Видение

Утро началось с жуткой головной боли. Было такое ощущение, словно кто-то воткнул ему в ухо шланг от насоса  и пытался надуть мозг, увеличив его объем раза в 3-4. Он попытался подняться. Перед глазами все плыло, во рту ощущался мерзкий стальной привкус, словно вчера наелся железных стружек. Рвотный, и одновременно мочеиспускательный позыв заставили его тело подняться и направиться в туалет. В состоянии автопилота не удалось с первого раза попасть в дверь. По пути он сбил дюжину пустых бутылок из-под водки, которыми была уставлена его однокомнатная конура. Облегчившись, выполз из туалета и осторожно двинулся в сторону кухни, где в холодильнике его уже ожидал благословенный напиток – пиво. На нижней полке он мог лицезреть другую спасительную жидкость – рассол. Обе емкости были опустошенны, дабы залить жестокий пожар у него внутри.
 
Последние 4 года он сильно преуспел в борьбе с похмельем и всегда заранее готовился к нему. Еды в холодильнике было немного, как впрочем, и мебели в квартире. Большая часть  незначительного заработка уходила именно на «огненную воду» и средства борьбы с последствиями чрезмерного ее употребления. Когда-то он был инженером по эксплуатации водопроводных систем. Жена тоже работала – бухгалтером в одном магазине. Иногда подрабатывал случайными заработками. Все-таки он был специалист, да и руки у него, как говорили, золотые. Он мог починить водопровод, кухонную раковину, поменять трубы, устранить неполадки в самой различной технике. В общем, средств хватало и на благоустроенную квартиру, и на маленький уютный домик за городом. Официально вместе прожили 7 лет, хотя до свадьбы жили в гражданском браке. Долго не имели детей, хотя со здоровьем у каждого было все в порядке. И вот, когда Маша, наконец, забеременела, вся жизнь осветилась, несмотря на токсикоз, капризы беременной женщины, необходимость работать за двоих по случаю ее декретного отпуска, а затем и вполне естественные проблемы с новорожденным малышом. Для него было наслаждением трудиться ради любимых, особенно ради ребенка – несущего в себе частичку его собственной души. В них заключался смысл его жизни.

 Теперь же вовсе не хотелось жить. От самоубийства удерживал страх перед неизвестностью, скрывающейся за смертью. Да и сестра - единственный человек, не отвернувшийся от него -  убедила, что это стало бы предательством памяти близких. Но справиться с ненавистью к миру, который так жестоко с ним обошелся, не смог. Он ушел с работы, продал дом и квартиру, порвал связи с прежними друзьями, лишь бы избавиться от воспоминаний о прошлом, а, следовательно, и от невыносимой боли. Но боль никуда не ушла. И тогда он принялся топить ее в водке.

Его семья погибла в нелепой автокатастрофе, когда Маша везла Петю в детсад. Какой-то пьяный урод внезапно выехал на перекресток, на запрещающий цвет светофора. Она вывернула руль, пытаясь избежать столкновения, выехала на встречную полосу, где в машину врезалась фура. Жена и сын погибли на месте. Того водителя на девятке так и не нашли. И с тех пор винил только себя в их смерти. Потому что не смог уберечь, ведь это его долг. Теперь жизнь превратилась в настоящий ад, и с каждым днем становилась только хуже.
Утолив жажду рассолом, а голод яичницей решил посчитать, сколько денег осталось, и на сколько бутылок водки их хватит. Если клиенты не позвонят в ближайшие дни, все же придется просить взаймы у соседей. Аня, сестра, могла дать в долг, но только, если была уверена, что деньги пойдут на еду. А вот он в этом уверен не был, а обманывать последнего родного человека не хотелось. Решил снова лечь спать. Но даже не успел присесть на кровать, как раздался звонок еще не пропитого телефона. Опустился на четвереньки, пошарил рукой под кроватью, нащупал холодный пластик, вытащил из темной пыльной бездны.
- Алло, – произнес он в трубку, стараясь казаться совершенно трезвым человеком.
- Здравствуйте, – сказал женский приятный голос. – Это вы давали объявление об оказании сантехнических услуг?
- Да.
- В объявлении сказано, что услуги будут оказаны качественно и по невысокой цене.
- Да, цена договорная. Инструменты я привезу с собой.
- Хорошо. Когда сможете приехать?
- Эээ, могу прямо сейчас. То есть минут через 20. Вы только адрес скажите.
- Гоголевский переулок, дом номер 4, 2-й подъезд, 2-й этаж. Квартира номер 33.
- Так, записал. Уже выезжаю.
Конечно, люди, вызывающие на дом сантехника не ожидают увидеть его кристально трезвым, но сохранившиеся где-то глубоко в душе крупицы интеллигентности не позволяли  явиться в таком виде к клиенту. Поэтому он пошел в ванную, привел себя в порядок, почистил зубы, причесался, отыскал среди хлама наиболее чистую одежду и даже погладил ее. Собрал инструменты, уложил их в чемоданчик и вышел из квартиры, заперев дверь.

