Телеграмма

Петровичу принесли телеграмму.
Никогда ещё не получал Петрович телеграмм.
Толстая тётка-почтальонша недовольно и брезгливо смотрела, как Петрович долго и внимательно разглядывает квитанцию, потом телеграмму, потом квитанцию.....
Наконец, потеряв терпение, толстуха ткнула, скорее кулаком, чем пальцем, в квитанцию,
- Здеся, здеся вот распишитесь. Потом разгядывать будете.
Петрович нацарапил сантиметровым огрызком карандаша свою фамилию.
-Радоваться надо, папаша! Дочь, всё ж таки, приезжает, - вырывая огрызок из пальцев Петровича резюмировала почтальонша.
Закрыв за ней дверь и пройдя в комнату, он, не отрывая глаз от телеграммы, присел на табуретку.
"Встречай 17 го в 01-00. поезд№...вагон№... дочь Аня"
- Дела,- почти сказал Петрович.
Он бросил этот странный клочок бумаги на стол, неторопясь закурил, подошёл к окну.
Из окна его квартирки был виден почти весь двор. Под тополем, в ценре двора, на скамейке сидели три старухи: баба Катя, баба Варя и Августина Викентьевна. Перед ними стоял, жестикулируя и что-то горячо обсуждая, Сашок - сосед Петровича по подъезду. Старухи внимательно слушали, иногда пытались завязать диалог, впрочем, безуспешно. Единственное, что Сашок дозволял, ( и то, только Августине Викентьевне) покачивать головой и всплёскивать, время от времени, руками.
- Сашок! Зайди на пять минут! Дело есть! - крикнул Петрович в открытую форточку.
Александр понимающе кивнул, попрощался с бабками, пожимая каждой, сухие, жилистые руки, а Августину Викентьевну потрепал "отечески" за плечо.
- Сбегать, чтоль, Петрович? - вместо приветствия с надеждой крикнул, заходя Сашок.
- Какая.... - резко, и даже зло, махнул Петрович рукой. - Почитай вот...
Саша читал долго, и даже переворачивал два раза бланк, надеясь, видимо, найти обьяснение на обороте. Наконец он изрёк:
- А я знаю! - и поднял палец вверх, но тут же опустил и спросил, почти шёпотом,
- Чо за хрень?
- Дочь, Анька нашла.
- Какая дочь?
- Не знаю, Сань, какая...Не знаю. - Петрович закурил. Саша терпеливо ждал пояснений.
- Ей сейчас за тридцать уж, поди, будет. Мы с Машкой, по молодости и жили то, совсем ничего... Беременная она была, когда я... в лагерь-то попал. Мы и не расписаны были...
Потом узнал, что у неё дочь родилась, что семья у них. Мужик, дом, хозяйство...
 Я, как освободился, до дому и не вернулся. В эти края  завербовался, чего людям мешать?
 - А ты и не рассказывал, Петрович...Я ж думал, ты С Клавдеей так и жил всю дорогу, царство ей небесное! Какой человек.....
- Думал он! Чего тут было рассказывать. Я даже Клавке то не рассказал. А зачем? Скажи лучше, что теперь-то делать?
- Слушай, Евгений Петрович, а чего ты так расстроился? Чего задёргался? - оживился вдруг Сашок.
- Ну, подумаешь,дочь нашлась... И, хорошо, что нашлась! Может оно и к лечшему? А? Петрович, ты сам посуди: родная кровь. Чего ей переться, черт-те знамо откель, чёт-те знамо к кому? Прознала же, и город, и адрес... Не, всё путём должно быть!
Саня всерьёз воодушевился перспективой воссоединения семьи и перспективой же хорошо погулять по этому счастливому случаю.
- Ты вот что, Петрович, - не давая очухаться мужику, наседал Сашка, - давай, кончай на хрен хандрить. Готовиться надо к встрече! Сходи  к Викентьевне - она, ради такого случая, даст. Дочь то, родная кровь, потом, глядишь, расчитается. Не с пустыми ж руками к отцу то...
Сашок по деловому огледел унылую комнатушку, - Прибраться бы чуток не мешало... полы помыть, что ли?
Всё время, пока Сашка разглагольствовал по поводу встречи и родной крови, Петрович безучастно курил, глядя в окно.
- Ладно, Сань, ты иди домой. - как то особенно спокойно и по доброму сказал вдруг Петрович.
 - Иди, Сань! Я разберусь. Ты, может и прав. Коли так случилось, чего уже?
-Да я те говорю, путем всё будет! Пойду, а то зараза моя щас орать уж вылезти должна, - продолжал гнуть своё Сашок.
- Ты, Саш, никому только не говори, ладно? Пока! И заразе своей тоже.
- Обижаешь, Петрович! - сказал Саша, выходя за порог квартиры.

