Глава восьмая

 Глава восьмая
   
   
   Арвентос! Арвентос - обитель орлов. Гордый Арвентос, не возжелавший защиты. Где каждый визар - воин.
   
   Есть судьбы разные, но мне одна мила -
   В тебе родиться, край благословенный.
   На стяге - крылья гордого орла.
   И дух свободы - пусть и дерзновенный.
   Арвентос мой, хранимый, как дитя.
   Вовек тебя никто не одолеет.
   Погибнет тот от моего меча -
   Кто угрожать тебе мечом посмеет...
   
   И сами, как орлы. По бокам сияющих шлемов - крылья. Крылатыми называют арвентосцев эвиры. Прижилось это прозвище, данное врагами - сами себя так стали называть.
   
   Правит в Арвентосе Нэлдор. Любят визары своего энара. Не отсиживается во дворце - вместе со всеми несёт службу. Многих визаров спас от смерти, закрывая собой. И если случается бой, то всегда впереди всех бьётся, хоть и противятся тому визары, пытаясь защитить, уберечь своего правителя.
 
   Когда произошло первое сражение, собрал Нэлдор народ и держал перед ними речь:
   - То, что произошло сейчас - будет повторяться. И у Арвентоса есть три пути. Вам выбирать. Первый - это найти аттаров и поставить защитный барьер, слышал я о таком чуде. Второй - уйти с этих мест вглубь мира. Никто из нас не ожидал, что граница эвиров окажется когда-нибудь у нас под боком. Третий... Это давать отпор врагу, самим стать щитом на пути к другим танам. Понимаю, что первый путь всем хорош. Только подумайте о том, что у других может и не оказаться такой защиты. И пока мы будем спокойно сидеть в безопасности - враг будет наносить удары по нашим же братьям в других танах. Но даже если все таны будут окружены барьерами, то подумайте и о том, что нам придётся вечно сидеть за ними без вылаза и, когда-нибудь может случиться так, что выйдя наружу, мы не увидим больше нашего мира. Везде будут жить враги. Так что, выбирать вам. Если же вы хотите узнать - по какому пути пошёл бы я сам, то скажу - по третьему...
   
   Ни один визар не выбрал другой путь. Не было ни споров, ни сомнений. Наш тан - весь мир.
   
   Всегда суров Нэлдор, но не жесток. Не тэрнедис. Тэрнедисы, значит, мстители. Эвиры не со стягами, не с барабанами в бой идут. Лазутчиков сначала засылают, выискивают места незащищённые, но населённые. Уйдут мужья, братья, сыновья на свои посты, останутся в домах те, кто беззащитен. Вот и удар первый по ним. Не всегда успеешь, не всегда спасёшь. Правда, всё реже и реже такое бывает, но весь тан не возьмёшь под защиту, обязательно где-нибудь брешь найдётся. Не все смогли забыть своих детей убитых и жён. Впрочем, забыть - никто не забыл. Память у визаров вечная, как и они сами. Простить? Нет, и не простили. Только не всякий тэрнедисом стал. После каждого нападения на тан, собираются тайно те, кто называет себя мстителями, пробираются через границу и наносят удар по селениям эвиров. Неожиданные, жестокие, такие же, которыми прославились и эвиры. На тан какой-нибудь не пойдёшь с такими силами, да и заметят. Но каждый тан эвиров окружён селениями - вот они и принимают удар тэрнедисов на себя. Плохо ли это? О том не задумываются - ведь через эти же селения идут отряды, чтобы, вот так же, нападать, убивать, жечь огнём.
   Знает о том Нэлдор, но запретить не смеет. Свободен каждый в Арвентосе в своём выборе.
   
   После трёхдневного несения дозора, возвращался Нэлдор домой. Ещё издали увидел на ступенях дворца свою жену Эрту. Бросилась она ему навстречу. Пришпорил коня, необычно было такое поведение для его сдержанной супруги, впрочем, как и для каждой визары в этом тане. Привыкли жёны терпеливо ждать своих мужей, хоть и сердце порой разрывается на части, особенно если весть придёт, что опять произошло сражение. Часты визиты сестёр в Арвентос...
   Соскочил с коня, бросился навстречу. Она же обняла его за шею - глаза сияют небывалым восторгом и радостью:
   - Муж мой! Благословенны к нам небеса ныне! Посылают нам дитя!
   Не верит своим ушам Нэлдор. Сколько кругов времени молил послать ему дитя. Ведь из первых он, как и его жена. И вот пришла радость и в их союз. Но кого? Кого? Мечтал Нэлдор только о сыне, чтобы стоял рядом с ним плечом к плечу, чтобы, если что с ним случится, то из энароса - царевича стал энаром. Немой вопрос в глазах Нэлдора, даже спросить боится. Засмеялась, поняла...
   - Сын! Сына посылают нам Вышние!
   Поднял Нэлдор к небесам руки, воскликнул:
   - Хвала Вышним!
   
