НЕнаша эра. ч. 2 гл. 4

- И для чего весь этот спектакль? - спросил я через полчаса, окончательно успокоившись.
ЛжеСвященники скинули фальшивые мантии. Владислав остался в своей белой мантии, Глеб - в бордовой. Он достал еще один стул и тоже уселся за стол, во время разговора он время от времени осторожно трогая свое лицо, будто проверяя, все ли на месте, и периодически доставал носовой платок и прикладывал его к кровоточащей губе. Да, неплохо я его отделал. Конечно, мне хватило ума не трогать Патриарха, хотя очень хотелось, потому Глеб в прямом смысле получил за двоих. Владислав сидел и улыбался, наблюдая за его страданиями.
- Так зачем этот спектакль? - спросил я снова.
- Если честно, - сказал Патриарх, - Весь этот, как ты выразился, спектакль преследовал лишь одну цель: проверить тебя.
- Проверить на что?
- Во-первых, что ты не сделаешь какой-нибудь глупости, например, - он посмотрел на мне в глаза, - нарвешься на злость Священников. Эту часть ты провалил…
- А во-вторых? - не унимался я.
- Может хватит перебивать меня? - грозно воскликнул Владислав, и я замолчал.
Несколько секунд все молчали.
- Во-вторых, если ты все-таки попадешься, как ты будешь себя вести. Кстати, Глеб поставил десять монет на то, что ты меня выдашь.
- А Вы?
- Я спасовал, - признался Владислав. - Как выяснилось, зря. Десять монет на дороге не валяются.
Я с презрением посмотрел на Глеба. У него было такое выражение лицо, как будто он просил всех оставить его в покое.
- И давно он работает на Вас?
- Пять лет, - подал голос подбитый Паломник.
- То есть это не связано со мной? - уточнил я.
Патриарх поколебался.
- Скорее нет, чем да, - ответил он.
- Поясните, - потребовал я.
Владислав поморщился, с надеждой посмотрел на Глеба, тот, вздохнув, сказал:
- Собственно, меня потому и приставили к тебе тьютором…
- Кем-кем?
- Куратором. И, если честно,…
- Если честно, - перебил его Владислав, - я начал следить за тобой еще за два года до нашего первого разговора, и…
- И Вы наняли Глеба присматривать за мной, - закончил я.
- Да, в каком-то смысле. Не присматривать, а, скорее, присмотреться.
Я усмехнулся.
- И все это ради того, чтобы спасти какого-то придурка от каторги?! Не смешите меня…
Патриарх вскочил, Глеб тоже вскочил и предостерегающе вытянул руки. И впрямь, казалось, Владислав сейчас набросится на меня. Некоторое время он гневно смотрел мне в глаза, потом прошипел сквозь зубы:
- «Какой-то придурок» - мой сын!
С минуту мы молчали. Патриарх пытался успокоиться, Паломник не осмеливался говорить и явно был озабочен тем, чтобы обстановка разрядилась, а я просто потерял дар речи. Подумать только, сын Патриарха на каторге! Теперь понятно, почему ему так нужно, чтобы я его освободил. Хотя нет, не совсем. Есть два варианта: либо родственные связи, либо забота о репутации. Странно, но мне сейчас более вероятным казался второй вариант.
- Хорошо, - произнес я наконец. - Беру свои слова обратно.
Владислав, кажется, остыл. Он перестал сверлить меня взглядом и сел на стул. Глеб тоже сел, и на лице его явственно читалось облегчение.
- Пойми, - прошептал Патриарх, - это очень важно для меня…и для него. Вытащи его Андрей.
- Я сделаю, это, Ваше Святейшество, - сказал я и закрыл глаза.
Я вдруг почувствовал сильное утомление.
- Вы отпустите меня? - спросил я.
Владислав посмотрел на Глеба, будто Глеб здесь был главный, тот кивнул.
- Идите, Андрей. Внизу стоит машина, Вас отвезут домой.
- Не надо, я сам дойду.
- Не спорьте, пожалуйста. Это мое личное пожелание. Дабы предостеречь Вас от лишних неприятностей. Советую Вам хорошо выспаться. Завтра у Глеба серьезная работа, будете ему помогать.
- Хорошо, - сказал я. - Где выход?

Я полагал, что «тюрьма» находится в Центральной Церкви, потому был несколько удивлен, когда вышел из  здания Музея истории религии. Зато я сразу вспомнил, где я видел этот коридор, эти массивные двери и эту комнату для допросов. Когда мне было четырнадцать лет, нашу группу водили сюда…ну, можно сказать, на экскурсию. На самом деле это была своего рода воспитательная процедура, преследовавшая лишь одну цель - наглядно показать, какая судьба ждет Еретика. Впрочем, Музей состоял не только из реконструированной тюрьмы образца III века после Катастрофы, в нем было довольно много интересных вещей. Помню, большое впечатление на меня произвел огромный меч ручной работы, долгое время являвшийся непременным атрибутом Патриарха. Но в IX веке Патриархи потеряли право лично приводить в исполнение смертные приговоры, и теперь меч лежит здесь, уже потертый, облапанный миллионами рук, даже вырезанная на лезвии надпись «ВЛАСТЬ, ДАРОВАННАЯ БОГОМ» почти совсем стерлась. Не иначе, как от трения о перерубаемые пятые или шестые шейные позвонки. Жестоко. Может ли такая власть быть дарована Богом?

