Спи

               «Два шага вперёд, теперь налево. Квартал. Ещё квартал. Улыбайся, не забывай это делать. Вот этот подъезд. Вверх по лестнице. Не смей даже думать об этом, слышишь?! Вот дверь. Спокойно. Ключ. Не дёргай ручку, ты ещё не открыла. Проклятый ключ, не попадает в скважину. Наконец – то».
                Резко хлопнула закрывающаяся дверь. И тут она всхлипнула и разразилась рыданьями. Казалось, стены не смогут заглушить эти душераздирающие вопли. Она бессильно сползла на пол, крепко обхватила руками голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, рыдала. Слёзы заливали щёки и   текли по изгибам шеи прямо в лиф платья. Сколько продолжалось эта истерия,  неизвестно, только, в одно мгновение она почувствовала, что у неё иссякли всякие силы. Она больше не могла плакать, тупо уставившись в угол комнаты.
               Банальная история. Он ушёл к другой. Тот, которого она боготворила.  Тот,  кем она дышала и жила каждую секунду безумной жизни. А она? Что она? Она теперь сидит здесь потерянная, обессиленная и непонимающая, как это могло случиться.
               Он лгал ей красиво и пылко. Она в мыслях не могла допустить, что он так легко мог быть с другой, даря ей ласку, нежность и любовь и потом так же непринуждённо целовал её, прижимая к своей груди.
               Она поднялась и шагнула к шкафу. Отворив дверцу, достала целую стопку листиков бумаги, исписанных мелким почерком. Эти письма ещё дышали признаниями в любви к ней. Они писались его рукой для неё «единственной, обворожительной, неповторимой». Она села на стул, разложила письма и стала их читать. Слёзы обиды, и безысходности снова залили глаза. Как же так? Как он мог? Она подошла к окну, за которым сгущались сумерки. Непонятные тени словно разливались в воздухе, и было тягостно и холодно от безысходности. Впереди пустота, вездесущая пустота. Как жить дальше? Как жить изо дня в день в этом чужом мире?
Она открыла окно и выбросила исписанные листы – письма, которые мотыльками понеслись на крыльях ветра. Помедлив ещё минуту, она закрыла окно, занавесила шторы.
               - Я должна быть красивой! – сказала она себе и стала переодеваться.
               С особенной тщательность она выбирала нижнее бельё. Вот эти ажурные чёрные трусики в самый раз. Никто не предупреждал её, что терять любовь так больно. Да и этот бюстгальтер в самый раз. Она взяла ручку и лист бумаги и чётким каллиграфическим почерком написала: «Лети, любовь моя! Я отпускаю тебя навсегда». Она спокойно прошла на кухню, включила газ, не зажигая конфорок,  и легла на пол. «Уже совсем скоро я не буду чувствовать этой ужасной боли в сердце. Спи, спи…» - прошептала она себе и закрыла глаза.