Этих помыть или?..

Посвящается С. М. Ю.

— Да суббота сегодня… Или воскресенье. Видишь — Генка дома. — Разговор доносился через открытый балкон.
Генка Вековищев, личный шофер, оказавшийся после развода на выселках — на подмосковном полустанке, — усмехнулся, услышав эти слова, лежа в постели, и проснулся окончательно. Проснулся он радостный, как всегда в последнее время, и еще сильнее обрадовался, вспомнив, что у него сегодня свидание с Наташкой — его бывшей соседкой. Генка встал, потянулся, включил телевизор и вышел на балкон.
Оглядевшись с балкона, он обрадовался в высочайшей степени, потому что утро было райское. Лес здесь подступал к самой железной дороге, свежесть наполняла воздух, птицы радовались вместе с Генкой, к тому же новизна нового жилища еще не притупилась.
— Геннадий Александрычу! — раздалось снизу знакомым голосом.
— Тем же концом… — Генка сплюнул и посмотрел в даль.
— Утро-то, утро!..
— Знаем, проходили: «Погодка шепчет: “Займи, но выжри!”».
Теперь сплюнули внизу, и Генка, не дожидаясь продолжения, пошел готовить завтрак. «Где же они деньги берут? Все ведь, кажется, пропили… Лес, до города три километра! И все ведь как я — тридцать-сорок лет, и никто не работает, гады!»
Чайник закипал, яичница шкворчала, по телевизору выступал президент, обещая по двести пятьдесят тысяч за второго и всех последующих детей.
— Раньше надо было обещать, — сказал ему Генка. — Мы теперь и без детей — с нашим удовольствием. Хотя… — Он вспомнил Наташку и улыбнулся.
И тут раздался звонок и дверь. Генка бросил улыбаться и пошел открывать: двое сегодняшних собеседников в полумраке подъезда что-то протягивали через порог.
— Ген, купи. Почти новый. Галька неделю назад привезла…
— Что это?
— Плед, почти новый. Галька…
— Краденый. Пошли вон!
Один, кажется его тоже звали Генка, с красным небритым лицом, шагнул вперед, не давая Генке закрыть дверь.
— Ген, да ты не бойся, Галька постирает.
— Пошел к!.. — Генка, чтобы не прикасаться к дурно пахнущему соседу, плечом выжал его из квартиры и снова выругался. На всякий случай пошел вымыл руки.
По телевизору комментировали Послание президента, все говорили, что этот очень здорово — двести пятьдесят тысяч за новорожденного.
После завтрака Генка вышел… на улицу — нельзя сказать: всего два двухэтажных дома, напротив — сарай и трансформаторная будка. Во двор? Двора тоже не было. В общем, вышел он к своему сараю, где стоял «Опель-Астра», купленный еще до женитьбы. Машину нужно помыть, поменять масло, ну и так, вообще…
Два утрешних вышли из дома и подошли к Генке.
— Ген, а Ген… Вот, вместе с пледом возьми. Ботинки… Почти новые. Пятьдесят рублей за все. — Мутные глаза, руки дрожат.
— Слышь, ты, чмо, — усмехнулся Генка. — У меня плед стоит две тыщи, а ботинки твои мне хотя бы малы.
— Ген, а ты заднички срежь… Ген, а давай мы тебе машину помоем, а? Всего за пятьдесят рублей. Давай?..
— Давай …дуй отсюда по холодку! Чтоб ты с такими руками к моей машине? Да ни в жисть!
— Ну Ген…
Пока Генка мыл машину, двое стояли и смотрели; один — с пледом в руках, другой — с коробкой. Чтобы отвлечься от них, Генка включил радио. «Но эти деньги нельзя будет истратить просто так, грубо говоря, проесть, — говорила дикторша хорошо поставленным голосом. — Они должны пойти на образование ребенка или на приобретение жилья».
— Слыхал, чмо? Иди рожай, двести пятьдесят тысяч дают.
— Так сказали ж, Ген, — не проешь, а значит, и не пропьешь. Ха-ха!.. Купи вон… Пожалуйста.
— Давай жми отсюда, не воняй.
Двое отошли, но через пятнадцать минут появились снова. Увидев их, Генка распрямился и поднял брови: они принесли и поставили у сарая снятую с петель входную квартирную дверь.
— Что это?!
— Ген, купи дверь. У тебя дверь в сарай совсем плохая, а эта ничего.
— Дурак, что зимой-то будешь делать?
— До зимы, Ген, дожить надо, а не похмелившись, не доживешь, Ген…
Генка засмеялся.
— Пойдем, дурак.
Навесив дверь в квартиру обратно, он зашел к себе, достал из холодильника початую бутылку водки и вынес бедолагам.
Когда в четыре часа он уезжал, они и их Галька сидели у подъезда пьяные.
— Буржуям почет! — проводили они его, встав со скамейки и приподняв кепки.