На улице было тепло и солнечно. По двору бегали дети, кто-то прогуливал собаку, где-то слышалась музыка. Короче, прекрасное начало нового дня. Правда его это мало интересовало. Он отправился на остановку, потом на автобусе доехал до Малого сквера, откуда и начинался Гоголевский переулок. Оказалось, переулок состоял из 5-ти домов, поэтому найти нужный ему не составило труда. Этот район ему сразу понравился. Невысокие деревянные дома, окруженные раскидистыми деревьями, прекрасный вид на сопки, и лес, располагавшийся метрах в пятидесяти от домов. Этакий патриархальный деревенский пейзаж, непонятно каким образом оказавшийся в черте грязного, пыльного, пропахшего бензином индустриального города. Его приятно удивили пешеходные дорожки, уложенные узорчатой плиткой и аккуратные клумбы, окруженные ажурными оградками. А главное, нигде не было видно мусора и ворон. Да и здания были ухоженными, выкрашенными в зеленые, синие, коричневые и желтые цвета.  Просто сказка какая-то. «Наверное, этим людям хорошо здесь живется. Природа, чистота, красота. Удивительный оазис свежего воздуха посреди душной городской атмосферы. Может и мне здесь поселиться», – подумал он, позабыв на время о своей депрессии, и входя во 2-ой подъезд дома номер 4. поднявшись на второй этаж, он позвонил  в дверь указанной квартиры.

 За дверью раздался собачий лай и чьи-то шаги. Дверь открыла женщина лет 30-ти, но выглядела она очень хорошо. Темные кудри волной спадали ей на плечи, карие ласковые глаза внимательно на него посмотрели, черные ниточки бровей слегка изогнулись над длинными ресницами, тонкие, но чувственные губы были слегка приоткрыты. На ней было легкое сиреневое платье, обнажавшее нежные руки до плеч, не слишком облегающее, но и не скрывающее ее округлые, весьма аппетитные формы.
- Здравствуйте, – сказал он после небольшой паузы, вызванной его любованием ее красотой, словно он стоял у полотна какого-нибудь великого живописца. – Я по объявлению... Ну, сантехник, – произнес он, почему-то путаясь в словах.
- А, здравствуйте! Заходите, пожалуйста, – она улыбнулась и отошла в сторонку, давая ему пройти.
- А почему вы открываете дверь незнакомому человеку, и даже не спрашиваете, кто там? – спросил он, осматриваясь вокруг.
- Нам здесь нечего бояться. К тому же, если что, то соседи помогут. Здесь живут очень отзывчивые люди.
- Понятно.

