- Оденься!

- И не подумаю.

Эрланд дико оглянулся по сторонам, словно опасался чужих глаз.

- Ну как тебе! – гордо заявила я, сняв с себя последнюю одежку.

- Я скажу Юле, чтобы она тебя лучше кормила!

- Да, нет. Видишь это? – показала я на сооружение из металлических пластин.

- И?

- Ударь меня ножом! Прямо сюда, - продолжала я наступать, протягивая ему нож.

- Да отстань ты от меня! Злой дух, что ли в тебя вселился?

- Бей, говорю!

Дальше спор продолжался на повышенных тонах. Терпеть не могу, когда мужчина говорит мне нет. В конце концов, я его достала, и получила свое. От удара я отлетела метра на три, и грохнулась неподалеку от дыры, ведущей в зимние апартаменты. Пытаясь отлепить голову от пола, я пятилась задом наперед, жадно глотая воздух открытым ртом. В глазах рябило от солнечных зайчиков, правую щеку прочертила глубокая царапина. Дефиле прошло на высшем уровне. Эрланд одним прыжком очутился рядом, и пытался меня посадить.

- Ты, что, блин, спятил! – чуть отдышавшись, завопила я.

- Ты же сама пристала! Ударь, да ударь!

- Ты меня чуть не убил, дурак здоровый! Хорошо, что я еще не кузнеца об этом попросила! Меня было бы легче закрасить, чем отскоблить!

- Коротышка, на тебе нет раны!

- Ну да! О чем я тебе битый час трактую! Я создала яд, теперь создала противоядие.

- Какой яд? Коротышка, ты, наверное, сильно ударилась.

- Конечно, ударилась! Я же не думала, что ты снесешь меня к чертовой матери. Больно ведь. Я тебе вообще больше ничего показывать не буду!

- Да я не сильно.
О, по-моему, он начал оправдываться, это хорошо! В его глазах промелькнула тень, на секунду мне даже показалось, что он смеется надо мной, но это был лишь короткий миг сомнения. Конечно, мне это только показалось, но при всем его изумлении, здесь было что-то не так. Актер из него был никакой.

- Ты же спросил, можно ли из лука убить человека! Вот тебе защита от колющего оружия!

- Ты это сделала?

- Варг конечно. Металл интересный, кузнец лепит из него как из глины мягкой, а после опускает в раствор с минеральными добавками. Даже если из гаубицы жахнуть, повреждений никаких…правда, тебя снесет, только ботинки останутся, - потирая больное место, размышляла я.

- Из чего жахнуть?

- Из гаубицы.

-Это тоже ты придумала?

Я скромно промолчала. Ведь наверняка спросит, что это такое и как оно работает, а мне откуда знать.

- Эрланд, сними с меня это железо. Я сама не могу.

- Я тебе помогу. Только больше никого в это дело не посвящай.

Услышав наши крики, народ стал подтягиваться к боярским хоромам. Всем было зело любопытно, что же там происходит. Успокоив волнующуюся публику, Эрланд пошел к Варгу. Не знаю, о чем уж они там толковали, только после их разговора кузнец резко изменил свое отношение ко мне, и стал серьезно относиться к моим забавам. Раньше ему было просто интересно почувствовать себя в роли творца, как-никак отец новаторства…. Хорошо еще, что не русской демократии. Теперь все обрело смысл. Я-то по простоте своей душевной решила, что это обычное отношение к гостю, не более того.

Дни шли за днями, в жизни почти ничего не менялось. Я пропадала сутками у сухого дерева, приходя только на ночь в свою лачугу. Лес  больше не страшил меня, я привыкла к нему как к естественной среде обитания. В остальное время я терзала Варга своими псевдоизобретениями, придуманными давным-давно, и, увы, не мной.

- Варг, сделай мне меч, - доставала я его в очередной раз.

- Это еще что такое?

- Странно, однако, мне казалось, уж, в чем в чем, а в мечах ты должен знать толк. По-моему вся история вооружения начиналась именно с него. Неправильные вы какие-то.

- Растолкуй, о чем речь идет.

- Короче, мне нужен нож, только очень большой. Есть короткий меч для ближнего боя. Есть длинный для дальнего, чтобы держать противника на расстоянии. Занимаюсь какой-то ерундой, изобретаю велосипед.

- А ты его подымешь, горюшко? К чему такой большой?

- У меня мания величия в расцвете. К тому же ты ведь знаешь, чем меньше мужчина, тем большей лошадью ему хочется обладать.

- Верно сказано.

- Хочется всего большого и красивого. И чего ты так смотришь на меня последнее время? Может, я тебе нравлюсь? – лукаво сощурив глаз, вопросила я.

Кузнец фыркнул, смерив меня презрительным взглядом.

- Красноречиво. За что наказана таким презрением?

- Да на тебя посмотришь, словно одежда идет, а тебя в ней нет. Ты словно тень.

- А тебе нравятся блондинки, вот с такой грудью? – съехидничала я.

Кузнец плотоядно причмокнул.

- Да, Варг, времена меняются, а вкусы остаются прежними. С дремучих времен, до настоящих дней моих, что викинги, что евреи, все вы только о размерах думаете. Я кстати, тоже бы на тебя не польстилась.

- Это почему же? Чем я плох?

- Наоборот, Варг, наоборот. Тебя слишком много, как счастья. А слишком много счастья, оно знаешь… сердце может не выдержать. Точно тебе говорю. Ладно, сделаешь то, что просила? На рукояти можно еще инкрустацию сделать, миленько будет. Знаешь, таких лошадок…

- Ага, а ты сама попробуй.

- Давай, с энтузиазмом хватаясь за молоток, обрадовалась я.

- Иди. Лошадок ей…

- Только мне поменьше сделай, остальным делай большие, для дальнего боя.

- Да ты никак войну объявила? Кому? Думаешь для взрослых мужчин забот других нет, как твоими игрушками забавляться?

- Ох, - почесывая в репе, вздохнула я, - Не знаю, может Эрланд на оружии решил подзаработать.


Жизнь набирала обороты, Варг ошибся в своих предположениях. Мои незапатентованные изобретения имели повышенный спрос у местного населения. Сначала, с легкой руки кузнеца, в воздухе засвистели неопознанные летающие сковородки. Но Эрланд быстро прикрыл эту лавочку, ибо занятие это было весьма небезопасным. Таким тазиком можно было запросто снести кому угодно голову. Затем, меня потянуло на мягкие игрушки. Эдда сделала мне футбольный мяч из кусочков кожи, получив за него бусы из застывшей смолы, и разукрашенные мною лаком для ногтей. Лак был с разноцветными звездочками, и Эдда была просто потрясена невиданной доселе красотой украшения. Великая вещь интеллект, особенно среди дремучих обитателей лесов. Им все кажется колдовством. За презент я была удостоена поцелуя, чего раньше не случалось.

Теперь все мужское население гоняло со мной мяч, забывая о делах насущных. Строгий вождь на время забыл об условностях, и с удовольствием предавался футбольным баталиям. Варг, конечно, стоял на воротах, закрывая своей массивной фигурой все расстояние от дерева до дерева. Правила почти не соблюдались, к стыду своему должна признаться, что я их толком и не знала. Игра больше походила на регби, да к чему здесь условности, ведь до чемпионата мира с таким тренером как я, нам все равно не дотянуть.

В один из дней было решено провести дружеский матч. Я предложила себя в качестве арбитра, ведь стоять они будут до последней крови, и вмешиваться в это действо я не решилась. Викинги парни горячие и игра закончилась внушительной потасовкой. Больше всех досталось как обычно Свану, ему выбили зуб, и он еще два дня не разговаривал с Хейгом, потешавшимся над проигравшей стороной. Хейг сплюнул выбитый зуб, и со всей злости залепил в обидчика мячом. Хейг охнул и осел, так как удар был весьма точен, и попал чуть ниже живота.

- Сидеть теперь тебе на леднике не меньше трех дней!

-Точно! – вторил Свану разгоряченный Бьерн, в обычное время человек малоразговорчивый.

- Да обоих их на ледник! Пусть остынут! – веселился Ларс, необычно рыжий и конопатый добряк, всегда возившийся с детьми.

Позже все отправились на праздничный обед, посвященный первому футбольному матчу, в истории северной цивилизации.

- Коротышка, Варг сказал, чтобы ты пришла к нему после игры, - сообщил мне Тэо, и побежал догонять остальных.

Он еще не окреп после болезни, но ходил уже без повязки. Малыш так похудел за время болезни, что казался совсем прозрачным, каждая венка явственно проступала на его осунувшемся бледном личике.
Варг вколачивал могучими ударами наковальню в землю, игра его не утомила. Наоборот, добавила азарта в обыденный труд. Наверное, даже во сне он плющил железо, придавая ему желанную форму. Общее веселье кузнец игнорировал, отдав предпочтение своему практическому хобби.

-Возьми свои штучки. Они там, под дубом.

-Вот это да, Варг! Как же у тебя все здорово получается! Прям как настоящие! Только заточить с двух сторон надо.

Пока кузнец доводил до ума железо, я, окрыленная своей сегодняшней победой, уселась на пенек, и, насвистывая себе под нос, принялась кромсать дерево перочинным ножом. Нет, я не написала, что здесь была я, это было слишком примитивно. Через тернии к звездам! Через тернии к звездам, в даль неведомых дорог. Теперь я уже не чувствовала себя одинокой. Теперь я была одна из многих, но мне не претило это. Ведь я была членом большой семьи, и здесь принимали меня такой, какая я есть, со всеми моими недостатками и мечтами. Я была нужна им, и что самое важное, что они были нужны мне.

Это было новое чувство, ранее не знакомое мне. Я привыкла быть одна, и мне это нравилось, но теперь все изменилось. Обо мне заботились, и я не рычала в ответ, зная, что за кусок мяса разделенного со мной, не придется платить душой. В мире корысти и наживы, в котором я появилась на свет, никто просто так ничего для тебя не делает, и за чужой жест доброй воли всегда приходится платить сполна, и чаще всего свободой или своей душой. А здесь жизнь стоила дорого, и твоя тоже. Здесь ты мог быть самим собой, и оценивали тебя по способностям, а не по размерам твоих апартаментов. Моя душа начала оттаивать, забыв прежние обиды. Мы любим людей, за то добро, которое было даровано им, и ненавидим за собственную подлость, которую совершили. От этих людей я видело только добро, им не за что было меня не любить.

- Это еще что такое?

- Хорошее настроение, Варг.

- Что ты нарисовала? Не пойму.

- Через тернии к звездам. Прощай одиночество, это типа пророчества.

- Ты нарисовала заклинание? Прочесть потом сумеешь?

- Это я уже точно умею.

- Эрланд знает об этом?

- А на кой оно ему?

- Не скажи…

- Варг, как сказал один человек, считающийся мудрецом, знания порождают мудрость, мудрость порождает печаль. Меньше знаешь, дольше живешь. Закон прост.

- Иди, Коротышка, мне надо подумать над твоими словами.

У великана Варга так скрипели мозги, что слышно было за версту.

- Не печалься, я научу тебя, ведь это не хитрая наука.

Кузнец с недоверием отнесся к моим словам, и, пожав плечами, снова принялся за работу.
С восточной стороны  постройки, служащей по совместительству конюшней, большое бревно, к которому привязывали лошадей. Я рассказываю Тэо очередную сказку про рыцарей, для наглядности размахивая мечом. Он доверчиво слушает, широко распахнув глазенки.

- И тут появляются крестоносцы! А он мечом жах! И крестоносец пополам! Жах! И конь тоже пополам!

Рубанув сдуру  по бревну, застыла в недоумении. Меч  прошел сквозь дерево, как сквозь масло, а на поверхности даже зарубки не осталось. Что за мистика? Тэо слушает, открыв рот, и конфуза моего не замечает. Еще раз осмотрев бревно, я убедилась, что оно абсолютно целехонькое.

- Наверное, показалось, - облокачиваясь на коновязь, успокоила я себя.

Но только я к нему прикоснулась, бревно, разрубленное пополам, рухнуло вместе со мной.

- Коротышка! Ко мне! – кричит бог весть, откуда взявшийся Эрланд.

Я подпрыгнула на месте с таким видом, словно меня поймали на чем-то нехорошем.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?!

- А что ты хочешь услышать?

- За поляной, где работает кузнец, есть небольшой лесок. Жду тебя там.
 
Он ждал меня, прислонившись к дереву. Взгляд его не сулил ничего хорошего.

- Я же сказал, чтобы ты мне все показывала.

- Да я как раз шла к тебе. Остановилась поболтать с малышом. Варг только что закончил колдовать над ним.

- Я же сказал, сразу!

- Сплошные интриги. Может, объяснишь, в чем дело?

- Не торопи события. Придет время, все откроется.

- Почему, собственно, такой повышенный интерес к моей скромной персоне?

- Покажи мне, как ты это сделала, - наконец сменил гнев на милость вождь.

Меч, правда, был особый, и рассекал плотную древесину, словно лист бумаги. Особых усилий прилагать не приходилось. Эрленд напряженно наблюдал за моими действиями, затем отпустил меня, а сам в глубоком раздумье остался сидеть на расколотом молнией дереве. И опять я заметила в его глазах какой-то особый огонь. Ох, и не по душе мне было все это.

Вечером около костра публика веселилась вовсю, обсуждая мое поведение возле конюшни. Что поделать, утаить это событие было невозможно. На сей раз, я уже не обижалась, давно привыкла. Но за их смехом, мне слышалось что-то неуловимое, словно я невольно прикоснулась к чужой тайне, разбудила нечто, что давно дремало в их душах. Я чувствовала это интуитивно. Странно, что заметила я это только сейчас, не понимая ранее тревогу, скользящую в их взглядах, когда я появлялась с очередной игрушкой. Что-то происходило, но я не могла понять что именно, хотя ощущала каждой клеточкой своего тела. Словно ледяное дыхание северного ветра вмешалось в мою судьбу, и я снова была в стороне.

- Коротышка, завтра поедешь с нами на охоту. Ночью с луной долго не говори, хорошо отдохни, - бросил на ходу Эрланд, когда публика начала расползаться на ночлег.

Что и говорить, смутил он меня. Ведь мне казалось,  что про мои маленькие причуды никто не знает, оказывается, все были в курсе. Есть у меня такая привычка, поболтать с полуночной гостью. Наверное, все считали, что я лунатик. Хорошенькое дельце!

Поутру процесс пробуждения всегда жесток. Жаворонков мне не понять. Я даже не сразу поняла, где нахожусь. Увидев спросони близнецов, я решила, что у меня глюки, но Магнус быстро привел меня в чувство, сунув под нос, чашку с чем-то горячим. Утро было слегка прохладным. Рассвет едва прорезался на небосводе. Остатки ночного тумана сползали с ветвей деревьев, покрывая неровной дымкой кустарник. Я все еще была во власти сна. Глаза  открыты, но сознание пробуждаться не желало. Кто-то подсадил меня на лошадь, и  сквозь сон, я слышала тихую речь.

- Олени уходят все дальше, - говорил Виго.

- Да, словно чем-то напуганы. Как думаешь, Ларс? - поддерживал диалог Хейг.

- Может волки? Их в этом году множество. Давно такого не припомню.

- Не нравится мне все это. Эрланд, твое слово?

- Посмотрим, - вождь как всегда краток.

У меня приоткрылся один глаз, вопрос о волках явно заинтересовал мое дремлющее сознание. Мимо проплывали странные размытые образы, навеянные туманом. Все казалось странным и нереальным. Лес молчал. Я не ожидала, что придется так долго трястись на лошади, мне казалось, что мужчины охотятся где-то поблизости. Наконец мои мучения прекратились. Близнецы, посланные вперед, обнаружили стадо оленей. Меня водрузили на замысловатое дерево, и отбив небольшую группу животных, погнали в мою сторону.

- Ну, что, звезда моя, постарайся не наломать дров. Сейчас увидим, так ли ты хороша, как об этом говорят люди.

Дифирамб с капелькой яда, сработало. Сонное оцепенение мгновенно перешло в статус прошлого времени. Хейг тихонько рассмеялся, и передразнил меня, скривив жалкую мину.

- Смейся Хейг, мне сейчас это очень кстати, - одними губами ответила я.

На прогалину вынырнул первый олень, массивный самец, при каждом скачке зависающий в воздухе. Слышно было прерывистое дыхание животного. Внутри все напряглось, я, словно стала одним единым зрением, видящим и слышащим все. Казалось, сейчас я  могла услышать молитву змеи,  сулящую жертву небу. Первобытный инстинкт охотника одержал победу над многими веками цивилизации, пробудив меня. Все исчезло, кроме меня и нескольких грядущих минут, в которых смерть станет моим союзником. Я подняла лук и прицелилась.

Стремительный темный вихрь уже почти  скрылся из виду, когда стрела вырвалась из моих напряженных пальцев. Я знала, что она настигла цель, но олень не сбавляя скорости, исчез в лесу напротив. На прогалину один за другим вылетали  олени, словно большие коричневые птицы, с черными влажными глазами, исполненными страха. На сей раз, стрела попала точно в цель, и молодое сильное животное, перевернувшись в воздухе, обрушилось всем своим весом на шейные позвонки. Раздался хруст, и олень забился в конвульсиях, разметав длинными ногами комья земли с травой.

Еще минута, и следующая жертва, споткнувшись о собственные передние ноги, закружилась на месте. Раненное животное грузно осело, качнув головой, повалилось на спину, и затихло. Третьему стрела попала прямо в глаз, и уже мертвый, он пролетел в прыжке несколько метров, и, упав, покатился дальше по инерции, оставляя за собой полосу обнаженной черной земли. Остальные стрелы ушли в никуда, у меня больше не было сил на подвиги. Для первого раза это было больше чем предостаточно. Руки подрагивали от напряжения, на подушечках пальцев остались лиловые полосы. Пока все радостно обсуждали события, разглядывая богатую добычу, Эрланд молча сидел на коне, наблюдая за происходящим.

Один из оленей был еще жив, и его добили, всадив нож в сердце. Это было сделано столь хладнокровно и профессионально, что у меня мурашки по спине побежали. Вот тебе и добряки. Хотя могу ли я судить их, инстинкт выживания всегда одержит верх над жалостью. Для них это была не просто еда, а жизнь, которую они пытались вырвать, отвоевать у дикой природы, борясь с ней день и ночь. Дети суровой земли, жестокость их удел, и сейчас мне показалось странным, что они приютили меня. Чужаков здесь не миловали, каждый боролся за свое место под тусклым солнцем. И зверь, и человек имели равные права. Кто кого, и никак не иначе, ведь жизнь в таких условиях стоила дорогого.

На обратном пути все лениво переговаривались, обсуждая дела насущные. Лошади, нагруженные оленьими трупами, еле ползли. Я смотрела на убитых животных и тошнота подкатывала к горлу, не хотелось верить, что виновником их смерти была я. Первый раз за все время пребывания в этих краях, мне до отчаянья захотелось оказаться дома, на своем рыжем диване, подальше от всех этих пикников у костра на дикой природе. Сцена, как столь, казалось, знакомые мне люди, превратились в лютых хищников, добивая раненное животное, все еще стояла у меня перед глазами. В голове все смешалось, и природа нового чувства мне была непонятна.

По дороге мы наткнулись на того самого оленя, который успел скрыться, но видимо, я не так плохо освоила свое новое ремесло. Он стоял, широко расставив ноги и бессмысленно выпучив глаза, роняя кровавую пену из широко открытого рта. Стрела вошла в шею у самого основания черепа. Ньерд и близнецы добили его без всяких церемоний. Я закрыла глаза, чтобы не видеть и не помнить. Вокруг все поплыло, и быстро спрыгнув с лошади, я бросилась к первым попавшимся кустам. Меня стошнило. Схватившись за ветки, я попыталась выпрямиться, но спазмы в желудке не дали мне этого сделать. По лицу текли слезы, но мне было плевать, что кто-то может увидеть мою слабость. Вытирая нос рукавом, я опустилась на колени, сил подняться не было.

Впереди что-то блеснуло. Я подняла голову. Прямо передо мной стоял большой волк, это его шерсть поблескивала в полосах солнечного света, пробивающегося сквозь густые кроны деревьев. А за ним, плотным полукругом, стояли еще несколько его собратьев. Все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Хищники медленно приближались, смыкая круг. Еще секунду, и вожак бросился на меня. Его клыки лязгнули прямо перед моим лицом, но, не долетев каких-то пару сантиметров, он был сбит белой тенью.

Она взялась из ничего, из пустоты, и мгновенно приобрела форму. Огромный белый волк противостоял целой  стае в одиночку. Он бился словно демон, вышедший из ледяного ада белого безумия. Храня молчание, чужак рвал серые тела собратьев. Хриплое рычание смешалось с треском рвущейся плоти. Битва продолжалась секунды, но он смог оттеснить серых за пределы досягаемости. Замерев, словно завороженная, я следила за происходящим. Спасение было уже близко, но вдруг за спиной раздалось тихое рычание.

Я медленно обернулась. Короткими шагами ко мне приближалась волчица. Дикий страх сковал меня. Она смотрела мне прямо в глаза, шаг за  шагом, приближаясь. Я выставила вперед руку, инстинктивно пытаясь защититься. Хищник молниеносным рывком вцепился в рукав, и потащил меня за собой. Я бы могла позвать на помощь, но не сделала этого. Не знаю почему. Сейчас  умереть было не сложно, но я все еще не верила в реальность происходящего. Возможно, потому что я никогда не видела, как зверь терзает человеческую плоть, мне все еще казалось, что это не может быть явью. Волк тащил меня, время от времени, перехватывая рукав, пока не добрался до руки, быстро онемевшей от его мощной хватки. Зверь не издал ни звука, просто тащил меня все дальше и дальше в лес.

Солнце почти исчезло, не в силах пробиться, сквозь густые, покрытые зеленью кроны. Хвоя и мелкие ветки забивались под кожаную рубашку. Волчица на минуту отвлеклась, я попыталась дернуться, чем навлекла на себя еще большую беду. Рассвирепев, она вновь бросилась на меня. На полянке, возле соснового пня, сидел крошечный серый волчонок, и смотрел на меня мутными щенячьими глазами. Волк прижал меня к земле, и стал рвать неподатливую одежду. Теперь уже кричи не кричи, никто не услышит. Я смотрела в глаза волчонка, и мне было жутко, из-за того, что он  сейчас увидит меня, разорванную на куски. Я уже чувствовала железную хватку клыков под рубашкой, совсем близко от левого бока. Боль полоснула по коже, обожгла. Я вся сжалась в комок. Волк придавил меня всем весом и застыл. По шее потекло что-то влажное и горячее…

- Коротышка, ты долго собираешься тут валяться?

Подняв пошатывающуюся голову, я увидела склонившегося надо мной Эрланда, с окровавленным ножом в руке.

- Поднимайся.

- А где стая?

От внезапно нахлынувшей слабости, я не могла и рукой шевельнуть.

- Разбежалась. Наверное, тебя испугалась. Я услышал, что в кустах стало тихо, и пошел следом, - сказал Эрланд, доставая меня из-под волчицы.

- Как-то странно все. Ты больше никого здесь не видел?

- У страха глаза велики, наверно тебе что-то померещилось.

- Да, нет. Я отчетливо видела…

- Говорю тебе, померещилось.

Сквозь заросли пробились несколько размытых силуэтов, я едва различала их, перед глазами до сих пор все плыло.

- Что, Коротышка, испугалась? – участливо спросил Ларс.

- Неа. Что я, волков не видела, что ли? – отважно заявила я, пытаясь справиться, со стучащими зубами.

Ньерд схватил за шиворот волчьего детеныша, и, поднеся к лицу, зарычал на него, затем швырнул на землю и полез за ножом. Рядом стоял Эрланд, и рассматривал мои лохмотья, сокрушенно покачивая головой.

- Тебя ни на минуту оставить нельзя. Неприятности любят тебя.

- А то, – круто поддакнула я, пытаясь придержать трясущиеся колени.

В этот момент я увидела, как над волчонком блеснуло лезвие ножа. Я одним прыжком оказалась рядом с Ньердом, и вырвала у него из рук беспомощного звереныша.

- Хватит на сегодня крови!

- Да ты что, Коротышка, это же волк! – удивился Ньерд.

Я спрятала испуганного волчонка за пазуху и поправила разорванную одежду.

- Теперь это мой волк! И жить он будет у меня! Я понятно излагаю суть вопроса? Детеныша слабого убить, не велика честь!

- Пусть делает что хочет, - махнул рукой Эрланд.

- Хочу! И жить он будет у меня в берлоге! Коня мне! Поехали домой, нечего тут сопли разводить…и вообще!

С трудом взобравшись на лошадь, я поправила за пазухой волчьего детеныша, и никого не дожидаясь, тронулась в путь. Вскоре меня догнали остальные. Мужчины ехали молча, изредка бросая косые взгляды в мою сторону.

- Это тебе, - Энгус протянул мне букет полевых цветов.

- Мне больше розы по душе, или орхидеи.

- Не знаю что такое орхидеи, но это от всего сердца.

- Ладно, сойдет.

- Не злись, все ведь обошлось.

- Я не злюсь, просто мне надоело зависеть от обстоятельств. Здесь никогда не знаешь, что с тобой через пять минут будет. Мне надоело оправдываться каждый раз. Я такая, какая есть. К крови привыкнуть трудно, я не такая как вы. Неужели так трудно, относиться ко мне нормально, не требуя невозможного?!

- Не говори так. Нормально к тебе все относятся, по доброму. Охота – это необходимость, а не убийство. Теперь все будут сыты, и малыш Тэо, и Уло, все. Так всегда было, еще с тех пор, когда мир был молод.

- У меня не всегда. Раньше все это в супермаркете в разобранном виде покупалось. Мне и в голову никогда не приходило, что у окорока есть душа.

- Где?

- Ладно, проехали. А знаешь, когда живое существо убиваешь, каждое его клеточка кричит от ужаса. Кричит так, что вся вселенная слышит. Все эти ваши чертовы боги!

- Им все равно. Ты будешь умирать, им тоже будет все равно.

- Спасибо что нашел для меня добрые слова. На душе теплее стало.

Эрланд молчал всю дорогу, но по возвращении позвал меня к себе. Я стояла посреди большого несуразного дома, разглядывая носки кроссовок, за пазухой тихонько шевелился волчонок. Через дыры в одежде вопиюще просвечивалась моя истощенная плоть, залитая волчьей кровью. Теперь мы с ним породнились, и волчонок был знаком нашего тайного союза.

- Ты расстроена?

Я промолчала, только перевела взгляд на оконный проем, с быстро изменяющимся полотном неба.

- Смерть оленя тебе не по душе?

Молчание.

- Не хочешь со мной говорить?

- Нет.

- А ты с характером. Хорошо, оставим разговор до лучших времен. Подойди к Эдде, пусть она сошьет тебе новую одежду, эта никуда не годна. Иди.

Я уже подошла к двери, когда Эрланд окликнул меня.

- Коротышка! То, что ты сделала, достойно уважения.

Я сидела у стены своей конуры, уткнувшись лбом в колени, звереныш уютно посапывал на моем животе. Тепло человеческого тела давало ему покой, и страх казалось, выпустил его из своих холодных когтей. Он был совсем маленький, наверное, недели три от роду, и, скорее всего он тоже погибнет, как и его мать, ведь кормить его было нечем. Коровы здесь не водились, а другого источника молока человечество еще не изобрело. Меня удивляло, что здесь не было собак, ведь лошади были одомашнены позже верного друга человека, а тут все шиворот навыворот. Или наши историки что-то напутали, или это были какие-то неправильные викинги.

Словом все шиворот навыворот, под стать мне. Будто специально придуманный для меня мир, и здесь я, словно искусственно созданный интеллект, вношу элементы урбанизированной религии в умы и сердца дикарей. Господи, как же хочется под горячий душ! Смыть с себя все это, а потом, переодевшись в спортивки и майку, погрузиться в блаженство Интернета, где нет ни реальных лиц, ни подлинных эмоций, только одна информация, одна сплошная помойная яма сплетен. Стоп! У меня же пока нет компьютера…

- Теперь у меня вообще ничего нет, только авторитет недоделанного пророка среди диких племен.

По тропинке бежал Тэо, увидев меня, он еще больше заторопился.

- Коротышка, правда, что на тебя напал волк?

- Ага, уже доложили. Какая сорока тебе это принесла?

- Да все говорят. А волчонок у тебя?

- Да, малыш.

- Он у тебя жить будет? Как назовешь?

- Пусть будет Финик.

- А можно с ним поиграть?

