Глава девятая

   Глава девятая
   
   
   
   Арвентос. Мало ты знаешь праздников. Мог бы праздновать победы свои, если бы каждая победа со скорбью не была обручена.
   Но сегодня праздник великий в Арвентосе - родился энарос, царевич. Наконец-то, благословение небес коснулось и самого энара. И не один Нэлдор сейчас шествует к  Храму, следуют за ним визары - многие хотят увидеть наречение энароса. Несёт с гордостью Нэлдор на руках крохотное, долгожданное дитя. И, впервые, заволакиваются глаза слезами. Никогда не знал слёз, даже когда хоронил самых близких своих друзей. Нет, тогда сжимались кулаки, огнём горел взгляд, клятвы творились -  быть Арвентосу всегда свободным. А сейчас столько в сердце умиления и радости, что не может сдержать слёз.
   Украшен Храм весенними  цветами, лёгкое благоухание наполняет его. У алтаря стоит жрец. Кладёт Нэлдор дитя на алтарь, жаль даже на миг выпускать сына из рук. Все, кто увидел младенца - дивятся. Лежит, смотрит огромными черно-синими глазами, волосы чёрные почти укутывают крохотное тельце. Никогда ещё жрец не видел столь удивительное, столь дивное дитя. Из глаз сама вечность взирает.  Собрался уже опуститься перед алтарём на колени, вознести привычные молитвы к небесам, чтобы они послали имя младенцу, но имя само пришло. Сразу же. Наполнило собой всю душу жреца, выдохнулось:
   - Ариэль!
   
   И далеко-далеко от Арвентоса, в светлом Эльвионе, вздрогнул Эмилис, обернулся, будто кто-то позвал или души коснулся. Невидимо, нежно... Улыбнулся, вздохнул, разом прошла грусть, что носил в себе почти круг. 
   И Элистель почувствовал - сжалось сердце. Почему-то Источник вспомнился. Ночью пошёл в Хранилище, долго сидел, взирая на мир, такой родной и такой теперь далёкий. Нет, они с Эмилисом частые гости в этом мире Изначальных. Привозят с собой всё новых и новых друзей.
   
   Спит сейчас мир. Медленно движется перед глазами, путь ли указывает, или это он сам движет Летопись. Что он ищет - и сам не знает. Но что-то знакомое, уже пережитое, и неожиданно напомнившее о себе уколом в сердце. Боится даже признаться себе в том, что ищет. Дар ищет брошенный, значит осталась нить с ним. Или ведёт его кто-то?
   Увидел тан славный. Никогда ещё путь не приводил его в этот отдалённый тан, стоящий почти на границе с крупными танами эвиров. Дворец видит - красивый, величественный, не похож он на воздушные дворцы в других танах, не похож на изящный дворец его отца Илиона. Нет, высится дворец на холме, как скала. Остроконечные башни пронзают небо. Лишь в одном окне свет теплится. Как в тумане видит Эле люльку под лёгкими кружевами, рядом визар сидит, улыбается нежно, любуется тем, кто спит в люльке...
   Вновь кольнуло сердце. Всё понял, догадался. Значит, пуст Источник забвения! И понял ещё, что с этого дня, это дитя станет его тайной. Сохранит он эту тайну от всех, даже от Эмилиса. Это тяжело, почти невозможно, но пришло знание, что даже не сам закроет - помогут закрыть. Дают ему это дитя, чтобы он мог его видеть, наблюдать за ним. Не оставит он отныне того, кто по его милости взял на себя дар, который он сам носить отказался.
   
   Задумчив Дэльнийя. Не хотел тревожить Элистеля горьким воспоминанием, но только оставить не мог того, кто ушёл от них в мир. Обещал, что не оставит.  И только Элистель, в случае чего, сможет помочь. Тайна для него этот визар, любое свое творение может понять, а Элистель всегда непознанный. Будто ведёт его иная судьба, которая и им неведома. И сейчас не спит, смотрит Летопись, а мысли непроницаемы, только печаль его чувствует Дэльнийя. Не винит ли себя за Источник? Нет, вроде бы, улыбается, пусть и грустно. Чувствует Дэльнийя нить невидимую, которая связала теперь визара и Изначального, пришедшего в мир. Такая нить между братьями бывает. Побратались даром проклятым. Думает Дэльнийя и о том, что мир Элистеля - мир света, в который не могут войти: ни тьма, ни зло, ни боль... Знает, что Ариэль пришёл в этот мир лишь ради одного - того, кто сейчас спит в этом мире света. Судьба его - Эмилис. Эльвион - мир союзов визаров, но... сможет ли теперь  войти Ариэль в этот мир?..
   И что стало с нитью, что связывала Старлога и его дар?..
   
