Ангел, часть 2-я

(Просто продолжение)
- А, может, Антон не шутил, а? – спросила она неизвестно кого, наблюдая за слабым столбиком дымка от непотушенного окурка. – Целовать курящую женщину – всё равно, что пепельницу облизывать. Неужели это правда?
Антон вообще-то не курил. Он вообще положительный мальчик из приличной семьи. И на пианино играет, и в шахматы может, и на плавание ходит, и каратэ занимается, у него чёрный пояс уже. Как при таком количестве достоинств не смог поступить в университет на бюджетной основе? Баллов по ЕГЭ не достало, но зато у родителей денег хватало – оплачивали сыночку учёбу и на карманные расходы давали. А Насте приходилось подрабатывать в фирме, которая специализировалась на составлении курсовых и дипломных работ, всяких рефератах и даже кандидатских диссертаций. Платили не так чтобы много, но, как говорится, на булавки хватало. И хорошо, что родная бабка в этом городе жила – не отказала в угле, а то бы где Настины родители нашли туеву хучу денег на съёмную квартиру? И отец, и мать – школьные учителя, а какие у них зарплаты – объяснять никому не надо.
 В их маленьком городке, к тому же, никаких институтов и университетов не было, только два профессиональных училища – швейное и механизаторов. А родители непременно хотели видеть дочку образованной барышней, да и сама Настя хотела вырваться в большую жизнь. А видела она себя в ней ни много - ни мало адвокатом. Вот почему и подала документы в юридический; будучи серебряной медалисткой,  прошла на бюджет. Не зря корпела над учебниками, ломала голову и зубрила малопонятные теоремы и аксиомы, которые тут же и забыла, получив аттестат.
Антон, напротив, любил математику. И вообще любил считать; кажется, и жизнь свою просчитывал наперёд. Он всегда знал, чем будет занят на следующей неделе, каждый день расписан чуть ли не поминутно, и, что особенно обескуражило Настю, парень даже на свиданиях не забывал о расписании. Счастливые часов не наблюдают – это не о нём. «Зая, мы на этот фильм не пойдём, - говорил он. – Потому что он идёт два часа десять минут. Значит, мы с тобой не прогуляемся после него. Прогулка меньше двадцати минут – это разве ж прогулка? Придётся тебя сразу на автобус посадить, а самому – скачками домой: реферат недописан,  с гантелями позаниматься нужно, в Интернете хотя бы полчаса посидеть, эх, … Если ты не против, давай другое кино посмотрим, вот, смотри: этот фильм всего полтора часа идёт!»
Иногда ей казалось: даже время на поцелуи Антон тоже расписывал.
Одного, однако, он не предусмотрел в своих расчётах: от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Фирма отца в одночасье обанкротилась, и хоть до тюрьмы не дошло, но родителю пришлось отбивать кучу исков, мотаться по прокуратурам и судам, спасать от приставов машину, гараж и даже квартиру, к счастью, оформленные на тёщу, но, как выяснилось, с какими-то нарушениями, и чтобы привести документы в порядок, папик изрядно побегал и поволновался – до инфаркта, с которым его и свезли в больничку. Хорошо, жив остался. А матери, торговавшей джинсами, конкуренты подложили свинью: и по радио, и по телевидению, и чуть ли не во всех газетах пошла реклама о том, что настоящую «фирму» можно купить только у них, а всё остальное – контрафакт, подделка из Юго-Восточной Азии, словом – дешёвка. Сами закупали джинсы в том же Китае, но  при этом делали честные-пречестные глаза: «Произведено по лицензии, качество  брэнда гарантировано!»
Денег на оплату учёбы Антона не стало. Но, что ещё хуже, он завалил два экзамена, не получил одного зачёта, и как ни старался, не смог исправить положение. Настя подозревала: причина не в том, что парень тупой – что-то отвлекает его от учёбы, и, скорее всего, это та девица с пышными рыжими волосами, которая ржёт, как кобылица.