На серой шкуре в моей развалюхе возились два детеныша, человечий и волчий. Это было так символично, каждый из них обещал вырасти в большого, наделенного властью инстинкта выживая, хищника. Два извечных врага играли на шкуре убитого волка, и это доставляло им несказанное удовольствие. Кто из них окажется сильнее, кто будет более живуч в этом жестоком мире? Я знала ответ, но сейчас это было только начало, и волчья порода еще внушала ужас, и была достойным по силе врагом.

Несколько дней меня в селении никто не видел. Тэо приносил мне еду, которой я делилась с волчонком. Поутру, словно призрак растворившись в вязком тумане, я пробиралась к облюбованному мною дереву, и продолжала совершенствоваться в резьбе. Все мысли исчезали, в такие минуты я как прежде была неприкасаема для времени, а оно летело так быстро. На седьмой день Юла принесла мне новую одежду, и я вышла к ужину. Разговоры велись обычные. Хейг, добрая душа, как прежде изливал беззлобный яд на Свана. Кайя поставила у моих ног тарелку для моего питомца, показав этим, что мой жест доброй воли был принят. Да постаралась я на славу. Уже седьмой день, а еды до сих пор вдоволь. Когда трапеза была окончена, я подошла к Эрланду.

- В следующий раз поедете на охоту, возьмите меня с собой. Я уже выздоровела.

Утром, лишь серебристый рассвет чуть коснулся покрытой росой травы, я вновь была у дерева. Теперь работа продвигалась быстро. Возле ямы с глиной я нашла несколько шершавых камней, которые в отсутствии наждачной бумаги, вполне могли сойти за шлифовальный материал. Сухой ствол размером в три обхвата приобрел явное сходство с человеком, осталось отсечь лишнее. Тело словно подалось вперед, чуть опущена голова, длинные волосы слегка прикрывают плечи и грудь. Лицо спокойно и умиротворенно. Словно языческий бог, готовый сделать шаг вперед из причудливых объятий дерева, мой странник смотрел на мир глазами вечности. Еще кое-что подправить и он будет жить и дышать.

Иногда взрыв отрицательных эмоций дает поразительные результаты, твое хнычущее болезненное эго забивается в самые дальние углы, и злость, лишенная цепей страха заставляет тебя быть творцом, лишенным сомнений. В такие минуты все получается, ты не думаешь о том, что чего-то не можешь или не умеешь, просто идешь вперед и пожинаешь плоды трудов своих. Я сама от себя такого не ожидала, ведь раньше особым талантом не обладала, да и вырезала только всякие пендюрки. Кто его знает, что в нас сокрыто, дремлет годами, и открывается только в экстремальные моменты.

Финн спал рядом, перебирая во сне лапами. Весь в стружках и пыли, сейчас он казался почти белым. Шлифуя кисть правой  руки, я на мгновение застыла, любуясь совершенством форм, высеченных из дерева. Впереди послышался шорох.  Подняв голову, я увидела все  немногочисленное мужское население во главе с Эрландом. Я смотрела на них так, словно впервые видела, не в силах очнуться от грез. Так и стояла, держа за руку своего странника, словно сама привела его сюда.

-Я был уверен, - среди наставшей тишины, тихо сказал Эрланд.

Он опустил глаза, и что-то прошептав, быстро удалился.

- Вот черт! – глубокомысленно произнесла я, почесывая глазик.

Все разошлись в глубоком молчании. Ваша воля, в конце концов, здесь не ислам и образ человека в творчестве не запрещен.

Ночью случился настоящий тарарам. У Фриды начались схватки. Мужчины сидели возле костра в тревожном ожидании, женщины пытались помочь роженице. Рождение ребенка здесь было настоящим событием. Еще бы, от этого зависело, будет ли продолжаться их род, или угаснет. Эрланд смотрел на огонь, иногда беззвучно шевелил губами, словно молился. Один раз из дома  вышла Юла, и, наполнив кожаный мешок водой, с чувством какой-то особой значимости, удалилась, не проронив ни слова. Все выжидающе смотрели на нее, но я не отличалась местным воспитанием, поэтому полезла с расспросами.

- Как там дела?

- Ох, и не спрашивай, Коротышка.

- Что, так плохо?

- Лучше помоги мне воду донести.

Мы спустились в нижнее помещение, ярко освещенное факелами. Фрида сидела на корточках, упираясь руками в пол, застланный сухой травой. Безумный взгляд блуждал по неровным земляным стенам, по обнаженному телу блестящими ручейками стекал пот. Одного взгляда было достаточно, чтобы я пулей вылетела на поверхность.

- Не томи,- не выдержал Эрланд.

- Лучше бы меня волк сожрал, - огрызнулась я, падаю на траву.

Время длительного ожидания тянулось очень медленно, все в растерянности молчали, не зная, на что надеяться. Рассвет был уже недалек, когда из помещения вышла Эдда. Было видно, что она едва держится на ногах от усталости. Мне пришлось  помочь ей донести воду. Фрида настолько обессилела, что полулежала на коленях, уткнувшись лицом в пол, заломив под себя руки. Дышать в подземелье было просто  нечем, огонь факелов буквально пожрал весь кислород. У меня помутилось в голове.

- Слушайте, тут же дышать нечем, а ребенку нужен кислород. Шли бы вы все отсюда. Эдда с Юлой пусть останутся, а если нужно будет, они позовут вас.

- А Маргента говорила, что нужно присутствие всех. Это придаст силы.

- Плевать мне на вашу Маргенту! Все, власть сменилась! Топайте.

Я стала выпроваживать женщин, стараясь быть как можно убедительнее. Но лишь ступня моя коснулась первой ступени, Фрида издала громкий крик. У меня подкосились ноги…

- Коротышка, останься…прошу тебя, - простонала она словно издалека, лишь прошел спазм.

- Я?!

И мне пришлось остаться, ведь беременным отказывать нельзя. Пришлось подключить старый испытанный способ для проветривания помещения. Кайя и Илга работали в качестве вентиляторов, размахивая старыми куртками. Вскоре в подземелье посвежело, можно было хоть как-то соображать.

- Эдда, но я, правда, не знаю что делать. Может за помощью куда-то послать?

- Нельзя.

- Но почему? Ведь должны быть какие-то повитухи, знахари.

- Нельзя, Коротышка. Об этом никто не должен знать…

- Опять нельзя! – в негодовании перебила я ее, - Ты хочешь, чтобы она испустила дух у нас на руках?

- Это старая история. Она старее самых высоких деревьев. Люди страшнее волков, и однажды гнев всей стаи обрушился на вожака…

- И что это должно для меня значить?

- Тень минувшего всегда следует по пятам.

- Поясни.

- Она всегда здесь, всегда рядом… строптивые  наказаны, а их дети  брошены Зверю. Тьма и Свет могут рождать лишь мечты, но они всегда заодно.

- Полный бред! Я уже сыта вашими загадками!

Мне захотелось тряхнуть ее как следует, но Фрида опять закричала. Ее тело сжалось, руки уперлись в землю. Юла с Эддой бросились к ней, и стали усаживать на корточки. Затем последовало еще несколько сильных спазмов, и в толще сена что-то зашевелилось и запищало. Я съехала по стене, ноги отнялись напрочь. Юла подняла пищащее нечто.

- Мальчик, - заворачивая новорожденного в рубашку, с улыбкой произнесла она.

Я выползла из подземелья, и в полной прострации присела у входа. Священный огонь, дарил последнее тепло, уходящим вместе с ночью звездам. На миг он угас, и в сизых клубах дыма явственно проступил образ, до странности похожий на меня, и снова я услышала неясный шепот.

- Ты грядешь…ты грядешь…

Вновь заиграло пламя, и горящий мираж, стал медленно исчезать, оставляя смутные воспоминания. Стряхнув  оцепенение, я вышла на свежий воздух. Все по-прежнему сидели у костра.

- Мальчик, - молвила я, присаживаясь поближе к огню.

Мне казалось, что сейчас они будут прыгать от счастья, совершая замысловатые ритуальные па. Видно было, что радость переполняет их сердца, светится в глазах, но реакция была обычной. Сдержав ликование, все расползлись спать.

- Коротышка, хочешь, я приготовлю тебе какую-нибудь еду? - предложила Кайя.

- Нет, спасибо, добрая девушка. Иди отдыхай.

Пробуждающееся солнце золотило кроны величественных вековых деревьев. Угли в догорающем костре шевелились красными тлеющими жуками. Глиняная чашка с отваром из ягод приятно согревала ладонь, а на коленях сладко посапывал мой маленький и единственный друг, волчонок. Хотя, может я и не права. Сегодня все изменилось, наконец пришло понимание того, что я здесь, и это мое место. Среди людей, которые с таким упорством борются за свою жизнь, покоряя все новые и новые вершины неизвестного и опасного, ведь каждый день сулит новые грозы, но когда мы вместе, одолеть нас не так-то просто.

Доверие, вот новое слово, которое раньше было начисто вычеркнуто из моей памяти. Оно было словно табу, и я думала, что это уже навсегда. Но родился новый день, и заставил меня о нем вспомнить. Теперь все было по-иному.

Я почувствовала легкое прикосновение к плечу. Это был Эрланд.

- Ну, что? Поедешь с нами на охоту?

- А куда я теперь денусь.

Мы двигались вглубь леса уже более двух часов, но вокруг все словно вымерло.

- Мне все меньше и меньше это нравится, - поскребывая подбородок, молвил Рогнар, старший брат Ларса, а посему такой же рыжий.

- Да, давно такого видеть не приходилось, - откликнулся Хейг.

Веселость его сейчас как рукой сняло, он был сосредоточен, словно чуял в воздухе запах беды.

- Может и правда волки. С каждым днем их становится все больше и больше. Они уже до того осмелели, что белым днем приближаются к селению. Кайя сказала, что видела одного на тропе к озеру, - вступил в разговор, обычно молчаливый Холле.

- А ты не приглашай девушку на свидание так далеко без присмотра старших, а то не ровен час, кто-то поинтересней волка украдет  твою красавицу.

Хейг как всегда на высоте остроумия. Все усмехнулись, а Холле беззлобно замахнулся на насмешника.

- Здесь кровь, - прервал разговор Ньерд, указывая на темные пятна, - Следы совсем свежие, тянутся вон от того леска.

В зарослях мы обнаружили целый склад оленьих трупов. Животные были разделаны варварским способом, внутренности  вырезаны, а мясо брошено. Среди падали деловито копошился медведь. Завидя нас, он встал на задние лапы, грозно рыча. Хозяин леса не пожелал расстаться со своей добычей, и готов был привести угрозу в исполнение. Численный перевес врага его не смущал. Моя лошадь в страхе шарахнулась в сторону, чуть не сбросив меня.

- Это не волки. На такое способны только люди.

В голосе Эрланда послышались металлические нотки. Все стали беспокойно огляваться.

- Мы не можем вернуться домой с пустыми руками. Время уже далеко за полдень, до сумерек надо вернуться. Так что поехали, потом разберемся.

- Ты права, Коротышка.

И опять во взгляде Эрланда промелькнула едва заметная тень, смутившая меня в прошлый раз… и в позапрошлый.

- Если есть медведь, то мед должен быть рядом, - заметил Хейг.

- Резонно. Двигаем, что время-то терять.

Уже вечерело, когда мы отправились в обратный путь. Богатая добыча превзошла все ожидания, и еды теперь хватит надолго. Мне впервые довелось увидеть, как охотятся на вепря, и эта сцена надолго отпечаталась в моей памяти. Я не ожидала, что это животное настолько огромно, и силы ему было не занимать. Здесь я была бессильна, зверь, раненный стрелой, пришел в ярость, и бросился в атаку. Впервые я увидела поединок человека, с дикой силой природы. Но надо отдать должное мастерству охотника, вепрь был побежден, и побежден он был в честном бою.

Несколько оленей, и этот косматый монстр, день не прошел впустую. Впереди по курсу нарисовалось пчелиное дупло, в старом, сломанном ветром, дереве. Пока я размышляла, какой же силы должен быть ветер, чтобы сломать такое огромное дерево, мои соплеменники выкурили пчел из дупла, и совещались, как достать оттуда мед.

- Надо спуститься внутрь. Я полезу, - предложил Магнус.

- Не получится. Ты слишком тяжелый. Трухлявое дерево развалится, что мы, мед с земли собирать будем?

Я с наивным любопытством наблюдала за происходящим, предвкушая веселуху. Сейчас кто-нибудь полезет внутрь, а все остальные будут весело это комментировать.

- Коротышка, а ты становишься незаменимым человеком, - ехидно улыбнулся Хейг.

- Я?! Да никогда! У меня клаустрофобия, раз. Аллергия, два. Не полезу в корягу!

- Не упрямься. Где мы еще такую малявку найдем, тут только ребенок может пролезть. Давай быстренько. У тебя все получится.

- Эрланд, ты-то что молчишь?! Спасай! Я ведь ваша единственная надежда на прекрасное ленивое будущее! Не хочу в дырку лезть. Что я самая рыжая, что ли?!

- Привяжите к ней веревку, - спокойно парировал вождь.

Все понятно, он был по ту сторону баррикад.

- Змей ты, Эрланд! Я тебе этого никогда не прощу! Не полезу, и все!

Все вокруг просто покатывались со смеху. Сван и Хейг стащили меня с лошади, обвязали веревкой, и, положив за пазуху несколько кожаных мешков, посадили на дерево.

- Ну, пеняйте на себя! Вам же хуже будет! – мрачно сообщила я, уже из дупла.

- Давай! Давай!

- Здесь темно, ничего не видно.

- Ищи на дне!

Я попробовала спуститься, но, поскользнувшись, ухитрилась каким-то неимоверным образом перевернуться, и рухнула в вязкое месиво вниз головой. Погрузилась я в него более чем глубоко, перевернуться никак не удавалось, но, в конце концов, я выползла из него, словно паук, цепляясь за неровности древесины. Вытащив мешки, я опустила их в мед. Организм отреагировал незамедлительно, внутри все стало чесаться. А эти идиоты все ржали, мне их было хорошо слышно. Звучали всякие фантазии в мой адрес. Мешки заполнились, я стала карабкаться вверх, но, не удержавшись, опять сорвалась. Очевидно, снаружи шум был услышан.

- Достать Коротышку из дупла! – услышала я голос Эрланда.

Когда я увидела свет в конце коряги, душа возликовала, но мой вид превзошел все самые смелые предсказания. Публика обалдела, комментариев не последовало.

- Я же говорила вам, уроды, что мне к меду за версту приближаться нельзя!

Я вся отекла, глаза превратились в два слипшихся вареника, дыхание затруднено.

- Коротышка, это точно ты? – прервал молчание один из близнецов.

- Что с тобой? – опешил Хейг.

- Аллергия! Да снимите меня, наконец, отсюда!

С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. Лошади неслись рысью, но воздуха не хватало, и я стала задыхаться. Впереди замаячила дырявая крыша моей конуры, я держалась из последних сил, усилием воли заставляя себя дышать. Спрыгнув с лошади, я бросилась к рюкзаку, и проглотила сразу несколько таблеток антигистаминного препарата, но было уже поздно. Задыхаясь, я рухнула на пол. Словно издалека  слышались приглушенные голоса, потом все исчезло,…но лишь на миг. Мне еще тогда подумалось, ну, отмучилась…

Странно, теперь я видела все, словно со стороны, с высоты трех или четырех метров. В душе наступил такой покой, такая благодать. Я видела, как близнецы тащат куда-то  мое бездыханно тело…а, это целебный источник. Магнус пытался растормошить меня, но реакции никакой. Тогда он в отчаянии ударил меня наотмашь   по лицу. Во мне все забурлило от негодования, но дотянуться до него я не могла по известным причинам.

Энгус погрузил меня в воду с головой, и тут я пришла в себя. Задыхаясь и отплевываясь, я попыталась вцепиться в Магнуса, но силы были неравные. Вода была теплой и приятно  расслабляла. Странное чувство досады возникло в душе моей, ведь только что, я была так близка к чему-то столь родному, но напрочь забытому мной. Я словно стояла у высших врат, но двери так и не распахнулись, и я была возвращена в мир суеты, а возвращаться, ой, как не хотелось. Это было предательство высшей пробы.

Что же это получается, что в лучшем из миров нет места для меня? Желание вернуться не было, но меня никто не спрашивал. Вот так, кто там сказал, что человек сам творец судьбы своей? Все мы крутые, пока не прикоснемся к истине. А истина здесь одна, мы ничего не знаем ни о жизни, ни о смерти, ни о самих себе.

Так я размышляла, лежа в теплом источнике, очень похожим на джакузи. Если бы рядом со мной в источнике возлежал Варг и подпукивал, имитация была бы стопроцентной. Что бы человек ни открыл, все давно было придумано природой. И сейчас, находясь на стыке двух миров, где-то между прошлым и грядущим, я мрачно разглядывала тронутые времен каменные стены своей ванны, но кипящая миллионами пузырей вода, приносила мне явное облегчение. С этим не поспоришь. Срабатывали тайные механизмы вселенной, и вода возвращала меня к жизни.
По узкой тропинке бежал Тэо, а за ним мелким аллюром трусил Финик. Увидев меня, он плюхнулся в воду, и, доплыв, обнял передними лапами за шею.

- Привет, дружище! Сто лет не виделись.

Я пролежала в естественном водоеме почти сутки. Близнецы бдительно охраняли мой чуткий сон, исполняя все капризы. А заключались они в основном в том, что я не могла дотянуться до спины и почесаться, ведь зуд полностью еще не прошел.

- Магнус, сегодня вы такие добрые! А вчера, за чашку медовухи чуть не продали.

- Мед целебный.

- Это для вас он целебный, а для меня смерть!

-  Догадался. Ох, я тебя как увидел, чуть не упал. Думал, ты в черта превращаешься.

- И где это твой братец запропастился?

- Наверное, опять фиалки собирает, отбиваясь свободной рукой от волков. Нахватался у тебя, теперь по ночам не спит, все на луну смотрит, да бормочет что-то себе под нос.

- Да, брат, лирика штука заразная. Повезло тебе.

- О чем ты?

- Ты видишь эру зарождения черного романтизма, и братец твой вполне может являться ее родоначальником. Так что считай, что был у истоков новой религии, и название ей свобода, - разглагольствовала я, закинув руки за голову.

- Что-то я не пойму, о чем ты толкуешь.

- Да я все о своем, о женском.

- Ааа…Значит ты черный романтик?

- Нет. И Харлея у меня нет, и медовуху я пить не могу. Какой я к черту черный романтик. Так себе, пописать вышел.

- А Харлей это…

- Это верный символ свободы, братец. Конь такой, и жрать не просит, и не продаст… в отличие от вас!

- Какие могут быть символы у свободы? Либо ты свободен, либо мертв.

- Золотые слова.

- Да об этом и зайцу известно.

В вечерних сумерках нарисовался Варг, сейчас он казался темной глыбой монолита, или мистическим великаном, явившимся из другого измерения. Без долгих расспросов, он выловил меня из воды, и, тряхнув мощной дланью, избавился от излишков жидкости в моей одежде. Затем, бесцеремонно осмотрев с головы до ног, забросил мою тушку на плечо и отправился в селение. Небо заволокло черными тучами, но дождя не было. Где-то вдали, словно обнаженная горящая вена, блеснула молния. Воздух чист и свеж. Таинственный лес наполнился неверными тенями,  едва слышным шепотом листьев и трав.
 
Багряный рассвет встал над суровым северным краем, залив необъятные леса заревом меди. Но, и, здесь живущим, не чуждо ничто человеческое. Сегодня будет праздник. Свадебку сыграем что надо, и младенец не будет забыт. Женщины приготовили из меда убийственный напиток, запах вкуснятины разносится по всем окрестностям. В предвкушении пира все ликуют и суетятся. Обряд был незатейливым, Холле и Кайя выглядели такими счастливыми, ведь вся жизнь была у них впереди, и там были только рассветы. Им пожелали кучу детей, потом упомянули и про новорожденного.

Варг, который раньше не был замечен в сентиментальности, до того растрогался, что исполнил мощную балладу о трудной жизни северян, где в конце все умерли. Беднягу так пробрало, что он даже пустил слезу, видать зеленый змий лукавил не на шутку. Публика лихо притоптывала и хлопала руками по коленям, поддерживая ритм баллады. Хейг, не выдержав накала страстей, пустился в пляс, и был мгновенно поддержан остальными.

Холле и Кайя в разгар пиршества потихоньку слиняли, наверное, пошли прогуляться в лесочек при лунном свете. Младенца, нареченного сегодня Оле, унесли еще раньше, но народ уже не нуждался ни в присутствии молодоженов, ни новорожденного. Всем было и так хорошо. Потом, как это часто бывает на подобных симпосионах, мужичье стало меряться силами. Сван расквасил нос пьянючему Хейгу, видно припомнив все обиды, нанесенные ему насмешником. Это вызвало бурю страстей, все просто попадали со смеху. Хейг же, оказался парнем находчивым, и, схватив Свана за косу, раскрутил его вокруг себя, да так увлекся, что бедолага Сван, описав пару кругов по траектории, улетел куда-то за бревна. Тут уже даже я, абсолютно трезвая, чуть не рухнула со смеху. Сван из бревен не выполз, уснул прямо там, огласив окрестности громким пьяным храпом.

Ньерд возбудился в присутствии кузнеца, и, отплясывая вокруг костра, вызывал оного на бой. Варг вызов принял, и одной мощной оплеухой смел незадачливого противника с лица земли, припечатав его к стене конюшни. Ньерд на пару минут залип на стене, а затем органично стек в траву, и более не являлся пред смутные очи пирующих. Средь общего шума и веселья один Эрланд оставался незадействованным зрителем. Он почти не пил, взгляд его был добрым и рассеянным. Иногда он украдкой посматривал на меня. Я приписывала это моему не вполне сформировавшемуся после аллергической реакции виду.

Веселье набирало обороты, Варг подхватил близнецов, ребят совсем не мелких, и, посадив их на могучие плечи, пустился в пляс. Остановить его мог только пень, по воли судеб, возникший на пути. Когда кузнец рухнул, разметав невесть куда, обалдевших братьев, я думала случиться землетрясение, но вроде обошлось. У меня уже не было сил смеяться, и я потихоньку смылась, прихватив с собой Финика. В конуру возвращаться не хотелось, теплая ночь делала душу нежной и расслабленной. Хотелось мечтать, уйти с головой  в царство грез, забыв о реальности.

Ноги сами собой понесли меня к заветной поляне, где одинокий таинственный странник смотрел сквозь величие ночи глазами вечности. И эта ночь уйдет, не оставив о себе памяти, и лишь серебро небес, как прежде будет играть на его сильных плечах, оставляя слабые блики прошедших столетий. Ну, это я, конечно, загнула, дерево не живет так долго как мрамор или гранит, но на мой век хватит. И когда я уйду, оставив о вечности несколько строк…грезы как рукой сняло.


Прямо передо мной, на узкой тропе стоял белый волк. Тот самый. В воздухе повисла чужая тишина. Я знала, что он мне союзник, но не могла справиться с дрожью. Такое ощущение, словно он явился за моей душой, но почему-то медлил, перед тем как сделать последний бросок. Сердце вздрогнуло короткими глотками, но, преодолев страх, я протянула вперед ладонь. Волк  отступил, и, повернувшись, помчался по узкой тропе в сторону поляны. В этом был какой-то высший знак, и, не разбирая дороги, я бросилась за ним.

На залитой лунным серебром поляне, преклонив голову, на коленях стоял Эрланд. Я застыла, боясь шевельнуться, не в силах поверить своим глазам. Мне показалось, что он молится. Надо было незаметно уйти, чтобы не мешать ему, ведь со стороны могло показаться, что я подглядываю.

- Не крадись. Я услышал твои шаги давно.

- Извини, не хотела помешать.

- Удивлена?

- Не то слово. Но вопросами доставать не буду.

- Как твой волчонок?

- Растет. Спасибо что позволил его оставить.

- Мое сердце возносит молитвы, но не деревянному истукану. Как она сегодня хороша, - кивнул он головой, показывая на богиню ночи, полную луну.

- Она зачаровывает.

- Завтра я скажу Варгу, чтобы он начал делать твои игрушки для всех мужчин. Будь с ним.

- Как скажешь. Мне уйти?

- Иди…если хочешь. Скажи, почему ты именно так вырезало дерево? Откуда взят образ?

- Оно таким было, просто я убрала немного лишнего.

- Ладно, иди.

- Пока, чиф.

- Коротышка, ты невозможный человек.

- Стараюсь, по мере возможностей.

Эрланд улыбнулся и качнул головой. Я подхватила Финна, и постаралась побыстрее убраться. Мне не понравились его слова, но расспрашивать я не стала. Знала, придет время, и он сам все расскажет. Похоже, сейчас, он переживает не самые лучшие минуты в своей жизни. Внутри него происходит какая-то борьба. Ох, и тревожно стало на душе. Ладно, будет новый день, увидим.

Возле своего сарая я наткнулась на близнецов. Каждый из них держал в руке по букету цветов. Букет Энгуса был красив и изыскан. Сложен аккуратно, стебель к стеблю. Букет Магнуса напоминал куст укропа, выдранный с корнями. Куски влажной земли тихо опадали ему на обувь.

- Что видят мои глаза?! Никак что-то в лесу сдохло.

- Плохо пахнет?

- Нет, но к чему такая роскошь?

- Мы хотели завтра показать тебе поляну с белыми камнями. Пойдешь?

- Что, в лес? С обоими сразу?! Шведская семья?

Энгус так кротко смотрел на меня, видно был готов на все, потому как еле держался на ногах от медовухи. Магнус оттеснил его широким плечом, и вручил мне куст.

- Значит договорились?

- Почему бы нет?

Близнецы ушли, а я еще долго сидела, оперевшись спиной о стену своего сарайчика. Что-то должно случиться, а неведомое всегда пугает. Во мне что-то словно изменилось, прошлое умерло, будто и не было его никогда. И тревога за свой народец, незнакомой болью отозвалась в сердце. Теперь их судьба стала моей, и уже не отречься. Я знаю, что тайны открываются не с первого раза, но эти их вечные недоговорки. Так уже все запутано. Чего они боятся? Почему у них нет никаких контактов с внешним миром? С религией знакомы, но шарахаются от нее, как черт от ладана. Знают такое, что и не снилось нашим мудрецам, а писать не умеют. Они несут в себе эти знания, но не хотят, что бы кто-то еще к ним прикоснулся. Типа наших староверов, что ли? В общем, все как-то смутно.

Ближе к рассвету я увидела возвращающегося Эрланда. Он остановился, словно что-то хотел сказать мне, но передумал, и пошел в сторону кузни, где неутомимый громовержец, уже молотил по железу, оповещая мир о наступившем дне.

- Храни тебя Господь, Эрланд. Тебя, и твой народ, ставший мне родным…

С неба сорвалась звезда. Бледный лик луны еще проступал на сумеречном небосводе. Мой сон был крепким, без всяких сновидений, и это стало привычно с некоторых пор. Финн покачивался у меня груди. Вдруг, из черной бездны сна, возник белый призрак. Он застыл у порога, словно пришел по мою душу. Я проснулась, как от толчка. В дверях стояли близнецы, но я еще долго не могла прийти в себя. Растолкав их, я выбежала на улицу, и только там поняла, что это был всего лишь призрак сна.

Варг дал нам свое благословение, сказав, что в ближайшее время я ему не понадоблюсь. Сейчас лес казался более приветливым, чем ночью. Вчерашняя тревога улеглась, и новый день сулил немало интересного, но то, что я увидела, повергло меня в странное оцепенение. За сплошной стеной леса находился лабиринт, сложенный из камней, гораздо выше человеческого роста. Камни почти прозрачны, словно отшлифованы лаской волны, были так плотно пригнаны друг к другу, что невозможно было понять, где заканчивается один и начинается другой. Все это казалось остаточным явлением фантастического замка, неведомо каким образом появившегося в девственных северных лесах. Словно отступивший океан времен обнажил свою душу, и открыл тайну далекого прошлого. Создавалось впечатление, что это был цокольный этаж гигантского строения, а все что выше, было напрочь разрушено, или срезано неведомой силой. Высота блоков неодинакова, но это не нарушало плавности форм. Я ожидала, что где-то должны быть обломки, но, обшарив всю близлежащую территорию, не обнаружила ничего, что могло бы подтвердить мою догадку. Факт оставался фактом, все обломки бесследно исчезли.

- Кто же это создал?

- Это всегда было. Еще когда был жив дед моего деда, и раньше. Мы с Энгусом еще детьми играли среди камней, и искали разноцветный лед, который не тает даже в самый теплый месяц. Сквозь него можно смотреть на небо, и оно становится другого цвета.

