Слезы старика

     Василий Валерьянович плакал, лежа на кровати, стоящей рядом со щитом печи. Слезы медленно скатывались на его лицо, но у него уже не было сил их смахнуть или вытереть. Дневной свет едва пробивался через плотно занавешенные шторами окна, создавая искусственный полумрак в небольшой спаленке. Вот уже несколько месяцев этот старый немощный человек лежит на кровати, почти без движения.
     Василию Валерьяновичу только в феврале исполнилось восемьдесят лет. Он старый железнодорожник, отмахавший не одну сотню тысяч километров пешком по железке, постукивая своим молоточком по рельсам. Удар – тук-к, удар – тук-к… Если вместо привычного уху тук-к возникало тух-х-х, плохо дело – трещина в рельсе. Втыкал тогда Василий Валерьянович красный вымпел – железный прут с красным глазком посередине, в насыпь обочины около этого места и шел дальше. Потом сюда приходили путейцы и меняли рельсы, одну, а иногда и обе. Так и отработал Василий Валерьянович пятьдесят годков.
     После семидесяти стал уставать. Ноги болели, и руку, особенно правую, в которой держал молоток, ломило. Решил окончательно уйти на пенсию. Но посидев пару месяцев, и устав хуже, чем от работы, поехал к начальнику отделения.
     - Возьмите хоть кем, не могу без работы.
     Тот долго думал:
     - Да куда же вас, Василий Валерьянович. Возраст не тот, да и здоровье нужно. У нас же, сами знаете, железо кругом, да шпалы неподъемные… А впрочем, есть работа, если согласишься. На вашем разъезде тупичок небольшой есть. Мы иногда там вагоны оставляем, но местные норовят ограбить, сломать, унести. Вот если дашь добро – то сторожем…
     Василий Валерьянович охотно закивал головой.
     - Все равно мало сплю. Возьму фонарь да собаку. Она у меня строгая! И пойдем вместе обход делать.
     Так и стал к новой работе привыкать Василий Валерьянович. Местная шпана как узнала, что дед Вася со своим псом – кавказской овчаркой по кличке Тихий – сторожить стал, оставили свое занятие грабить вагоны. Кому хочется под зубы свирепого пса попадать? Так и работал он еще почти лет семь.
     Но тут сократились перевозки на железной дороге, тупик опустел. Не стало любимой работы для Василия Валерьяновича. Загрустил старик. Нет, по дому он работал всегда: дрова привезти из леса, распилить, расколоть, сложить – все на нем. И в тягость эту работу он никогда не считал. А тут слег, не мог уже и по дому. Попросил дочку приехать, мол, пока живой, хочу повидаться. Приехала Катерина, высокая, статная, и прямо к отцу:
     - Что с тобой, папа? Чего ты плачешь? Скажи, что болит? - и целует, целует отца в заросшую щеку. – Папа, папочка, я приехала, тебе помогу, - и заплакала сама.
     Отец улыбнулся одними глазами, тихо проговорил:
     - Вот спасибо, увидел тебя, Катюша. А плачу, что работать больше не могу. Зачем мне жить такому, - и отвернул голову к стене.
     Утром Василий Валерьянович тихо отошел к Богу.