Петрович всю ночь курил, ложился и снова вставал, кашлял и курил одну за другой вонючие сигареты без фильтра.
И только под утро, утомлённый от кашля и дум, упал головой на серую подушку, что бы забытся недолгим, тяжёлым сном.
Очнувшись уже после полудня, он никак не мог сообразить, что ж такое важное произошло вчера, и отчего ему так хреново сегодня. "Телеграмма" - вдруг вспомнил Петрович. Она по прежнему лежала на столе.
Петрович, как мог, приоделся, и потопал  до Августины Викентьевны. Старушка была  в своё время в добрых отношениях с покойной женой Петровича - Клавдией, да и Петровича уважала, за умеренность в пьянстве и небуйный нрав. Самое же главное, он, Петрович, по первому зову старушек приходил на помощь: ставил краны и унитазы, прибивал полки, чинил замки и прочую, такую нужную в хозяйстве, мелочь. И посему, кредитовали его бабки охотно, здраво рассуждая - не сможет отдать денгами - отработает!
Старушка Августина, ссудила Петровича, без лишних расспросов, требуемой суммой, только и крикнув на прощание, - Евгений, знай меру! Я на тебя надеюсь!
Денег оказалось достаточно для покупки нехитрой закуски и двух бутылок водки.
Придя домой, он присел за стол, налил 150 и выпил, не морщась и не закусывая, как впрочем и всегда.
На душе потеплело. Затягиваясь, не без удовольствия, сигареткой, Петрович думал о чём то совсем уже хорошем. и неясные надежды  зарождались в его истерзанной душе. Он вспоминал школьные свои годы, выпускной и первую их ночь с Машей, родителей, друзей детства....
Какой злой и беспощадный колдун взмахнул чёрным своим плащом? Почему всё хорошее так недолго, и почему так дорого нужно за него потом платить?...................

Петрович проснулся от стука в дверь. Вскочив с кровати, он посмотрел на часы -
было два часа ночи. Он подошёл к окну и поглядел вниз. У подъезда, с включённым двигателем, стояло такси.
В дверь, тем временем, продолжали негромко, но настойчиво, стучать.
Сердце его билось в горле, в ушах, в ладонях... Тяжело и уверенно он подошёл к двери, прислушался, подавшись к ней всем телом.
- Кто там? - очень четко и совершенно спокойно спросил Петрович.
За дверями послышалось оживление, и после некоторой паузы молодой женский голос взволнованно сказал:
- Откройте, папа! Я - Анна, ваша дочь... Вы получили телеграмму?
- Вам, собственно, кого надо? - ещё спокойней спросил Петрович
- Я прошу прощения! Кириллов, Евгений Петрович, здесь проживает? - голос за дверью слегка дрожал.
- Нет, вы ошиблись, - отчеканил Евгений Петрович. И, подумав повторил, - Вы ошиблись!
Женщина за дверью молчала, но не уходила.
- Как же так? - вдруг донеслось до Петровича. как показалось ему, откуда то из-под пола, - Как же так?
Женщина спускалась вниз по лестнице.
Петрович не стал смотреть, как она садилась в такси, о чём разговаривала с водителем...
Ему было не интересно!
Он сел за стол. Налил пол-стакана тёплой водки, и выпил не торопясь, процеживая содержимое сквозь зубы. Закурил, с усмешкой разглядывая лежащие на столе: колбасу, сыр, хлеб, банку рыбных консервов....
Стих шум мотора уезжающего такси. От непрерывного курения,комната скоро утонула в сизом кудрявом дыму. Петрович налил ещё.
- Родная кровь, мать твою! - сказал он и привычным движением вылил водку в рот.