Я попросила, чтобы мне принесли несколько осколков, и, очень скоро у меня на ладони лежало с десяток кусков очень прочного стекла, которые по видимому являлись фрагментами огромного цветного витража. На лбу выступил холодный пот, все словно качнулось. Я, конечно, не самый большой знаток истории архитектуры и развития стекольной эволюции, но тут явно было что-то не то. Даже в наше время высокоразвитых технологий такого добиться было трудно, если вообще возможно.

- Ничего себе…

- Коротышка, ты знаешь, что это?

-  Догадываюсь. Но как оно сюда попало? Это какая-то технология, на грани космической. Если это и стекло, то уж очень странное.

- Значит, мы тебя удивили?

- Энгус, удивить меня, это самая простая вещь на свете. И надо отдать мне должное, что после всего, что со мной произошло, я еще не забыла, как это делается. Но на сей раз, вы меня, честно говоря, просто обескуражили. Должна признаться, я сбита с толку и не знаю, как это объяснить. Остатками разума понимаю, что здесь должно быть логическое объяснение, но, увы. Прозрение не приходит.

Близнецы самодовольно переглянулись.

- Еще собрать?

- Покажите мне лучше это место.

- Там их не много, искать надо.

Мы провозились часа два, прежде чем смогли отковырять небольшой осколок, и то лишь потому, что он уже был почти отколот у основания. Такая прочность просто поразила меня. Мы угробили кучу времени, пытаясь расколоть находку, обычный камень при ударе об него крошился, образец оставался целым.

- Да, чудны твои дела, Господи. Это те самые волшебные стекла, при помощи которых вы добываете огонь даже в самые пасмурные дни?

- Да. Что теперь будем делать? – спросил, озадаченный моим поведением Магнус.

- Будем делать ноги, пока не стемнело. Второй раз мне с волками встречаться не хочется.

- Как мы будем их делать? – изумился Энгус.

- Быстро. Шевелить ногами будем быстро, а то неровен час, к ужину опоздаем.

На обратном пути мы сполоснулись в теплом источнике, это немного развеяло тоску, от осознания собственной глупости. Затем братья отправились по своим делам, а я заглянула к Варгу.

- Ну, что? Головушка-то не болит?

- С чего бы это? – фыркнул здоровяк.

- Эрланд сказал, что у тебя работы выше крыши.

- Так.

- Извини, что отрываю, но у меня к тебе просьба. Можешь расколоть этот камень?

Варг внимательно осмотрел кусок породы.

- Это из лабиринта? Тогда бесполезно. По крайней мере, мне такое не под силу.

- Ничего про Сириус Д загнуть не хочешь? Ведь должно быть какое-то логическое объяснение.

- Все это родом из далеких времен, а они предпочитают хранить свои тайны надежно.

- Варг, почему вы не с кем не общаетесь, ведь вы же здесь не одни?

- Оно тебе надо? - отмахнулся кузнец, и принялся долбить наковальню.

- Ты точно ничего не хочешь мне сказать? Эрланд ведь целый арсенал решил создать.

- Время придет, сама все узнаешь.

-Многообещающе.

Вечером у костра Хейг рассказывал, как Сван провалился в яму, на сей раз с поганками. Насилу вытащили его из скользкой ловушки.

- Ты тяжелый, как кабан! Я сам вылезу! Сидел бы до сих пор в яме, сам бы поганками оброс.

- Давай, давай, открывай пошире рот! Проглотишь жука-вонючку как в прошлом году! До сих пор, когда выдыхаешь, стоять рядом невозможно! – огрызнулся Сван.

В общем, все как всегда. Только вождь совсем отстранен, словно душа его где-то далеко.
         

Дни шли за днями. Время, незримо скользящее через все живое с момента рождения, забавлялось пасмурными и солнечными днями, затейливо раскладывая пасьянс судьбы. Солнце было похоже на тяжелую сонную рыбу, и жаркими днями не баловало. Иногда небесные лучи пробивались сквозь завесу рваных облаков, но приходил новый день, и, рискуя надеждой, я ждала ясного неба и солнечного торжества. Сегодня был третий день очередной затянувшейся охоты. Все порядком устали, даже Хейг был неприятно молчалив. С запада потянуло дымом от костра. И снова напряжение повисло в воздухе, словно это был запах беды. Эрланд принял решение разведать обстановку, сказал, чтобы все были наготове. Фууу, сегодня точно не мой день…

То, что мы увидели, описанию поддавалось с трудом. Вокруг догоревшего костра были разбросаны шесть изуродованных человеческих тел. Картина смерти была столь чудовищной и отвратительной, а главное внезапной. У некоторых трупов отсутствовали головы, и всех до одного, руки. У меня было такое ощущение, словно это кошмарный дикий сон, вырвавшийся в реальность дня.

- Все, приплыли! – прикрыв глаза ладонью, молвила я.

Ко мне подъехал Ларс, я уткнулась лицом ему в плечо, лишь бы только не видеть это наваждение.

- Смотри, и внутренностей нет. Помнишь тех оленей?

- Да, Ингмар прав. Это была не случайность, - тихо ответил Ларс, поглаживая меня по голове, словно ребенка.

- Пусти, Рыжий, что-то мне совсем не по себе.

- Сиди спокойно.

- Что это за запах?

- Запах крови.

Лошади вели себя очень беспокойно, шумно втягивали воздух, удержать на месте их было сложно.

- Надо уходить пока нас не заметили, - предложил Ингмар.

- Надо похоронить тела. Края ран светлые, прошло достаточно времени. Мы здесь одни.

Я удивлялась мужеству своих соплеменников, может, все это уже и было в их жизни, но было до меня. Я, дитя бетонных гетто, урбанизированных трущоб, поклоняющийся его величеству интеллекту и истукану, у которого вместо лица денежный знак. Вот они,  истоки нашей цивилизации, во всей своей красе. А в мире, где правит первобытная сила, все не так.

Был собран большой костер, и тела погибших сложены на него. Зажигалка в моем кармане оказалась как нельзя кстати. Языки живого пламени стали прокладывать дорогу вверх, пробираясь через нагромождение веток. Все стояли молча, понимая, что уже иссякают минуты, и завтра все изменится.

На обратном пути, близнецы были высланы вперед, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств,  предупредить об опасности. Вскоре знак был подан. Среди деревьев, на небольшой прогалине, лежала лошадь со сломанной шеей, а чуть поодаль неподвижно лежал всадник, не подававший никаких признаков жизни. Лицо сплошной кровоподтек, одежда сорвана, на левом боку глубокая полосная рана. Ньерд подошел к нему, и толкнул ногой. Незнакомец застонал.

- Добейте его. Даже если он не враг, все равно не выживет, - приказал  вождь.

- Стойте! Я беру его в мужья!

Кто это сказал? По-моему голос мой, но я этого не говорила. Все получилось без моего желания. Просто открылся рот, и слова сорвались с губ. Я сама обалдела от того, что сделала, и как это у меня получилось, сама не толком пойму. Но факт остается фактом, слова были произнесены.

- Я знаю, у вас есть такой закон. Женщина может сохранить жизнь мужчине, взяв его в мужья, - продолжал сам по себе глаголить  голос. От удивления глаза у меня на лоб полезли, что уже говорить о других, они просто остолбенели.

- Нет, до этой минуты я не знал, что у нас есть такой закон. К тому же он почти мертвец! – первым пришел в себя Эрланд.

- Время покажет.

- А если это враг?

- Ну, если  враг, тогда мы поможем ему выздороветь, а потом делайте все что считаете нужным. Мы ведь не можем поступить как скоты, и бросить его умирать.

И черт меня за язык дернул! У меня такого даже в мыслях не было! Но слово изреченное, как известно не птичка, его из лука не замочишь.

- Ты хорошо подумала?

Я слышала по голосу, что Эрланд разозлился, но остановиться уже не могла.

- Ничего я не думала, только он пока жив, и надо дать ему этот шанс. Если он не враг, то будет нам полезен, ведь видел этих падальщиков в лицо.

-  Резонно. Ты, что, просто этого сказать не могла? Зачем он тебе в мужья?

- Ну, все, уже сказала. По-моему, у меня шведский синдром.

- Ладно. Будь по-твоему. Но уверен, если он испустит дух еще по дороге, то ему повезло.

Полутруп погрузили на лошадь Ларса и тронулись в путь. Эрланд раньше меня понял, чем закончится дело, чего не внять его пророчеству? И откуда эта тупое упрямство? Чего бы не прислушаться к его мудрым словам? До этого были цветочки, но притащить чужака в собственный дом, это уже слишком. Что я буду делать с ним? Как лечить не знаю. Хоть бы он на самом деле поскорее ласты склеил, и я опять свободным человеком стану!

Нам повезло, домой мы вернулись с добычей, да еще и в ассортименте. Труп швырнули на пол в моих далеко не роскошных апартаментах, и в полном молчании удалились. Понятно, мне объявлен бойкот. Туловище валялось посреди импровизированного зала, не подавая никаких признаков жизни. И чего мне не хватало?! У меня ведь был Финик, ну чего тебе еще? Нет! Надо обязательно в какую-нибудь историю вляпаться. Чтоб он уже провалился в свою Валгаллу! Черт, что б его валькирии своим самогоном до смерти напоили! Или леприконы сожрали! Или кто там еще водится!!!

- Ладно, надеюсь к утру, ты уже будешь в лучшем из миров, и воевать там до позеленения! Ну надо же было так встрять! Вот дура-то!
 
Но тело вопреки всему продолжало существовать. Оно не умирало и не воскресало, продолжало лежать неподвижно, занимая почти половину пространства моей конуры, словно старый коврик, который выбросить жалко, и все время об него спотыкаешься. В нем еще теплилась могучая сила жизни, и боевой дух, по-видимому, не остыл. Да, силен парень, с такими пробоинами любой галеон пойдет на дно печали и тоски, а этот вон еще дышит.

Соплеменники восприняли мою инициативу без всякого энтузиазма, но относились к моим стараниям деликатно, без ропота. Я бы даже сказала с сочувственной жалостью, ведь таких придурков как я не каждый день встретишь, а блаженных почитали во все времена. Женское население научило готовить меня всякие премудрые бальзамы из трав, чтобы прикладывать к ранам, запах они имели категорически зловонный, но прикладывать их приходилось мне, потому как к чужаку никто прикасаться не желал.

Все ждали его благополучной кончины. Как я их понимаю! Я бы первая станцевала гаучучу на его могиле! Но тело долгожданной новостью радовать не спешило, и, зависнув в астрале, продолжало существовать. В один из особо приятных дней, я пулей вылетела из своей конуры, судорожно хватая воздух. Мое смятение было замечено, и вооруженный топором Виго поспешил на помощь, на ходу созывая всех остальных.

- Что? – тряс меня за плечо Ингмар.

- Оно шевелится!

Виго провел тщательное исследования, и, выйдя из лачуги, пожал плечами.

- Лежит твой мертвец на том же месте, разве что не смердит.

- Да какой лежит, он только что сидел! Лежал, лежал, потом как подпрыгнет!
Я больше в дом не вернусь. Я боюсь его!

Срочно был созван консилиум, после которого Варг проник на мою территорию, вбил рядом с телом деревянные колья, и намертво привязал к ним чужака прочными кожаными ремнями. Легче мне от этого не стало, похоже, подлый чужак помирать не собирался, круша в дребезги все мои радужные перспективы остаться молодой вдовой. Наоборот, вопреки всем моим надеждам, дело пошло на поправку. Правда теперь он движений никаких не совершал, но время от времени тихо и жалобно стонал. Я боролась с собой, боролась, как могла.

Ох, уж мне эта русская душа! В ней всегда найдется место для сострадание, да плюс еще и женская, которой всех вечно жалко! Рана на боку была просто чудовищной, и затягивалась плохо. Конечно, в нормальных условиях ее бы зашили, но за неимением такого опыта, пришлось воспользоваться всем, что было под рукой. Как на грех, даже ветеринара, и того нет! Кайя принесла мне каких-то листьев, видно прониклась ко мне состраданием. Я прикладывала их к искалеченному лицу, скорее чтобы не видеть этого фиолетового кошмара. Вода из целебного источника тоже не была забыта.

- Ну, что, Коротышка, спит твой муж? – съехидничал Энгус, наткнувшись на меня в зарослях орешника, где я играла с Фиником, сбежав подальше от своего новоиспеченного суженного.

Близнецы со мной в последнее время демонстративно не разговаривали, и, проходя мимо, делали вид, что не замечают. Цветов мне больше не дарили, видимо считая, что я предала наш тройственный союз. Я шмыгнула носом и уткнулась лицом в колени.

- Это что теперь, новое правило, чтобы жены своим мужьям еду добывали?

Я молчала, перебирая шерстку волчонка, уже начавшую меняться на взрослую и блестящую.

- Да что с ней говорить, ей волк дороже нас. Делает, что левая нога захочет! Разговаривать она с нами не желает! Пошли, брат, пусть сидит здесь одна, - поддержал брата Магнус, обычно самый терпеливый к моим выходкам.

Так больно стало от его слов. Я еще больше вжалась в колени, опустив плечи. Финн вырвался, и, подбежав к Магнусу, поднялся на задние лапы и заглянул ему в глаза.
Магнус погладил волчонка по голове.

- Тебе, что, наших мужчин было мало? На кой тебе эта нежить сдалась?

- Хотела как лучше…

- Как лучше?! А о нас ты подумала? Мы с братом все время старались понравиться тебе, а ты даже не заметила. Нам казалось, что ты кого-нибудь из нас выберешь.

Я прозрела! Вот уж никак не ожидала.

- Да ты что, Магнус! Я же на тысячи лет старше вас обоих! Ох, лучше было бы, по-вашему, - вздохнула я, опять опустив плечи, - Видно судьба у меня такая…

- Что пристал, не видишь, и так человеку плохо! – внезапно обрушился на братца Энгус, - Не расстраивайся, Которышка! Если нужна будет помощь, ну, например, помочь твоему чужаку побыстрее отмучиться или еще что, мы всегда рядом. Можешь на нас рассчитывать.

Я с укором посмотрела на близнеца. Как бороться с собой? Как бороться? Они ведь правы на все сто, да и не блондинка я. Могла бы задействовать серое вещество, перед тем как в героя играть. Одному богу известно, во что это может вылиться.

- Ладно, пошутил я, не смотри на меня так. Одной тебе не справиться. У тебя самой душа еле в теле держится.

- От тебя никогда не знаешь, чего ожидать, - буркнул Магнус, поглаживая Финика.

- Мир? – спросил Энгус.

- Мир.

Вечером, после ужина, все расходились спать, а я сидела с кружкой горячего отвара, пытаясь оттянуть время возвращения домой.

- Что, ноги домой не несут? – пошутил неугомонный Хейг.

Почему-то никто не рассмеялся, что крайне нетипично для местного населения. Когда все разошлись, рядом присел Эрланд.

- Как дела?

- Лучше всех, только никто не завидует - кисло ответила я.

- Такая мелкая, и такая настырная. Молодец, что слово держать умеешь. Ты помнишь, если чужак окажется врагом, его придется уничтожить.

- Помню.

- Может все обойдется? - с надеждой в голосе, предположил он.

Впервые я услышала от него такие слова. Эрланд всегда казался мне человеком довольно жестким и категоричным, не подвергающим сомнениям свои приказы. Конечно, у него голова болела за всех, каким он еще мог быть. Чаще он был словно отстранен от происходящего,  молчалив, и улыбка его с каплей боли, всегда печальна. Он был полон тайн, и хранил молчание, словно страж времен. Так что слов сочувствия от него я никак не ожидала.

- Удивлена?

- Еще как.

- Наверное, пришла пора открыть тебе если не все, то многое. Из поколения в поколение в нашем народе живет поверье о тяжелых временах, что однажды настанут для нас. И предвестником их будет маленький человек, с тремя глазами, который сможет оживить дерево, вдохнув в него волшебную силу жизни. Он научит сражаться и побеждать…

- Три глаза?! О чем ты?

- Но у тебя было три глаза.

- Это у меня звезда во лбу была! Звездная болезнь, заработанная от удара трубой по башке.

- Народ здесь простой, Коротышка. В сказаниях всегда присутствуют элементы мистики.
Но мужчины уже учатся сражаться на мечах. И этот чужак, которого ты привела сюда…наверное, так должно было случиться. Одно событие всегда влечет за собой другое, но все это уже предначертано свыше. Судьба – это клубок оленьей жилы. Начнешь дергаться, отступать, только запутаешь все.

- Но война, это смерть!

- Иногда смерть это свобода.

В его голосе снова звучала боль, но сейчас он был совсем не понятен мне. Я чувствовала, что что-то скрыто за этим, но в чертогах истины всегда тьма, и трудно найти ответ.

- Твое появление сказало мне, что времена настали, и нужно быть готовым. Теперь ты должна научить этот народ побеждать.

- Ты сам-то слышишь, что говоришь?! Я тени свой боюсь, какой из меня Александр Македонский?!

- Кто? – как-то без особого удивления спросил он.

- Да, так, был один такой блондин.

- И что?

- Умер. Скончался в самом расцвете сил.

- Это ты к чему?

- Скажи, что мне это все только снится.

-У тебя должен быть знак с левой стороны, под волосами.

- Родимое пятно на виске, и что?

- Все сходится. Покажи знак.

Эрланд внимательно рассмотрел меня.

- Все так, пятно в форме полной луны, цвета запекшейся крови.

- Я всегда склонна было думать, что это отголосок прошлой жизни. И там я была ничем не лучше. Наверное, однажды, не выдержав своей ничтожности, пустила себе пулю в висок. Мне сложно идти в ногу с толпой, а быть против нее еще сложнее. Одиночество не самый легкий крест, в его цепях сильнейшие изнемогают.

- Одиночество, дар свыше, - горько усмехнувшись, сказал вождь.


- Да, но нет в нем дыхание ветра. Посмотри на меня, что я вообще могу в этой жизни?
Деревяшки вырезать для малыша Тэо? Эрланд, ты умный человек, неужели ты веришь во все эти предрассудки? Не смеши меня.

- Это хорошо, что ты смеешься. Теперь иди спать. Будут сложности с чужаком, зови.

- Эрланд, со всем уважением. По-моему ты ведешь двойную игру. А я ведь не пророк, и мыслей твоих прочесть не умею. Может, сам скажешь.

- Иди спать. Тебе надо набираться сил.
 
Утро началось с нерадостного события, тело пришло в себя. Открылся один красный глаз, второго, по-моему, вообще не было. Разбитые губы дрогнули.

- Пить… - простонало тело на знакомом языке.

Взяв чашку с водой, я отвязала фиксирующие ремни, что держали его голову.

- Ох, и здоровый змей… чем бы подпереть?

Свернула в рулет рубашку и просунула ему под голову. Чужак едва сделал глоток, и снова застонал. Красный глаз остановился на мне и расширился от удивления.

- Где я?

- В аду, а я твой духовный наставник. Святые ада рядом, так что при любой попытке дернуться, они явятся по первому зову. Ты людоед?

- Нет.

- Ну, нет, так нет. Уже легче. Ну, и как я тебе?

- Хм.

- Эта Хм, между прочим, твоя жена!

-У меня нет жены, - нагло заявило тело.

- Чувак, ты все проспал.

- Точно нет… хм, по крайней мере я бы  такое запомнил.

- Хватит языком трепать. Потом будем отношения выяснять.

- А дети у нас есть?

- Семеро! И все девочки!

- Ооо… вот это мне повезло,- впадая в отчаяние, простонал он.

Я прилепила повязку к бесформенной физиономии, дав понять, что на этом разговор закончен.

Мужское население косило под ноль флору, неподалеку от селения, в едином стремлении овладеть техникой сражения на мечах. Словно стадо носорогов, они вытаптывали мелкий кустарник и вересковые заросли. Бесспорно, топорами и дубинами они орудовали куда лучше. Прилива нежности воинственные великаны у меня не вызвали, я только тяжело вздыхала, наблюдая за мужскими играми. Конечно, прежде думать надо было, чем предлагать мирным людям такие игрушки, а мужики, они и в Африке мужики, им бы только из железа искры высекать.

От Варга все держались на безопасном расстоянии, во избежание неприятностей, он выкашивал все живое подчистую в радиусе четырех метров. Эрленд долго наблюдал со стороны за столпотворением, но, не выдержав, подошел к Магнусу, и довольно четко показал ему правильную технику. Вот так дела!

Никто на этом не заострил внимание, но от моего острого глаза это не ускользнуло. Я готова была поклясться, что он держит меч в руках не впервые. Заметив, что я пристально слежу за ним, вождь вернул меч близнецу. Смутные сомнения в который раз посетили мою гениальную голову, обремененную женской интуицией. Вообще, он как-то уж очень сильно выделялся из всех, и мудр не по годам, и относится ко всему философски, но философия эта его куда выше житейской мудрости. Сказками ты меня, конечно, можешь потчевать, но что-то тут не так, сердцем чую.

Конечно, лучше бы это все оставалось сказками да снами пророка, но тело, акупировавшее мою скромную обитель являлось прямым подтверждением, что в округе не все спокойно. Но ведь обнаружено оно было достаточно далеко, и подобных прициндентов больше не наблюдалось. Все было тихо и спокойно как прежде, даже олени стали появляться всего в дне пути от дома, и волки присмирели.

Мы с Варгом на днях ездили в заповедные места за металлом, ни один не встретился. Эрланд выдал нам охрану, хотя ранее эти места держались в строжайшей тайне. Кузнец, соблюдая все правила конспирации, оставил конвой на приличном расстоянии, чтобы не обнаружить вход в пещеру под водопадом. Честно говоря, никто туда и не рвался, ведь с давних времен эти места были табу для взрослых и детей, и видно было, что они даже побаиваются их посещать.

Варгу для создания арсенала потребовалось время, но работал он сейчас, с каким-то дьявольским остервенением. Настал его звездный час, и он упивался им, вкладывая в покорное железо весь свой талант, весь гигантский потенциал нерастраченного гения, который ранее, в силу сложившихся обстоятельств, растрачивался на всякую чепуху. Нет, теперь это были не заурядные наконечники для пик, это было настоящее оружие. Ну, это он так думал. Я же, с содроганием наблюдая за его адским упорством, думала об ином.

Откуда в моей голове взялись такие знания, ведь ранее кроме рогатки я ничего другого в руке не держала. В детстве я, конечно, дралась с мальчишками на деревянных мечах, но они были далеки от совершенства, созданного Варгом, по моим рисункам. Так можно конечно до чего угодно додуматься, но, скорее всего это пробуждалось мое подсознание, пробиваясь в наглухо закрытые врата генетической памяти. Когда-то мне снились странные сны, и образы в них были очень четкими, но это были всего лишь сны.


Шли дни, первый шквал страстей по поводу обучения боевым искусствам поутих. Жизнь более менее втянулась в свое привычное русло, продолжая не баловать меня позитивными эмоциями. Тело, мешавшее мне спокойно жить и наслаждаться одиночеством в собственном отдельном сарае, стало обретать человеческий облик. Иногда оно ело, но в основном  спало или молчало, видимо не желая смириться с горькой участью мужа, столь невзрачного существа. Сейчас он был посажен Варгом на толстый кожаный поводок, во избежание посягательств на супружеские обязанности. Я решила с этим подождать.

Во сне он стонал, и мне было его жалко, но лучше бы он сбежал. Наверное, не было бы человека на свете счастливее меня. Смердело от него приотвратно, я даже притащила целую кучу сосновых веток, но усилия мои были тщетны. Теперь здесь смердело так, как будто кто-то сдох в хвойном лесу. Наконец терпение мое иссякло, и я попросила близнецов отнести этого вонючку к целебному источнику. Они привели лошадь, и, отстегнув суженного от поводка, погрузили его на спину шарахнувшегося животного. От движения незнакомец пришел в себя, заглянул в мое лицо единственным глазом, но не сопротивлялся. Видно сил не было.

Когда его раздели, тело опять не оказало никакого сопротивления и послушно погрузилось в воду. Он все смотрел на меня долгим проникновенным взглядом, пытаясь неловкими дрожащими руками прикрыть наготу. Нужен он мне больно! Наверное, он решил, что час его настал, но даже в такую минуту  был деликатен.

- Такс, приступим, - невесело разглядывая свое приобретение, молвила я.

Добрая Юла дала мне какую-то слизь, которая по ее словам хорошо промывает волосы. Вот что-что, а с волосами у чужака проблем не было. Косы толстенные на зависть. Два часа я вымачивала его в роднике, терпеливо смывая грязь и засохшую кровь с искалеченного тела. Он терпеливо пыхтел, послушно поворачивая голову, и все смотрел на меня болезненным проницательным взглядом. Мне стало казаться, что он немного не в себе. Вот еще радость, муженек полудурок. У него запросто могла быть черепно-мозговая травма, а может и родился таким, кто его знает?

Купание в теплой воде было ему приятно, иногда он блаженно закрывал глаза и расслаблялся, но тут же вздрагивал. Оказалось, что и второй глаз был на месте, просто слипся от крови и выделений. Ресницы лунного шелка, на них, словно на алтаре, застыла слеза дождя. Луч солнца скользнул сквозь облака, и капля заиграла, словно горный хрусталь. На миг мне показалось, что я снова стала единым зрением, и вижу то, что смертному не под силу. Я вижу его душу, глубину без конца и без края, и это так волшебно красиво.

Я чувствовала, как он застыл под моим взглядом, его кожа покрылась мурашками. Сейчас произошло что-то такое, что подвластно лишь высшим силам, но не смертному. Возможно, художнику дается такой дар, видеть душу нагой. Наверное, это называется комплексом бога. Видение исчезло, все стало обычным, и теперь я видела лишь цвет его глаз.

- Боишься смерти? – спросила я.

- Иногда смерь это облегчение.

- Я уже это слышала.

- Волк, - показал он на Финна.

- Это мой волк. Моя частная собственность, руки прочь.

- Ладно, - в голосе его скользнуло удивление.

- Тело, я серьезно.

- Никаких посягательств, - пожал он плечами и добавил, - вообще-то у меня имя есть.

- Твои проблемы.

- Апрель.

- Энгус, а какой сейчас месяц?

- Имя мое Апрель, родился в апреле. У меня еще шесть братьев есть…  было шесть братьев.

- Раз ты заговорил, может, расскажешь, что случилось, - вмешался Магнус.

- Мы были с братьями на охоте. Когда вернулись в селение, все уже были мертвы. Все… и женщины, и старики, и дети. Но среди мертвых не досчитались мы многих. Наверное, их с собой собрали. Не было у нас врагов, никому не причинили мы зла. Едва похоронив мертвых, мы бросились по горячим следам. Поздним вечером остановились, чтобы лошади отдохнули. Как ветер, они обрушились со всех сторон, сметая все на своем пути. Плохо помню…Помню, как они расправились с Августом, самым младшим из братьев моих, я не смог ему помочь. Не успел. Потом сильный удар, и все. Очнулся, увидел тебя.

- Вроде складно говорит, я ему верю.

- Мне тоже так кажется, Энгус. Но пусть лучше Эрланд разбирается. Вы  тут караульте, а я за ним схожу.

Я мчалась сквозь лес, словно за мной гнался сам дьявол, но при подходе к селению, остановилась и отдышалась. Гонца вообще-то убивают первым, и новость эта не сулила ничего хорошего. Гордо тряхнув отросшими волосами, и напевая под нос, я поднялась по тропе. Вождь разговаривал с Варгом.

- Эрланд, мне тут тебе кое-что показать надо, - возникнув, словно черт из коробочки, заявила я.

Мы отошли подальше, в зону недосягаемости вездесущих ушей.

- Говори.

- У нас неприятности.

- Чем бы ты меня еще удивила.

- Парень-то заговорил, и рассказ его совсем не радует. Не хочу вселять панику в народ, так что поговори с ним, пока никто не видит.
Через несколько минут Эрланд был у источника. Я слышала лишь отрывки фраз, поэтому подобралась поближе. Апрель держался с достоинством, хотя был не в самом выгодном положении.

- Я слышал о твоем народе. Он ведет начало от Эрвинга Чудотворца.

- Он мой предок.

- О, прекрасно! Еще один королевич! – съехидничала я.

- Не прячься, Коротышка. Подойди.

- И так хорошо слышно, вы крикливы как стая ворон.

Я видела, что Эрланд еле сдержал улыбку, и переглянулся с Апрелем. Значит, вождь поверил его словам.

- Расскажи о враге.

- Низкорослые, злобные. Ножом их не пробить.

- Мы тоже не лаптем щи хлебаем, - парировала я,  многозначительно глянув на Эрланда, - Продолжай.

- Маски смерти на лицах, словно духи тьмы. Подробнее не могу рассказать, все очень быстро произошло, но было такое ощущение, что это небольшой отряд. Где-то есть еще. И звук такой странный…

- Что за звук?

- Словно кости гремят.