«Лошадь! – подумала Настя. – Трясёт своей рыжей гривой. И гогочет! А зубы – конские. И не стыдится рот открывать! Все прохожие на её ржанье оборачивались…»
Настя увидела парочку случайно. Антон и та девица двигались в обнимку, она чуть ли не висела на нём, и смеялась, смеялась, смеялась… Дура!
Но то ли эта девица дура, то ли она сама, Настя так и не решила. Хотя, скорее, - Настя, потому что давно могла бы сообразить, почему от Антона пахнет сладкими духами и отчего он стал звонить реже, да и тренировок стало больше: как ни послушаешь его, вечно на них пропадает. Затренировался, блин. С рыжей!


- Антон, а не пойти ли тебе пасти попугаев? – спросила Настя и засмеялась. Заливисто, будто русалка. Вернее, она считала: именно так смеются русалки – звонко, ехидно и от души.
- А что? И пойду! – Антон весело сверкнул злыми глазами. – Но пасти их буду в хоккейной маске. Кажется, это всё, что у меня осталось. Нацеплю её на …, - он, не стесняясь, вымолвил нецензурное слово из трёх букв, - и пойду в пастухи попугаев. Представляешь, сколько старушек попутно напугаю? 
- А не фиг им бродить по городским джунглям, - поддержала игру Настя. – Пусть дома сидят перед телеящиком в углу.
- Уверен, попугай Гоша – старушечий, - сказал Антон. – Какая-то старая тетеря недоглядела, выпустила его из клетки, а он свободы захотел: фырр – и вылетел в окно! Молодому попугаю скучно со старой кошёлкой…
Он прикоснулся указательным пальцем к Настиному плечу:
- Представляешь, а все старухи когда-то были молодыми…
- Юная бабушка, кто целовал ваши надменные губы? – Настя процитировала стихотворение Марины Ивановны, которое очень любила. – Не представляю себя старой, однако…
- Насть, знаешь что, - сказал Антон и уже двумя пальцами провёл по её плечу.
- Знаю, - ответила она и посмотрела в его глаза. Прямо, не отводя взгляда. В её голове будто возник стремительный вихрь, всё закружилось, как в снежную бурю, и с бешеной скоростью помчались облака, и позёмка запорошила глаза, а где-то далеко-далеко, на другом краю Земли, ударили колокола – красиво и тревожно; Настя вздрогнула и подумала: «Боже мой, я ничего не могу с собой сделать. Почему?» Антон приблизился, и в его зрачках она обнаружила отражение тех вихрей, которые крутились в её голове. «Но ведь так не может быть! – решила она. – То, что происходит во мне, - только моё, и ничьё больше!»
- Знаешь что, - повторил Антон и наклонился к ней. Она хотела, чтобы их губы сблизились, но вспомнила ту, рыжую, которая ржала, как лошадь. Интересно, он с ней говорил точно так же?
- Знаю, что знать ничего не хочу, - сказала Настя и дёрнула плечом, сбросив его руку.
- Что случилось? – Антон попытался снова прикоснуться к ней. – Зая не в духе?
- Может быть, - Настя отвернулась и хмыкнула. – Зато твоя рыжая всегда в духе. Валил бы ты к ней, а?
- Она из параллельного мира, - пожал плечами Антон. – Все мы – путешественники в параллельных мирах…
- Чего-чего? – встрепенулась Настя. Параллельные миры ей, конечно, были интересны, но ещё интереснее – при чём тут рыжехвостая лошадь?
- Вот мы тут, - Антон обвёл взглядом комнату, - а там, за окном, другая жизнь. У нас – свой мир, а там – уже иной: вышел за дверь – переместился в пространстве. Можно, как попугай, всю жизнь провести в клетке и считать: это и есть реальность. А можно, как твой какаду, драпануть от хозяйки-старухи, попасть к тебе, разбить люстру и получить офигенную порцию адреналина. Для него – это другой, параллельный мир! Он мог бы никогда и не узнать о его существовании…
- Убери руку, - сказала Настя.
- И не подумаю, - ответил он.
- Ещё как подумаешь! – усмехнулась Настя и быстро, не дав Антону опомниться, укусила его ладонь. Сама не ожидала такого.
- А! С ума сошла!
(Продолжение следует)