Квартира, в которой он оказался, была обставлена недорогой, старомодной мебелью, но в отличном состоянии. Шкафы, стулья, столы, комоды – все было из дерева, украшенного резьбой. Вместо обычных пластмассовых ручек, везде, в том числе и на дверях, были деревянные ручки в виде голов животных. На стенах были наклеены фотообои, с изображением тропинок в лесу и горных ручьев. Причем они были настолько качественно сделаны, а их элементы так точно подогнаны друг к другу, что казалось, будто стен нет вовсе, а вся мебель, вместе с паркетным полом, стоит посреди лесной чащи. Некоторый полумрак, царивший в квартире из-за штор на окнах, усиливал впечатление, и даже вызывал иллюзии свежести и шелеста листьев.
- У вас очень хорошая квартира, уютная.
-Спасибо. Несмотря на то, что лес и так рядом, мы всегда стремимся быть как можно ближе к природе, даже у себя дома.
- Понятно, – сказал он, наклонившись, чтобы развязать шнурки на ботинках. Ему вдруг показалось неприличным ходить в грязных ботинках в таком красивом доме. Внезапно ему в лоб уткнулось что-то влажное и сопящее. От неожиданности он отпрянул, потерял равновесие, и приземлился пятой точкой на паркет. Хозяйка звонко рассмеялась, а перед ним стоял спаниель с очень умным взглядом, осторожно к нему принюхивавшийся.
- Не бойтесь Тошу, он не кусается.
- Я и не испугался. Я слышал его лай за дверью. А упал я от неожиданности.
- А вот разуваться и не обязательно. Можете пройти в ванную так.
- Нет уж, не хочу запачкать такую красоту.
- Но мы все-таки не в музее. Ладно, давайте пройдем в ванную.