- Мы похоронили твоих братьев как подобается. Я хочу знать, союзник ли ты нам?

- Да. Спасибо, за то, что сохранил мне жизнь. Кровь можно смыть только кровью.

- Ее благодари, не меня.

- А ты на своем веку войны-то видал? – поинтересовалась я, сарказм во мне так и шипел.

Это был чисто риторический вопрос. Колесо смерти набирало обороты, и было это все не где-то там, беда была уже у порога. Все это было ново для меня, и конечно я растерялась.

- Я нет. Наш род был сильным, никто слишком не докучал. Раньше были проблемы с западными племенами, но потом мир продолжался долгое время, и все вопросы решались без бойни.

- Ваш народ, говоришь, был не мал, и все перебиты?

- Все до одного. Ну, кроме тех, кого увели. Об их судьбе мне неведомо.



- Сколько же тогда их? Если они столь многочисленны, плохи наши дела, Эрланд. Тут ни один бог не поможет, надо что-то делать. Может скрыться где-то пока, переждать?

- Давай, думай, Коротышка. Ты же у нас пророк.

Апрель перевел взгляд на меня, видно было, что он со всей серьезностью отнесся к словам вождя.

- Точно, давайте, валите все на меня! Нашли крайнюю!

- Глаза их раскосы, горят злобой и алчностью. Темны, словно вода зимой. В них ничего не прочтешь.

- А предводителя случайно не Тамерлан зовут?! Все, на нас обрушились полчища скифов…хотя, я уже ничему не удивлюсь. Раскосые глаза только у азиатов. Ты что-то напутал.

- Да, нет, это я как раз хорошо запомнил.

- Я в недоумении. Какое оружие у них?

- Не знаю как правильно сказать, такое не видел раньше. Словно клинок в форме убывающего месяца.

- Да, нет, Эрланд. Здесь что-то не так.

И опять этот взгляд. Странно, почему мои слова о скифах не вызвали у него никакого удивления.

- Ты знаешь кто такие скифы?

- Нет.

- Ох, Эрланд, ты опять темнишь.

- Не суетись, Коротышка. Это могут племена, что живут далеко за пределами лесов. Там вечный лед и снега.

- Я не против, вот только лошадей у них точно нет.

- Эти были на лошадях, - подтвердил Апрель.

- Ладно, гром грянул, считай, что мы перекрестились. Проблемы надо решать по мере их поступления. Пока тихо, будем надеяться, что чаша сия минет нас. Пойду я.

- Далеко?

- Шаманить, выть, кости бросать. Духов вызову, потолкую с ними по-свойски! Что у вас еще  в таких случаях делают?

Уже свернула на тропу, я услышала конец диалога.

- Эрланд, а это правда, что у нас семеро детей?

Ответом был гомерический хохот.

Я шла по лесу в полной прострации, сложно поверить, что все вот так изменилось, в одночасье над маленьким народцем сгустились тучи и это были не пустые угрозы. Не хотелось верить в плохое, и надеяться не на кого. Упав в зеленую густую траву, я с тоскою смотрела в линялое небо. Но ответа не было. По гибкому стеблю, лихо балансируя, шагал крупный бурый муравей. В его мощных челюстях был намертво зажат кусок зеленого листа, раз в сто больше чем само насекомое.

Я оглянулась. Неподалеку был муравейник. Он был объят странным сиянием, словно серебристым холодным пламенем. Что за наваждение? Я тряхнула головой, но муравейник продолжал сиять, переливаясь голубым холодным мерцанием. Приглядевшись, я поняла, в чем дело. Никакого волшебства, муравьи тащили рыбью чешую. Вот так древние попадались на удочку мистификации. Все высшие знаки, не иначе как плод воображения, и Моисей, увидевший горящий куст купины неопалимой, конечно был в смятении, потому что ничего не смыслил в ботанике. А видение у него случилось от перегрева, а может и принял лишнего.

- И что это должно для меня значить? Чешуя…рыба…пещера.

Женская логика была на высоте, только для начала надо было укрепить наш крохопетский, в три с половиной дома, городишко.
Перед ужином я заглянула в свои апартаменты. Апрель дремал, но, услышав мои шаги, поднялся, и сел опираясь на стену. Он заметно похорошел, да и сил у него прибавилось. Я подошла к нему и перерезала веревку, привязанную предусмотрительным Варгом к намертво вбитому в земляной пол, колу.

- Если хочешь, можешь идти. Там свобода.

Во взгляде его сквозило удивление, но вопросов не последовало.
За ужином меня не покидала надежда, что по возвращении я обнаружу свое жилище пустым, и все опять встанет на свои места. На всякий случай, взяв с собой тарелку с куском мяса, я поплелась домой, по пути поболтав со всеми, кто встретился мне на пути, даже каждая лошадь не было мной забыта. Это был самый долгий путь домой, за все мое время пребывание здесь.  Предчувствие меня не обмануло, Апрель сидел на том же месте, разглядывая первые звезды сквозь щели в потолке. Я сползла по стене, потом придвинулась ближе и протянула ему тарелку.

- Сочувствую твоему горю.

Он кивком поблагодарил меня, и начал потихоньку есть, деликатно отламывая маленькие кусочки и отправляя их в рот. Он был жутко голоден, но изо всех сил старался делать вид, что равнодушен к еде.

- Я знаю, что тебе трудно, но поверь, мне ничуть не легче. Это было спонтанное решение, только для того, чтобы спасти тебя. Теперь ты волен и можешь идти на все четыре стороны.

- Нет.

- Что нет?! – не поняла я.

- Я твой муж и останусь с тобой.

- Ооо, опять это слово! Как я его… не понимаю! Вот скажи мне на милость, скажи! В этих краях такие девы, кровь с молоком! Прям жар птицы! На кой я тебя? Брось меня! Брось пока не поздно!

- Нет. А как же наши дети? – сделав горестную мину, подколол он.

- Тьфу!

Я нахохлилась, словно сова, сдвинула брови, но на ум ничего не приходило.

- Я больная на всю голову, и характер у меня скверный, - наконец нашла я самый весомый аргумент.

- Угу. Еще ты во сне вздрагиваешь и разговариваешь.

- Вот видишь, у меня куча недостатков! Брось меня, сделай одолжение обоим.

- Звезды любишь?

- Раньше я думала, что они моя семья.

- А сейчас?

- Сейчас все изменилось. Я вижу, тебя не убедишь.

- Даже смерть не разлучит нас, - с лукавой улыбкой поддакнул он.

- Посмотрим, ждать осталось недолго. Похоже исход близок.

- Ты, правда, пророк?

Я воззрилась на него, словно впервые увидела. И он туда же! Вот ведь божья кара, быть умнее хоть на три параграфа  учебника математики за первый класс! И этот еще… а он вообще-то ничего, особенно когда улыбается. Тьфу, лезет в голову всякая ерунда!

- Но учти, я с тобой в лес не пойду!

- Дай мне немного времени…

- Все, спать, - отрезала я, выглядывая уже из гамака.

- Спокойной ночи, Ксю.

У меня открылись глаза. Вот этого я уже никак не ожидала. Это имя осталось в прошлой жизни, кажется уже вечность прошла с тех пор, как я оказалась здесь. Тени минувших событий плыли по стене, и в них была совсем иная жизнь,  настоящая. Каждый день нес что-то новое, но это был действительно дар, посланный свыше. Словно раньше я была в коме, и таких коматозников  вокруг было море. Все было впустую, дни истекали, но ничего не менялось, только стайки байкеров, проносящихся мимо, пробуждали во мне давно забытое чувство свободы, но у меня никогда не хватило бы смелости присоединиться к ним. А здесь мне был сделан самый лучший подарок. Мне подарили меня саму, пробудив  все скрытые таланты, и освободив душу от груза сомнений. Я больше не мечтала о жизни, я жила.

Потом было завтра, и солнечный свет пах покоем и ладаном терпких трав. Приятный ветерок  приносил в мою конуру аромат свежей хвои, смешанный с дымом костра.

- Ты еще здесь? – сладко потягиваясь, вопросила я.

- Доброе утро.

-  Вот, блин! Теперь еще завтраком придется с тобой делиться!

Быстренько умывшись холодной водой, мы пошли к костру. Вся семейка в сборе. Я, изрядно подросший Финн, и тело, ставшее со вчерашнего дня Апрелем. Чужака встретили не то чтобы неприязненно, но как-то настороженно.

- Это Апрель. Он изъявил желание остаться в нашей большой и дружной семье. Хотя я, надо отдать мне должное, приложила все усилия, чтобы убедить его в обратном. Так что от вас зависит, сбудется ли его желание, или нет. Решайте.

Вокруг костра воцарилось молчание, нарушаемое лишь пением птиц и полетом шмеля, покусившимся на красно-оранжевый цветок пламени. Затем Эрланд жестом подозвал меня к себе, и протянул свою тарелку с едой.

- Отдай своему мужу.

Этим жестом чужак был принят в нашу стаю. Хейг первым нарушил молчание, рассказав очередную прибаутку, напряжение рассеялось. Я уже ела как заправский абориген, поплевывая во все стороны, и облизывая пальцы. Так было вкуснее.  Несомненно, я выглядела более окультурено, чем они, но в этом был некий жизнеутверждающий жест. Апрель старательно расчленял мясо и, отправляя его в рот небольшими кусочками, вытирал губы. Но, глядя на меня,  вдруг улыбнулся, и вгрызся зубами в кусок, подражая мне. Похоже, лед тронулся, и полоса отчуждения осталась позади.

Прошли ничем не примечательных пять  дней, но сегодня, возвращаясь с очередной долгосрочной охоты, мы обнаружили рядом со своим поселением лагерь чужаков. По  застывшему лицу Эрланда, я поняла, что праздника встречи с любимыми родственниками не ожидается. Напряжение застыло в воздухе, притих даже шорох вековых крон, сопровождающий обычно любое дуновение ветерка. В лагере наш отряд был замечен, и навстречу выехали два всадника, в непривычно светлых одеждах. Близнецы с обеих сторон прикрывали меня, поставив вплотную к моей, своих лошадей.

- Ну не видно же ничего, - ерзала я на своей попонке, пытаясь распихать их локтями.

Магнус закрыл мне рот ладонью, окончив все пререкания. Эрланд в сопровождении Ингмара и Виго тронулись навстречу всадникам. Остановившись на приличном расстоянии, они достойно выдержали паузу. Затем один из чужаков  приблизился к Эрланду, и обменялся с ним несколькими фразами. Ситуация была серьезная, насколько я помню, мой народец тщательно скрывал свое место нахождение, но сейчас их тайна была раскрыта, и какие это сулило последствия одному небу известно.

Эрланд дал знак рукой, и наш отряд сорвался с места, сам же он остался продолжать переговоры. Жаркой битвы не состоялось, но при подходе нас встретил вооруженный до зубов кузнец,  вид его устрашал, он был грозен и  зол  как сто чертей. Женщины и дети исчезли, словно сквозь землю провалились. Уло увел их в лес, на ту самую заветную поляну, где обнажившаяся душа дерева, обрела  образ человека. Война войной, а душ бы принять совсем не помешало, близнецы потащились за мной.

Быть философом в теплой воде легко, что ни мысль, то благодать. Страхи растворяются, сомнения исчезают. Притащился хромающий суженный, уже наряженный в новую кожу.

- Это ведь не те потрошители? – любуясь наступающим закатом, на всякий случай уточнила я.

- Не те. Люд в этих краях живет разрозненно, видно у них имеется серьезная причина, так бы не обратились.

- Магнус, что ты скажешь?

- Видела, сколько у них раненных?

- Я думаю, настало время охотиться на волков.

- Это еще зачем?

- Волчьи ямы рыть умеете?

- Это не сложно, что там ее рыть-то?

Мысль перестала быть томной, и наспех одевшись, я отправилась к главному. Женщины уже копошились у костра, но радости на лицах не видно. Малышня была собрана возле лошадей. Как я поняла, на всякий случай. Появился Эрланд в сопровождении двух парламентеров, и еще нескольких человек, которые несли раненных.

- Ну, все! Пошла жара.

Тут и слепому было ясно, что такие увечья может нанести только это зверье, почерк тот же. Странно еще, что очевидцы остались в живых, они ведь за собой все подчистую выметают. Эрланд жестом приказал, чтобы я следовала за ним. Далее разговор продолжался без свидетелей. Он, я - мозг операции, и двое представителей другого племени.

- Они кочевники. Предлагают объединить силы и выследить врага, а враг уже близко.

- Если этих крыс целые полчища, чем мы им ответим? Откуда такая орда, если здесь населения всего ничего? Если они нас обнаружат, перебьют как волчат слепых, а с нами женщины и дети. Знаешь, пока суть да дело, отправь людей рыть волчьи ямы. Пусть будут заняты, меньше времени для тревог. Оставь нам только путь для отступления, туда, к водопаду.

- Они нападут? – более утвердительно, нежели вопросительно, поинтересовался он.

- Конечно.

Чужаки с интересом наблюдали за нашей беседой,  не имея представления, почему мне уделяется столько внимания. Наконец один из них, по-видимому, старший и очень высокомерный тип, изъявил желание узнать, почему сильный мира сего советуется со мной. Что ответил им Эрланд, для меня осталось тайной, только они вдруг изменились в лице, встали на одно колено, и поклонились мне. Мне пришлось приложить усилия, чтобы остаться на месте, а не сбежать, заныкавшись куда подальше.

- Легенда, которую я тебе рассказал, известна всем. Все, игры закончились, вера в тебя сильна. Думай, Коротышка. Думай быстрее.

- Вооружи новичков. Пусть народ роет капканы вокруг всего селения, да побыстрее. Подключи воображение, ты мужчина, тебе виднее, что и как рыть. И перестань надо мной издеваться, и сваливать все на меня! Завтра, чуть свет, поедем искать следы. Чему быть, того не миновать, лучше уж охотиться за смертью, чем ждать, когда она тебя выследит.

Финн с упоением слюнявил мою ладонь, его счастью не было предела. Еще бы, несколько дней не виделись. Тэо сказал, что он отказывался от еды, и не выходил из моей развалюхи, все эти дни. Надо же, кто-то меня ждал, тосковал. Это что-то новенькое. Господи, что я делаю? Какие волчьи ямы? Надо драпать отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Только враг тоже не идиот, и наткнуться на него можно в любую секунду.

И сердце так ноет от тоски и безысходности. Что же делать? Эрленд конечно сам во всем разберется, но ему нужна вера, он хочет верить в этот миф, и разубеждать его в этом, значит накликать еще большую беду. Я слышу, как гигант Варг громовыми ударами лупит по своей наковальне, словно горькой тризны звон по мою душу. Сейчас бы сюда пару ящиков калашей…

Я вздрогнула от прикосновения. В лачуге никого не было. Опять эта чужая тишина…Волна холода пробежала по спине, сознание дрогнуло, сковано внезапно нахлынувшим страхом. Словно кто-то звал меня, и я не в силах была сопротивляться этому зову. Волчонок зарычал, шерсть на холке стала дыбом. Какая-то неведомая сила, тянула меня словно магнитом, и послушная ей, я переступила порог и пошла вглубь леса. Вдруг кто-то схватил меня и начал трясти, он был преградой, не давал двигаться вперед, и, озверев, я вцепилась в него, кусаясь и царапаясь, словно дикая кошка.

- Коротышка! Приди в себя! Это я, Энгус! – рявкнули мне на ухо.

Затем последовал ледяной дождь, приведший меня в чувство. Я с изумлением взирала на близнецов, ничего не понимая.

- Как я здесь оказалась?

- Это ты нам расскажи. Хорошо, что Апрель заметил, позвал нас.

- Апрель?

Суженный сидел на траве, держась за ухо. Вся физиономия располосована в кровь.

- Святые небеса…кто это тебя так?

- Ты, что, взбесилась?! Насилу оторвали тебя от него!

- Меня?!! А я тебя предупреждала, что у меня скверный характер!!

Трое против одного, мне пришлось поверить, что это дело рук моих. Я, конечно, извинилась, но хоть убей, ничего не помнила. Встретили нас плохой вестью, умер один из раненных. Оно и не мудрено, тело его было вскрыто точно консервная банка. Чем дальше, тем хуже.

Надо упомянуть, что чужаки притащили с собой колдуна, нервное создание, шарахнутое на всю голову. Звали его Тилли, и сейчас оно завывало над трупом, абсолютно голое и грязное, а его соотечественники внимали ему, впрочем, как и мои. Ох, и доверчивые они. И все бы было ничего, но оно вдруг заявило, что мы чем-то прогневали Великого Духа, и ему срочно требуется великая жертва. И не какой-нибудь белый олень, а пара юных дев, вполне  могли бы удовлетворить разгневанного духа.

Я слушала, слушала всю эту галиматью, потом взяла дубину и треснула ею по башке беснующегося психа. Он рухнул как подкошенный, толпа обомлела. Чтобы как-то разрядить обстановку, я предложила принести в жертву колдуна, дабы его длинный язык не довел нас до греха. В глазах Эрланда блеснули слезы, я видела, он готов был взорваться от смеха, еле сдержался. Народ разошелся в полном молчании. Тилли еще с полчаса повалялся, потом ушел в лес зализывать раны, нанесенные ему больной гордыней. Такое превосходство силы, решило спор за власть между духовенством. Никто не роптал, право быть лидером было безоговорочно отдано мне. А чего он?! Дев, дев!

Утром, чудом спасенные девы рыли западни вместе с мужчинами, радуясь столь благополучному исходу. Предав огню покойного, мы отправились на разведку. Соблюдая все правила безопасности, мы излазили  вдоль и поперек все окраины, и, наконец, наша миссия увенчалась успехом. Следы были найдены. С десяток обезображенных тел красноречиво объясняли, что здесь произошло, но следы вели в никуда, они обрывались рядом с ручьем. Направление было потеряно, дно ручья имело мягкую консистенцию, но ни одного отпечатка, ни одной зацепки. Ингур, один из вновь прибывших развел руками.

- Не может такого быть. Конь со всадником тяжел, время прошло немного. Что-то должно было остаться.

Но все наши поиски оказались тщетными. Домой мы вернулись понурые, а там нас ничего хорошего не ждало. Умерло еще несколько раненных, но еще несколько часов назад с ними было все в порядке. Всего несколько царапин, но они никак не могли привести к летальному исходу. Ситуация вышла из-под контроля, теперь раненные умерали один за другим, давясь собственной кровью. Эрланд отозвал меня в сторону, и сказал, что в их смерти есть что-то странное, это даже не действие яда, и не последствие ранения, а что-то другое.

На ночь были расставлены посты, а трупы  вынесены в лес, во избежание неприятностей, но поутру рядом с ними было найдены несколько дохлых волков. Последний умирал в жуткой агонии, изрыгая клочья кровавой пены. Это была последняя пирушка хищников. Невидимый враг продолжал вершить свое черное дело. Чуть поодаль валялся останки еще одного падальщика. Шкура, а в ней мутная плазма, в которой плавали кости и зубы. Плоть разложилась всего за несколько часов. Я была в замешательстве, даже не имея семи пядей во лбу, было понятно, что это действие радиации. Странно, все это. Я вконец растерялась.

Вечером, у костра, было решено, что с первыми лучами солнца Уло уведет женщин, детей и стариков в тайный грот. Ждать больше не имело смысла. Апреля тоже хотели отправить с ними, но он уговорил  Эрланда сопровождать меня в поездках. Он еще прихрамывал, но в седле держался крепко. Молодец парень. Не то, чтобы он был разговорчив, но как-то сумел найти общий язык со всеми. Кстати сказать, он обладал определенного вида знаниями, которыми заинтересовался Эрланд. Частенько они проводили время за беседами, все остальное время он был со мной.

Как-то ненавязчиво Апрель смог приучить меня к своему обществу, помогал в оснащении нашей немногочисленной армии, и давал дельные советы на охоте. Я удивлялась его терпению по отношению ко мне, и рассмешить он умел, частенько затыкая за пояс Хейга, с его ядовитыми шуточками. Даже близнецы, и те признали его.

Варг вообще, по-моему, перестал спать. Он продолжал пытать металл, и адское пламя в печи, не гасло даже ночью. Наслаждаясь бешеным темпом работы, он единственный был счастлив в это смутное время. В мастерстве ему не откажешь, творения его были совершенством. Теперь оружие было даже у новичков. Все бы не плохо, если бы нас не было так мало…

- Вставай, Ксю!

Кто-то тряс меня за плечо. Так мог назвать меня только Апрель.

- Холле и Снег нашли следы.

- Какой снег?

- Этот, из новых.

Сон как рукой сняло. Началось!

Все собирались быстро, но без лишней суеты. Некоторые уже сидели на лошадях, терпеливо ожидая остальных. Кайя протянула мне чашку горячего отвара, и подошла к Холле. Он что-то говорил ей, улыбаясь. Ветерок мягко перебирал волосы северянки, каждый волосок становился золотым, и солнце, впитывая его блеск, лениво просыпалось, потягиваясь в алой колыбели востока. Холле погладил любимую по голове, приглаживая непослушное золото, она смотрела ему в глаза. Наверное, только влюбленным по силам говорить взглядом. Холле нагнулся, и прижался губами к ее губам, и мой взгляд на мгновение выхватил эту картину, и заставил улыбнуться.

- Не страдайте, голубки! Вечером весь лес будет в вашем распоряжении! Я готов отгонять волков от вас! – вездесущий Хейг не удержался от комментариев.

Все рассмеялись. Да что с них возьмешь, мужики они и есть мужики, никакой романтики. Подъехал вооруженный в пух и прах Варг, хлопнул меня по плечу. Я подавилась компотом. Все просто покатились со смеху. Женщины уже сложили пожитки, и сопровождении Уло и еще нескольких человек из новичков, должны были тронуться в путь с минуты на минуту. Малыш Тэо тащил упирающегося Финна, в мое отсутствие он обещал присмотреть за волчонком. Эрленд дал знак, на минуту все замерли. Сейчас они казались себе богами, они нравились себе. Инстинкт охотника, идущего по следу, разбужен в них, и это преобразило почти прозрачные лица северян.

- Ну, что, Коротышка! Веди нас к победе! – крикнул Хейг.

- Ад заждался нас! Поторопимся, братья!

Одно движение руки, и все сорвались с места. Лошади под всадниками летели, словно обезумевшие птицы, земля взрывалась черными комьями, летевшими из-под копыт, ветер свистел в ушах. Меньше чем за полчаса мы добрались до места, где были обнаружены следы и бросились в погоню. Лошади стали уставать от бешеного ритма скачки, а след все бежал бесконечным ручьем в горизонт, пока, наконец, не растворился в быстрой узкой речушке. Виго и Ингур перебрались на другой берег, и метались из стороны в сторону, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.

- Это ловушка! Эрланд, поворачиваем! Быстрее!

До меня вдруг дошло, что произошло. Но как поздно! Где же моя хваленая интуиция!

- Они специально увели нас от селения! Быстрее!

И не дожидаясь, пока до других дойдет сказанное, я повернула хрипевшую лошадь. Мы неслись во весь опор, сметая кустарник и мелкие деревья. Сердце вдруг застыло, от прежнего страха и следа не осталось, он уступил место ужасу. Ужасу за тех, кто остался в селении. С левой стороны мчался Апрель, его разумное вмешательство спасло меня, когда я чуть не напоролась на полном скаку на острый обломанный сук. С правой стороны Эрланд. Сейчас он был похож на демона, гнев и ненависть исказили его лицо. О, святые небеса! Только бы успеть! Вот и знакомый поворот, за которым как на ладони открывается вид, растущих из земли деревянных построек. Еще секунда, и мы увидим белые головки северянок. Маленький Тэо побежит на встречу, опережая серого волчонка…еще секунда. Хоть бы я ошиблась!

Все дрогнуло, и распалось на части. Большой дом догорал тлеющими умирающими углями. Ветер сносил дым на запад, прибивая его к самой земле, и он полз черным рваным саваном над поседевшей от пепла землей. В одной из волчьих ям, билась в агонии лошадь. С бревна свешивался труп, я даже не могла определить кто это, ведь на нем не было не только одежды, но и кожи. Из-под обломков торчала обугленная, скрюченная по-птичьи рука, она словно загипнотизировала меня. Зрение приближало ее скачками, и отступало. Мои глаза встретились с глазами Холле, дикими и в то же время такими беспомощными.

- Мы вернем ее. Они не могли далеко уйти, - прохрипела я, - Виго! Вперед по следу, черт бы тебя побрал!

И вновь лошади несутся, тяжело хрипя и роняя пену. Обезумев от горя человек уже ничего не чувствует, и идет напролом к своей цели. Что творилось в душе, никто не знал, но эта боль страшнее, чем все проклятия ада. Потерять то, что любишь до смерти, что может быть страшнее и жизнь тебе сейчас нужна только для того, чтобы заплатить ею за мечту. Варг мчался позади всех, его лошадь едва успевала, ведь она несла на себе такого тяжелого всадника.

Уже не первый час измученные лошади несли непокорных детей Холодного Солнца навстречу судьбе, все чаще оступаясь. Воздух, словно тысячи острых бритв, для раскаленных легких. Вечер напомнил о себе непрозрачной дымкой и, талый горизонт уже виден, словно сквозь слезы, а душа летит быстрой птицей, опережая тебя. Но вот, Виго поднял руку, заставив всех остановиться.

- Они близко.

Впереди сгущалось странное серое марево, скрывая на несколько километров зону видимости. Эрланд выслал вперед двух человек, и через четверть часа они вернулись с известием, что завеса непролазного тумана скрывает чашу гигантского кратера, на дне которого слышен шум и приглушенные крики. Став тенями, мы продвигались сквозь колючий кустарник, навстречу неизвестности. Ветер, то союзник, то враг, никак не мог сделать выбор, на чьей он стороне. Он, то пробивал сумрак небесными лучами, то снова окутывал нас густой пеленой. Каждый неверный шаг отдавался гулким эхом, выдавая наше присутствие. Я замерла, почувствовав рядом движение. Кто-то невидимой скользнул на расстоянии вытянутой руки, я чувствовала его зловонное дыхание, и следом раздался приглушенный звук удара. Из серого месива на миг возник Хейг, показав, что путь свободен.

Земля под ногами осыпалась, края обрыва, словно терновым венцом,  были обозначены непролазной горой  срезанного колючего кустарника. Но нами, все же был обнаружен небольшой узкий лаз, и, прижимаясь как можно ближе к земле, я поползла внутрь, ведь кроме меня никто здесь протиснуться не мог. Наконец, впереди, появился просвет, и я стала продираться к нему, прокладывая дорогу ножом. Сердце замирало от каждого звука, но шаг за шагом я продвигалась вперед. Сначала, я ничего не увидела, только черный силуэт стервятника, что кружил в разорванном небе, но порыв ветра на долю секунды разорвал кипящее марево, и картина происходящего со всей отчетливостью предстала пред моими глазами. Неясный свет факелов делал все еще более фантастически нереальным и ужасающим.


Дно кратера было усеяно черными копошащимися человеческими фигурами, словно египетской тьмой. Пленные подвешены к столбам, и тела их подвергались жесточайшим пыткам. Десятки поруганных тел, грудами валялись на земле. Из темноты за руки выволокли женщину. Она пыталась закрыть собой маленького мальчика, держащегося обеими ручонками за непомерно большой живот. Малыш поднял руки, пытаясь защититься от удара, и из-под рубашки выпал волчонок. Кровь отхлынула от лица, я пятилась как зверь, увидевший глаза огня, не в силах справиться с ненавистью и гневом, сжигающим мой разум. Это был кошмарный сон, вырвавшийся в реальность дня, но он пробудил внутри меня, что-то новое, незнакомое и высшее, что сейчас решало и действовало за меня.

Я вернулась, и тщательно прицелившись, выпустила одну за другой несколько стрел. И все они попали в цель. На несколько секунд внизу все замерло, потом адский муравейник зашевелился. Я видела, как они вскочили на лошадей и ринулись к восточной стороне. Значит, там должен быть спуск. Я рванулась обратно, сквозь колючий тоннель, шипы раздирали лицо и руки в кровь, но боли не было.

- Апрель! Возьми половину людей, и к восточной стороне. Уведи врага как можно дальше, замани его.

Дважды повторять не пришлось, все было понято с полуслова. Внезапность нападения врага повергла в шок, и преимущество во времени сейчас было на нашей стороне, и как только Апрель увел за собой большую часть этих тварей, мы спустились вниз. Все надвигалось, с молниеносной быстротой, и был коротким жаркий бой. От крови сатанея, мы дрались, за те мечты, что не сбылись. Сверкали мечи и ножи, словно всплески молний в черной мгле, внезапно обрушившейся на мир. Что-то внутри управляло моей рукой, предавая безошибочную точность. Рядом отчаянно бился Эрланд, прикрывая меня. Но врагов было так много, такое ощущение, что это были оборотни. Разрублен один, и на его место вставали двое. Столько смерти сразу, падальщик, круживший где-то там, в бездне неба, не видел никогда.