   Высок трон Владыки тьмы. Ступени мраморные, чёрные ведут к трону. Задумчив Старлог. Исчез его лиэн ли. Иногда доходят до него слухи о том, что вот опять появлялись неведомые визары, из света появлялись, в свете и исчезали, только уже не одни, а со спасёнными. И ни разу никто не смог им воспрепятствовать.
   
   Энары трёх танов, в их числе Элиор, объединили свои усилия, собрали большой отряд воинов, искали неведомый тан, куда могли бы собраться те, кто искал или уже нашёл светопротивную судьбу, но все поиски не увенчались успехом.
   Да, мир огромен, но у визаров есть много возможностей прочесать его, и не обязательно даже ездить и искать. Ведь и между отцом и сыном существуют нити, и между братьями, и между друзьями. Вот и Элиор потерял своего сына Эльвиса. И будто нить порвалась. Будто и не было никогда у него сына. И дело не в том, что он от него отрёкся и даже проклял. Ведь нить - это ещё и единая магия, то знание, которое он открывал сыну, когда воспитывал его, учил, передавал ему свой дух. И вот так исчезнуть без следа?
   
    Эх! Если бы можно было вернуть назад тот день, когда Элистеля только-только доставили к нему. Не тем бы напитком его поил. Недооценил своего внука. Не думал, что имея в себе столько силы, можно жить не желая власти. Не верил в это. Если бы в Элистеле был только этот проклятый светлый дар Вышних - может, и сомневался. Но, нет! Была в нём и ещё одна сила - благословенная, тёмная! Думал, что удастся договориться. Правда, быстро понял, что всё куда сложнее. Так, почему же так медлил? И ведь сил у лиэн ли совсем не осталось.
    И снова вспоминал тот взмах. Один только взмах... теперь через эту пропасть бездонную мост  перекинулся. И стена давно заново отстроена. Только не унимается досада, что упустил. Если бы вернуть! А теперь - сколько не ищет, не может отыскать следы своего лиэн ли.
   Только времени много упущено. Впрочем, Старлог не видит времени, не тяготит оно его. У него впереди - целая вечность. Армию Старлог создаёт - невиданную армию. Пусть всё происходит не так быстро, как хотелось бы, но это стоит того, чтобы ждать. Власть, владычество... свой мир, не даренный кем-то - завоёванный, отобранный.
   Мало кто из приближенных знает о том, какие страшные вещи творит Старлог. А те, кто знает, ещё больше трепещут перед своим владыкой. Умеет Старлог выбирать эвиров. Не войдёт в его отряд Избранных тот, кто из страха лишь готов подчиняться, или тот, кто лижет сапоги своего владыки. Нет, в этом отряде не трусы и не льстецы, которые могут предать. В нём те, кто видит в нём божество, кто готов незамедлительно жизнь свою отдать за него, душу свою отдать. Любовь к тьме движет ими, любовь к нему, как её властителю.
   
    Ущелья ордонтов.
    Недаром Старлог выбрал эти земли. Именно их когда-то не коснулась гармония - забытые земли, не облагороженные визарами. Не дошли они сюда. И остались в этих землях силы неведомые, тёмные. Правда, проникла и сюда со временем светлая энергия, хоть и не поселился никто в этих землях. Вот и спряталась чуждая свету сила в страшных ущельях. Ущелье - лишь название. Это и пещеры огромные, в которых можно заблудиться так, что уже никогда не увидишь солнечного света, и расселены в земле, и проходы в горах.
   Со временем привык Старлог к этой силе, сущностью сравнялся с ней. Через эту силу открывал что-то и в себе, и в окружающем его мире. Знания, что получил в народе визаров от своего отца Лаодиса, пригодились - только понял он, что те же заклинания можно произносить наоборот, те же знаки, те же формулы - и тогда, вместо созидания, можно постичь разрушение. Понял, что Вышние, творя мир, шли путём соединения, но если начать разъединять то, что дано Вышними, что уже соединено ими - то созданное будет разрушаться. Только это не входит в задачи Старлога. Ему не нужен разрушенный мир. Он умеет ценить красоту, и ценит красоту того, что создано визарами. Нет, ему нужно другое - власть над самими визарами, власть над миром, и... почему бы и нет? - власть над самими создателями. И это не кажется Старлогу чем-то невыполнимым. Но для этого нужно, всего лишь, сравняться с ними силой... или поработить весь их мир. И опять скрежещет  зубами от досады - как он мог упустить того, в ком и была вся нужная ему мощь?
   