Перед подъездом стояла длинная темно-синяя машина с тонированными стеклами и эмблемой Церкви на задней двери. Этого еще не хватало. Как, интересно, это будет выглядеть, если я, Посвященный самого низкого ранга, выйду около своего дома из правительственного автомобиля? Я, конечно, не психолог, но думаю, что это будет, по меньшей мере, странно. Несколько секунд я обдумывал мысль плюнуть на все и пойти пешком, но тут задняя дверь машины открылась, и я понял, что сопротивляться бесполезно.
Гул двигателя был тихим и даже каким-то успокаивающим, звуков с улицы слышно не было. Откуда-то снизу дул теплый воздух. Было хорошо. В такой комфортабельной машине и ночевать можно. Да что там ночевать - здесь жить можно! Только вряд ли этой мечте суждено сбыться. Я лениво подумал, что Патриарх, наверно, не сдержит слово. Когда он получит своего сынка, сдаст меня Священникам. Но почему-то от этой мысли мне не стало ни грустно, ни страшно. Я просто хотел спать. И я так и задремал прямо в машине…

Выйдя из лифта, я некоторое время стоял на месте в поисках ключа, а когда нашел и поднял голову и обмер. Дверь в квартиру светилась зеленым. Это могло означать только одно - в квартире кто-то был и этот кто-то не запер дверь, проще говоря, не вытащил ключ с той стороны. Но ключ от моей квартиры был только у двух человек: у меня и у Глеба. Но Глеб просто физически не мог быть в моей квартире. Тогда кто?
Я осторожно подошел и легонько подтолкнул дверь, но она вдруг резко распахнулась, будто я ударил по ней ногой. В квартире было тихо, хотя, когда я прислушался, то услышал какую-то возню, словно кто-то копался в вещах. Я почти на цыпочках прошел в гостиную и застыл на пороге. В моем любимом кресле, положив ногу на ногу, сидела женщина. Молодая, красивая. Знакомая. Да, такой я запомнил ее. Молодой и красивой. Впрочем, она такой и была. И в день аварии тоже.
- Невозможно, - прошептал я. - Ты же, вы…
- Почему нет? - ответила она. - Бог обещал вечную жизнь. Скажи, разве ты более жив, чем мы?
Она встала, а я сделал шаг назад.
- Посмотри на себя! - закричала она вдруг. - Ты почти не спишь, не ешь, хлебаешь энергетики и алкоголь! И после этого ты говоришь, что мы мертвы! Ты сам-то живой?
- Уже не уверен, - сказал я.
- Бу! - раздался тонкий голосок откуда-то снизу. Что-то вцепилось мне в ногу.
Я опустил глаза. Да, ее я тоже узнал - семилетнюю девочку, обхватившую мою ногу. Наверно, именно так выглядела бы сейчас моя дочь.
- Пап, а где ты был так долго, - с обидой спросила она.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг ее лицо начало искажаться, бледнеть, менять очертания, и я с ужасом узнал маску Священников. Детские страхи выплыли наружу.
- Живи, пока есть возможность, - сказала жена. Голос ее тоже исказился, как будто запись промотали в замедленном темпе.
Я закричал что было сил.
- ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ!

Я вскочил, весь обливаясь холодным потом и часто дыша.
- Матерь Божья! - выкрикнул я.
- Что случилось? - заботливо спросил шофер, стоявший сейчас около меня. - С Вами все в порядке?
Я сглотнул, огляделся, осознал, где нахожусь - я был все еще в машине, потом поглядел на шофера. Тот очень обеспокоенно смотрел на меня. Красная мантия, капюшон…Монах…
- Все в порядке, кажется, - пробормотал я, выбираясь из машины.
- Вы уверены? - спросил шофер. - Может быть, помочь Вам?
- Не стоит, - отмахнулся я.

Лифт словно задался целью свести меня с ума. Первый этаж быстро ушел вниз, второй как будто плыл, третий плелся, а четвертый вообще как будто полз. Казалось, будто он никогда не доедет. Но вдруг наваждение исчезло, и я обнаружил, что стою перед открытыми дверями.
Я не сразу осмелился поднять глаза на дверь своей квартиры. Очень долго я вертел в руках ключ, но, наконец, осмелел и резко поднял голову. Конечно же, дверь светилась красным. Я вставил ключ и вошел внутрь.
Квартира пустовала.