Боковое зрение выхватило звериный оскал маски смерти совсем близко, надо мной блеснул острый нож, но вдруг голова нападающего разлетелась вдребезги, и за открывшейся пустотой мелькнуло перекошенное лицо Варга, вращающего дубиной с бешеной скоростью. Противник дрогнул. Они вскакивали на коней и неслись к противоположной от склона стороне. Я готова была поклясться, что там отвесная стена, но они исчезли как по волшебству. По склону спустился Апрель со своим отрядом, но исход сражения был уже предрешен. Сейчас удача была на нашей стороне, но это была пиррова победа. Враг исчез, словно растворился в воздухе, оставив нам горы растерзанных тел.


Какое чудо, лето, а снег летит. Казалось, все законы природа соблюдает. Блаженны нищие, кому печаль претит, и чьей любви лишь на себя хватает. Холле нес на руках тело своей возлюбленной, и белые хлопья пепла падали на ее распущенные волосы. Она была похожа на спящего ангела. Смерть всех нас делает святыми. Я встречалась с ней однажды, и она сделала меня особенной на всю жизнь. Ее маску, величие и покой не забудешь никогда, она смиряет всех, и сильных тоже.

- Как Коротышка? – спросил у Апреля, подошедший Эрланд.

- Коротышка просит, отвести уцелевших в пещеру. Ты знаешь, о чем речь, - ответила я за Апреля, и это были последние слова, которые я произнесла в этот день.

Моросит дождь, мелкий и никакой, я его не чувствую. Я сижу на большом белом камне, Апрель пытается говорить со мной, но я его не слышу. Оцепенением сковано все во мне. Надо же, как быстро может повзрослеть человек. Против воли своей ты становишься мудрецом, и платишь за это болью и кровью. Во истину, небо платит слезами, за то, что берет, и ты не в силах ничего изменить. Мое тело, которое раньше  приносило мне столько мучений, стало покорным слугой разума, а мелочи, правившие моей жизнью, теперь лишены смысла. Все изменилось.

Вдруг нахлынула вековая усталость, и теперь было уже плевать на все. Несмотря на все запреты, я влезла в теплую воду источника, жестом показав, чтобы меня оставили одну. Близнецы были где-то рядом, из деликатности старались недокучать мне. Погибло столько людей, в основном женщины и дети. И откуда они согнали такое количество? Все произошедшее не поддавалось никакой логике. И самое странное, каким образом мог исчезнуть целый легион этих уродов, ведь они просто как в воду канули. Час от часу не легче.

Апрель сказал, что те, кто гнались за ним, тоже  исчезли как по волшебству. Я не знаю, как бороться с тем, что противоестественно законам физики. Объяснение должно быть, но я не знаю где его искать. Выглядели они действительно непривычно, по крайней мере, для этих широт. Кожа имела свинцовый оттенок, космы черные, в них вплетены фрагменты скелета, а именно кисти рук,  они и издавали столь характерный звук. Размалеваны какой-то дрянью с головы до ног. Из одежды только набедренная повязка, но железа на каждом немерянно. Явно одно, они в отличие от нас поклоняются смерти. Это подтверждало и массивное сооружение в виде каменного котла, куда они сбрасывали человеческие органы. Мы обследовали каждую щель, каждую трещину в кратере, но ничего похожего на катакомбы или тайную тропу не обнаружили.

Теплая вода расслабляла, и как в прежние времена, я погрузилась в тяжелый сон. Облака легкой субстанцией обвивали щиколотку босой ноги, я шла все выше и выше, и, наконец, впереди, возникло марево, и грозный лик проступил сквозь него. Нет, это не был яркий поток света, это был именно лик, и не было в нем ничего доброго.

- Сохрани жизнь этим людям, - молила я его.

- Ты хочешь обратить вспять реки времен?! Найди мне сто невинных…пусть их будет сорок, тридцать, десять. Найди хотя бы трех невинных из твоего времени, и я сохраню жизнь этому народу. Ведь из века в век будет литься кровь. Какой смысл?

Я задохнулась от собственных мыслей, вспомнила о детях, но все они были рождены в грехе. Женщины, которые давали им жизнь, охотились за деньгами. Нет, не любви искали, а богатых мужей, а потом, шантажируя детьми, выкачивали из своих богатых муженьков деньги на дорогие украшения и машины, пока те развлекались со своими любовницами. Что я могла ответить? Моим ответом было молчание.

- Останься, я дам тебе покой и благодать. И вечную любовь.

- Я останусь. Останусь с теми, кто дал мне эту любовь, без испытаний, без ропота.

Наверное, большей дуры сам Господь Бог никогда не видел, поэтому дважды не попросил. Я заплатила вечностью души за мечту, таков удел дураков, и блаженных.
 
Холле мутными глазами смотрел на огонь, пожиравший золотые локоны возлюбленной. Это его душа, распятая и изуродованная, сейчас корчилась в дикой огненной вакханалии, извивающихся и рычащих языков пламени. Свет внутри него, что раньше так зачаровывал меня, погас. Но рыба-солнце по-прежнему плыла над притихшей землей, в мире ничего не изменилось. После обряда похорон, женщины и дети были спрятаны в пещере, вход за ними завалили камнями, чтобы надежнее замаскировать убежище. Садясь на лошадей, все прекрасно понимали, что у нас нет ни одного шанса, и завтра для нас, скорее всего не наступит.

- Что скажешь? – тихо спросил Эрланд.

- А что мы можем? Жизнь свою продать подороже, это все, что нам осталось.

- Сделаем это без сожаления! – рассмеялся Хейг, пришпоривая лошадь.

Мы снова были возле кратера. Массивная каменная чаша, при помощи которой головорукие потрошители свершали свой адский ритуал, за ночь исчезла. Истекали минуты, но все наши поиски были тщетны. Следы вели в никуда, не оставляя никакой зацепки. Вдруг, средь ясного неба грянул гром. Черные тучи неслись, застилая небесную высь, не оставляя просвета. Первая крупная капля дождя разбилась  о твердыню камня. И хлынул какой-то адский дождь, вперемежку с градом и рыбой. Вероятно, где-то ураган хорошо прошелся по побережью, и зачерпнул по дороге красной глины. Это из-за нее  листья на деревьях кровоточили. Скалы неподалеку сияли голубым неверным свечением. Все как зачарованные смотрели на происходящее. Со мной происходило что-то странное. Рука простерлась над безумием свершенного дива.

- И опустится тьма над землей…и хлынет дождь из рыб и прочих гадов…

Странные слова сорвались с уст моих. Библию в руках никогда не держала, но уверенна, это были слова из святого писания. Еще живые рыбы бились в агонии, под копытами испуганных лошадей. И тут впереди, словно мираж, возникли сотни темных всадников, надвигавшихся с молниеносной быстротой. В водовороте человеческих тел, мелькала фигура шамана, похожего скорее на демона, явившегося из преисподней, нежели на человека. Его плечи были увенчаны белоснежной волчьей шкурой, и это выделяло его среди прочих. Голос шамана, звучащий как приказ, перекрывал топот копыт и разносился над дрожью земли громовыми раскатами.

По правую руку от него, во весь опор мчался Тилли! Мерзавец, это он указал врагу путь к селению. Алчностью и ненавистью пылали в глазах предателя, а поруганная гордыня взывала к мщению. Бой кипел, словно прибой на скалах. Они падали с неба, черным дождем, атаковали со всех сторон. Все смешалось, сплелось, не давая вздохнуть. Тень ночи легла на солнце, короткими молниями вспыхивали клинки. На всем, словно красная ртуть, стыла соленая липкая кровь. Холле упал с лошади, сбитый ударом, и тут же исчез в клубке черных извивающихся тел.

- Варг, на помощь! – кричала я, пробиваясь к Холле.

Кузнец первый пробился к нему, сметая все на своем пути. Холле пытаясь приподняться, встал на одно колено. Хвала небесам! Он был жив. На миг в стремительном воющем водовороте мелькнуло перекошенное лицо  Ларса, пытающегося освободиться от петли, затянутой  на его шее. Еще секунда, и Рыжий будет распят на пиках, но на помощь ему устремились Хейг и Рогнар, и в последнюю секунду Ларс был спасен, но какой ценой! Весельчак был изувечен несколькими страшными ударами.

Справа и слева от меня близнецы, они рубят врагов, но тех становится все больше и больше. Задние налегают на передних, и в невыносимой давке, все труднее держать дистанцию. Варг словно Зевс Громовержец, косит своим огромным мечом все, в радиусе нескольких метров. Я видела, как падают под ударами те, кто недавно присоединился к нам, и темная масса смыкается над ними. Эрланд оттеснен к скалам, он рубит направо и налево, его меч  мелькает без устали, но исчадия ада, словно акулы,  смыкают круг. Я пробиваюсь к нему, Апрель помогает мне прокладывать дорогу. Еще несколько метров, только бы успеть, но впереди возникает гигантская фигура шамана.

Эрланд почти разорвал круг, и белая волчья шкура возникает прямо перед ним. Они дерутся как одержимые, на самом краю обрыва. Солнце бьется с Луной, и победы час недалек. Последним ударом Эрланд уложил проклятого шамана. Я была уже рядом, когда увидела за спиной вождя мелькнувшую тень. Мой крик заставил его обернуться, но было уже поздно. В руке Тилли сверкнул ритуальный кинжал, и предательский удар настиг его в самое сердце. Все качнулось, замерло на миг, и Эрланд, широко раскинув руки, сорвался в пропасть. Оставшись без шамана, головорукие смешались, и стали отступать, что немало удивило меня. Они словно лишились центра управления, и самостоятельно не могли принимать решения. Черная масса мгновенно отхлынула.


В горячке, мы бросились в погоню, но  они начали исчезать прямо на глазах, словно духи тьмы, растворяясь во внезапно нахлынувшем вечере. Мертвая тишина обрушилась на мир. Бой длился несколько часов, но они промелькнули как мгновение. Да, в этот день падальщику было чем поживиться. Из новичков в живых осталось только трое.  Среди наших Сван, Ньерд, Бьерн, и весельчак Хейг на подходе. Холле, еле-еле душа теплится в израненном теле. Впереди вновь мелькнул призрак неизвестности, сегодня победа была за нами, но это всего лишь отсрочка.

Позади раздалось душераздирающее завывание. Я обернулась. Варг тащил за волосы упирающегося Тилли. Колдун царапался, кусался и визжал от страха, но едва завидя меня,  впал в бешенство. Все проклятия ада обрушились на мою голову, из его брызжущих ядом уст. Видно не забыл он того рокового удара, и все, кто сегодня был смертью мечен, были принесены им в жертву больному честолюбию и непреодолимой жажде  власти. Такого гнева, смешанного с отвращением, мне, да и всем остальным, испытывать раньше не приходилось. Кузнец вознес над ним меч, желая свершить правосудие. Тилли заверещал, трусливо моля о пощаде. Он ползал на животе, словно презренный пес, от одного к другому.

- Вы не можете меня убить! – осененный внезапной мыслью завопил колдун.

- Прими смерть, как подобает мужчине, - брезгливо морщась, сказал Рогнар.

- Нет! Нет!!! Только я знаю путь в цитадель Зла. Вам не одолеть их без меня!

В его словах был смысл, но я знала, предавший раз, предаст снова. Дилема не из легких, но он был единственной зацепкой, и поэтому на коротком совещании было принято решение сохранить ему жизнь.

Чем ближе мы подъезжали к тайной пещере, тем тревожнее становилось на душе. Теперь мне казалось, что всегда было так, и жизнь моя уложилась в эти два дня, а до этого словно ничего и не было. О том, что я жива, напоминала мне лишь боль, непрерывно пульсирующая в левом плече. Кто-то из потрошителей все же дотянулся до меня. Мы въехали в зону наших часовых, выросших как из-под земли Хольм, сказал, что здесь все тихо. Кто-то играл с нами, словно сытый хищник, забавляющийся своей добычей, ведь вычислить место нашей стоянки не так сложно, да и то, что мы сейчас ушли от смерти, только разжигало аппетит зверя. Я чувствовала это, мое хваленая интуиция никогда меня не подводила, кроме того раза, когда жажда мести Тилли преподнесла мне жестокий урок. В этом был какой-то смысл, но постичь его я смогу, лишь достигнув последнего звена событий.

Вход в пещеру был освобожден от камней. Часть женщин принялась за стряпню, остальные помогали раненным. С Хейгом  дела обстояли совсем плохо, он был одной ногой в могиле. Да и Холле был на последнем издыхании. Вскоре шум стал понемногу затихать, все устроились на ночлег. Плечо, обработанное смердящей мазью, болело так, что глаза лезли на лоб. Мне не хотелось, чтобы кто-то видел мою слабость, и, бросив пару фраз Апрелю, я удалилась в лес. Там, рухнув на колени, я выплеснула в безмолвном крике всю боль и безысходность. Мой крик застыл в плену враждебных звезд, но благодать сочувствия не снизошла на меня. Ты приходишь один в этот мир, и один уйдешь. Словно пилигрим, идущий на запад, считаешь как бриллианты дни свои, а тот, кто рядом, попутчик лишь на миг, но иногда этот миг,  единственное, что остается в память о твоей скоротечной жизни.

Скиталец, твой час настал, но рабскую ризу смерти примерять еще рано. Трудно быть смертным и богом одновременно, любить до боли, зная, что все будет потеряно, и ты ничем не удержишь то, что так дорого тебе. Призрак неизвестности рядом, скоро все откроется. Ты стоишь на распутье, и перед тобой две дороги, одна наверх, вторая в никуда. Выбор не сложен, и надежда есть всегда, но союзник ли она? Ведь в жестокой борьбе за выживание побеждает сила, а сейчас она была не на нашей стороне…

Она сегодня расцвела как никогда, богиня ночи полная луна. Застывшая утопия притихшего леса, харизмой серебра насыщена до дна, и плач детей ночи вторит ей песней Голода. Мой обостренный слух уловил едва различимые  шаги, меж деревьями мелькнула белая тень. Шаги все ближе, и ближе, они едва слышны, лишь хруст веток выдает их. Поднялась густая сосновая ветвь, и навстречу мне из тьмы шагнул…

- Эрланд?!

- Терзаешься сомнениями?

- Я же видела как ты…

- Боль делает тебя живым, - присаживаясь рядом, и касаясь раненого плеча, молвил он.

- Уйди. Я свихнусь, - сдавленным голосом прошептала я.

- Не могу. Остались кое-какие дела здесь. Держи.

Он протянул мне окровавленный кинжал, которым был убит.

- Это ответ.

- Ответ на что?

- О, ревнивые боги! Они играют нашими душами, - он замолчал на мгновение, затем продолжил, - Я помню все, от начала до конца. Я был так счастлив. В руке верховного жреца, венчальные сияли кольца, и жертвенный белый олень хрипел на плитах храма Солнца. Зеркальные озера покрыты ковром оранжевых цветов. Крылатые вожди встали в ряд, и уже проведен обряд огня, но бог, ослепленный ЕЕ лунными глазами, словно спятил от ревности. Взбесившаяся вода рвалась вверх, презрев все законы притяжения. И гонцом преисподней, что летел без оглядки, был поднят гребень гигантской волны, и стала вечной загадкой, ЕЕ лицо, с обратной стороны луны.

А в ушах, словно горькой тризны звон, звучали слова его проклятия…все канет в Лету, но не ты! Ты будешь здесь до сумерек земли, белым призраком в храме Черного Духа. В великих чертогах истины траур тьмы, и безмолвием сковано все. Проклятая любовь, снова и снова боль тупою иглою. Веками следовал я, за ускользающею луною. И молилось в вечной тьме мерцающему осколку, сердце белого волка. Мое сердце.

- Эрланд, в моей голове все смешалось. Трудно понять тебя.

- Я застрял между двух миров на многие века. Лишь шагнув за черту, я мог обрести свободу. Мною был пройден долгий путь, и, наконец, удар магического кинжала принес волю мятежному духу. Это скорее воскрешение. Я хочу отдать тебе свою ненависть, раскаянье не для меня. Если тот, кто свыше, смог утопить во льдах целый континент, потакая своей прихоти, что ему крошечный народец, приютивший тебя.

- Зло говоришь. Но о чем ты, брат? Я что-то никак в толк не возьму.

- Эта душа еще хранит величье золотых пирамид Атлантиды.

- А, вон оно что, - с умным видом сказала я, хотя связать все воедино было сложно, - Какими же ветрами тебя сюда занесло?

- Да не смотри ты на меня так. Наша жизнь лишь мгновенье, время ничто. Ненависть указала путь. Я был чужим среди волков, и чужим среди людей. Отец Фриды, моей сводной сестры, доброе сердце, растопил лед тоски в моей душе, и вселил надежду, рассказав миф о пришествии чужака в эти края. Твое величье всегда держит за руку смерть, но и она бывает разной. История банальна.

Ингемар был великим царем, но предан и убит братом, а сын его, и брошен на съедение волкам вместе с детьми тех, кто восстал против братоубийцы. Но душа его не досталась зверю, и род его был продолжен. Что бы встать на ноги понадобилось много времени. Жизнь не считается с твоим мнением, прав ты, виноват, ей ведь все равно. А тот, кто добрее, ему ведь и больше достается. Черная полоса блужданий затянулась, и голод дополнял ее как нельзя лучше.

Но потом наступили времена благодати. Конечно, не все было так гладко, но мы уже научились выживать. Вместе с нашествием волков вновь пришли времена испытаний. Это был знак. Как видишь, пророчество сбылось. Мифы, это простые истории, написанные возвышенным слогом. Все это когда-то уже было, ты просто исполнитель, который вершит судьбу времен, но на сей раз ход событий будет тобой изменен, если страх не победит тебя.

- А с чего ты взял, что это уже не произошло?

- Я знаю твой сон. Глупцам всегда везет. Ты уже заплатила вечностью души, и терять нечего, - усмехнулся Эрланд.

- Слабое утешение.

- Но это все, что есть у тебя. Я слышу шаги, Апрель ищет тебя. Прощай.

- Постой, еще секунду! Почему же тогда на шамане была шкура белого волка?

- Белой волчицы. Он приманивал меня, используя мою темную сторону.

- Прощай, крылатый вождь.

Вдруг повеяло диким севером. По лунной тропе, ввысь бежал белый волк. На миг он оглянулся, и я услышала слова, словно мое подсознание говорило со мной.

- Бойся любви, Коротышка. Она делает тебя уязвимой, ведь в этот момент ты равен богам, а они этого не прощают.

- По-моему, я уже больше ничему не удивлюсь…

Зря я это сказала.

- У меня для тебя две вести. Одна плохая, вторая…в общем, сама увидишь.

- Апрель, давай по порядку.

- Колдун сбежал.

- Не удивил.

- Пойдем. Ты должна это видеть.

Дальше было хуже. Мы вышли из леса, и тут я остолбенела. Нет, остолбенела, это мягко сказано. Зрелище было не для слабонервных. В предрассветной мгле, прямо над водой, двигались черные рясы монахов, с надвинутыми на лицо глубокими капюшонами. Замкнув круг, они остались неподвижно висеть прямо в воздухе, пренебрегая всеми законами земного притяжения. Чуть слышно позвякивали цепи, служившие им поясами. Самое жуткое в этом деле было то, что мешковатые рясы, хранившие контуры человеческого тела, были полыми. Северяне встали стеной, прикрыв меня. Обнажив мечи, они приготовились к бою.

- Все назад. Опустите оружие. Похоже, это по мою душу.

Оставшись одна, я ощутила дрожь в коленях, потом, странное спокойствие снизошло на меня. Трое капюшонов подплыли ближе, один завис на расстоянии вытянутой руки. Рукав поднялся, и из него появилась мертвенно-бледная рука, осенившая меня крестом.

- Мир дому твоему.

- И вам того же.

- Ты готова принять свой крест?

- Честно говоря, я в замешательстве.

- Избраннику дается смерть, что бы воскреснув духом, одержать победу. Твой час настал. Кто просит, тот услышан.

Из своего личного опыта я уже знала, что лучше не прекословить, а шагнуть в бездну, если тебя ведут свыше, но разговор с Эрландом внес смятение в мою душу.  Перспектива стать волком одиночкой совсем не грела, но будем надеяться, что великий Скупой знает все же что делает, и дважды не повторяется. Тоскливо оглянувшись, я увидела малыша Тэо, стоящего на коленях и держащего за шею Финна. В глазах ребенка я прочла мольбу и суеверный ужас. Выбора не было.

- Возьми с собой троих самых верных, что будут ждать  у врат, надеяться и верить.

- Это опасно для них?

- Опасности не будет даже для тебя, смерть не опасна.

- Если это шанс, приму его без ропота.

Все опять схватились за мечи, не желая отдавать меня без боя. Пришлось их утихомирить и вразумить, пустив в ход весомые аргументы. Тогда все решили идти со мной, но я выбрала трех, как и было позволено.

- Тэо, присмотри за Финном. Он будет тебе самым верным другом.

- А ты вернешься?

В глазах малыша дрожали слезы, и ложь во имя спасения сейчас была как нельзя кстати.

- А куда я денусь, - с улыбкой сказала я, ни капли, не сомневаясь в обратном.

Апрель и близнецы сели на лошадей, и мы тронулись в путь. Рясы текли рядом, позвякивая сталью цепей. Происходящее создавало ощущение мистификации, и эффект ожившей картины средневековой инквизиции, ведущей в таинство кошмарных пыток и безнадегу. Но где-то внутри, я была абсолютно уверена в правильности своего решения. Пути господни неисповедимы, и я знаю лишь одно, пока ты жив, всегда можно найти выход из сложной ситуации. Хотя союзники из иного мира, это что-то новенькое.

Очертания леса, в свете талого солнца казались знакомыми. Где-то я это уже видела. Вот и стены белого лабиринта, кажущиеся почти розовыми в сиянии лучей. Моим спутникам был дан приказ остановиться, а меня сопроводили дальше, вглубь лабиринта. Ряса проплыла над белым крошевом. Появившиеся из рукава кончики пальцев очертили в воздухе полукруг, и один из громадных блоков ушел вниз. И открылась бездна, дышащая земляной холодной могилой. Бездна, заставившая меня дрогнуть и отшатнуться.

Тут же двое невидимых монахов стиснули меня справа и слева, и увлекли в черный провал. Это было похоже на падение с огромной высоты, дыхание сбивалось, холод обжигал глаза. Несколько раз мы останавливались, возникшая из пустоты белая длань троекратно во что-то стучала, и что-то открывалось, словно гигантские тяжелые врата. А там, внизу, медным заревом пылал лежащий в пропасти ад, кишащий отверженными душами.

Все было так реально, но я знала, что это мой мозг рождает чудовищные картины, былые страхи оживают, хотя на самом деле это были всего лишь миражи, рожденные навязанным мне страхом. Казалось, что чаша сия обошла меня стороной, но оказывается влияния попов на наши души чрезвычайно велико, и избавиться от него под силу лишь мудрецам, стоящим выше всякой земной веры.

Страшно падать, скорей бы все это закончилось. Даже зная, что я не одна, все равно страшно, ведь эти рясы не самые надежные союзники. У всех высших сил вообще странное чувство юмора, их веселят эмоции смертных, а самые сильные эмоции, это когда твоя душа рвется на части и воет от боли. Внизу мелькнули плиты, я зажмурилась на мгновение.

Падение прекратилось. Открылись последние врата. Впереди предстал освещенный тусклым неровным светом коридор. Рясы отпустили меня и растворились в воздухе, словно их никогда и не было. Я все еще барахталась в воздухе, совершая неловкие движения. Наконец мне удалось достичь границ коридора, тут же сработал закон гравитации, и я грохнулась на каменный пол.

- Больно же, - возмутилась я, глядя в потолок.

Но он не разверзся, и белые ангелы не посыпались из небесной выси. И здесь как в жизни, на исповедь всевышний не явился. Отодрав себя от холодного пола, я пошла вперед. Коридор заканчивался глухим тупиком.

- Стучите, и вам откроется…

Сотворив в воздухе замысловатый намаз, как это делал невидимый монах, я постучала в стену. Она раскрылась, пропуская меня, и тут же с лязгом сомкнулась.
- Хорошо, что хвоста нет, - потирая мягкое место, огрызнулась я.

Ларчик-то просто открывался, но что делать дальше я не знала. Откуда-то сверху бил яркий свет, несколько светящихся шаров, похожих на карликовые солнца ослепляли, лишая возможности ориентировать в пространстве. Боковым зрением я увидела движение. Позади материализовались семь ослепительно белых ряс. Стражи двенадцати врат, словно призраки пустоты, окружали меня, без единого звука. Впереди появился массивный каменный стол, похожий на саркофаг. Ох, и не нравилось мне все это, уж больно он напоминало алтарь для жертвоприношений. Страж, стоявший ближе ко мне, поднял капюшон. Фу, зло имеет множество лиц, но этому хотелось верить, хотя внешность бывает так обманчива.

- Получать удел кротких, - молвил просветленный.

- Я сама кротость. Давайте быстрее, время не ждет, - как можно вежливее ответила я, с тоской оглянувшись туда, где по моим предположением должна быть дверь.

- Давай.

- Чего?

Он кивнул головой, бросив красноречивый взгляд на мою куртку.

- А, так бы сразу и сказали.

Я порылась за пазухой, и вытащила кинжал, отданный мне Эрландом. Сердце дрогнуло короткими глотками. Нет, это все происходит не со мной! Душа ушла в пятки, от смелости не осталось и следа. Яркие лучи света пересеклись во мне и погасли, пол неловко качнулся, уплывая, и я упала на руки монаха. Он положил меня на каменный алтарь, а остальные шестеро стражей стали исступленно молиться. Обойдя вокруг алтаря три раза, монах вознес кинжал, и на рукояти, в свете хлынувшего с небес потока, блеснули магические символы. Удар был нанесен в ладонь правой руки. В глазах все зарябило, градом покатились слезы. Тело выгнулось, а потом упало на каменное ложе.


Сознание погасло, но лишь на миг, потом я все видела все происходящее сверху и со стороны. Страж подошел к чаше с водой, и туда с клинка упала тяжелая капля крови, а следом еще одна, чистая и прозрачная. С водой стало происходить что-то необычное, по-видимому, какая-то химическая реакция. Все осветилось багровым, а потом ярко-белым светом. Кинжал в руке монаха исчез, и он, воздев руки к небу, стал читать заклинания, на непонятном странном языке. Все остальные вторили ему. Стены задрожали и исчезли, остался только висящий в пустоте алтарь и каменная чаша.

Через некоторое время реакция в ней прекратилась, страж извлек из воды тонкий кристалл цвета граната, и, приблизившись к алтарю, вонзил его в ладонь моей левой руки. Тело, не подававшее никаких признаков жизни, даже не дрогнуло. Грудная клетка оставалась неподвижной. Острие кристалла обломилось и осталось в ране, а осколок был бережно опущен в чашу, где он вновь растворился в воде. Она изменила цвет, став маслянистой и тягучей, заметалась по стенам купели, затем посветлела и заполнила объем до прежнего уровня. Воздух уплотнился и превратился в стены. Стражи вошли в них и исчезли.

Долгое время, тело, лежащее на каменном алтаре, оставалось безжизненным, затем грудная клетка поднялась, словно кто-то невидимый вдыхал в нее жизнь, но снова опала, застыв в таком положении. Через несколько секунд все повторилось, но кислород вновь с тихим шипением вышел из приоткрытого рта. Лишь после третьей попытки появилось едва уловимое дыхание, но давалось оно с таким трудом, словно ты только что пришел на этот свет, и каждый вздох давался тебе с такой болью.
 
Сознание возвращалось очень медленно, сосредоточив все внимание на чем-то пульсирующем. Оно, то приближалось, то вновь теряло объект поиска, и одержимо стремлением найти утраченное, металось в безграничном пространстве. Найдя желаемое, оно превращалось в тугой узел ненависти, ярости, и дикой злобы. Это чувство было жутким и разрушительным, но без него было еще хуже. Потом все закружило в неудержимом водовороте и меня сорвало со стола.

Разум пробудил неподвижную плоть, колени и ладони уперлись в пол, но устойчивость не находили. Все продолжало вращаться, меня швыряло от стены к стене и, цепляясь за воздух, я пыталась удержать равновесие. Я не могла понять, где верх, а где низ и каталась по полу до тех пор, пока меня чуть не вывернуло наизнанку от бесконечных вращений. Наконец кружение прекратилось, но кошмар только начинался. Стены, залитые серо-зеленой грязью, непрерывно пульсировали, сосредотачивая сознание на отвратительном пульсирующем наросте, похожем на обнаженное сердце, и невозможно было избавиться от адского наваждения.