   
   Всё спокойно в маленьком тане. Вечерами то там, то здесь звучат песни - то один союз затеет игру, то другой. Иносказаниями полны песни - дразнящие, жаркие:
   
   Бутон цветка - атласный, нежный,
   Упругой свежестью маня,
   Своею юностью безгрешной
   Случайно приманил шмеля.
   Бутоном очарован сладким,
   От страсти шмель на всё готов.
   Жужжит, и, будто бы украдкой
   Нет-нет - коснется лепестков.
   Терпенья нет. И всё смелее
   К ним прикасается - и, вдруг
   Удар, напор, проникновенье...
   Дрожит бутон от сладких мук.
   Нектар пьет шмель, в любви сгорая...
   А я? Я за тобой слежу.
   Играешь ты в непониманье?
   Но, погоди! Уже... жужжу.
   
   Никуда не спрячешься от огня, что вечерами наполняет весь тан. Трудно прогонять мысли о затерявшейся где-то твоей судьбе.
   И уходят Эмилис и Элистель подальше от тана, смотрят с обрыва на возвышающийся на острове храм. Знает Элистель о грусти Эмилиса, сказал тот ему, что оборвалось что-то, а что и сам того не знает. Только и Эмилис часто стал замечать в глазах друга, нет, даже не грусть - а какую-то тревогу. Или боль. Спросит порой: "Что тебя тревожит?" Эле головой покачает, но молчит. Может, и сам не знает? Может, тоже думает о судьбе? Не хочется Эмилису одного - чтобы Эле возвращался мыслями к тому пленению своему Старлогом. Ведь вроде бы ожил после Источника.
   Нет, не с прошлым связаны тревоги Элистеля. С будущим. Смотрит он на свой тан, смотрит на счастливые союзы - и рождается в душе тревога.
   Вот и ещё из одного тана недавно пришли визары, у которых подобная судьба. Не было храма в их тане, не было жрецов. Сами пришли. Нашли как-то. Значит, ведёт визаров неведомая сила. Но их путь безопасным был. А если вспомнить Альтара и Эльериса... Опять спасло только чудо.
   
   
   Не скроешь огонь от посторонних глаз. Заметили. Выдали. Разве что рука ни у кого не поднялась убить визаров. Хоть энар и призывал народ увидеть в них эвиров. Но даже эвирам разрешалось уходить, неужели визары, виновные только тем, что полюбили друг друга, лишены даже изгнания? Хорошо поработали лже-аттары. Отпустить - гнев Вышних навлечь на себя. А навлечёшь гнев - так расплата придёт. Дескать, те, кто пренебрёг законом - те сразу же с тьмой столкнутся, со смертью обручатся. С эвирами.
   Конечно, не от своего имени говорят аттары. Управляет всем Старлог. Не дают Старлогу покоя союзы. Уже было так - напал отряд эвиров на тан, а там как раз решали - как поступить с появившемся в тане союзом. Кто-то предлагал изгнать, кто-то судить, кто-то просто взять под стражу, пока все не придут к общему решению. Пока совещались, неожиданно напал отряд эвиров. Пришлось обороняться. Не воспользовались таким поворотом событий те, чью судьбу только что осудили, хоть и приняли оба решение, если что - будут пробиваться, хоть с боем, из тана. Встали на сторону своих судей. Вот тогда и показал себя будущий союз. А ведь только духом были соединены, огонь фарна, хоть и горел, да не единым пламенем. Спиной к спине бились, не могли достать их враги, помогли визарам одержать победу, тем самым, заслужив пусть не милость, но хотя бы свободу. Дали уйти.
   
   Жалеет о том Старлог. Вот если бы дали сначала уйти, а потом уже отряд напал - это было бы куда лучше. Чем не доказательство того, что милость к подобным союзам влечёт за собой незамедлительное наказание. С тех пор и пошло - если кто-то задумается о прощении или даже изгнании - уже отряд наготове. Правда, своих воинов Старлог бережёт. Его послы разъезжают по танам эвиров, набирают отряды, будят уснувшие обиды, разжигают ненависть. Там, где не помогают убеждения - в ход идут дары. Появляются отряды наёмников. Презрительно относится Старлог к эвирам, не принадлежащим к его царству. Но и пользу в них видит. Конечно, обучены плохо, но легко загораются ненавистью, и то тут, то там, тревожат покой визаров. Старлогу же это только на руку. Пока он, за своим барьером, пусть и медленными шагами, но всё же движется к намеченной цели, визары не живут спокойно, к тому же, несмотря на то, что прекрасно владеют мечом, всё-таки гибнут. Особенно много жертв среди тех, кто сидел за своими барьерами, кому не приходило в голову, что когда-нибудь защитная сила может ослабнуть. Вот и расслабились от спокойной и тихой жизни.
   
