***

Попусту запросто покатилось зерно,
Которое не даст всхода нигде,
Отчего-то опустились руки,
Стало опять всё не понятно.
Кто-то звал внутри,
Морозным инеем ласкал голос,
Шептал что-то вкрадчиво,
Толи про меня, толи для меня.
Опять я ничего не разобрал,
Лишь глухо упало лицо на подушку,
Да вовремя успел закрыть глаза,
А то боль жгла воспоминаниями,
И нет их, а крошки то летят,
И не хочется и не вернётся,
И хочется и не дотянешься,
И скучно и весело.
Кто-то кричал в закрытые зубы,
Кто-то взгляд не отводил,
А кто-то брезгливо сжался от очевидности.
Тленом коснулась рука стены,
Побежали мурашки по коже лица,
Видимо живой и не убитый,
Однако голос всё же не сдержался и спросил меня:
Кто ты? И я промолчал.
Так как вокруг меня кружилась пустота.
И я в ней кружился,
Всё время клонило в сон,
И глаза от того не хотели открываться,
А лишь по привычке приподымались веки.
Красиво, сказал я себе,
Больно и красиво,
Что-то жгло голову, и колотилось где-то внутри,
Наверное, судорога жизни, подумал я,
Опять закутался в тепло одеяла,
Одиноко и лукаво молчал голос,
Стоило ли – шёпотом пронеслось по венам…
Встать и идти, куда… в безмолвие глаз,
Попросту ни для кого и не для себя,
А так наугад, кольнуть себя в голову,
Еловой веткой своих поисков,
И понять, что всё конечно и тленно,
И принять, время – уйти уже.
Однако держит земное и тёплое,
Но вскоре уже не будет света,
Будут смеженные веки,
И вздутые вены отрыгнут похабность.
Хотя и не возможно, но вериться,
Потому как внутри нет смысла без себя,
Потому и маета эта вечная,
И молчание, от начала и до конца.