Во мне пробудилось нечеловеческое отвращение, и желание уничтожить, разорвать это пульсирующее нечто, затмило все остальное. Руки и ноги дрожали, в горле все пересохло. Меня терзала жестокая боль в ладонях, к тому же из раны на плече открылось сильное кровотечение. Но это был еще не весь ад. Превозмогая боль, я добралась до воды, опустила в нее израненные ладони, и сделала несколько глотков.

Господи! Все стало еще хуже. Стены стали сдвигаться, приближавшийся вплотную к лицу шевелящийся нарост, доводил до исступления. И я, зарычав, словно дикий зверь, меченный смертью, бросилась вперед, пытаясь разорвать ненавистную пульсацию. Зубами, когтями, чем угодно, лишь бы обрести свободу, избавившись от этого наваждения. Чудовищная боль в левой руке взорвала сознание, и я вновь погрузилась во тьму…

- Кап-кап, - монотонно повторял чей-то голос, - Кап-кап.

Я открыла глаза, никого не было. Холодно, так холодно, что рукой не шевельнуть. Рана на правой ладони почти затянулась, а на левой кровоточила, к тому же из нее торчал кусок кристалла. Я попыталась вырвать его зубами, но ничего не получилось, только боль вернулась. Приподнявшись, я доползла к стене и села, прислонившись спиной на каменную твердь, как когда-то в моей убогой конуре сидел раненный Апрель.

- Все повторяется…

Жажда замучила меня, но наученная горьким опытом, я не решилась повторить однажды пройденное.

- Неужели я сделала что-то не так? Пропаду ни за грош, а толку чуть. Видать, забыли обо мне…Ох, как холодно.

Время шло, но ничего не менялось. Я снова впадала в забытье и приходила в себя, а вокруг был все тот же каменный мешок, и я была один на один со своей болью и сомнениями. Вера едва теплилась в моем угасающем сознании, а в душе царил хаос и смятение. Холод терзал меня снаружи, голод изнутри. Странно, времени прошло не мало, но чувство голода не исчезало. Казалось, все муки ада обрушились на меня, и конца и края этому не будет.

- Похудею, стану вешалкой. Одной топ моделью больше, одним нормальным человеком меньше. Мечта идиота…

Потом, когда казалось что все уже кончено, в момент особой безнадеги, я вдруг почувствовала присутствие чего-то необычного, сильного, словно благодать свыше снизошла на меня, и смятение исчезло. Наверное, там, высоко, ангелы парят в таком пространстве. Пространстве, созданным любовью, и сейчас один из них прикоснулся ко мне. Все изменилось. Блаженны нищие духом, кому печаль претит, но, минуя скорбь, они никогда не узнают этого чувства, чувства свободы и вселенской любви.

 Возникшая из тьмы белая ряса не испугала меня, хуже быть уже не могло. К тому же причастная тайне, я чувствовала сейчас себя выше их всех,  они были чьими-то слугами и тряслись за эту высшую благодать, а мне и терять-то нечего, ведь я не вечна. Они, вершащие наши судьбы, ничем не выше нас, смертных, просто мы этого еще не поняли.

Страж внимательно осмотрел мою ладонь с торчащим осколком кристалла, сделал тугую повязку, и передал меня с рук на руки черным капюшонам, встретившим нас за последними вратами. Черные провели меня по лабиринту, и, указав выход, отступили во тьму. Пошатываясь, я выползла на свет божий, где и была встречена  Апрелем. Я все прочла в его глазах.

- Хорошо, что ты себя сейчас не видишь.

- Должно же было и мне когда-то повезти. Вечеруха удалась, медовухи было до отвращения.

- Мы так и поняли, - скептически заявил, появившийся близнец.

- Ты кто?

- Магнус я.

- О, а вот и второй из ларца, одинаковый с лица!

- А что с руками?

- Монах без боя не сдавался. Я пыталась к нему приставать, так, в легкую. А он как заладил, я не такой, да мне так нельзя. Люблю, когда мужчины сопротивляются.

Близнецы хохотали так, что земля задрожала. Улыбка мгновенно слетела с их физиономий, но земля продолжала вибрировать, уходя из-под ног. Стены лабиринта, объятые дрожью, превращаясь в мираж.

- Убираемся отсюда, пока нас не развеяли к чертовой матери!

Возвращение было приятным. Навстречу нам выполз чуть живой Хейг. Отпустив пару едких шуточек в мой адрес, пригласил поохотиться. Жизнь продолжалась. Олени за эти несколько дней появились почти рядом с речушкой, видно было, что они позабыли о страхе. С Холле, правда, была совсем беда, но оплакивать его, час еще не скор. Он боролся за свою жизнь, оставляя нам надежду на чудо. Варг пребывал в прекрасном расположении духа, но бдительности не терял. Им были выставлены посты по всему периметру, хотя следов головоруких  поблизости обнаружено не было. Кузнец сопроводил меня до теплого источника, и все бы было хорошо, но как только я влезла в воду, со мной снова случился приступ ярости.

Я металась из стороны в сторону, пытаясь разорвать невидимого врага. Сгустившийся воздух пульсировал, создавая эффект сближавшихся стен, и пульсирующее нечто доводило меня до исступления. Варг, явившийся невольным свидетелем моего боя с тенью, сначала опешил, а потом попытался вытащить меня из воды. С трудом справившись с воющим от злобы мелким чудовищем, он придавил меня коленом к земле.

- Злой дух тебя обуял, что ли?! – заревел он.

- Ох, Варг, я сама не знаю, что со мной творится, - уткнувшись лицом в ладони, прошептала я, - только не говори никому, пожалуйста. Не хватало еще, чтобы свои начали шарахаться от меня.

Он подозрительно посмотрел на меня, но дал слово, что тайну сохранит.
   

 Утро только занималось, едва высвечивая горизонт золотистым туманом. Сегодня я впервые почувствовала дыхание осени, проходящее сквозь меня. Нет, вокруг ничего не изменилось, лето в самом разгаре, но я чувствовала, как откуда-то с запада повеяло ледяным дыханием севера. Лунная птица затихала, дневное светило не сулило ей праздника жизни, ночь была временем ее грез. А сейчас время ничье, никто не правит, ни Дьявол, ни Бог, не вправе нарушить перемирия. Сумерки, скол между мирами. Ангелы смотрят в наши души, и видят их без грозных масок, которые мы научились одевать, стараясь казаться опасными. В этот час ты кроток и смирен, не надо лукавить и блефовать. В этот час приходит ангел смерти и забирает нас с собой.

Ларс выживет, хоть и досталось ему изрядно, но он боец по натуре. С Холле дела были совсем плохи, его душа определилась с выбором и стремилась вслед за любимой. Он еще дышал, но черты его лица заострились, я уже видела такое. Мы расставались с ним, не надеясь застать его в живых. Не в меру похорошевший Рогнар, провел ладонью по его серебристым волосам, словно прощаясь. Наш парень, похоже, влюбился в одну из новеньких девушек, и цвел как багульник на таежных сопках. Все, прощай друг. Разум покидает человека, когда в его душе поселяется любовь. Финн, уткнувшись холодным носом в мою ладонь, нетерпеливо повизгивал. Он надеялся, что я возьму его с собой, но за быстрыми лошадьми ему пока не угнаться.

Мы тронулись в путь и проехали уже порядочное расстояние, когда Рогнар дал знак, что впереди замечено несколько оленей, но не успели мы и шага ступить, как из лесных дебрей на нас выскочил огромный, спятивший оленище. Рога как деревья, глаза как блюдца, а копыта размером с ведро, точно мутант какой-то! Словно шквал он налетел на Магнуса, поддел рогами его лошадь, и подбросил вверх вместе со всадником.

Никто и глазом моргнуть не успел, как Магнус оказался на земле, а бешеная зверюга уже подцепила на рога Рогнара. Ох, и плачевно бы для нас закончилась эта коррида, но Варг каким-то образом ухитрился достать его, и двинуть по башке дубиной. Олень от удара разозлился еще больше, и начал было терзать упавшую лошадь, но затем так же молниеносно, как и появился, исчез в лесной чаще. Все произошло настолько быстро, что никто толком ничего  не понял. Только когда из кустов выполз растрепанный и грязный как черт Магнус, все просто попадали со смеху.

- Что вы ржете! Это же олень-убийца! Мне еще отец моего отца о них рассказывал, - басил с дерева Рогнар, заброшенный туда мощным ударом рогов, - Они живут в проклятом лесу на Немой горе.

Бац! Цепь замкнулась, и мое сознание вновь взорвалось пульсирующим нечто, вызывающим прилив безумной ярости. Побледнев как полотно, я вцепилась в гриву лошади, что бы не упасть, а в ушах как набат звучали слова стража, сказанные им в тот момент, когда он перевязывал мне руку.

- Иди за голосом сердца. Слушай себя…

- Коротышка, что с тобой?

Голос Апреля звучал  замедленно, перетекая и булькая, поднимающимися пузырями воздуха. Лицо расплывалось, словно я смотрела на него сквозь огненное марево. Усилием воли, заставив себя держаться в седле, я вымученно улыбнулась.

- Хорошо, что Хейг, этого не видел…

- Может, скажешь, что с тобой происходит? – наклонившись к самому уху, спросил Апрель.

- Укачало!

- О, милые бранятся, только тешатся, - констатировал Варг, пришедший мне на помощь.

На этом разговор собственно и был закончен. Поднять упавшую лошадь стоило больших трудов, но через пару часов мы уже возвращались домой с богатой добычей. Все как в старые добрые времена. Там нас порадовали хорошей вестью, Холле пришел в себя лишь на несколько мгновений, но в этом был высший знак.  Ангел смерти прошел, минуя наш дом, и за черту шагнул кто-то другой. Пару часов, проведенных у костра, вернули мне утраченное равновесие. Вся семейка была в сборе. Хейг только пыхтел, не в силах наслать злые чары своего черного юмора на верного приятеля, ведь Свана теперь уже не достать. В этом была великая философия жизни, люби пока друг рядом, а когда его не станет, храни в сердце память, не тоскуя. У каждого смертного свой путь, а тот, кто рядом, попутчик лишь на миг, но частица его навсегда останется с тобой.
Почти совсем стемнело. Апрель и Энгус уехали к северной площадке, чтобы сменить уставших часовых.

- Когда вернусь, ты будешь здесь или у меня есть повод для беспокойства?

- Апрель, скажешь такое, - лукаво усмехнулась я, хотя все уже было давно решено.

Ночью я проснулась словно от толчка, когда душа моя, вернувшись из иных миров, вошла в земную плоть и кровь. Рядом, водрузив на меня здоровенную ручищу, безмятежно похрапывал близнец.

- Что? – проснувшись от моего движения, прошептал он.

- Тсс. За мной.

Шум водопада приглушал наши голоса, и никто не проснулся. Незамеченными, мы выбрались из грота, и ползком добрались до высокого камня.

- Ты знаешь, где находится Немая гора?

- Найду если надо.

- Сможешь пройти, минуя часовых?

- Да ты с ума сошла!

- Тише, что ты разорался как стая ворон.

- Там Лунд. Он как филин, в ночи видит все.

- Значит надо стать тенями и слиться с ночью.

- Зачем?

- Что это за гора?

- Одно название, а не гора. Слава дурная идет об этом месте. Говорят, приблизишься к ней и безумие твой крест. Путь к ней лежит через проклятый лес, он, словно выжженная долина смерти для всего сущего, и мертвый защитит его. Нормальный человек туда не сунется.

- Может там магнитная аномалия?

- Чего?

- Проехали. Говоришь, веселенькое местечко?

- Угу, обхохочешься.

- А далеко?

- Не знаю точно, но путь не близкий.

- Тогда шевелись, к рассвету мы должны быть уже далеко.

Близнец исчез. Я с тоской посмотрела на небо. Где ты, моя путеводная звезда, что приведет меня к удаче? Молодой, почти прозрачный месяц, чуть мерцал в бриллиантовой россыпи звезд, а над горизонтом, в бездне небес, сиял Южный Крест. Один на всех, и на меня.

- Крылатый вождь, надеюсь, ты встретился со своей любимой, и созвездие этой любви, оставит свой след на карте небес. И стало вечной загадкой, ее лицо, с обратной стороны луны… все пройдет, и это тоже.

Наверное, я на самом деле безумна, если тащусь невесть куда посреди ночи, еще и Магнуса за собой тащу. И Апрель со своими вопросами, словно почувствовал беду. Может мы и правда, родственные души?

Появился Магнус, с топающими на всю округу лошадями. Пришлось их упаковать в меховые унты, наспех сделанные из медвежьей шкуры. Мы дождались, пока тень накроет прозрачный рог луны, и отправились мало знамо куда, и совсем не зная зачем. Справа послышался крик ночной птицы, и Магнус прижал палец к губам. Выждав несколько минут, мы снова тронулись в путь, не замеченные Лундом. Наверное, он себе этого никогда не простит.

Мрачные тени обретали причудливые формы, прикасаясь липким холодом к спине. Они выпрыгивали из черных провалов меж деревьями, заставляя напрягать слух и зрение до предела. Обострившиеся чувства рисовали притаившегося врага за каждым кустом, а нервная система охотно поддавалась буйной фантазии. Вскоре, просыпавшийся рассвет, будто влажной губкой размазал насыщенный черный цвет, размыл очертания злобных теней, делая их вялыми и тусклыми. Пробуждающееся на востоке солнце понемногу оживляло естественные цвета дня, вселяя уверенность в грядущем  и собственных силах. Магнус, делавший вид, что ему все безразлично, при появлении первых лучей, вздохнул с заметным облегчением.

- Если не будем останавливаться, дня за два доберемся.

- Ты уверен, что знаешь дорогу?

- Не дурак ведь. Все время на запад, носом и уткнемся. Ты поменьше вертись, а то с твоими навыками быстро из строя выйдешь, а без лошадей путь долог.

Как в воду смотрел! Целый день я отважно тряслась в импровизированном седле, но ближе к ночи предсказание близнеца сбылось.

- Ну, что, оракул, накаркал! У меня все одеревенело, особенно, то самое место.

- Я же говорил тебе! Ладно, давай отдохнем немного. Пусть звезды ярче станут, а то дальше собственного носа ничего не видно.

- Ты точно не заблудился?

- Я же тебе сказал, здесь только дурак заблудиться может!

Мы уснули и проспали до рассвета как убитые. Мне снился Апрель, выходящий из красивой дорогой машины. На нем был роскошный костюм, и почему-то мокасины из оленьей кожи, расшитые по местному обычаю. Он шел мне на встречу, и улыбался. Такой красивый и такой счастливый. Вдруг бац! Взорвалось душераздирающим лошадиным ржанием, колесо проезжающей мимо машины. Я подпрыгнула, пытаясь сообразить, в каком измерении нахожусь. Обезумевшие лошади рвались с привязи, брыкая задними ногами темноту. Одна из лошадей поднялась на дыбы, и послышался треск кожаного ремня, которым она была привязана к дереву. Лошадь брыкнула воздух перед самым моим носом, и унеслась во тьму. Надо мной пролетело что-то тяжелое и большое, став Магнусом, размахивающим мечом. Ночь прорезалась десятками ярких блуждающих огоньков.

- Волки!!! – завопила я, и храбро полезла на ближайшее дерево.

В темноте не разберешь, но, по-видимому, ствол дерева был ширины не малой, и забежать на него у меня получилось только со второй попытки. Там, внизу, грозное рычание нападающих хищников, сплелось с хриплым дыханием отбивающегося Магнуса, но громче всего стучало мое сердце, и в висках грохотал пульс, породивший в моем мозге пульсирующее нечто, и заставивший меня сатанеть от ярости. Где-то в глубине сознания металось еще одно видение. Магнус. Магнус!! Я бросила его одного! Ломая ногти, я спустилась вниз, но, не рассчитав движение, свалилась прямо под ноги беснующейся лошади. На сей раз, только чудо спасло меня. Лошадь меня просто сбросила с себя. Я выдернула из-за пояса меч, острое как бритва лезвие перерезало шнурок, на котором  держались штаны. Они естественно стали сползать, но это не могло охладить мой боевой дух, и я ринулась вперед, размахивая мечом.

- Коротышка, не путайся под ногами! Лезь обратно на дерево! – рявкнул на меня Магнус.

Штаны мгновенно сообразили, где их место. Надо же такое сказать, не путайся под ногами! Одним прыжком я очутилась возле лошади, и, выдернув из мешка несколько факелов, подожгла их, благо зажигалка всегда была при мне. Огонь ударил в оскаленную морду, зверь взвыл и ретировался. При свете факелов стало видно, что волков не так много, как показалось с перепугу. Магнус прикончил нескольких, остальные в страхе отступили, не смея перечить мистической силе огня. Они затаились где-то рядом, но не расстались с идеей перекусить нами. Дети  ночи ушли лишь вслед за тьмой, в поисках более доступной добычи.

- Они, наверное, пошли по следу сбежавшей лошади. Если сказать что нам повезло, это ничего не сказать. Только дальше придется пешком топать, оставшаяся лошадь сильно искалечена. И как это ты про факела вспомнила?

- Да…как-то само собой получилось.

- Тебя как не послушаешь, все само собой получается. Но все равно, спасибо.

- За что?!
- Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы себе этого не простил.

- Да, ладно тебе. Кстати сказать, провиант-то наш тю-тю. Лук и стрелы остались, но костер разводить нельзя. Головорукие заметят.

- А чего ты их так называешь?

- Да у них эти адские погремушки прямо в волосы вплетены. Создается такое впечатление, словно руки из головы растут, как у осьминога.

- У кого?

- Как у Кракена. Ну, чудовище морское, - умно заметила я, вспомнив сказки древних мореходов.

- А. Если бы у них ноги болтались в волосах?

- Тогда бы они были головоногими или сороконожками.

- Да, точно. А если бы…

- Тогда бы они были многочленами, - опередила я его.

- Ладно, Коротышка, идти пора. Привяжи штаны-то, а то волки тебя как увидели без них, так сразу и разбежались. На кости не бросаются.

- Мда, - задумчиво разглядывая пятую точку своего приятеля, съехидничала я, - Упади штаны с тебя, волки так просто не сдались бы.

- Как твоя рука? – тактично перевел он тему.

Я посмотрела на грязную повязку. Рана кровоточила, и в довершении всего, осколок оставшийся в ней, как-то странно увеличился, словно вырос в длину. Шип торчал уже через повязку.

- Надо выдернуть занозу, а то рана загноится.

- Я пробовала, не получается. Больно, да и цепляется за все. Да бог с ним.

- Это напоминание о лабиринте?

- Не спрашивай. Все равно не отвечу, потому что не знаю.

День был ослепительно солнечным и даже жарким. Мы старались двигаться, производя как меньше шума. Магнус был начеку, на него можно было всегда положиться и даже опереться в буквальном смысле слова, когда я совсем уставала. Только на второй день наших пеших скитаний, я заметила, что Магнус стал не в меру молчалив, а когда за одной из кочек я нашла зажигалку, причина отсутствия настроения у него стала очевидной. Двух мнений быть не могло, зажигалка была моей. Тут даже к бабке ходить не надо, Zippo в эти времена еще не завоевала рынок. Мы заблудились.

Я присела у небольшого двухстворчатого дерева, потирая ноющие колени.

- Магнус, мне кажется, что ты хочешь что-то сказать. Самая большая храбрость на свете, это предупредить неприятные события, найдя в себе смелость, сказать о них первым.

- Ты же говорила, что главное, это вовремя сбежать.

- Правильно, это когда врагов много, а тебя мало. Но ты же мне не враг. Как ты думаешь, когда мы совершили ошибку?

- Я думаю, мы заблудились еще ночью.

- Видишь, проблема уже почти что решена. Теперь надо влезть на самое высокое дерево, и сразу станет ясно, куда идти.

- Думаешь? – с сомнением спросил близнец.

- По поводу дерева-то? Сто пудов, вариант беспроигрышный.

Пока мы искали дерево, пока Магнус на него карабкался, опустились сумерки. Над лесом повис густой шлейф тумана, и стал накрапывать мелкий дождь, грозивший с минуты на минуту превратиться в настоящий ливень, как мне пообещал близнец.

- С чего ты взял? Дождя столько времени нормального не было, а тут ливень.

- Похоже на это. Туман сгущается.

- И что ты там разглядел?

- Ничего. Все туманом затянуто, придется отложить до завтра. В дереве огромное дупло, переночуем тут. Сухо и безопасно.

- А пчел с медом там случайно не завалялось?

Магнус нетактично хихикнул, вспомнив историю минувших дней. Дупло на самом деле оказалось не таким громадным, как обещалось, в нем едва можно было развернуться.

- Вот, в этом вся суть ваша. Наобещаете с три короба, а на самом деле конура с санузлом на улице.

- Не ворчи. Смотри, тут целая куча орехов, наверное, белки натаскали.

- Завесь вход своей курткой, а то потоп начнется, воды будет по колено.

Здесь действительно было сухо и тепло. За многие годы ветер собрал целую перину из сухих листьев, а за стенами нашего убежища начинался настоящий шторм, словно все силы ада штурмом пошли на рай. Гулкие раскаты грома выпустили огненных фурий, небесные хляби распахнулись, и глаза дождя следили за нами сквозь щели в ненадежном пологе. Магнус расслабился, и ударился в воспоминая. Не знаю, может, ненастье на него так подействовала, а может, сработал прежний механизм, ведь, сколько себя помню, мне всегда все исповедовались, а я слушала.

Одно время я даже решила, что я в некотором роде мессия и пришла в этот мир, дабы спасти человечество. А потом я поняла, история, старая как мир. Люди сами придумывают себе проблемы, люди любят страдать, а все эти душещипательные истории, не более чем тоска по настоящим проблемам. И вот самое интересное, они ведь не делились даже своей болью, они просто ныли и жалели себя. В этот момент им было хорошо, ведь это так приятно, жалеть себя. Но Магнус был другой, он не плакался, просто рассказывал свою историю, может впервые в жизни. Его мать провалилась под лед, в зиму, когда был великий голод. Отец бросился на помощь ей, но сильное течение не оставило им ни одного шанса, и они оба погибли.

- О нас с братом всегда все заботились. Наш народ добрый. Эрланд рассказывал, что есть другие северяне. Они всегда грязные, вечно ссорятся, и оставляют немощных стариков на съедение зверю. Но наши души волкам не достались, как бы ни пришлось туго, лучший кусок отдавался нам. Эрланд всегда был таким, года его не меняли. Он словно заговорен, и время обошло его стороной. Я думал, он вечный, и вечна тайна его. Настоящий человек без страха и упрека. С  ним его тайна и ушла.

- Тоскуешь о нем?

- Это всего лишь сожаление, ведь мы все там будем.

- В Валгалле?

- Пить крепкий мед свободы? Нет, Коротышка, это сказки для тех, чья жизнь проходит в битвах. Мы не кровожадны, и не чтим бездушных идолов, которых приходится поить кровью своих детей.

- Как-то у вас все не так.

- Это у них не так. Они проливают кровь, поклоняясь своим амбициям, а мы дети Солнца, и поклоняемся звезде, которая дарит жизнь всему живому. Нам нечего с ними делить. Место под солнцем хватит всем.

- Но жизнь в изоляции не мед.

- А зачем нам подчиняться чужой воле?

- А вера? Ведь вы не оставили без внимания образ странника, вырезанного мною из дерева.

- Знаешь, боги создавшие нас были реальными, и ты в точности передала образ одного из них. Для того чтобы это сделать, надо было видеть его. Это был знак. Если сейчас их здесь нет, это ничего не значит. Однажды они вернутся. Один, которого племена варваров почитают  как божество, был великим, но смертным. Но он видел живых богов, а было это очень давно, когда мир еще молод был. Мне кажется, что и Эрланд их видел.

- Говорят, боги завистливы.

- Нам присущи все их качества. Если они знают небесный язык, это совсем не значит, что их души не гложет червь сомненья, и неизбежность порока всегда присутствует. Им, как и нам приходится выбирать. Строить и разрушать созданное. Ты видела их наследие, оставленное нам, и можешь оценить их величие. Лабиринт тоже был разрушен, и разрушен он был не нами.

- Ты говоришь как мудрец.

- Неа, просто ты впервые слышишь от меня так много слов. Тот, кто знает, тот молчит, а тот, кто не знает ничего, говорит без умолку.

- Как странны игры богов. Нам, смертным, никогда их не понять.

- Каждому свое.

- Мне бы хотелось верить, что я сама творец своей судьбы.

- Так оно и есть, только ты идешь по пути, предначертанному ими. Но ты можешь пройти по воде, а можешь свернуть в болото.

- И чего они ко мне прицепились?

- Скоро все откроется. Спи, я рядом.

- Да если штурмовать пришлось бы ад, надежней тебя и Энгуса нет парней.

- Здорово сказано.

- Почему гору называют Немой?

- Она называется Молчаливой, но нельзя называть ее имя вслух, Зло тут же явится на зов.

- Трактуешь так запросто о богах, и вдруг такие предрассудки.

- Окликни тебя, и ты обернешься. Окликни слепую силу, и она будет искать зовущего. Чего проще?

- Почему боги оставили вас?

- У них свои дела. Они дали нам все. Не их вина, что человек превратил эту землю в арену жестоких войн. Раньше все было по-другому.

- Да, это было во времена мечты, но нам их не вернуть.
 
Уже вторые сутки мы блуждали по непролазным дебрям, путая следы и петляя меж оврагами. Лес казался мертвым. Сухие деревья тянулись причудливыми знаменьями, в исчерченное серым небо. Жутковатое место, просто рай для оборотней и всякой нечисти. Временами встречались черные зловонные топи, которые мы старательно обходили стороной. Но и этот мрачный рай был не без греха. Святые ада оставляли за собой право на изъяны, и время от времени мы набредали на зеленеющие оазисы, которые изобиловали ягодами.

Мои лицо и руки, приобрели приятный чернильный оттенок, от постоянного вкушения от черничных россыпей, и теперь я была больше похожа на королеву мертвецов, нежели на явление свыше. А Магнус был похож на моего черного слугу. Ежевика приятно дополняла рацион, освежая чернильные пятна свежими царапинами. И все бы было хорошо, если бы это был обычный детский писк урбанизированного горожанина на воскресном пикнике, но мы теряли время, забредая все дальше и дальше от нужного направления. Силенки мои были на исходе, да и оптимизм Магнуса поиссяк.

Неоднократные попытки исследовать местность с высоты самого выдающегося дерева, ни к чему не привели, к тому же деревья заметно измельчали. Магнус настоящий боец, он не сдается в любой ситуации, и если бы ни его упорство, сомнения победили бы меня. Мне уже стало казаться, что на всей планете нас было только двое, безостановочно топающих по ковру сухой опавшей хвои, и ступивших на путь бесконечности замкнутого круга. Наконец я устало опустилась у осинового подростка, безнадежно взирая на величественное равнодушие заходящего солнца.

- Магнус, что думаешь, мы навсегда застряли в этих райских кущах. Я не против провести остаток дней с тобой, но все-таки.

- Я уже ни о чем не думаю.

- А зря!!! Сейчас самое время подумать о вечном!!!

Это был голос, грянувший свыше, и прозвучавший как гром среди ясного неба. Я подавилась очередной ежевикой, и, пытаясь откашляться, в изумлении пялилась в серую высь у себя над головой. А там ни облачка. Магнус схватился за меч.

- Что, малявки, сладостями балуетесь?! – рокотал глас господен.

- А-а…ы-ы…- выдавила из себя я.

- Муж твой с ног сбился, разыскивая тебя, а ты по болотам нежить всякую гоняешь, на пару с этим оболтусом!

Послышался хруст. Прокладывая дорогу в сухом высоком кустарнике, к нам приближалось что-то большое.

- Я вас, души ваши черные, пять дней в этом проклятом лесу ищу! – продолжал возмущаться Варг, возникший из зарослей, - И надо отдать вам должное, вы сумели обвести меня вокруг пальца. Надо же в такую срань забраться! Ну, эта ладно, а ты-то что?! Чему тебя только учили?

Кузнец схватил меня за ногу, и, потрясая мною, продолжал разглагольствовать.

- Ты, что, не знаешь, что к Немой два дня ходу через восточный дубровник! Ишь, до чего Коротышку довел, она уже вся синяя от твоих угощений!

Я, наконец, откашлялась, и радости моей не было предела.

- Варг, наших лошадей волки съели, вместе с припасами.

- Волки! – хмыкает кузнец, роняя меня на землю, - Конечно, сами обделались, а виноваты волки.