    Широко раскинулось царство Старлога. По другую сторону невидимой границы лежат земли эвиров. Те, кто готов служить ему - селятся поближе к его царству. Переселение идёт среди народа эвиров.
    Знает Старлог, что не каждый правитель эвиров готов служить ему. Эти маленькие царьки сами хотят править землями визаров. И пусть. Старлог не против этого. Пусть пока забавляются, пусть нападают на земли ненавистных визаров, пусть проливают их кровь. Ему это только на руку. А если обогнуть их земли или пройти по ним, то откроется пустошь великая, идущая от берега океана, аж до горизонта. Только вот на горизонте, если проехать по ней от рассвета до заката - увидишь стены. Могучие стены Альдора. Тана, в котором правит Элиор. Чем не поле для будущей битвы?
    А поле нужно Старлогу. И не для армии своей, и не для Избранных. Другое войско растёт у него, пусть медленно, но растёт. Истинные дети его, им рождённые.
    Иногда их можно услышать. Неожиданно резанёт серое, низкое небо страшный вой. Всколыхнёт небеса и затихнет. Далеко разнесётся, до танов эвиров. И у всех, кто его слышит, кровь холодеет в жилах. А порой слышат воины Старлога и рёв грозный, и рык, похожий на рык льва, только сильнее, ужаснее. И такая ненависть слышна в этом рёве!
    Только Избранные, слыша эти звуки, не трепещут сердцем. Умеют воины Старлога незаметно появляться в селениях эвиров, и горе тем, кто попадётся на их пути. Нет, ничто не грозит мужчинам, опасность угрожает молоденьким девушкам и детям. Бесследно исчезают они из селений. А потом приезжают посланники Старлога, выслушивают мольбы о помощи, сочувственно качают головами и проклинают визаров.
   И то верно. Разве могут у эвиров быть иные враги, кроме одних, заклятых? Вот и растёт гнев в народе эвиров, собирают спешно отряды и мстят, нанося удары, по близ расположенным от их границ, танам визаров. И никому в голову не приходит то, что их дети похищены воинами Старлога. Теплится слабая надежда у отцов и матерей - отыщут своих детей у визаров - живыми или мёртвыми; только никто ещё из тех, кто пропал - не вернулся. И не сможет вернуться уже никогда. И никто не знает - какую страшную смерть приняли их дети.
   
    Помнит Старлог, как это было первый раз. Тогда привезли ему пленную визару - совсем ещё юную. Это было, как раз, через неделю после того, как Элистелю удалось уйти. Мрачен был тогда Старлог, зол... А тут привезли такой подарок. И как только попалась? Обычно визары не появляются у границ поодиночке, а тут - даже не визар, а визара! Откуда Старлогу было знать, что любовь сильнее страха, что пришла девушка одна, чтобы тайно встретиться с одним эвиром - и такая судьба бывает...          
   