   Что же касается Альтара и Эльериса, то по простоте душевной поставили их на помосте друг против друга - сражайтесь! Тот, кто одержит победу - помилован будет. Изумлённо смотрели на собравшийся народ. Меч поднять на того, кто тебе жизни дороже? Кто судьба твоя, данная свыше? Стоят, даже мечей не вытащили. Но только лишь некоторые поняли, что сейчас творят преступление. Куда больше оказалось тех, кто кричать стал, что если не станут драться, то тогда убит будет один из них на глазах другого. Не лучше ли смерть принять из рук своей судьбы? И, впервые, священное слово "судьба" звучало насмешкой.
   Только не погибли - так же, как и Эмилис увёз недавно из Альента Альвиора и Альбириса, так же увозил теперь двух друзей Элистель. И только скрылись в проходе, как напали на тан эвиры. Вот и не верь после этого в возмездие. Только... не отпускали же их! Спасены были кем-то. Даже понять не успели, остановить, задержать. Уж больно растеряны были. Неведомо откуда, из снопа света, выскочил прекрасный визар на белоснежном коне, забрал осуждённых, и все трое исчезли неизвестно куда. Визар ли это? Вот и непонятно... за что же наказаны тогда - за то, что хотели поднять на судьбу руку или за то, что не попытались задержать?
   Убеждали лже-аттары, что - второе.
   А потом и новые слухи стали появляться, что тьма, которая расползается по миру - когда-нибудь поглотит весь мир визаров, потому что допустили визары попирать то, что священным всегда было - природу. Ту, которой весь мир держится. Слыша такое, просили советов энары.
   Совета? Ну, нет. Закончилось время советов. Пора бы приступить и к действиям. И несут старлоговы аттары в мир новые мысли. Ведь эти странные союзы куда-то уходят? В таны другие не идут. Конечно, мир огромен - но только подобное всегда к подобному тянется, а, значит, где-то собираются они. А когда соберутся - что будет? Не станут ли мстить за то, что с ними поступали хуже, чем когда-то с эвирами? А уж если они возьмут в руки мечи... Аттары делали паузу. Да... некоторые не только видели, но и запомнили - как может драться союз.
   
   И что же говорить об Альдоре с его могучими стенами, на которые Элиор поставил аж заклятье, что рухнут они, если он впустит в тан хотя бы один союз визаров. Хвалится таким деянием Элиор, аттары ставят его в пример. Только это и хорошо. Далеко обходит Альдор тот, кто чувствует, что принадлежит сам к этой, проклинаемой всеми, судьбе. Никто не входит в заклятый Альдор. А выходить... выходят.
   
   И не думал Элиор о том, что так накажет его судьба. Его сын единственный, Эльвис, пропал неизвестно куда. Уехал однажды из тана и не вернулся. Конечно же, Элиор, везде искал его, расспрашивал визаров тана, но то, что услышал... Как?! Как такое могло произойти? Почему не видел, почему упустил? Если бы нашёл Эльвиса - убил бы собственной рукою. Но далеко уже были от Альдора и Эльвис, и его друг Фиарен - золотоволосый юный визар с глазами, в которых утонуло море - изменчивыми и бездонными.
   
   
   Потому и задумчив Элистель. Визары-то, приехав в их тан, рассказывали о своих злоключениях, как о событиях, которые теперь навсегда остались в прошлом. Разве можно думать о чём-то другом, когда рядом тот, над кем желаешь одержать самую заветную и сладкую победу?
   
   Но не только приходят сами, с ними идёт и их Летопись, и много чего открывается Элистелю в Хранилище. Видит и лже-аттаров, слышит их речи, видит готовность энаров поднять воинов и начать, наконец-то, поиск тайного убежища союзов. Разве что, пока останавливает их мысль о том - как же они оставят свой тан без защиты? И идёт разлад между энарами - находятся те, кто начинает сомневаться в советах аттаров, дескать, не потому ли пытаются двинуть визаров на войну, пусть и с другими, но, всё же, визарами, чтобы в это же время враги спокойно завладели их танами?
   С печалью смотрит Элистель на мир, когда-то такой светлый и спокойный. И не с союзов всё это началось... С эвиров. Как можно было изгонять своих же сыновей? Виновны ли они, что таким родились, если отец наполняет духом своё будущее дитя? Если сам себя считает в этот момент Изначальным? Может, не дано созданному приравнивать себя к создателям? И с какого момента пошло вот это - кровь моя... Лиэн ли... сын рода. Не духа.
   