Через пять минут мы с Магнусом уже уплетали печеную оленину, и с обожанием смотрели на кузнеца.

- А как ты нас нашел?

- Я знал куда вы направляетесь, когда вы еще около грота шушукались, обматывая лошадям ноги шкурой. Апрель тоже знал, но сказал, что бы тебе не мешали. Пришлось Лунда с поста снять. Я его связал, и под деревом оставил. Думаете, что вы самые умные? Следы колдуна тоже в это гиблое место тянутся. Не сложно связать все воедино. Апрель на пост пошел, как не в себе был, а я, недолго думая за вами отправился. Только след был потерян, когда дождь начался. Вы как сквозь землю провалились.

- Мы в дупле ночевали.

- Любишь ты это дело, Коротышка. Как ни дупло, так ты там.

- Ну, это как сказать.

- Вот ничего и не говори. Пошли-ка, Магнус, мне с тобой потолковать надо.

Некоторое время из зарослей был слышен громовой бас Варга, затем они и вовсе  удалились в неизвестном направлении, оставив меня в гордом одиночестве. Сумерки затянули таинственный лес туманом, он наполнился призраками, и шепотом камней. Приближающаяся ночь смотрела сквозь меня бродячими душами, они знали грядущее как никто другой, но для меня оно было сокрыто пеленой мглы. Эта тайна уже не влекла меня, теперь я жила каждым днем, проживая в нем целую жизнь.

Проклятый лес действительно мог свести с ума кого угодно, и не имей я опыта последних месяцев, то первая тронулась бы мозгами от этого зрелища, но страх давно перестал быть моим союзником. Конечно, только дурак не боится, но мертвые зла уже не причинят, бояться нужно живых. Развязав повязку, я увидела, что шип вырос почти вдвое. Досадное недоразумение, но болью оно отдавалось до сих пор. Я едва успела забинтовать руку, как появились мои соплеменники.

-  Заночуем здесь, а завтра с рассветом тронемся в путь. На меня колдовские чары леса не действуют, так что не заблудимся.

Наконец-то мы с Магнусом выспались, а на рассвете, изрядно подкрепившись, отправились в путь. Лес стал меняться, все чаще и чаще появлялись высокие мощные деревья. Чувствовалось, что мы движемся вверх по пологому склону, и я все чаще останавливалась, что бы перевести дыхание. К вечеру мы забрались в непролазную глушь. Деревья в несколько обхватов словно воины, стоявшие на страже, преграждали нам путь. В головушке моей творилось что-то непонятное. Временами начинался озноб, холодный пот тонкой струйкой пробегал по спине. Шип вырос еще больше, теперь приходилось держать руку в согнутом положении, чтобы не поранить себя и других. Варг с тревогой посматривал на меня.

- Это злые чары! – заявил он, и попытался выдрать шип.

От боли я словно обезумела, кусалась и царапалась как тасманский дьявол. Варгу уже не впервой приходилось сталкиваться с моими заездами, поэтому он отступил от своей идеи, полагаясь на интуицию. А она ему говорила, что всякое явление имеет связь с реальными событиями. Под глазами пролегли черные тени, кожа очень чутко реагировала на любые атмосферные явления, так что видок у меня был еще тот. Варг даже соизволил погладить меня по голове, чего раньше отродясь не бывало. Обычно он так поглаживал свои железные болванки, возможно, я ему их чем-то напомнила.

Магнус проявлял трогательную заботу обо мне, подталкивая в спину. Варг строжайше запретил говорить вслух, и мы общались при помощи жестов. Наконец мы вышли на что-то странное. Лес по-особому дремучий, плотной стеной возносился почти до самых  небес. Кузнец собрал коричнево-зеленых наростов с деревьями, и жестом, не допускающим сомнений, приказал втереть их в кожу. Дрянь сия действительно отбивала все запахи, и теперь мы смердели так, что все скунсы в округе передохли бы от зависти.

Мимо нас, на расстоянии нескольких метров проплыли три шаровые молнии. Сердце вздрогнуло короткими глотками, когда светящиеся шары, замедлив скольжение, повернули в нашу сторону. У меня под ногой хрустнула ветка, эхо усилило звук в сотни раз, и вернулось, чуть не разорвав барабанные перепонки. Звуковая волна смела огненных стражей, но облегчения это не принесло. То, к чему мы приближались, везде расставило свои ловушки. Звук, словно Цербер, оповещал о любом движении, и мог растерзать живую плоть, не прилагая особых усилий. Обмануть его невозможно, перехитрить тоже.

Приходилось сдерживать дыхание, чтобы не разбудить смерть. Впереди могло быть все что угодно. На землю плотным саваном лег вечерний туман, это было всего лишь начало, но когда он поднимется выше уровня глаз, нам придется замереть, превратившись в  соляные столбы. Я посмотрела вверх, там, высоко в небе кружили падальщики. Чуя поживу, они наматывали круги, приближаясь к нам. Еще немного и я сдамся.

Сверкнувшая молния ударила в дерево, и оно разлетелось как от взрыва. Взбесившееся эхо металось, выворачивая с корнями гигантские стволы. Звук проходил насквозь, казалось, что диафрагма сейчас взорвется. Вокруг бесновался сущий ад. Варг схватил меня в охапку, и ринулся вперед. Справа появились рваные силуэты скал, отливавшие кобальтом. Зло, разбуженное Цербером, пробуждалось. Дрожь земли, не смирив былую ярость, выбивала почву из-под ног. Мы были игрушками в руках слепой стихии, но инстинкт выживания гнал нас вперед, ища спасения в неизвестности.

Впереди возник силуэт чего-то огромного. Даже сейчас, когда моя жизнь висела на волоске, я была потрясена грандиозностью, открывшегося нам зрелища. Цитадель Зла предстала пред нами во всем  величии мрачной красоты. Зиккурат, символ безграничного могущества древнего востока, загадка вечности, словно вырублен из серого, изрытого оспинами времени монолита. На раздумье не оставалось времени, и мы  без оглядки бросились к его мрачным чертогам. Выбора у нас не было. Мимо проносились вырванные с корнем деревья  и камни, которые нормальному человеку и поднять-то не под силу. Гигантские петли смерча, словно черная трехглавая кобра, поднялись над землей. Они раскрыли свои капюшоны, и в них, как в черную дыру, втягивалось все в радиусе многих километров.

Подняться по лестнице, стоило больших усилий, и если бы не неимоверная сила Варга, который тащил нас вперед как слепых щенков, нам бы точно не выжить. Наконец наши усилия увенчались успехом, но ад только начинался. Внутри было тихо. Гигантские квадратные колонны, уходившие ввысь, словно держали каменное небо на своих капителях. Такое впечатление, что все войны, бушевавшие когда-то на нашей планетке, оставили здесь свой след.  Стены, словно покрытые глубокими рваными ранами, от ударов стенобитных орудий и взрывов авиационных снарядов,  кровоточили полчищами крыс и пауков.

Мы едва успели укрыться в одной из таких дыр, затянутой толстым слоем паутины, как нас оглушило раскатистое эхо, порожденное топотом сотни копыт. Судя по грохоту, всадников было очень много. Через долю секунды появились и они сами, лавиной втекая в огромный зал. Я видела все сквозь тонкую прорезь в паутине, но и этого было достаточно, чтобы понять кто перед нами. Это были головорукие. Их были сотни. Не прекращая движение, они носились по кругу, и зловоние наполнило все пространство. Один из потрошителей выкрикивал гортанные звуки, все остальные темным водоворотом кружили вокруг него. Я видела, что он держит руку на каком-то черном продолговатом предмете, висевшем у него на груди. Затем он нажал на него пальцем в одной точке, и вся толпа, вместе с лошадьми развеялась в воздухе, словно кошмарное сновидение.

Крыса залезла под куртку, проползла по спине, и, попискивая, устроилась у меня голове, но я не смела шевельнуться. Хвост свисал у меня прямо перед носом, подергиваясь из стороны в сторону. Чувство непередаваемое. И когда Магнус ловким ударом избавил меня, наконец, от наглой твари, во мне снова проснулась воля к победе. Еще раз, глянув в дырку, и убедившись в том, что мы здесь одни, я рассказала про таинственный предмет.

- Надо рискнуть. В этой штуковине все дело.

Опять появились головорукие. На сей раз, их было всего несколько. Они тащили за ноги изувеченные трупы. О, господи, лучше крыса на голове, чем видеть такое! А вот и тот, с коробкой. Потрошители перегрызлись меж собой и затеяли потасовку. Похоже, сегодня удача на нашей стороне. Моя стрела, пробив паутину, попала точно в цель, и один из головоруких упал на кучу трупов. Это внесло смятение в немногочисленные ряды противника. Они застыли лишь на секунду, но эта секунда решила все.

Варг и Магнус обрушились на них из засады. Я же, увидев, что грязный вонючка производит манипуляции с предметом, вцепилась в коробку двумя руками. Естественно, что мне ее никто без боя не отдал, и не трудно было догадаться, что никто из нас сдаваться, не намерен. Никогда в жизни я так не хваталась за материальные ценности, как сейчас. Пнув его по ноге, я ожидала, что он сейчас взвоет, и будет кататься по земле, как это обычно делают футболисты, выпрашивая сострадание. Но не тут-то было. Мною была получена такая оплеуха, что я чуть не улетела. Он был сильнее, и, вырвав из моих слабеющих рук коробку, затолкал ее себе в рот. Мерзкая злобная ухмылка озарила его страшную разукрашенную рожу. Глупец! Варг двинул ему по затылку, и предмет снова был в моих руках.

- Знаешь, парень, тот, кто ест и не делится, тот давится.

Это была эпитафия. Пока мои собратья избавлялись от трупов чужаков, я пытала прибор. Он был абсолютно гладким и ровным, ни кнопок, ни дырок. Просто черная коробка. Ничего, что бы помогло мне найти ответ. Я была на грани отчаянья.

- Коротышка, давай быстрее.

- Не  знаю, что это за адская машина, черт бы ее побрал! Хоть бы пульт от нее был. Так, тихо! Надо успокоиться. Он ее как-то под углом нажимал. Так что ли?

Фразу я закончила уже стоя в подземелье. Стены и свод освещались тусклым светом коптящих светильников. Рядом, бесформенной грудой, валялся развороченный и порядком разложившийся вепрь. Пол изрыт многочисленными конскими следами. Ох, неровен час, хватятся тех, кого мы порешили!

- Давайте убираться отсюда. Пошли вперед, хорошо, что тоннель один.

- Размечталась!

Дальше тоннель разбегался на несколько разветвлений, и лошадиные следы были повсюду. А вот освещения как раз никакого, хоть глаз выколи.

- Да, дело труба! Пробиться в самую душу ада, и попасть как раз на пир, где мы будем главным блюдом.  Прям тройной гамбургер с доставкой на дом. Вот уроды тупые, хоть бы указатели повесили! Не люблю я царства подземного, ох, не люблю.

- Все сказала? – мрачно поинтересовался Варг.

- Да. Как-то полегчало.

- А что тебе твое сердце подсказывает? – спросил Магнус.

- Ничего, кроме слова клаустрофобия.

- Это еще кто?

- Борьба с внутренними демонами.

- Давай быстрей, борись с ними, - рявкнул на меня кузнец.

- Площадка просматривается как на ладони, спрятаться некуда. Так что за работу.

Варг направился к левому коридору, а мы с Магнусом к правому.

- Варг, ну что там у тебя?

- Сейчас посмотрю.

Варг сделал шаг и исчез.

- Варг?

Молчание.

- Варг!

Кузнец как сквозь землю провалился.

В одном из коридоров раздался приближающийся конский топот. Черная лавина надвигалась словно ураган. Магнус схватил меня за руку, и втащил в кромешную темноту смежного тоннеля. Все смешалось. Я куда-то летела, в ушах стоял звон, а желудок просился наружу. Треснувшись боком о невидимый выступ, я перевернулась в воздухе на триста шестьдесят градусов и грохнулась в воду. Второго всплеска не последовало. Наглотавшись зловонной жижи, я, наконец, сообразила куда всплывать. Судорожно шлепая руками по водонапомиющей поверхности, я пыталась за что-нибудь уцепиться.

- Магнус! Магнус!! Ты здесь?

- Здесь, - ответил мне голос, показавшийся чужим и незнакомым.

- Да где же ты? Я тебя не вижу. Ты стоишь?

- Нет.

- А что же ты делаешь?

- Скорее вишу.

- С тобой все в порядке?

- Я бы так не сказал.

Я поплыла на голос, и уперлась в каменную вертикаль. Никакого движения рядом.

- Да где же ты?

- Как раз над тобой.

- А я думала, ты первый упал.

Наконец-то до меня дошло, что я обладаю привилегией мага и чародея. Изловчившись, я достала зажигалку и потрясла ею в воздухе.

- Тьфу, тьфу, тьфу, - прочла я заклинание, сработало.

Тусклый огонь осветил отвесную глухую стену. Метрах в четырех надо мной, вверх тормашками болтался Магнус, надежно застряв в коряге, похожей на раздвоенный змеиный язык.

- Хм, на сей раз никакой чертовщины. Долго ты там висеть собираешься?

- Я еще не умер?

- А сам-то как думаешь?

- Я даже дышать не могу, не то, что  думать. По-моему, я надежно застрял.

- Маг, я долго на воде не продержусь, а желания закончить свое существование в зловонной  клоаке у меня нет. Быть захороненной в братской могиле с крысами, далеко не предел моих мечтаний. Посмотри сверху, может, ты видишь твердую почву?

Близнец с усилием повернул голову. Похоже, что при падении он сильно пострадал и держится из последних сил.

- Там, - указал он рукой влево.

- Все не так уж плохо. Попробуй раскачать сук, скорее всего, дерево не выдержит твоего веса.

Ничего не получалось. Хоть волком вой! Тогда я решилась на радикальный метод, используемый для побега из темницы. Доплыв до суши, и распинав недовольно пищащих крыс, я сняла куртку, и разрезала ее ножом на длинные полосы. За неимением простыни, сгодилось и это. Веревка получилась коротковата, но я проявила смекалку и привязала ее к луку. Магнус не подавал никаких признаков жизни, это вселяло тревогу. Я окликнула его, и он издал жизнеутверждающее мычание. Пнув напоследок самую здоровую и наглую крысу, я отвела душу, в жесте этом выплеснув все презрение к подлому крысиному роду, и той чуме, которая залезла мне на голову. Шагнув к воде, я на миг замерла, потом все же вернулась, и пнула ее еще раз, от всего сердца и всей печени, как говорили древние греки.

Зажав в зубах нож, я снова бросилась в зловонную жижу. Изрядно намучившись, я, наконец, забросила конец веревки на корягу. Теперь дело было за малым, подняться наверх. Пыхтя, я с трудом доползла до половины, и вдруг стены дрогнули как от удара.

- Хаш-ш-ш…- по коридору прополз звук, похожий на дыхание, словно сама преисподняя порождала его.

- Ты  слышал? Что это было?!

- Это, наверное, уже за нами.

- А ангельских голосов так и не слышно…

- Коротышка, что с тобой?

В голове помутилось, вновь откуда-то из глубин подсознания выплыло пульсирующее нечто, пробудив во мне лютую ненависть и злобу. Едва не выпустила веревку, я усилием воли заставила себя сдержаться, и подтянулась выше.

- Из царства мертвых обратной дороги нет.

- Ничего, Магнус, мы еще повоюем. Продадим свои жалкие жизни как можно дороже.

- У меня сломаны ребра.

- А у меня мания величия в самом разгаре.

- В смысле?

- Хочется чего-нибудь большого и сильного.

- Варга?

- Угу.

Я, наконец, взобралась на корягу, и стала в полном смысле слова рубить сук, на котором сидела.

- Магнус, а почему когда погибает знатный воин, его королева идет с ним на костер?

- Варварский обычай, но это ее желание.

- Да, ладно! Значит, если со мной что-то случится, то Апрель…так, надо пилить быстрее!

- Ты ж не король.

- Хоть в чем-то повезло. Держись!

Перерубленный сук треснул, и мы грохнулись в воду. Добравшись до берега, и едва отдышавшись, мы вновь двинулись вперед. Коридор, кишащий легионами крыс, то сужался, то расширялся. Под ногами скользила влажная грязь, налипая на руки и одежду. Раненная ладонь отзывалась надрывной ноющей болью при каждом движении. Шип, казалось, вырос еще больше. Магнус не издал ни стона, но смертельная бледность, залившая его лицо, выдавала его страдания. Ему было хуже,  чем мне, но мольбы в его глазах я не прочла.

- Как ты думаешь, там наверху уже день?

- Там по любому рай. Там день равен ночи, все лучше, чем здесь.

- Коротышка, оставь страх крысам.

- Мы похожи на двух волчат, попавших в гигантскую крысоловку.

- Давай шевелиться быстрее, пока сами в плесень не превратились.

- Смотри, впереди свет!

Не знаю, сколько мы еще проползли по душной и затхлой утробе тоннеля, только подтверждение моих слов открылось внезапно. Это было скопление миллиардов светящихся жуков, плотной шевелящейся массой облепивших стены. В голубоватом свете лицо близнеца выглядело более чем странно. Глаза, губы, волосы и вся одежда фосфоресцировали, все остальное осталось в тени. К тому же от него исходило очень сильное голубое свечение, словно аура, сияющее во тьме.

Приглядевшись внимательнее, я поняла, что излучение находится на некотором расстоянии от тела. Такое ощущение, что две противодействующие силы вступили в единоборство. Какая-то сила защищала нас, не давая смерти подобраться ближе. Рука скользнула по легкой кольчуге, сделанной из металла богов. И тогда, когда в селение чужаки притащили эту заразу с ранеными. Никто из наших не пострадал, ведь все они носили украшения из этого металла.

- Коротышка, ты видишь то же самое, что и я?

- У-у-у, я привидение! Страшно?

- Не смешно.

- Ты даже не представляешь, насколько не смешно. Да, похоже, мой ангел-хранитель сегодня не в духе, и за меня не в ответе, и уже не поймешь, на каком ты свете. Это радиация. Надо убираться отсюда как можно быстрее!

Дважды повторять не пришлось. Не разбирая дороги, мы помчались по коридору, но едва миновали светящуюся полосу, земля вновь дрогнула.

- Хаш-ш-ш…

Опять повторился этот жуткий звук. Липкий холод прополз по спине, он проходил насквозь и мимо, ледяным  дыханием. Грязь под ногами детонировала, мы передвигались, проваливаясь в нее по колено. Казалось, опасность исходила из самих стен зловонного подземелья, из влажного застоявшегося воздуха, который мы вдыхали.

- Смотри!

Магнус швырнул меня в грязь, и сам плюхнулся рядом. Коридор заканчивался темным провалом, но там был какой-то источник света, и при его неровном мерцании, отчетливо были видны силуэты движущихся людей. Они плелись цепью, один за другим, словно зомби, погруженные в глубокий транс. Барахтаясь в зловонной жиже, мы подползли ближе. Маски смерти на лицах светились. Теперь понятно, где они берут краску для своего дьявольского маскарада. Отродье, и как они только выживали, пользуясь этой дрянью.

- Как ты сказал? И мертвый защитит его?

- Проклятый лес?

- При радиации выживают только тараканы. С каждой минутой здесь становится все интересней и интересней.

Магнус толкнул меня локтем, указывая в конец процессии.

- А вот это действительно интересно.

Двое  потрошителей тащили шест с петлей, в которой болтался воющий и извивающийся как пиявка Тилли. Не было таких проклятий, которые он не обрушил бы сейчас на головы мерзкого отродья, приговорившего его к такому печальному и бесславному концу. Процессия зомби исчезла в жучином месиве, сомкнувшимся за последним входящим, словно водоворот.

- Червь поганый! – с отвращением плюнув вслед Тилли, прошептал близнец.

- Он заслужил столь скорбную участь.

Поворот заканчивался обрывом. Магнус первым спустился вниз, и осмотрелся.

- Коридор сквозной, следов много, но все они ведут туда.

Он махнул рукой в сторону свернувшегося водоворота. Времени на раздумья не было, надо было действовать, пока потрошители не очнулись, и не обнаружили нас.

- Сейчас я тебя сниму.

- Я сама! Лови коробку!

Прибор зацепился ремнем за шип, торчащий из моей ладони, и, упав вниз, разбился о камень на тысячи осколков. Да, это было как раз то самое, о чем я мечтала. Теперь мы были заложниками зловонных катакомб, ведь обратного пути не было. Но раз так, то не было и никаких сожалений, оставался только путь вперед. Я спустилась по скользкой стене, и подошла к неровному сиянию.

- Ну, что, братец, испытаем счастье еще раз?

- Для этого мы здесь.

Шаг, и мы снова барахтаемся в зловонной жиже. На сей раз, Магнус вытаскивал меня. Рискуя утонуть сам и испытывая мучительную боль, он тащил меня к берегу. А впереди, снова обрыв, а за ним насколько хватало глаз, стекали каменные ступени, уходящие высь. Они ломались под разными углами, не соблюдая законов симметрии. В центре зияла бездна, а над ней горела звезда, и два огненных кольца вращались вокруг нее, создавая гравитационное поле. Маски смерти были повсюду, они словно парили в застывшей тишине, нарушаемой лишь свистом вращающихся колец. Процессия была уже далеко.

Головорукие ползли по лестнице, словно вереница черных муравьев, таща за собой воющего от ужаса колдуна. Его вопли были хорошо слышны даже здесь. Наконец шествие достигло ровной площадки, и движение прекратилось. Тилли подвели к краю пропасти, и тишина взорвалась криком ста тысячи глоток. Еще мгновение, и колдун полетел в бездну. Темная высь дрогнула как от удара, когда под темными сводами, вновь раздался этот таинственный, леденящий кровь звук.

- Хаш-ш-ш…а-ы-ы…

Барабанные перепонки раздирало от адского воя, меняющего звук с самой низкой до самый высокой, звучащей на уровне ультразвука, ноты. Я повернула голову. Из ничего, из пустоты, вырастала глыба жуткого чудовищного отродья, покрытого скользкой пятнистой буро-зеленой шкурой, в трещинах  струпьев и наростов, словно корпус затонувшей в пучине времен, каравеллы. Бесформенная уродливая голова разевала пасть с сотнями черных кривых клыков- игл, растущими в несколько рядов. Чудовище двигалось как гиена, приседая на задние суставчатые конечности. Исчадие ада, словно било поклоны, оседая на более тяжелую заднюю часть, и вновь вырастало. Да, святые преисподней могли гордиться делом рук своих, ведь такое творцу всего сущего не породить.

Оно замерло на миг, а затем, низко опустив голову,  метнулось в сторону Магнуса. Мое сознание взорвалось от ненависти и лютой злобы, когда  взгляд вырвал из  месива белесых струпьев нечто пульсирующее, похожее на обнаженную сердечную мышцу, покрытую черной паутиной сосудов. О, силы небесные! Все вдруг исчезло, и, не помня себя от ярости и гнева, я бросилась на скользкую, истекающую слизью, тварь. Нож вонзался в кишащую червями  плоть,  шип на правой руке помогал мне удерживать равновесие, пробивая толстую шкуру. Чудовище металось в бессильной злобе, не имея возможности освободиться, сбросить меня с себя.

Я поднималась все выше и выше, и вот источник моих мучений, пульсирующий, притягивающий, гипнотизирующий. Последний рывок, и вложив всю силу и ненависть в удар, я вонзила острый шип в ахиллесову пяту темной силы. Шип сломался, и из раны ударила струя крови, смешиваясь с черной кровью того, кто днем и ночью охотился на меня в моем собственном разуме. Тварь огласила воем своды мрачного подземелья, и рванулась вверх, словно пыталась пробить своей уродливой головой многие тонны земли и солнце над ними. Его агония длилась не долго, но вместе с ним агонизировало все подземелье.


Наконец гигантская туша рухнула, подминая меня под себя. Меня спасло только то, что в последний момент, зверь дернулся, отбросив меня на край обрыва. Еще миг, и я бы последовала за Тилли,  но Магнус успел протянуть мне руку и втащить в рушащийся тоннель.

Все что дальше происходило, я помню смутно. Земля уходила из-под ног, сверху летели камни, удержать равновесие было практически невозможно. Все рушилось, словно карточный домик. Воздух подернулся дымкой,  видимость нулевая. Мы пытались пробиться вперед, но бежать было некуда. Истекали последние минуты нашей жизни, и ангел смерти был уже близко. Я уже видела его черный длинный плащ, и глубоко надвинутый капюшон. Холодный свет блеснул в его пустых глазах.

- Коротышка, да очнись ты, наконец!

- Вперед! За ним!

- За кем? Здесь только камни!

Наконец до меня дошло, что это был призрак из тайного грота, обещавший мне немало бед, но это была единственная нить, ведущая к спасению, ведь таких совпадений не бывает.

- Говорила мне мама, не ползай по канализациям! Не шляйся по подземельям!

- Ты что?! – завопил Магнус, стараясь перекричать грохот рушащихся сводов.

- Иди за сердцем!

- Ну, все…

Мы бежали, путая следы и меняя направления. И когда казалось, что призрак свободы уже рядом, мы уперлись в глухую стену. Все, тупик! Я посмотрела Магнусу в глаза, прощаясь с ним.

- Коротышка… - ответил он мне взаимностью.

Из стены выплыл горящий факел, а вслед за ним всклокоченная голова.

- Ну?! И где вас черти носят!!! Вас только за смертью посылать!!! Я так зол, что земля трясется! – рявкнул Варг.

- Варг, мы прибор разбили.

- А чего еще от вас ждать можно было! Пошли!

Мы прошли сквозь стену и вновь попали в затейливую паутину катакомб. Здесь трясло меньше, но это не надолго. С каждой минутой дрожь земли становилась все сильнее и сильнее, ужасающий грохот нарастал с каждой секундой. А стаи испуганных крыс неслись наперегонки с нами, покидая идущую на дно преисподней цитадель Зла.


Впереди возник огромный зал, сплошь заваленный грудами человеческих костей. Смерть пировала здесь столетьями, она была хозяином на черной мессе, и баловала слуг своих иллюзией непобедимости.

- Ну и дрянь! Надо же столько душ загубить! – рычал кузнец.

В глубине зала, словно два огромных белоснежных бивня, мерцали каменные глыбы, покрытые странными знаками, а меж ними тончайшим полотном переливалось сияние. Они были созданы из того же материала, что и блоки в исчезнувшем лабиринте. Конструкция походила на огромный камертон. Он испускал звучание, а эхо, усилив его многократно, будило землю, заставляя ее перекатываться волнами. Звук ощущался каждой клеточкой тела, вселяя ужас, граничащий с паранойей. Вынести его простому смертному было просто невозможно, он, словно плач сирены, сводил с ума, выворачивал душу наизнанку.

Грохот приближался, и чудовищное эхо, усилив его, пробудило неведомую силу. Твердь под ногами зашевелилась словно живая. Корчась, мы пытались заткнуть руками уши, но все было тщетно. Мне казалось, что меня сейчас разорвет в клочья. Варг пришел в дикую ярость и швырнул в сияющее полотно горящий факел. В нем образовалась дыра, словно вакуум жадно  втягивающая в себя все в округе. Мимо летели черепа, и рассыпающиеся скелеты. Варга унесло как сухую былинку, а следом исчез и Магнус. Пролетающий череп чмокнул меня в висок. Свет померк в глазах моих.


Холодно, очень холодно. Тяжелые веки дрогнули, и нехотя распахнулись навстречу ослепительному солнцу. Кто-то большой и страшный, с выпученными глазами, размахивал огромной обугленной берцовой костью. Из головы у него валил черный дым, из ушей тоже. Он, то появлялся, то исчезал в туманной дымке, извергая страшные проклятия, смысл которых мне не дано понять. Рядом с ним еще один, наверное, пьяный.

Шатаясь из стороны в сторону, он тоскливо поводил глазами, мыча что-то нечленораздельное. На голове его грязной метлой торчали всклокоченные волосы, а черная физиономия была разрисована белыми подтеками, словно маска тигра. Я произвела хватательные движения, пытаясь понять, на каком я свете. Подо мной только лед, а на груди ощерившийся черепок. Прижав его к груди как родного, я попыталась приподнять голову и осмотреться. Там, высоко, черной радугой прочертили небо реберные кости гигантского ящера, и множество обломков скелета, покрывали грязный лед, порядком примерзший к моей спине.

- Во, бред!

- Ага! Вот она! – выпустив изо рта облако черного дыма, крикнул пьяный.

Меня насильно посадили, кощунственно прервав сладкое сновидение, навеянное Морфеем.

- Нет, я сплю. Мне все это снится.

Чьи-то пальцы, словно клешни, распяли мне веки. Черное чумазое лицо кузнеца, с выпученными глазами, в этот миг навсегда врезалось в мою память.