Ванная комната была просторной, выложенной белоснежной плиткой, с плетеной циновкой на полу. Ни малейших следов плесени, сырости или ржавчины. Побольше бы таких клиентов.
- Так что у вас случилось? – спросил он, раскрывая чемоданчик.
- Ванна засорилась.
- И все?
- Да.
- А у вас, что, и троса нет?
- Знаете, я в этом не разбираюсь. Раньше все муж делал.
- Ага, а где он сейчас, на работе?
- Нет, – лицо ее стало грустным. – Он умер.
- Извините, – пробурчал он.
- Ничего, вы же не знали.
- А почему вы обратились ко мне, а не в управляющую компанию?
- Мы просто стараемся справляться своими силами. Это сильно экономит деньги. У нас свой генератор и водопроводная система.
- У кого, у нас?
- У жильцов Гоголевского переулка.
- Похоже у вас тут что-то вроде общины.
- Можно назвать и так. Но результаты деятельности нашей... общины вы видели на улице. А сейчас никого из соседей нет дома, вот я и решила вызвать вас.
- Значит, соседей нет? А говорили, что они всегда помогут. А вдруг я какой-нибудь преступник, вор? Вы не боитесь?
- Вы не преступник. Я точно знаю. Хотя вы очень несчастный человек.
Он вздрогнул и отвлекся от чистки трубы.
- С чего вы взяли?
- Да так, по глазам поняла. К тому же не от хорошей жизни вы этим занимаетесь.
- Точно, я занимаюсь этим ради денег и потому, что ничего больше не умею. А теперь, не могли бы вы не мешать мне, хорошо?
- Как скажите, – тихо ответила она, и ушла куда-то на кухню. «Странная баба, – подумал он. – Хотя, может, просто по мужику оголодала. Интересно, муж у нее давно умер? Тьфу, что за дрянь в голову лезет? Так, надо с этим заканчивать, брать деньги и валить отсюда. А может она вместо денег сразу бутылку даст? Вряд ли, слишком интеллигентная. И красивая».
Через полчаса он закончил. Положил инструменты обратно в чемоданчик, и, вытирая руки о тряпку, вышел из ванной.
- Все, хозяйка, принимайте работу.
- Спасибо вам большое, – улыбнулась она. – Может, чайку выпьете, с печеньем?
- Да как-то неудобно. Лучше просто заплатите мне и я пойду.
- Вы уверены?
Он совершенно не был уверен, поскольку съеденная утром яичница уже казалась ему сном. Желудок, урчанием посоветовал все-таки согласиться с предложением гостеприимной хозяйки. И он решил последовать совету. Чай, с абрикосовым вареньем,  были изумительны, как впрочем и ореховое печенье.
- Ммм, очень вкусно! – похвалил, стремительно поглощая сладости с блюда. Она, облокотясь о край стола, с интересом наблюдала за ним.
- Похоже, вы давно по-настоящему не ели. Сразу видно – холостяк.
Он мельком взглянул на нее, и, не переставая жевать, произнес:
- Я не всегда был холостяком.
- Значит, вы были женаты? А что с ней случилось?
- Умерла.
- Ой, извините, я не хотела.
- Да что уж там.
-  А давно это случилось?
Он перестал есть, и посмотрел на нее.
- Четыре года назад.
- Интересное совпадение, мой муж тоже умер 4 года назад. А что с ней случилось?
- Я конечно благодарен вам за чай и печенье, но вам не кажется, что вы лезете не в свое дело?
- Извините. Просто, мне показалось, что у нас есть что-то общее.
- На самом деле, между нами нет ничего общего. Вы ничего обо мне не знаете.
- Да, наверное.
- И вообще, – его голос стал жестким. – Я думаю, вам пора со мной расплатиться, а мне надо идти.
Она усмехнулась и посмотрела ему прямо в глаза:
- Куда идти?
Он почувствовал, как внутри у него начала закипать злость.
- Вы думаете, у меня дел больше нет, кроме как с вами болтать? – довольно грубо ответил он. – У меня другие клиенты есть. И вообще, не ваше дело, куда я пойду. Захочу -  домой пойду, захочу - в парк гулять. Ну... Не знаю, короче куда захочу, туда и пойду. Мне, между прочим, девушка должна позвонить. Да, представьте себе, свидание у меня. А вы что думали? И еще...
- Почему вы оправдываетесь передо мной? – совершенно спокойно спросила она, продолжая смотреть ему в глаза, а он наоборот, пытался на нее не смотреть. – Если вам не приятно мое общество, вы можете уйти прямо сейчас. Разве я вас держу?
Он взглянул на нее исподлобья, резко встал и направился в прихожую.
- А как же деньги? – Крикнула она ему  вдогонку.
- Можете оставить себе, – проворчал он, пытаясь зашнуровать ботинок. Вокруг него с лаем носился спаниель.
- Да отстань ты, тварь! – рявкнул он на собаку не хуже какого-нибудь бультерьера. Тоша обиженно тявкнул в ответ и куда-то убежал. – Дом сумасшедших, – продолжал ворчать он. – Чокнутая баба со своей чокнутой псиной. Лучше бы я еще спал. Дурдом.
Он, наконец, обулся, накинул куртку и попытался открыть дверь, которая, как назло ни за что не хотела поддаваться. Принялся с силой крутить рычажок замка, рискуя его оторвать. Почувствовал ее взгляд и обернулся, посмотрев на нее с нескрываемой ненавистью.
- Откройте немедленно дверь, -  прорычал он.
- Вы действительно хотите уйти? Тогда толкайте дверь, она не заперта, – она как будто издевалась над ним. У него возникло почти непреодолимое желание ударить ее, но вместо этого развернулся и со всей силы пнул дверь. Та легко распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
- Какого черта?! – закричал он и выскочил на лестничную площадку. Замок двери абсолютно цел, и удивительно, почему она не разлетелась в щепки от удара. Похоже, дверь действительно была не заперта. Он вихрем ворвался обратно в квартиру.
- Секунду назад я не мог ее открыть! Что вы сделали? – заорал он.
- Ничего, – невозмутимо ответила она. – Вы хотели выйти и вышли. Но вы вернулись обратно. Почему? Разве уход отсюда не был вашим желанием?
- Ты – ведьма! – ткнул он в нее пальцем. – Что здесь происходит? Немедленно отвечай, а не то...
- А не то, что? Дверь открыта. Вы можете сейчас же забрать свой чемодан и уйти отсюда.

