Домовой

В этом небольшом рассказе нет ничего необычного. За исключением того, что все, о чем здесь пойдет речь – правда. И некоторые герои ныне живут и здравствуют.


Домовой

К тому, что он с двенадцати до трех ночи позволяет себе стучать, как бы спрашивая, войти; то по старому, изъеденному букашками комоду, то по старым, изготовленным при царе Горохе в деревянном корпусе настенным ходикам, - обитатели старенького сельского домика давно привыкли.
Этими обитателями являются также уже старенькие муж с женой, вырастившие двоих сыновей и доживающие свой век по принципу: - день прожил – и ладно.
Не мне судить о том, что именно является причиной периодического напоминания о себе истинного хозяина дома – домового. То ли расположенное в непосредственной близости сельское кладбище, то ли древнее родовое проклятие непонятно с чем связанное. Но факт остается фактом. И мне, как автору, выдумывать ничего не нужно.
Когда и с чего все началось про то мне неведомо. Но постараюсь перенести уважаемого читателя в те времена, когда вождь мирового пролетариата уже умер, даже уже не было, так жаждавшего власти, - Льва Троцкого. Примерно – во времена голодомора в Украине. Во времена страха и эпидемий на одной шестой части суши – будущего СССР.
Их дед – Степан, тогда еще молодой красивый казак, привез себе в жены из Ставрополя под Киев красивую жгучую брюнетку – Мотрёну. Жили они ладно. Так, как можно жить во времена коллективизации и первых зарождающихся колхозов. Не богато и не бедно. Просто по-молодому – счастливо. Большая, с соломенной крышей украинская хата. С белыми, своевременно выбеленными чистыми стенами. С сараем, хлевами и погребом – подворьем. Успевших к тому времени родить четверых детей. Двух прекрасных дочурок и двоих симпатичных мальчишек. Но пришедшая в эти края эпидемия малярии, к сожаленью не обошла стороной эту счастливую семью. Первой слегла, немного помучилась и умерла, бабушка Мотрёна. Вслед за ней, примерно через год, в возрасте сорока лет умер и дед Степан. Не то от тоски по любимой, не то от малярии. От любви – потому, что в те времена, любовь была не такая, как теперь – особенная. Любили один раз – и на всю жизнь.
Но, не будем судить деда очень строго. Все же четверо детишек. Успел он привезти с Западной Украины им новую маму с дочерью. Что уж там у них происходило в личной жизни – про то не ведомо. Только после его смерти, его новая жена, уж очень его проклинала.
По началу с чердака на нее, когда она выходила из дому во двор, кто-то швырял, то старой обувью, то разными не нужными вещами, валяющимися на чердаке. Но дальше –хуже.
Дом был разделен на две половины. На одной половине стояла печка, лежанка, стол и все необходимое для повседневной жизни. Другая же использовалась, как кладовка, в которой  стояли кадки с соленьями, деревянные сундуки и еще кое-какая утварь, иногда по необходимости использовавшаяся. В общем – вторая половина дома была не жилой.
Однажды утром, когда открыли дверь в эту комнату после очередных проклятий мачехи, все так и ахнули. Кадки с соленьями были перевернуты. По всему дому разбросаны вещи. А на полу (тогда еще земляном) были видны следы копыт животных. Непонятно каких и непонятно каким образом могущих войти и выйти незаметно. Отдельного входа на эту половину дома – не было. Хвостатая нечистая сила потрудилась на славу.
Это безобразие продолжалось в течение всей зимы.
Весной пригласили священника. Он освятил весь дом, подворье. Прочитал молитвы.
Наступила еще одна ужасная ночь. Ближе к полуночи в дымоходе, с каким то гулом и свистом все завыло и стихло. Нечистая сила ушла.
Все это время, понятное дело, дети жили в ужасе. Электричества в селах тогда еще не было. Кромешная тьма. С наступлением темноты, дети старались, как можно плотнее прижаться друг к другу и быстрее уснуть.
Прошли годы. Закончилась Великая Отечественная война. Те, кто остался в живых вздохнули с облегчением и начали строить новую жизнь. На знакомом нам подворье, уже внук Степана и Матрены – Василь выстроил новый добротный дом. А на месте старого – сарай. Казалось бы все хорошо. Но нечистая сила вновь напомнила о себе.
Василь, не сказать, что бы пьяница, но иногда может крепко поддать. И вот привычка у него тогда -  чуть что – жену из дома на улицу выгоняет. Куда ей бедняге деваться? Вот она оденется потеплее и на чердак.
Дело к осени тогда было. Не то на исходе августа, не то в начале сентября. Замерзнуть то она не замерзла бы, но ночи уже были прохладные. Но дело не в этом.
Вот лежит она бедняжка на чердаке. На той половине, что подальше от входа. На спине лежит. Фонарик к груди прижала на всякий случай. Что бы не так страшно было. Выключила, конечно, чтобы батарея не села. Жутковато. Да и время около трех ночи. Засыпать, уже было начала. И вдруг ужас. Кто-то давить ее начал. Руки не разжать. Не пошевелиться. Кричит и не слышит своего крика. Оцепенела вся. Какой там фонарик. Руки отпустило – стало голову душить. Все осознает – сделать ничего не может. Затем, с такой силой кинуло ее, что она своим телом сломала шифер, которым крыша накрыта. Что она пережила, только ей одной ведомо. Седая вся. Красится, конечно, как любая другая женщина.
Вот вам и сильное человечество. Слаб, слаб человек. Ничего сделать не может против нечистой силы. Вроде бы двадцать первый век. Коллайдер скоро испытывать будем. Космос осваиваем, глубины океанов. Интернет, мобильные телефоны. Ан, нет. Слаб. Себя, любимого то, человека, толком мы и не знаем.
Не то, что бы совсем ничего нельзя сделать против нечистой силы, - можно. Добрым нужно быть. Церковь посещать. Заповеди Иисуса Христа соблюдать нужно.
И помнить о том, что все то, что не убивает нас – делает нас сильнее.\