Пану Хапенко - от Гоголя

Нельзя сказать, что открытие памятника Шевченко оставило у головы районной держадминистрации пана Хапенко приятное воспоминание. Поэтому, когда однажды в его кабинет вошёл встревоженный пан Кабанчук и сказал о том, что их приглашают на открытие памятника Гоголю, то он чуть не подпрыгнул на месте:
- Кому-кому? Василию Гоголю?
- Николаю Васильовичу! – вежливо поправил его пан Кабанчук. – Я зправлявся – так.
- Я и говорю – Гоголю. В честь чего ставят?
- Двухсотлетие со дня народженя, кажуть.
- Кто разрешал!
- Ну, вроде… на свои кошты… На такое дело як бы… особливого разрешения не требуется.
- Не вижу руководящей роли районного управления культуры! – строго выговорил Кабанчуку начальник. – Почему не ставят памятники нашим выдатным борцям за незалежность Украины от российского империализму Мазепе, Бандере, Шушкевичу? Кравчуку, Кучме? Могли бы отметить кого и из районного начальства…
- Мы предложили, разослали усем рекомендации и проекты, в трёх экземплярах, - попытался оправдаться перед начальством пан Кабанчук. – Надрываешся тут, в районе, и ниякой благодарности от народу.
- И что они?
- Вот… Гоголю ставлят… Приглашають…
- Да, за это нас по головке не погладят! Сам президент недавно дал на сей счёт руководящие указания… Страна готовится вступить в НАТО, а тут у нас российский писатель объявился.
- Та он як бы з Украины… - всё ещё пытался оправдываться вспотевший от напряжения после выговора начальника пан Кабанчук. – З хутора близ Диканьки вроде…
- Но это же не в нашем районе?
- Нет!
- Так почему же у нас ставят памятник?
- Не знаю!
- Так и быть, едем! – подумав, решительно вскочил пан Хапенко. – Проведём на месте воспитательную работу среди местной власти и населения. Пора кончать с этой самодеятельностью!

***
- Куда едем? – спросил пан Хапенко пана Кабанчука, когда они сели в машину.
- В Халиловку, - ответил тот.
- Куда-куда? – уставился на него удивлённый пан Хапенко.
- В Халиловку!
- Хм! – призадумался было пан Хапенко. – А впрочем, поездка туда будет нам очень кстати. Поехали! – решительно захлопнул он дверь.
Дело в том, что в Халиловке располагался бывший известковый завод, две высокие печи которого возвышались над окрестностью и были видны всем ещё издали, так что стали как бы визитной карточкой этого посёлка. Металлические печи! И вот когда правление Халиловки предложило районной администрации разработать меры по реанимации завода, у пана Хапенко возникла блестящая идея – сдать эти печи на металлолом. Это же дармовые сотни тонн металла! Специально под эту операцию создали ООО, где учредителем обозначили тёщу пана Хапенко, которая даже сама ничего не знала и не догадывалась об этой операции, и всё было шито-крыто от общественности – коммерческая тайна. Вот только халиловцы упираться стали – рабочие места, мол, у них там были, и всё такое прочее. Но пан Хапенко хорошо понимал психологию человека эпохи реставрации капитализма – тех, скорее всего, не устраивала их доля в предполагаемом доходе, и сейчас, раз уж так выходит, что они едут в Халиловку, можно будет окончательно обо всём договориться. И памятник Гоголю здесь в самый раз – можно сразу припереть всех к стенке за то, что не согласовали его установку с районной держадминистрацией и взять инициативу в свои руки.

***
- От хорошо, шо вы сами приехали! – поздоровавшись первыми, поднялись навстречу вошедшим в правление посёлка гостям хозяева – председатель Разумовский и его заместитель Козаченко, совсем ещё молодой человек. – А то мы направили приглашение, и никакого ответа до сих пор не получили.
- Что тут у вас происходит? – не ответив на приветствие прошёл и сел за стол председателя пан Хапенко. – Ещё не решены такие жизненно важные задачи, как печи вашего завода, а вы какие-то памятники ставить вздумали.
- Як то понимать? – садясь, поддержал начальника пан Кабанчук.
- Ну как же… Наши соседи в Горпынцах памятник Шевченко поставили, а мы чем хуже?
- Так… - поперхнулся пан Хапенко, вспомнив про Шевченко, - то хоть украинский поэт был, а это российский… Совсем не улавливаете политический момент!
- Да он же наш, з Полтавы та Миргорода!
- Но не з нашего району! - прокашлялся и пан Кабанчук.
- Двести лет – хорошо, но надо бы больше уделять внимание и современности, - поучал дальше пан Хапенко стоявших перед ним местных руководителей. – В наше время, когда проводятся такие значительные реформы и мы вступает в западную цивилизацию…
- Так Гоголь – это очень современно! – воскликнул Козаченко. – Вот послушайте! – Он раскрыл томик. – «Порядку нет в Украине, полковники и есаулы грызутся, как собаки, между собой… Шляхетство наше всё переменило на польский обычай, переняло лукавство… продало душу…»
- «Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша… - поддержал его Разумовский. – Всё взяли бусурманы, всё пропало… Подло завелось теперь на землях наших… Перенимают чёрт знает какие бусурманские обычаи, гнушаются языком своим, свой со своим не хочет говорить, свой своего продаёт…»
- Ээээ…. – хотел что-то сказать пан Хапенко, но не нашёл слов.
- Аааа… - хотел поддержать мысль начальника пан Кабанчук, но не знал какую.
- А вот - послушайте! – увлёкся чтением Козаченко. – «… Поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, - поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за оскорбление веры предков и святого обычая… за всё, что копило и огрубило… суровую ненависть».
- Мы не за тем приехали… - попытался перебить его пан Хапенко.
- Не за тем! – поддержал его пан Кабанчук и сам удивился: а зачем же тогда они сюда ехали?
- «Великий есть грешник сей человек! – сказал бог, - … не выберу я ему скоро казни… И когда придёт час меры в злодействах тому человеку… брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы его деды и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил…» - увидев, что гости от нетерпения поднялись, Казаченко жестом попытался остановить их: - Всё, вот последнее: «И оттого терпел бы муку ещё горькую, и ел бы, как бешенный, землю, и корчился бы под землею»...
  Но гости подались к выходу.
- Что, разве не современно? – спросил Козаченко разочарованно и, не получив ответа, растеряно посмотрел на Разумовского.
- Очень даже современно! – и сам озадаченный неожиданным уходом гостей, ответил тот.