- Жива! – громогласно оповестил порядком запеченный кузнец, и бросил меня на холодную твердь ледника.

Меня опять подняли и посадили, на этот раз это был Магнус.

- Точно! – подтвердил он диагноз, - Коротышка, смотри на меня! Возвращайся!

- Что я забыла в твоем кошмаре?! – разозлилась я, швырнув черепом в близнеца.

На ледяном плато показались три точки, они приближались, росли и вскоре приняли человеческий облик, став медно-рыжим, хромающим Ларсом, Энгусом, и Апрелем.
Я продолжала возмущаться, выражая чувство оскорбленного достоинства в разшвыривании костей, под которыми  была наполовину погребена.

- Да что вы в самом деле! Я вам что тут?!

- Откуда вы взялись? – тормошил меня, подоспевший на помощь Апрель.

- А вот откуда! – ревет кузнец, тыча пальцем в небо.

Посреди отвесной стены ледника, где-то в районе таза вмерзшего тираннозавра, зияла огромная черная дыра, выпуская клубы шипящего пара, а так как зверушка была изрядно  перекручена, то создавалось такое впечатление…

- Ты попал в десятку! -  задыхаясь от смеха, взвыла я.

Наверное, мы никогда в жизни не смеялись так, как сейчас. Варг не сразу понял свою ошибку, а когда до него, наконец, дошло, то сначала насупился, а потом его раскатистый хохот перекрыл все наши голоса, и белые дорожки слез, словно граффити инея, расползлись по его черной физиономии.

- Да, теперь понятно, откуда эта зверюга выползла, - размазывая слезы, сказала я.

- И откуда?

- Дома будете ворковать, пташки, - беззлобно ворчит Ларс, отвешивая подзатыльник Апрелю.

- Ладно, Коротышка, дома поговорим.

- О, как официально. Начало многообещающее! – почесав в затылке, отшутилась я.

- Тебя ничто не изменит, - покачав головой, констатировал супруг.

- А мне казалось, что я похорошела с тех пор, как....

Все опять хохочут, и их радость  приятна мне.

- Я бы сейчас динозавра съела! – поглядывая вверх, на торчащий из ледяной стены мощный торс ящера, сказала я.

- Апрель, берегись! – ржет рыжий.

- Коня бы!

- Ну, и аппетит у тебя, Коротышка!

- До дома добраться, - возмущаюсь я, - По царски.

Апрель помог мне подняться, дрожь еще не покинула мои конечности, но проснувшийся аппетит вселял уверенность в завтрашнем дне.

- А вы как здесь?

- Как ты говорила? Аномалия? Там где ты, там всегда аномалия, - смеется Энгус, - Не трудно было догадаться, что ты поблизости, тем паче, мы были неподалеку. Смотрим, Варг как из воздуха возник, его-то издалека видно. От крика его деревья падают.

- После черных вод Стикса не плохо бы источник посетить. Вода святое.
 
 Нет, торжественных песен и плясок по поводу нашего возвращения не было. Они были потом, когда мы вернулись на прежнее место, где раньше было селение. Народец наш, не смотря на большие потери, все равно стал намного больше. Объединение двух племен, заметно увеличило наши шансы на выживание, и теперь сила была на нашей стороне.

Выросли  новые постройки, и там, где прежде было пепелище, и витал дух смерти, вновь ключом била жизнь. Все понемногу входило в свое русло, и, просыпаясь по утрам, я как в старые добрые времена слышала громовые удары молота, которыми Варг вгонял наковальню в землю. Но люди за эти полтора месяца, конечно, сильно изменились, и былой страх оставил свой след в их душах.

Там, на поляне, возле вырезанного мною странника, теперь всегда лежали дары. Это веяние пришло с гостями, и обещало пустить корни. Мне все это было не по душе, но здесь я была бессильна, ведь они свято верили, что деревянный идол принес им свободу. Эрланда рядом не было, а ведь только он имел такую силу и власть над неокрепшими умами людей, только он мог избавить их от предрассудков. В дремучих лесах появилось новое божество, которое со временем обрастет легендами и мифами. Весельчак Хейг после всего произошедшего был словно не в себе. Он постоянно сидел на поляне, и тихая улыбка блуждала на его устах.

- Хейг, я сегодня так грохнулась, любо дорого посмотреть!

Улыбка просветленного.

- Ты, Коротышка, летаешь лучше, чем ходишь. Душа у тебя свободная, едва ты за ней поспеваешь. Для человека летать, как дышать. Надо парить, а не просиживать задницы в седлах, - задумчиво вещает Хейг.

- Смешно было, близнецы чуть животы не надорвали со смеху.

- У них одни мозги на двоих, что с них возьмешь!

Фу, вроде полегчало парню, раз шутит! Но дальше было хуже, он произнес длинную тираду, из которой я ничего не поняла, но в словах прослеживалась какая-то варварская рифма. Хейг стал поэтом, впоследствии им было сочинено немало баллад, где в конце все обязательно умирали. Его самым благодарным слушателем был Холле, он так до конца и не оправился от перенесенной им душевной травмы. Тело его было здорово, но он остался жить в мире грез, где только одна дорога. Мечта, а в ней живет лишь один образ, образ утраченной любви. Его ничего больше не трогало. Сердце обливалось кровью, видя такую верность. Холле и раньше был похож на святого, теперь его иконописное лицо преобразилось до неузнаваемости, прежними были только глаза, но теперь они были пусты. Он словно считал минуты до встречи со своей возлюбленной, а все остальное было не для него.

Малыш Тэо проявлял трогательную заботу о нем, и часто их можно было увидеть на лесной тропе. Холле шел, придерживаясь за хрупкое плечо малыша, словно был слеп. Близнецы, всегда отличавшиеся особым милосердием, помогали малышу. Теперь их не сложно было различить. На память о делах минувших, на лице Магнуса остался шрам, да и косы его стали короче, чем у брата, ведь они истлели, когда мы пролетели сквозь чертову дыру.

Варг приобрел статус непобедимого героя, но к славе своей относился скептически, его по-прежнему влекло лишь железо. Иногда он говорил со мною об Эрланде, но я хранила тайну крылатого вождя, да и вряд ли кузнец понял бы истину, так что нить загадочного пути героя, обрывалась на мне. Кстати сказать, это большой плюс моей персоне. Здесь я отучилась быть болтливой, ибо тот, кто знает, тот молчит.
 

Сегодня был знаменательный день, в воздухе пахло жаренным и медовухой. Осень пора свадеб. Рогнар сиял как бриллиант. Тщательно помыт и переодет в новье, он стоял как истукан, боясь присесть. Хейг все же снизошел до нескольких шуточек, и жених, вздохнув с облегчением, под общий хохот плюхнулся на бревно. Я чувствовала себя еще хуже. Три свадьбы было решено объединить в одну грандиозную попойку, и одним из главных лиц в этом деле, должна была быть я. Наша с Апрелем свадьба была зажата, и теперь народ требовал справедливости и веселухи.

Хорошо им, а меня тоже отмыли, и расчесали как придурка. Ну, сказать, что косами тут и не пахло, это ничего не сказать. Я все это сносила молча, но когда на меня натянули праздничное одеяние, больше похожее на кожаный саван для утопленника, я возбудилась.

- Все! На этом торжестве ты таки будешь оплакан вдовой! – заявила я дорогому.

Все уговоры были тщетными. Только испив медовухи, и переодевшись в привычные штаны, я немного успокоилась. В прическу тоже были внесены некоторые коррективы. Должна заметить, что из уважения к моим заслугам, в дупло на сей раз пришлось лезть не мне, а медовуха каким-то странным образом не оказала отрицательного влияния на мой организм.

Пир удался на славу. Девушки из новеньких беззастенчиво заманивали наших героев в сети своих чар, а те сдавались без всякого сопротивления. Хейг был выведен из состояния творческого запоя, и предложение опрокинуть кубки следовали одно за другим. Он каждый раз не видел повода, чтобы не выпить. Где-то ближе к середине торжества, изрядно напитый Варг исполнил свой коронный номер. Громогласно распевая, он пустился в пляс, и всем пришлось разбегаться в разные стороны, чтобы не попасть ему под руку.

Хольм возомнил себе, что он способен противостоять могучему натиску кузнеца, а когда понял свою ошибку, было уже поздно. Подхватив его, кузнец вознес бедолагу одной рукой к самому небу, а потом зашвырнул на крышу моей конуры, превратив ее в кучу дров.

Один Холле оставался безучастным к происходящему. Он смотрел прозрачными северными глазами на танцующее пламя, а душа его витала где-то далеко, в иных мирах. Мне было тяжело видеть его таким на общем празднике жизни. Да, времена мечты нам уже не вернуть никогда.

- Пошли к источнику, - шепнула я на ухо Апрелю.

- Торопишься уйти?

Он понимающе подмигнул и положил свою ладонь на мою. Я даже слегка растерялась.

- А ты точно не исчезнешь?

- Куда ж я денусь? Твоя любовь была путеводной нитью для меня, там, в мрачном подземелье.

Сказала, и сама удивилась. Такого я от себя никак не ожидала. Кажется, что ты так надежно закован в латы одиночества, и их никому не пробить, не достать тебя, но колдовской души не обмануть. Сам того не желая, ты однажды протянешь замерзшие руки к святому огню, что был зажжен давно, и просто дремал, сокрытые черными тучами, там, где-то на задворках твоей обители. Кто видел смерть огня, не захочет это повторить, но судьба не спрашивает, она отдает приказ, и ты снова бросаешься в омут событий, не в силах противостоять проснувшейся стихии.

Мы сидели на большом камне, возле горячего источника. Тихий шепот был похож на молитву. Глаза Апреля были полны  любви, и это было чем-то новым, целой вселенной давно утраченного, а может никогда и не существовавшего чуда. Полная луна царила над всем, она сегодня была просто роскошна. Она придавала его глазам такую глубину, что в них была видна душа, и была душа нагой, без грозной маски сущего. Его губы почти коснулись моих, по телу прошла дрожь…

- Ну, вот она! Я ее нашел!

Я в недоумении воззрилась на Апреля, потом обернулась. Раздвигая кусты, к нам приближался главный истопник инопланетных космических сил, неувядаемый и непотопляемый вселенский бродяга, дядя Вася. Он трепался по мобильному, на ходу поправляя съехавшую ушанку.

- Мы с ног сбились, разыскивая тебя! Двадцать семь ближайших галактик обшарили! Все вверх дном перевернули, все временные параллели перетрясли, а ты вот где. Давай, собирайся, Ксюш, тебе в свое время пора!

Мой напряженный взгляд судорожно ловил каждое движение призрака прошлого. Как мне хотелось, что бы это был всего лишь сон! Но он был здесь, рядом, словно рок, который всегда наносит предательский удар в спину. А в пронзительном сентябрьском небе висела переливающаяся громадина летающей тарелки. Апрель до боли сжал мои руки, и переводил растерянный взгляд то на меня, то на посланника.

- Мы и не заметили, как тебя потеряли-то! А потом такой переполох начался! Временная ошибка вышла, значит, а последствия-то катастрофическими могут быть. Тем более еще эта капсула твоя с протоэнергией, знаешь, какой она беды натворить может! Так что поехали домой, а?

- Вообще-то, у меня сегодня свадьба, - безнадежно произнесла я.

- Здрасьте! – поздоровался он с Апрелем, - Симпатичный парень, только диковат малость, а так вполне. Пошли, а?

- Шли бы вы…

- Хорошо, я подожду, пока вы попрощаетесь.

Апрель крепко сжал меня в своих объятиях.

- Я знал, ветер не удержать. Не удержать…

- Апрель… да что же это!

- Я понимаю, ты должна вернуться в свой мир, и в нем нет места для меня.

- Я никому ничего не должна…

- А здесь не место для тебя. Я всегда это знал. О, святые небеса, храни тебя, моя любовь.

Я шла не оглядываясь, тоска парализовала во мне все, даже самое плаксивое. Луч переместил меня в чрево зависшего транспорта, и дядя Вася доставил меня в жилой отсек, с обзорным окном на всю стену. Я мрачно наблюдала за холодными четками звезд, не в силах смириться с таким поворотом событий. Куски спиральной галактики, висевшие рваными клочьями в пустоте, были похожи на осколки снов, так и не ставших реальностью. Объект завис перед знакомым балконом. Сапиенсы в серых формах, встали в почетный караул, провожая меня. Я уже дошла до перил.

- Я передумала! Никуда я не пойду!

- Как это не пойдешь?! – замельтешил дядя Вася.

- А зачем? Буду лучше с вами болтаться в космосе. Приятная перспектива! Есть же домовые, а я буду тарелочным!

- Что, ты, девочка моя! Нельзя тебе в тарелке-то!

- А вам можно?

- Ты и так пространственно-временной континиум нарушила, годы дырки придется латать! Не знаю еще, во что это выльется. Начальство мне голову оторвет!

- А на кой она вам, голова-то?

- Надо же шапку на чем-то носить.

- А, ну если только. Телевизор где?

Дядя Вася недобро зыркнул на замеревших сапиенсов, что-то грозно квакнул, и через пару минут я уже была дома, а на заветной тумбочке красовался мой любимый телек. Квартира казалась мне чужой, душной и неуютной. Пыль одиночества лежала на всем. Я долго стояла посреди бетонного склепа, но наступило утро, и я подошла к окну, поближе к восходящему солнцу. Из подъездов суетливо выползали люди, спешащие на работу, а я все так и стояла, смотря тусклым взглядом на скудную блеклую растительность, на грязные мусорные контейнеры, доверху забитые продуктами распада цивилизации.

Сонные, уже с утра злые любители-собаководы выгуливали своих чахлых урбанизированных питомцев на детской площадке. Внезапный звонок в дверь расшевелил меня. На пороге стояла Жанетта. Лицо без косметики, глаза мечут молнии.

- Я тебе уже третий день дозвониться не могу!

Порядком забытый язык, заставил меня напрячь память.

- Где ты была?! Что это за дрянь на тебе?!

- На природе, - тщательно подбирая слова, ответила я.

- Шастаешь непонятно где, а люди тут с ума сходят! Весь мир с ума сходит! Вот, полюбуйся, очередная сенсация!

Я взяла из ее рук газету, и на первой странице прочла заголовок, напечатанный крупными буквами: “Сенсационное открытие сделано шведскими археологами! Недалеко от побережья  ими было обнаружена пещера с наскальными рисунками, на которых изображены не только сцены из повседневной жизни древнего человека в виде охоты на животных, но что самое потрясающее, с невероятной точностью передано изображение летательного аппарата, явно внеземного происхождения.

До мельчайших деталей переданы форменная одежда и шлемы человекоподобных, и это говорит о том, что земля еще в глубокой древности посещалась инопланетянами, похищавшими людей. Так же отчетливо видно изображение некоего прибора, в точности напоминающего современные телевизионное принимающее устройство. Над разгадкой данного феномена сейчас совместно бьются шведские и американские ученые. Нужно упомянуть, что, пожалуй, самой интересной находкой был четкий отпечаток следа, скорее всего принадлежащий ребенку. На узоре подошвы отчетливо видны знаки, очень напоминающие слово Найк. Это говорит о том, что наша планета посещалась высокоразвитыми существами еще за долго до того, как утверждалось учеными ранее.

По следам стоянки древнего человека, найденной в трех километрах от пещеры, установлено много новых, ранее неизвестных фактов, резко меняющих представление об истории человечества. В частности, были обнаружены изделия из металла, и глиняная кухонная утварь с изображением не свойственной тому времени символики, которые никак не могут принадлежать тому периоду развития.

Доподлинно известно, что император Апрель Справедливый, объединивший под своим началом разрозненные дикие племена, правил в третьем веке до нашей эры. Упоминания о нем  неоднократно встречаются в ….  при раскопках найдены предметы, красноречиво характеризующие…одомашненные животные, в частности собаки…”

Ко всему этому пиршеству разума прилагался снимок следа, оставленный мною, во время первого посещения пещеры, когда я вместе с Варгом ходила за металлом.
Смех душил меня. Согнувшись пополам, я хохотала так, что звенели подвески в старой, покрытой пылью, люстре.

- У тебя точно крыша поехала!

- Апрель, какой же ты умничка! – вытирая слезы, прошептала я.

- А что это за дрянь на тебе надета?

- Эксклюзив, Жанетта! Эксклюзив!

- Оно и видно! Ладно, хватит хандрить! Я сейчас в магазин сбегаю, куплю что-нибудь сладенького, а ты пока ванну прими, чудовище.

Она умчалась, закрыв меня и забрав ключ, во избежание моего очередного исчезновения. Наивная, она не знала, что стены судьбе не помеха. Я влезла в теплую ванную, и, заткнув большим пальцем ноги надоедливо капающий кран, погрузилась в глубокое раздумье.

- Вот и ответ тебе, крылатый вождь. Ты все предвидел, сохранив жизнь Апрелю. Время богов, что жили рядом со мной, все рассудило. Император Апрель…надо же! Ты смог сделать невозможное, объединив столькие племена. Да, легенды и мифы обычные истории, написанные пафосным языком истории. Храни тебя господь, мое храброе щедрое сердце…

Мой монолог был прерван появлением подруги.

- Кстати, у тебя во дворе вавилонское столпотворение, - прилизывая мне щеткой волосы, сообщила она.

Я выглянула в окно. У железных гаражей и правда собралась шумная толпа. Приглядевшись внимательнее, я увидела здоровущего пса, сидящего у железных гаражных ворот. Люди рассматривали его, что-то обсуждали, но подойти к этому крокодилу не решались, уж больно здоров был пес.

- Ой, собачечка! – задумчиво вглядываясь в мою физиономию, умильнулась Жанетта.

- Даже не мечтай! Ты же знаешь, чем все это заканчивается! Прошлой зимой я притащила домой добермана, точно так же на улице нашла. Худой, страшный, думала, не выживет! Еще и ослеп, подлец. Я его несколько недель выхаживала, а он, гад, потом чуть не сожрал меня! Так цапнул, думала без руки останусь!

- Да я так, ничего. Ты ведь любишь собак.

- Нет!

Нет, значит, нет! Через полчаса собака была уже у меня. Таких бультерьеров мне сроду веку видеть не приходилось! Мало того, что он был размером с приличного ротвейлера, он был еще и такой толстый, что просто в уме не укладывалось. На месте живота, у него был огромный розовый шар, выпирающий из-под ребер. Подушечки лап абсолютно чистые и розовые, словно он никогда в жизни не сползал с дивана, а еду и горшок, ему подавали прямо в постель.

- Чем же я кормить этого крокодила буду?

- Да, ладно, что-нибудь придумаем.

- У него ведь имя должно быть. Как обычно таких псов называют? Тайсон, Майсон?

- Может Киллер? – предположила подруга.

- Жаннка, молчи! Может это команда?! Посмотри на его пузо, он, наверное, своих хозяев сожрал, и таким образом на дураков типа меня охотится!

- Ну, знаешь, у меня сегодня еще дел невпроворот, лучше я пойду. Вечером позвоню.

И она испарилась, оставив меня наедине с этим монстром. Лапы мыть мы не хотели, и рявкнули на меня так, что я мгновенно переместилась на стол. При помощи пирожных был установлен контакт, и пес сменил гнев на милость. Вообще-то он был ничего, хотя слегка со странностями.

Первую ночь я вообще боялась уснуть, чтобы избежать внезапного нападения. Под утро я все же отключилась, а проснулось от того, что на мне лежало что-то тяжелое и огнедышащее. Я лежала по стойке смирно, боясь открыть глаза. Все, последний час мой настал! Наконец на секунду я позволила себе взглянуть смерти в лицо. Надо мной склонилась огромная голова, с раскрытой пастью. Это не правда, что люди не умеют перемещаться в пространстве! Через долю секунды я уже сидела на спинке кресла, и внимательнейшим образом смотрела программу  “Напросились!”

Крокодил меня не понял, на физиономии у него было написано крайнее недоумение, вероятно намерения у него были самые лучшие. Затем он свесил с дивана кончик передней лапы, и начал потихоньку сползать. Сначала сползли лапы, потом и морда. Минут через десять он стек полностью, полежал немного на прохладном полу, и полез ко мне с нежностями. В дальнейшем я привыкла к его утреннему моциону со сползанием и обниманием, но первое это первое утро запомнилось мне навсегда. Пес ел только торты и пирожные, от всего другого отказывался, иногда из уважения к моим стараниям, что-то вылавливал из каши.

- Финик, лапушка, посмотри, какую я тебе кашку сварила, пальчики оближешь!

Странно, что я назвала его так. Наверное, просто по привычке. Сначала я называла его Плюша, за то, что был идеально плюшевым, да ладно, Финик так Финик. Парень сделал вид, что  уважает мои гастрономические изыскания, опустил клюв в тазик с кашей и начал пускать пузыри. И какой дурак сказал, что не покорми животину несколько дней, она будет лопать все подряд! Куда там, это был не тот случай. Он изрядно похудел, но продолжал хранить верность пирожным.

- Собака просто космическая! Ты ведь всю жизнь мечтала о такой! – развеяла мои сомнения Жанетта, и исчезла на несколько дней.


Соседи стали обходить меня десятой дорогой, а совершенно незнакомые  люди, стали наоборот здороваться. Вежливо так, посмотрят на Финна, и прямо сама любезность. Мелких собачек плюшевый буль обходил за километр, а вот с большими была просто беда. Чуть завидит ротвейлера, все, пиши пропало! Бросаясь, каждый раз вслед за ним в драку, я мысленно прощалась с жизнью, и в первую очередь со своей неземной красотой, потому что клыки частенько смыкались прямо у меня перед носом. Надо отдать ему должное, пес после очередной потасовки просил у меня прощения на своем непонятном языке, но в драку лез снова и снова. Он не переставал меня изо дня в день, удивлять своими талантами.

Несмотря на свой тяжелый вес, он очень быстро бегал, и плавал просто как танкер. Дома он был просто незаменим, мыл полы вместе со мной, держась зубами за тряпку, и был всегда неимоверно ласков и внимателен ко мне. В дом всех впускал, но никого не выпускал. Просто ангел-хранитель, да и только! Не собака, а сокровище. Гулять вот только мне приходилось с ним в четыре утра, во избежание враждебных нападок на четвероногих искусителей. Поводка у меня нормального не было, поэтому он топал рядом на тоненькой розовой ленточке. Не мудрено, что абсолютно незнакомые мне люди, здоровались со мной за километр. Пожалуй, в моей жизни наступила счастливая пора. И все бы было хорошо, но сегодня утром, словно гром среди ясного неба прозвучал телефонный звонок

- Привет, чудовище! Я дала объявление по телевидению, и, похоже, нашелся хозяин твоего космического людоеда! Он готов платить любые деньги, лишь бы получить эту образину обратно. Ты слышишь?

- Му.

- Так вот, я уже перезвонила по телефону. Трубку взял какой-то псих, по-русски ни бельмес. Говорит только по-английски. Ты перезвони ему сама, а главное, про вознаграждение не забудь.

- Жанн, я по-английски ни бум-бум.

К горлу подкатил ком, слезы навернулись на глаза. Но что делать, такую собаку потерять жаль, и хозяин, наверное, очень переживал, из-за пропажи такого сокровища. Я к этому плюшке так привязалась за три недели, представляю, как он страдал. Я набрала номер.

- Слушаю вас, - ответил мне хорошо поставленный голос, по-русски.

- Это по поводу собаки. Вы разыскиваете пропавшего бультерьера?

- В общем, не совсем я, но я готов вас выслушать.

- Опишите мне его.

Точно Финик, ведь второго такого розового пуза на целом свете нет.

- Я хочу поговорить с его владельцем.

- Видите ли, он не владеет русским языком. Если вы насчет вознаграждения, то можете не беспокоиться.

- Да не нужны мне ваши деньги! Я хочу отдать ему собаку и все! Скажите мне, где и когда.

- В смысле?

- Где мы можем встретиться?

Мы договорились о встрече на утро следующего дня. Неподалеку от дома был ресторан Аист, а рядом с ним большая площадка для парковки машин. Чтобы они долго не блуждали меж домов, я пришла с Финном туда. Мой космический людоед, словно что-то чувствовал, не отходил от меня ни на шаг, даже тарелку каши с утра слопал. Ох, и тяжело же было у меня на душе, когда я пришла на место встречи. Плюшка, привязанный к розовой ленточке сидел рядом, прохожие по-прежнему таращили глаза на псину, и обходили нас десятой дорогой. Подъехала большая красивая черная машина, с представительскими номерами. Из нее выстрелил надменный пафосный типчик, и направился в мою сторону.

- Полагаю, Ксения?

Финн даже глазом не повел в его сторону, сидел, прислонившись к моему колену. Мне такой расклад не понравился, родства душ в глазах наглаженного выскочки и моего пса не читалось.

- А вас как полагать? – мрачно огрызнулась я.

- Мой клиент хочет посмотреть на собаку, - через губу сообщил тип.

- А вы-то кто?

- Я его адвокат.

- А, вон даже как.

- Мой клиент ведет здесь переговоры на высшем уровне, и я…

- Плевать! Где он?

Плюшка вдруг встал, и, завиляв хвостом, засеменил к машине, но, остановившись на полдороги, вернулся ко мне. В его головушке происходил тяжелый мыслительный процесс, он пытался сделать выбор, но его добрая душа не была ему союзником в этом вопросе. Задняя дверь машины открылась, появился модный ботинок, совсем не пигмейских размеров, ладонь легла на верх дверцы. Ничего себе, шкаф!

Мой приятель, наконец, решился, и радостно извиваясь всем телом, помчался к машине, а потом круто развернулся и бросился ко мне. Спрятавшись за мою ногу, он выглядывал, помахивая хвостом. Особо важная персона выросла из машины, и что-то прихватив с сиденья, развернулась ко мне всем своим великолепным торсом. У меня сдавило дыхание. Серые улыбающиеся глаза, длинные светлые волосы, собранные в хвост…

- Добрый день! Меня зовут Апрель, - представилась по-английски персона.

- Финн, нашелся твой друг! Иди, сдавайся!

- Как вы его назвали?

- Финн, Финик.

- Надо же, его на самом деле так зовут.

Кто бы мог подумать, что я так прекрасно знаю английский!

- У меня такое чувство, словно мы раньше были знакомы, в замешательстве произнес Апрель.

- Угу,  в прошлой жизни…

- Может. Я бы хотел отблагодарить вас за заботу и Финне, он мне очень дорог. Если вы не против, мне хотелось бы пригласить вас в Швецию. Это очень интересная страна с богатой историей и красивой архитектурой.

Три месяца промелькнули как один короткий миг. Жизнь изменилась, словно по волшебству, став одним светлым праздником. Все было ново, любовь стерла из моей памяти холод одиночества и пустоту. Мы стояли на берегу небольшой речушки, а неподалеку был вход в пещеру, прикрытый щитом с надписью, и надпись  гласила, что это место является памятником древности. В холодной серой воде висели задумчивые рыбы, но былого величия в них не было, они значительно измельчали, да и выцвели порядком. Апрель крепко обнял меня, и прикоснулся губами к моему замерзшему лбу. Одним дыханием, так словно до сих пор не верил что я не призрак.

- Я расскажу тебе прекрасную легенду, передающуюся из уст в уста многими поколениями. Это история о человеке неимоверной силы воли, что привел к победе мой народ. Он был послан небесами, отстаивать права на жизнь. Это был великий вождь, равный богам.

- Да, ладно! – скромно потупив глаза, молвила я, с удовольствием поглаживая шнуровку на новых байкерских штанах.

- Да, еще одна красивая сказка о любви. Говорят, его возлюбленной была Луна. Проклят богами, он веками скитался белым призраком, в царстве Темного Духа. Не пожелав покориться, восстав против воли богов, он словно Прометей, что принес людям небесный огонь, даровал людям новую веру, и верой этой была жизнь. Он был против всякой религии, зная, что путь в никуда. Бунтарь, воспевший щедрость человеческой души, уводил свой народ все дальше и дальше, не желая ввязываться в войны, но месть, все же настигла его, нанеся удар в спину магическим кинжалом. Так закончилась эта история, и войны вновь захлестнули земли севера. Дальше уже все как обычно. Все же странно, у меня такое ощущение, что мне здесь все знакомо. Каждый камень, и голос этой речушки…словно все это уже было.

- Да, де жавю. Но словно чего-то не хватает, да?

В кустах неподалеку случилось шевеление. Я замерла, на миг мне показалось, что сейчас из них выйдет Варг, и расскажет мне все, что обо мне думает.


- А вот ты где! Да, я нашел ее! – поправляя мобильным видавшую виды ушанку, молвил главный истопник инопланетных космических сил, дядя Вася, - А я за тобой!

- О, нет!!!