Он в нерешительности топтался на месте. Действительно, он может просто развернуться и уйти. Что его здесь удерживает? И кто эта женщина? В нем вдруг проснулось болезненное любопытство. Как в детстве, когда встречаешься с чем-то необъяснимым, таинственным, инстинкт и заученные от родителей правила говорят не делать этого, но жажда познания, заложенная на генетическом уровне, заставляет лезть в темную пасть подвала, устраивать вскрытие кукле, или пытаться высушить самолично постиранные трусы в духовке. Он почувствовал себя первооткрывателем, шагающим в неизвестность. И закрыл за собой дверь. Она стояла, прислонившись к стене, смотрела на него и улыбалась. Почему она все время улыбается? Может и правда, сумасшедшая? Поставил чемоданчик на пол и обреченно вздохнул.
- Ну и что же ты стоишь? – спросила она. Из-за угла появился Тоша и уселся возле хозяйки, тоже неотрывно глядя на него.
- Ну ладно, – пробормотал он. – Я так полагаю, вы знаете, кто я?
- Да.
- И знаете обо мне все?
- Да.
- И что я алкоголик, неудачник, что пропил  и потерял все, что у меня было в жизни?
- Да, – тихо ответила она.
- Откуда вы все это знаете?
Она опустила глаза и на минуту задумалась. Потом подняла глаза. Ему вдруг показалось, что он ее где-то уже видел. Что-то неуловимо знакомое было в чертах лица, волосах, руках, глазах, улыбке, голосе. Немного измененное, слегка подретушированное, но узнаваемое, словно образ, выломавшийся из скальной породы. Он действительно знал ее. И по телу побежали мурашки. Страх холодной волной разлился по внутренностям. Но теперь, это был не тот липкий, охватывающий человека, когда он встречается с чем-то неведомым и опасным, вроде привидения. Это был страх очередной потери, что стоит протянуть руку, прикоснуться, она вдруг растворится и исчезнет навсегда, словно мираж, и тоска с безысходностью вернутся с утроенной силой.

И он протянул руку. И коснулся. И она ни куда не исчезла. Он прижал ее к себе, крепко обнял, словно боясь, что она вырвется и улетит, словно птица. Это была она! Маша! ЖИВАЯ!!! Он ощущал ее тепло, чувствовал биение сердца и не мог сдержать рыданий. А он думал, что разучился плакать. И она плакала вместе с ним. Он не понимал, как такое возможно, какие высшие силы вздумали сыграть с ним такую жестокую шутку. Но как бы это не произошло, он искренне благодарил их. Кто-то дернул его за рукав. Посмотрел вниз. Петя! Он опустился на колени и обнял сына. В этот момент услышал шелест листьев, почувствовал дуновение ветра. Ветви деревьев на обоях зашевелились. Комната вдруг невероятно расширилась и постепенно растаяла, словно снег. Они стояли на полянке, ярко освещенной солнцем, окруженной огромными деревьями. Вокруг летали бабочки и стрекозы. И отовсюду веяло умиротворением. Они долго бродили по лесу, играли в прятки, смеялись, болтали обо всем, он впервые за долгое время почувствовал себя живым.
- Теперь мы будем вместе? – спросил он, когда солнце уже начало садится за верхушки деревьев.
- Живым нет места среди мертвых, как и мертвым среди живых. Нам был дан день. Ты должен был вспомнить, что значит жить, и для чего живем все мы.
- Но это не справедливо, если все сейчас снова исчезнет…
- Если ты действительно любишь нас, то будешь жить ради этой любви. Она может дать бессмертие, отчаяние же убивает душу. Но вера способна спасти её. Пока ты будешь любить, верить и помнить нас, мы всегда будем с тобой.
- А все, что сейчас было с нами, оно повторится, когда я...
- Всё зависит от тебя. Каждый сам создает свой рай и ад. Теперь прощай, наше время кончилось. Всегда помни о том, что случилось сегодня.

Краски мира померкли. Он попытался удержать ее, но рука прошла сквозь тело. Тогда закричал, сказочный лес вспыхнул и погас. Очнулся посреди огромного пустыря, начинающегося сразу за Малым сквером. Гоголевский переулок так и не нашел. Придя домой, первым делом выбросил из квартиры все бутылки и тщательно убрался. Потом позвонил старым друзьям, на удивление не забывшим его и обрадовавшимся звонку. С тех пор жизнь начала постепенно налаживаться, он устроился на хорошую работу. Только однажды решился рассказать о видении сестре, опасаясь услышать, что это была белая горячка, и узнал, что за день до случившегося, она молилась за него в церкви.