   
   Остался Старлог с пленницей вдвоём. Дворец же его энергии тёмной полон, скапливается частенько в тёмных углах, становится едва ли не осязаемой, живой. Девушка и так была напугана, а тут почувствовала ордонта, а потом и увидела - страхом своим увидела. Закричала, стала махать на него руками. Увидел Старлог, как на глазах его, приобретает чёрная масса кошмарные очертания. Только энергии было мало. И сразу же пришла мысль - отвезти визару в ближайшее ущелье. Втащил её в мрачную пещеру, связал, чтобы на месте оставалась, а сам стал наблюдать. Сердце колотилось - верил и не верил тому, что происходило на его глазах.
   Ужасный монстр стал проступать всё отчетливее. И не он его творил - творила его несчастная девушка, обезумев от ужаса. И чем сильнее проступало это кошмарное видение,  тем чётче и чётче становилось. Обтачивала его визара, как скульптур обтачивает камень. Приблизился Старлог к чудовищу, рукой тронул - ощутил упругое, живое, будто и впрямь настоящий. Только понял, что это не так. Энергия, но нет в ней жизненной силы. Ведь, для того, чтобы ожил, нужна энергия живой души. Знал Старлог, что у каждого создания есть душа, которая покидает тело, уходит куда-то к Вышним, унося с собой память и разум. Не нужна она Старлогу - не беседы ему с ней вести, да и не властен он над нею. У него свой разум есть, ему нужны безликие, покорные - те, что по велению его жить будут, по жесту его в бой ринутся. Знает и о том, что есть и другая душа - та, что жизнь даёт материи. А если приглядеться сейчас к этому монстру, тронуть рукой - то он сгустился почти до материальности. Тут неожиданно стало чудовище терять свои очертания. Глянул Старлог на ту, о которой даже забыл, видит, а она потеряла сознание от страха. Склонился, с силой ударил по лицу - привёл в чувство. И вновь оживает монстр, скалит клыки острые, вырастает на спине гребень, багровым светом наливаются глаза под тяжёлыми веками.
   Встал Старлог за спину визары. Протянул к нему нити своей энергии, воли своей. Управляет мерзким образом.
   - Иди ко мне! Ближе...
    Медленно, будто нехотя, движется к нему ордонт.
    - Иди ко мне...
    Вот совсем рядом. Чудится, или правда ощущает зловонное дыхание? 
    Вытащил нож, ударил визару в спину.
    - Возьми её! Впитай! Живи!
    Откуда-то всплыли заклинания. Страшные, незнакомые...
   Кто вложил их в его мозг? Неужели и он управляется чьей-то силой? Или же это он сам создал владыку над собой? Но, как бы то ни было - един он с ним.
    Плохо помнит, что было дальше. Совсем рядом ордонт, слышит скрежет зубов, треск, хруст... Что-то разрывается, перемалывается жуткими челюстями.
    Живой он! Живой! Плотью питается.  Поднял глаза огненные, страшные - нет в этом взгляде никаких чувств. Даже ненависти нет.  Протянул к Старлогу руку когтистую.
    "Служи мне!"
    Впился взглядом в эти глаза, ожёг своим огнём, чуть-чуть, совсем чуть-чуть, дал ему искру своего духа. Нитью привязал к себе.
    Склонил голову ордонт - и засмеялся Старлог.
    Вот он - союз истинный, духом рождённый, тьмой освещённый, кровью напитанный. Дитя его первое. Воин, с которым сражаться будет трудно, а, может, и невозможно. Но это лишь первый. Самый, может быть, слабый. А если не одна визара будет творить? Если несколько? Визаров ли, эвиров ли... Всё равно! А кто, как не дети, обладают особо богатым воображением?
   Знал теперь - чем ему заняться. Это войско затмит и его Избранных, которые могут сражаться ничем не хуже визаров. А вот пусть визары попробуют одолеть его детей.
    Страшно царство Старлога. Страшные в нём творятся дела.      
    Ущелье ордонтов...
   
   
    Эле с нежностью смотрит на недавно прибывших двух визаров.
    Нет, визар из них только один - Дианор. Дианор из Лоэса. А вот Эфестель... Эвир. А имя совсем, как у визара.
    Судьба ли толкнула Дианора оставить свой светлый тан и стать аттаром? Или это решение пришло к нему в результате длительных размышлений? Он и сам теперь не может о том сказать. Но задумывался над тем часто. И отца своего не раз спрашивал - почему разделился мир?
    Светлый барьер окружал тан. И не ослабел со временем, как это произошло с другими барьерами. И союзы визаров были в нём. Ничто не угрожало союзам Лоэса, а, однако, пришли в Эльвион. Потянуло к подобным, или все, действительно должны собраться здесь, чтобы оставить мир Изначальных другим союзам? Не знает ответа Элистель. Не знают ответа Изначальные...
   Светлый тан Лоэс. Может, поэтому и мысли приходили иные - сострадание чувствовал Дианор к тем, кто лишён света. Думал - может, потому так происходит, что отвергнуты ими эвиры? Не видят света? Но как могут они к нему тянуться, если чувствуют себя брошенными, ненужными ему?
    И однажды покинул тан.
    Нет, не по миру визаров поехал. Поехал к эвирам.

   Недалеко от Лоэса располагался крупный тан эвиров - Сэтра. Не подумал о том, что едет, быть может, на верную смерть.  Но спасла его судьба. От смерти спасла, но не от плена. Конечно, мог бы драться, мог бы попытаться уйти, но не за тем ехал, чтобы убивать. Схватили, отвели к своему правителю Атору. И опять смилостивилась судьба - правитель захотел поговорить с ним. Сам захотел. Интересовался, не без насмешки, правда, о цели его визита в мир эвиров. Да, есть цель у Дианора. Приехал он, чтобы жить среди них. Не как лазутчик, не как враг. Нет, ни слова не сказал о том, что приехал учить. Не словами хотел показать свет, а поступками.
    Сначала ему не доверяли, терпеливо сидел в темнице дворцовой, не пытался бежать. Потом всё чаще правитель стал вызывать его к себе. И всё больше привыкал к нему. Настало время, когда выделил ему комнату во дворце, разрешил прогуливаться, но под стражей.
    Открывал для себя Дианор совсем другой мир. С совсем другими порядками. Странно было для Дианора то, что у эвиров есть разделение на кланы: есть кланы, занимающие высокие ступени, приближённые к Атору, есть более низкие. Чем дальше отстоит род эвира от правителя - тем ниже клан. Всё было не так, как в его родном тане. И, всё-таки, видел, что есть у энаров и законы чести, и милостивыми могут быть, и слушают внимательно, и знания перенимают с охотой - и чувствовал, что чем дольше живёт среди них, тем больше и больше они к нему привыкают. Уже нет злых взглядов, что были прежде. Сначала сменились на любопытство, а потом, нет-нет, да и встретит чью-то улыбку. И понимает, что прав был в своих размышлениях.
    Атор же доверил ему воспитание своего сына. Эфестеля. Четырнадцать лет исполнилось юному энаросу. И по обычаям визаров повёз Дианор Эфестеля в долину коней. Видел, как светились глаза энароса. И когда подошел к Эфистелю красавец конь, и он, хлопнув в ладоши, удивлённо и радостно произнёс: "Смотри! Он подошёл ко мне, как к визару!" - то не мог сдержать слёз.
    Однажды произошло событие, которое ярко показало - насколько далеко отошли друг от друга эти два народа, имеющие один корень.