   Мучают Элистеля мысли, но есть и самая важная среди них - что же делать?
   Часто ночью, когда Эмилис спит, и затихает тан, идёт он к озеру, садится на берегу, смотрит на зеркальную гладь, поднимает глаза к звезде союза на шпиле, видит, как над ней сияет лучистая звезда Ариэля. Всегда на одном месте.
   Путеводная звезда...
   Не только для будущих союзов, не только для тех, для кого она зажжена.
   Она и врагам видна.
   И становится страшно. Ведь с каждым духом соединён - каждый часть его. Скажи сейчас - отдай свою жизнь за любого из них - отдаст, не задумываясь. Все, как один - все в одном, и он в каждом... Как защитить их?
   Понимает, что не сами энары додумываются до такого, да и аттары лишь выполняют чью-то волю. И знает - чью. А раз так - то рано или поздно пойдут войной на их тан: визары ли, эвиры ли, Старлог...
   
   Вернулся домой. Осторожно прилёг, чтобы не разбудить Эмилиса.
   "Что? Что же мне делать?.."
   Тяжёлыми становятся веки, вроде бы подкрадывается незаметно сон, а вроде бы всё, как наяву. Видит плато белоснежное, солнце глаза слепит... Опускается к нему дракон, смотрит вечность из глаз. Вспоминается...
   
   ".. Как распорядиться тем, что мне не принадлежит?.."
   "Принадлежит..."
   "Не волен я или волен буду в своём выборе, в своих действиях, если возникнет такая необходимость?.. Не волен..."
   "Волен..."
   
   Дар тьмы навеки осел в Источнике забвения, но ведь у него остался другой Дар - Дар самих Изначальных! И этим даром мир сотворить можно. Свой, в котором не будет ни тьмы, ни зла, ни слёз... В который не сможет войти ничего тёмного, и пути в него будут заповедные - лишь те, в ком горит фарн союза, найдёт в него путь. А тех, кто в беде, как и сейчас будут находить через нити свои, что с Хранилищем их связывают, в котором весь мир заключён.
   Открыл глаза, улыбнулся.
   
   Встаёт солнце над храмом. Освещённый его лучами стоит Элистель на берегу озера. Визары за ним полукругом, все, как один, соединены с тем, кого сейчас и нет - есть лишь сила заветная, благословенная, что струиться невидимо из раскрытых ладоней Эле. Полузакрыты чудные глаза, а в ресницах будто солнечный луч спрятался, свет идёт из-под них, на щёки ложится. Как отец творит образ будущего визара, так и Эле творит сейчас образ будущего своего мира. Без слёз, без страданий, без тьмы...
   Рождается новый мир. И видят визары, что будто бы и небо стало выше, и трава зеленее, и всё ярче, чище, прекраснее...
   
   Рождайся из горя и слёз,
   Любовью родись из страданий
   Явись воплощением грёз,
   Явись воплощеньем желаний.
   Я знаю, что значит страдать,
   И видеть страданья умею.
   Но знаю, что значит - мечтать,
   И зная любовь, отогрею
   Я всех, кому больно дышать...
   
   
   Никогда прежде не знал слёз Дэльнийя. Не знают слёз Изначальные. А теперь, сидя на границе миров, чувствует на щеках незнакомую влагу. Эх, Эле, Эле... Опять недоглядели, упустили... Живёт и живёт своей жизнью маленький, впрочем, сейчас, не такой уж и маленький, тан. Все мысли в мир обращены, на детей своих. И в детях этих всё меньше и меньше узнают себя, облик свой.

   А один из детей в это время сотворил мир. Нет, не жаль Дэльнийе дара Изначальных. Удивляется лишь тому - как дитя их смогло иметь в сердце такую любовь, чтобы создать живое, всю душу свою вложив в своё творение. И название какое дал своему детищу... Эльвион - светлый мир. А ведь и они творили светлое, и в этом новорожденном узнают своё. Смотрит - будто время повернуло вспять. Вот-вот проснуться сейчас первые. Только нет, не проснутся, ходят по своему миру давно проснувшимися. Странное получилось творение - вроде бы, тот же самый мир, а вроде и другой. Если ехать по нему, то не наткнешься ни на один тан, хоть и проедешь по тем местам, где они уже давно стоят. Вроде бы и отдельный мир, а вроде бы, как мир в мире. И как это удалось тебе, Элистель? А, может, мало видеть страдания, чтобы сотворить истинно светлое? Может, самим надо было пройти путём страдания? Не знает ответов Дэльнийя. Знает теперь лишь одно - далеко-далеко отсюда живёт своей чёрной жизнью Цитадель Старлога за завесой тьмы, и живёт теперь творение новое - Эльвион за завесой света, а между ними мир лежит... Открытый. Беззащитный. Мир Изначальных.