lyuboff... Чеченские мотивы

- Вань, я что тебя звал… Посоветоваться хотел…
- Давай, командир, не вопрос, может, помогу чем…
- Тут дело такое… Помнишь мою Айгуль?
- Конечно. – Я улыбнулся. Еще бы не помнить, примелькалась она в роте. Каждый день прибегала к Лимону, командиру роты, роман у них. Военно-полевой роман, как мы между собой смеялись. Солдаты, между собой, прозвали ее Шахерезадой. В ней сплетены неземная красота, ум, открытость, честность, доброта, переплетенные с какой-то восточной таинственностью.
- Вань, жениться на ней хочу.
- Лимон, ты с ума сошел? У тебя же Маринка, дочка, Аришка… Да и тебе уже давно не двадцать… Скоро четвертый десяток стартанет.  А ей – восемнадцать.
- Я давно об этом думаю, понимаешь, не было со мной такого, как ее вижу, другим становлюсь. На все ради нее готов. Пять минут без нее и места себе найти не могу.
- Сань, мы с тобой 7 лет друг друга знаем. Как другу советую – выбрось ее из головы. Да, я согласен, девчонка она божественная, но или ты ее погубишь, или она тебя.
- Чем?
- У тебя жена, дочь…
- Вань, я сам знаю, кто у меня. Не тебе мне напоминать! Да что ты вообще понимаешь!
- Сань, успокойся…
- Не Саня, а товарищ капитан!
- Есть, товарищ капитан! Разрешите идти, если вопросов по службе больше нет?
- Погоди… - Лимон закурил. Я тоже достал сигарету и затянулся.
- Извини, Вань, сорвался. Я не знаю, что со мной творится. Нервы – ни к черту стали.
- Сань, ты хотел посоветоваться, или поставить меня перед фактом, что ты жениться надумал?
- Понимаешь…
- Нет! Если посоветоваться, я тебе дал дружеский совет. Если второе – извини, но я не в восторге от этой новости. Ты знаешь, я чехов терпеть не могу. Ни женщин, ни мужчин. И про Кольку ты, наверно, тоже помнишь…  Сколько мы с ним втроем пережили? Забыл, что это он тебя от чехов спас? Я их не воспринимаю как нацию людей. Это волки, с соответствующей волчьей сущностью. И Маринку твою я с пятнадцатилетнего возраста знаю. Я ей в глаза не смогу смотреть, если тебе разводиться посоветую.
- Пшел вон!
- Есть!
Не успел я выйти, как где то вдали прозвучал одиночный выстрел, на улице мгновенно все закружилось, засуетилось…
- Лимон, по ходу, опять наш снайпер нашелся…
- ****ь, сказал же, чтоб никто не высовывался…
Забежал Прыкин, молодой лейтенант:
- Товарищ капитан, Севу  завалили! Стреляли опять с опушки. Отправил отделение Смирнова  на перехват.
Лимон выругался, закурил еще одну сигарету и сел на кровать.
- Где он высунулся?
- Командир, он на склад шел, там маскировка абсолютная. Темнеет на улице, но наповал, прямо в лоб прошил.
В это время где-то вдали раздались еще несколько одиночных выстрелов и, практически тут же автоматная очередь. Мы практически подпрыгнули на кровати, я схватил автомат, и метнулся к выходу, следом за мной уже бежал Лимон. Все-таки отследили этого урода. За неделю этот снайпер четверых у нас положил. Сева пятый.
Через пять минут на горизонте показалось отделение Смирного. Смирный прикрывал их сзади, остальные несли 2 палатки с лежащими в них людьми. Обе накрыты.
- Лимон, Малого не хватает…
- Может, остался прикрывать…
- Смирный бы остался, он всегда сам прикрывает, солдатами не разбрасывается…
- Косой, сплюнь и попридержи язык!
Еще через пару минут Смирный уже докладывал обстановку Лимону. Шли наперехват. Почему-то снайпер не ушел, может, замешкался… Я внимательно смотрел на Смирного и показалось, будто он прячет взгляд от Лимона…  Первым выстрелом, снайпер снял Малого, Лютый метнулся к нему, снайпер вторым выстрелом царапнул ему плечо… Да, определенно, Смирный прятал глаза от командира. Все ниже и ниже их опускал… Я открыл огонь в сторону, откуда были выстрелы на поражение…
- Молодец, Смирный! Представлю к награде. – Лимон быстро подошел к одному из лежащих тел, накрытых палаткой, приоткрыл ее.
Там был Малой. Пуля прошла четко в висок. Навылет. Представшую взгляду картину пересказывать не буду, но зрелище было не для слабонервных. Перед глазами всплыла картина, как мы с Малым играли в карты вчера вечером. Он писал матери письмо, я ему сказал, что успеет дописать, позвал сгонять партейку в покер. Партия затянулась часа на три. Травили анекдоты, смеялись… Я не помню вообще его грустным. Казалось, он даже сейчас улыбается…  Я посмотрел на Лимона, его лицо тоже наливалось злостью. Малой был душой любой компании. Его все любили как брата родного. Он был единственным рядовым, кто общался с нами по именам и кличкам. Ему было разрешено.
- Ссука! Мразь! – Лимон со всего маху ударил ногой по второй палатке, где лежал снайпер. Схватил автомат и направил на лежащего в ней снайпера.  Передернул затвор:
- Откройте ему лицо!
- Товарищ капитан, не надо! – Смирнов, казалось, аж задрожал…
Лимон схватил край палатки и резко отдернул, потом замер, побледнел и лишь прошептал : « Кто? »  Я выглянул из-за  плеча стоящего передо мной солдата, и увидел Айгуль… Так она и есть наш снайпер… Она была здесь почти каждый день. Знала все и всех.
- Я, командир! Я не видел кто это! Стрелял по звуку!
- Этого не может быть… Это не она… Лимон еще что – то шептал про себя, потом резко повернулся и со всего маха ударил Смирнова прикладом в челюсть!
- Ссука!
- Лимон, СТОЙ! – только и успел я выкрикнуть, но тут же раздался выстрел… Дальнейшее помню тяжело. Я вырубил Саньку прикладом, подбежали ребята, мы его скрутили. Впервые с семилетнего возраста я заплакал…
Завтра у Санька суд. Смирный выжил, но останется инвалидом. Пуля прошла навылет и задела какой-то нерв. Он не сможет теперь ходить.
Малого отвозил домой, в Воронеж, я. У него, оказывается, сын есть. 4 года. Мне потом в военкомате рассказали. Я не посмел к нему домой заходить и в глаза его матери и жене смотреть. Смелости не хватило. Постоял, покурил у двери и ушел. Попросил, чтоб военкоматовские сходили. 
Вот она, сила любви. Шесть солдат, Смирный, и Санек. Любовь – чудовищная сила, но восемь погубленных человек, даже для неземной любви – это много.
Позавчера пустили к Сашке. Он до сих пор только ей и бредит. Не верит, что ее больше нет, ждет, когда придет к нему. Я зашел, чтобы сказать, что Маринка  подала на развод, и не хочет его больше даже видеть, но промолчал. Сложилось ощущение, что он уже и не помнит, что у него есть жена.
От Саньки все отвернулись, а я не могу. Мы столько лет бок о бок шли, столько пережили. Не защищаю его, но и отвернуться не могу. Друг – это святое. Даже сумасшедший друг.