    У эвиров был праздник. На узком и длинном поле происходили соревнования. Эвиры состязались между собой и в беге, и в борьбе, и даже носили огромные камни - победителем становился тот, кто дальше всех пронесёт этот странный груз.
   Дианор сидел рядом с правителем, и с удивлением смотрел на это действо. Если соревнования в беге и борьбе ещё не так удивили его, то выступившие жилы на лбу, налитые кровью глаза и лица тех, кто еле-еле передвигая ноги, тащил огромные камни - не то что удивили, но вызвали жалость и неприятие. Визары  же пробуждены самой гармонией, как однажды пошутил Атор:
    - Визары так любят прекрасное, что не только дерутся красиво, но и умирают красиво.   
    И надо же было случиться такому - один эвир не удержал тяжёлого камня и уронил. Видно к тому моменту силы у него совсем закончились, и он не успел отскочить - тяжёлый камень упал ему на ногу. Представив, какую боль может сейчас испытывать эвир, Дианор выскочил на поле. Один взмах рукой, и... тяжеленный камень отлетел в сторону. Дианор склонился над искалеченной ступнёй. Дар целительства он перенял у своей матери, которая училась у сестёр. И вот уже снята боль, спадает страшная опухоль...
   
    После этого случая, эвиры иначе стали смотреть на Дианора. И не одному эвиру стала приходить в голову мысль - если один только визар может такое творить, то как же они допускают, чтобы на них нападали? Погибают в бою, сражаясь с эвирами таким же оружием?
   
   Улыбался Дианор, радость наполняла его душу, подолгу беседовал с ними. И знал одно - Атор не поведёт свой народ в мир визаров.
   
    Но ещё одно чувство поселилось в его сердце - любовь. Долго сдерживал себя, не давая огню прорваться. Но только вырос Эфестель, и разве сдержишь огонь?
    Далеко ушли от тана. Почти на границе оказались с Лоэсом. Тихо-тихо... Так тихо, что кажется Дианору, что Эфестель не может не слышать сейчас, как бьётся его сердце. И не выдержал, привлёк к себе.
   Не сопротивляется Эфестель, а огонь, что только-только вспыхнул в золотистых глазах - погас. Отклонил голову, прошептал:
    - Будь я визаром, не было бы так...
    Отпустил его Дианор, схватился за голову. Прощения просит. Просто голову потерял - забыл о союзах, жрецах... Хотел вот так, сразу, огню поддавшись...
    Боялся разговора с Атором. И даже не думал, что поймёт Атор. Но всё понял энар, отпустил сына, лишь попросил беречь.
    Радостный бросился в комнату Эфестеля, но нашёл лишь письмо. Странное письмо, страшное. Уехал его друг в ущелье ордонтов.
    Вспомнил сразу один разговор, когда ещё только намекал на то, что хотел бы уехать с ним в Лоэс. Эфестель тогда задумчив был, молчал. Лишь теперь понял Дианор, о чём думал его друг - о барьере света, что окружает Лоэс. И сегодня - "будь я визаром..."
   
    Летел, как ветер! Знал, где это ущелье. Знал, зачем уехал Эфестель - испытать себя, проверить.
   
    Улыбается Элистель, с нежностью глядя на них. Вспоминает, как увидел их в Хранилище, как поехал за ними, как нашёл.
    Стояли они в этом ущелье, обнявшись, не замечая ничего вокруг, и так светло смотрели друг на друга, что не чувствовалась вокруг тёмная энергия, а будто цветы росли... пусть и ненастоящие.